Хулиган. Его принцесса

Глава 33. Встреча с моралистом

POV Даня

Непривычно было сидеть с Орловым в баре и не пить.

Да и в этом месте мы, обычно, не появлялись. Было много других баров, где можно было провести куда более продуктивные вечера — напиться и кого-нибудь снять. Хотя с недавних пор я мог претендовать только на первое и с концами забыть о втором.

А здесь мы обычно только получали по первое число…

Но бар был хорош. Он не был рассчитан на проходимцев с улицы и принимал лишь людей, которые что-то из себя представляли в нашем мире. А мы двое были вхожи сюда, потому что все знали, насколько мы были близки с владельцами. И эти же владельцы запретили подавать нам алкоголь в стенах этого бара, сделав его бесполезным в наших глазах.

Устав со скуки рассматривать сегодняшних посетителей заведения, я повернулся к Орлову, который сидел на другом конце дивана.

— Зачем ты притащил меня с собой? — проворчал я, ставя локти на стол.

— Ты мне должен, помнишь? За то, что я согласился натвою нелепую идею? — напомнил друг, едва взглянув на меня. — Я впервые буду праздновать день рождения Ксюши вместе с ней. Думаешь, я не хотел, чтобы мы были на пляже только вдвоем?

— Чем больше людей — тем веселее, — сказал я в свою защиту.

— Веселее? — Леха приподнял свою темную бровь. — Я еще понял, когда ты предложил пригласить ее подруг. Но я не думал, что вы тоже захотите присоединиться. А с вами там весело не будет, потому что вы, придурки, будете выводить меня из себя. Я знаю это. А стоит мне подумать, что вы будете пялиться на Ксюшу в купальнике, как мне хочется к чертовой матери отменить эту поездку, — ревниво прорычал Леха. — Предупреждаю — хоть один взгляд и я…

— Свернешь нам шеи. Знаю, проходили уже, — закончил я за друга. — Но ты же не думаешь, что я буду засматриваться на твою девушку, когда там будет моя? Рябинин, я уверен, даже не посмотрит на Ксюху, этот сопляк ее ненавидит, помнишь?

— А Череп?

Бля…

А вот Череп был непредсказуем. И прошлая вечеринка, на которой Ксюша благодаря ему накидалась в дрова, была тому доказательством.

— Будем надеяться, что ему приглянется Ульяна. Рыжие как раз в его вкусе, — добавил я один малоизвестный факт из жизни нашего друга. — А если он что-нибудь попытается опять выкинуть — я помогу тебе свернуть ему шею, — заявил я с широкой улыбкой. — Но если серьезно — я уже предупредил, чтобы в этот день никто не шутил с твоей девушкой. Я четко и ясно сформулировал это правило. Всё пройдет отлично, не переживай, — сказав всё, что хотел, чтобы успокоить друга, я перешел к другой части предстоящего замысла: — И разве ты не обещал, что поможешь мне? Если ты забыл — я могу напомнить. Ты пообещал, что дашь мне возможность поговорить с Таней начистоту.

— Да, но разве это обязательно должно быть в день рождения Ксюши? Другой день нельзя выбрать?

И вот опять…

Сколько раз за последние дни я слышал этот вопрос. Но сейчас я знал, что дело было не столько во взвинченном состоянии Орлова из-за предстоящего дня рождения Ксюши, сколько в его раздражимости из-за длительного ожидания одного человека.

— Я не могу больше ждать. Тем более мы уже всё придумали и решили, — пробурчал я, не собираясь уступать лучшему другу, когда на кону стояло наше с Таней сближение. — Слушай, Лех, может, я пойду? Не хочу я здесь сидеть и в потолок пялиться.

— Поздно. Он уже здесь.

Я повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть Леонида Арсентьевича, входящего в бар. Пока его глаза медленно сканировали посетителей, я подумал о том, чтобы всё же улизнуть отсюда. Но тут его сощуренные глаза остановились на нас и я понял, что уже было слишком поздно для бегства.

Но было не поздно начать молиться, чтобы эта встреча закончилась малой кровью и как можно скорее.

Лавируя между столиками, ректор направился прямо к нам, притягивая к себе достаточно взглядов. Он не был таким крупным, как Сергей Владимирович, но вызывал уважение ничуть не меньше.

Он был красив, притягателен и очень успешен.

Среди присутствующих, он был явным лидером по жизненным достижениям, преуспев куда больше остальных.

Но для нас с Лехой он был лишь нравоучающей занудой. По крайней мере — так будет на этой встрече.

Ослабив галстук, Леонид Арсеньевич упал на диван напротив нас.

Официантка тут же подала ему стакан виски — его любимый напиток.

— Зачем вы нас сюда позвали? — сразу же спросил я, не теряя времени даром.

Ректор поднял ладонь, приказывая заткнуться, а затем поднес к губам стакан.

— Уже поздно, дядь Лень, — пробормотал Орлов. — Давайте быстрее перейдем к делу.

— Или хотя бы выпьем, — пробурчал я себе под нос.

Овчинников бросил на нас красноречивый взгляд, заставивший замолчать по доброй воле. Так было каждый раз.

Я отвел взгляд в сторону и позволил себе снова пройтись глазами по бару, когда-то принадлежавшему Овчинникову и Орлову старшему. Еще будучи друзьями, по молодости они открыли это заведение и владели им много лет, пока не нашли себя в этой жизни. И хотя бар был давно продан их хорошему знакомому, они всё равно остались негласными владельцами.

— Мне завтра рано вставать, — сказал Леха, поднимаясь на ноги. — Так что я пошел…

Но Леонид Арсентьевич смерил его тяжелым взглядом, ставя стакан на стол.

— Не так быстро, сопляк.

— Вам ведь нужен только он? — с надеждой спросил я и Леха посмотрел на меня, как на предателя. — Может, я тогда пойду?

— Нет. Никто не уходит. В конце концов, прошло уже много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз.

Я застонал.

Блять. Это не сулило нам обоим ничего хорошего.

— И можно было бы еще столько же не встречаться, — пробурчал я себе под нос.

— Не хотите поговорить о ваших последних делах?

Сказав это, Овчинников пристально уставился на Орлова, стиснув челюсти так сильно, что у него запульсировал мускул на щеке. Я нервно сглотнул, увидев, что Леха сделал то же самое.

— Нет, не хотим, — пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

— Надрать бы вам обоим задницы за доставленные проблемы, — прорычал ректор, меняясь в голос. — Прошлым летом вы обещали, что больше не будете создавать проблем. А создали еще большие, чем когда-либо.

— Простите? — выдавил я из себя.

— Думаешь, извинения помогут? — угрюмо спросил Леонид Арсентьевич, осадив меня одним лишь взглядом. — В начале учебного года мне пришлось иметь дело с одним разгневанным отцом, который спрашивал, почему я позволил вам двоим бесчинствовать в моем собственном университете и почему я вас не остановил. А позже, ближе к Новому году, мне пришлось иметь дело с ним же, но уже по другой причине. В тот раз он срывался на мне, спрашивая, почему я позволил его сыну и его друзьям иметьдело с наркодилерамии почему не остановил вас.

— Это не его дело, — прорычал Леха. — И мы уже говорили с ним об этом.

Овчинников сделал глоток виски и посмотрел на него поверх своего стакана.

— Ты вроде как ужинал с ним? — спросил он его.

Орлов выглядел так, будто вот-вот взорвется и снесет к хренам весь этот бар и нас вмести с ним. Но он не мог не ответить Овчинникову, поэтому нехотя пробормотал:

— Да.

— Сближения в отношениях не наметилось?

— Ну… разве что немного.

— Ты хочешь подумать о том, чтобы снова позволить ему стать твоим отцом?

Леха не ответил, а Леонид Арсентьевич, кажется, не собирался отступать. Насколько он защищал Лешу, считая его чуть ли не своим сыном, настолько же он защищал и Сергея, своего лучшего друга.

Напряжение было невыносимым, удушающим, и я почти видел, как в воздухе потрескивало электричество.

— Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? — вмешался я, пытаясь положить конец неприятной теме.

— Или хотя бы выпить? — предложил другой вариант помрачневший Орлов.

— Вы можете заходить в этот бар в любое время, но выпить вам здесь никто не позволит, — бескомпромиссно отозвался Овчинников.

— Мы заходим в этот бар только тогда, когда ты нас зовешь. Думаешь, мы придем сюда, зная, что не можем пить, и зная, что тебе обязательно доложат о нашем приходе?

С самодовольной улыбкой ректор поднял свой бокал.

— Вам и славно, будет хоть одно место в городе, где вы будете вести себя цивилизованно.

— Если вы закончили с нотациями, я могу идти? — предпринял я очередную попытку для ухода.

Не любил я такие встречи. Овчинников, как и отец Лехи, всегда заставлял меня чувствовать себя неполноценным и без нужды напоминал, что считал меня сопляком. В этом было мало приятного.

Ректор сделал долгий глоток своего янтарного напитка с приличной выдержкой и сказал:

— Сначала пообещайте, что те глупые выходки, которыми вы время от времени страдаете, больше не повторятся. Я слово дал, что возьму с вас это обещание.

Леха промолчал. А я устало вздохнул.

— Может, просто скажете его отцу, что вы поговорили с нами и мы раскаялись? — предложил я.

— Как будто Сережа поверит в это, — хмыкнул Овчинников.

— Так я могу идти? — в очередной раз спросил я.

— Куда ты так торопишься, Данил? — лениво спросил Леонид Арсентьевич. — Повидаться с Таней Градовой?

Первые пару секунд я пытался убедиться в том, что мне, блять, это не послышалось. И только потом я повернулся к Орлову, который без промедления начал оправдываться:

— Я ему ничего не говорил.

— Тогда откуда, блять, он знает о ней? — потребовал я.

— Попридержи язык, — упрекнул меня ректор. — И никогда не забывай, что я знаю всё, что происходит в стенах моего универа.

Впервые за этот вечер Орлов ухмыльнулся, вот только мне было совсем невесело.

— Я до сих пор не могу в это поверить, — пробормотал Овчинников с нескрываемым весельем. — Татьяна Градова, младшая дочь генерального директора компании “Град-Тайм”. Красный аттестат, отличница, гордость семьи. Знаешь, как говорят — самым умным людям порой не хватает здравого смысла.

— Согласен. Она могла выбрать и кого-нибудь получше, — с улыбкой заметил Орлов, вторя Овчинникову.

— Именно, — ректор расплылся в широкой ухмылке.

— Может тогда и Ксюшу Соколову обсудим? — огрызнулся я.

— Она, в отличие от своей подруги, сделала хороший выбор, — ответил Леонид Арсентьевич, глядя на Лешу.

И в этот момент от моего лучшего друга начали исходить странные флюиды. Леонид Арсентьевич этого не заметил, будучи занятым подзыванием официантки для обновления своего виски, но я заметил.

С момента вечеринки Черепа Леха стал странным и немного отстраненным от Ксюши.

Она не замечала этого, считая, что это была всего лишь часть его обычного поведения. Но я заметил, и это меня слегка беспокоило, а спросить напрямую я не рискнул.

Овчинников отпустил нас только через час после допроса о нашей с Орловым учебе. В основном я говорил за нас двоих, потому что Леха снова погрузился в хмурое молчание, но Леонид Арсентьевич привык к его такому поведению.

— Может, в нормальный бар? — предложил я, когда мы оказались на улице.

— Не сегодня, — покачал головой лучший друг. — Я хочу отдохнуть.

Забеспокоившись, я повернулся к нему лицом и, когда мы оказались в моей тачке, наконец высказал свои подозрения:

— Ты же не собираешься делать глупости, правда, Лех?

Орлов даже не посмотрел на меня, когда ответил:

— Смотря что называть глупостью.

В моей голове тут же зазвенели тревожные звоночки.

— То, что причинит боль тебе и другим, особенно твоей девушке, — сказал я сквозь стиснутые зубы.

На это Леха уже ничего не ответил.

POV Таня

Лучше бы я не соглашалась на это…

Вот о чем я думала, глядя на кристальные воды пляжа. Сидя на песке, опершись на руки и обсыхая, я смотрела на Ксюшу и Улю, которые все еще неустанно резвились в воде.

Сегодня у Ксюши был день рождения. Мы праздновали его на частном пляжном курорте Романовых. И хотя я была счастлива провести день рождения с ней, мне хотелось быть где угодно, только не здесь.

Глеб разрешил мне поехать. Когда он позвонил, чтобы проведать меня, я вскользь упомянула о дне рождении Ксюши и приглашении ее парня на этот самый пляж.

Но все мои мысленные мольбы о том, чтобы он запретил мне ехать, рассыпались прахом, когда брат настоятельно попросил, буквально приказал отправиться на день рождения Ксюши. Даже мое замечание о присутствии Громова на этом празднике жизни не остановило Глеба.

Закончив свои наставления словами о том, чтобы я держала Данила на расстоянии вытянутой руки и не позволяла ему приставать ко мне, Глеб попрощался и сбросил звонок.

Я закрыла глаза и вздохнула через нос. Попыталась расслабиться и прогнать ненужные мысли и тревоги. Я глубоко дышала и слушала шум легких волн, разбивающихся о берег, и чаек, летающих над нами.

И только я, казалось бы, нашла те спокойствие и равновесие, в которых так отчаянно нуждалась, как услышала крик Ульяны и ее резвый топот по воде.

— Таня! Таня!

Пара рук опустилась мне на плечи и сильно встряхнула меня, принуждая приоткрыть один глаз.

— Что? — проворчала я, щурясь от ослепительного солнца.

Уля указала на спокойную водную гладь и Ксюшу, которая уплывала всё дальше и дальше от берега. Лениво прикинув расстояние и способности Соколовой, я решила, что никакой опасности не было.

— И? — я повернулась к Ульяне. — Ты же знаешь, что она хорошо плавает.

— Ну и что? — обеспокоена воскликнула Уля, поднимая меня на ноги. — А вдруг что случится?

— Что например?

— Вдруг у нее ногу сведет и она начнет тонуть, — воскликнула она первое пришедшее на ум.

Только я хотела сказать, что вероятность ее предположения была чертовски мала, как она закричала в рупор из рук:

— Ксюша, вернись! — кричала она, подталкивая меня к воде. — Ксюша!

А ведь я только-только словила спокойствие, но стоило появиться урагану "Ульяна", как мое умиротворение разбилось в щепки.

— Ксюша! — закричала я, но та, казалось, совсем не слышала.

То ли она ничего не расслышала из-за плеска воды, то ли снова замечтавшись.

И только мы поплыли за ней, как вдруг появился Орлов и прыгнул в воду, отправившись за своей девушкой, уплывающей прямиком к горизонту.

Тогда нам с Ульяной ничего не оставалось кроме как смотреть ему вслед. А когда же он достиг Ксюшу, Ульяна повернулась ко мне с широкой улыбкой и как ни в чем не бывало спросила:

— Может, поиграем в волейбол?

— Может, мне тебя утопить? — невозмутимо съязвила я и поплыла обратно к берегу.

Она, смеясь, последовала за мной.

— Ну пожалуйста. Давай поиграем?

— Нет.

— Ну Та-аня.

— Нет. Ты слишком энергичная, чтобы с тобой играть.

— Да ладно тебе, Тань, — не беря в расчет мои отказы, Уля настойчиво тянула меня за руку к площадке. — Давай поиграем.

Прежде чем я успела в очередной раз отказаться, над нами нависла громадная тень, заслонившая солнце. Я обернулась и увидела ухмыляющегося Кирилла.

О-о, не-ет…

— Ты сказала “волейбол”? — спросил он.

Ну-у, не-е-ет…

Уля спряталась за мной, как только увидела Черепа, который по какой-то причине пугал ее больше остальных. Но стоило ей услышала вопрос, как Ульяна тут же вышла из-за моей спины с предвкушающей улыбкой на лице.

— Ты играешь? — спросила она его.

— А то, — ответил довольный Романов.

Осознав, что происходит, я медленно отступила, дистанцируясь от этого внезапно сплотившегося дуэта. Уля, казалось, преодолела свой страх перед Черепом, а всё из-за того, что обожала волейбол, а Череп был для нее неким вызовом. А ей нравились вызовы и сложные задачи.

Еще один шаг назад и я наткнулась на стену тепла позади себя. Оглянувшись через плечо, я увидела обнаженную грудь, а подняв глаза, увидела лицо Громова.

Ногти на мгновение впились в плоть моих ладоней. А как еще я могла отреагировать на такую непростительную близость к тому, кого рьяно хотела избегать?

Черт…

Переведя взгляд на шезлонги под зонтиком, где еще мгновение назад сидели все наши хулиганы, я застала там одного лишь Рябинина, играющего в свою приставку.

Резко выдохнув и снова скользнув взглядом к Данилу, я заставила себя отстраниться от него, отойти на несколько шагов и встать к нему лицом.

И пока неотрывно на него смотрела, я не могла понять, смотрел ли он на меня в ответ под этими солнцезащитными очками.

Его кольца сверкали на солнце, а волосы, которые еще пол года назад были такими непривычно короткими, стали заметно длиннее.

Я почувствовала, как дернулся мускул на моей щеке, когда я посмотрела на Ульяну и Кирилла, которые, казалось, погрузились в настолько глубокую дискуссию, что не замечали ничего и никого вокруг себя. Хотя это было мне на руку — так они не заметят моего пристального взгляда в сторону Громова.

И что это на него нашло? Зачем он подошел и почему именно сейчас? Или он забыл, как игнорировал меня всё это время?

Я была готова избегать его и отчитывать, по наставлению старшего брата, если он попытается заговорить со мной, но он так и не подошел.

Даже когда я была в сарафане, зная, как сильно я ему нравилась в платьях.

Даже когда мы столкнулись у шведского стола.

Даже когда я вышла из пляжного домика в купальнике.

Именно об этом я размышляла, сидя на песке в том коротком одиночестве.

Неужели он дулся на меня? И поэтому умышленно игнорировал меня? Или же он просто дал мне попробовать мое собственное лекарство?

После всего того, что я ему наговорила, я не должна была удивляться. Мне всё еще было больно видеть, как боль и обида, которые я причинила ему, отпечатались в его чертах.

Но, черт возьми, как же это меня ранило…

Резало до глубины души, видя эту внезапную перемену в его отношении ко мне.

Я сразу же отогнала эти губительные мысли. Я была сильной и независимой. Я не должна была зацикливаться на чертовом Громове, когда сделала всё, чтобы он оставил меня в покое. Ну почему это было так трудно?!

Данил наконец сдвинулся с места и, равнодушно пройдя мимо меня, направился к Уле и Кириллу.

Все-таки он вел себя подозрительно, а я не вчера родилась, чтобы этого не заметить.

Может, он и пренебрегал мной всё время, пока мы были здесь, но я была уверена, что под этим фасадом он явно что-то замышлял. Я это нутром чувствовала.

Что-то точно будет…

Поэтому я была начеку. Или, по крайней мере, старалась быть.

Данил наклонил голову и мне показалось, что он принялся бесстыдно рассматривать меня, но я не была в этом уверена, поскольку Громов всё еще был в этих дурацких солнцезащитных очках.

— Мы играем с ними в волейбол, — радостно объявила Уля, бросаясь ко мне и побуждая меня пойти в обратную от сетки сторону. — Подожди, ты куда? Таня! Давай поиграем.

Затаив дыхание, я уставилась на больно жизнерадостную и энергичную подругу, вставшую передо мной и преградившую мне путь.

— Отойди, — мрачно пробормотала я. — Я не буду играть.

— Ты боишься играть с ними?

Боюсь? Я?!

Нет, я не боялась. Совсем нет.

Я просто хотела сохранить с Данилом дистанцию.

Я не стала ей, конечно же, этого говорить, как минимум потому, что она не была в курсе наших отношений. Или точнее — бывших отношений.

Вместо этого я сказала:

— Я ничего не выигрываю, играя с вами. А значит — мне это неинтересно.

— Так значит Череп прав? Ты отказываешься, потому что боишься с ними играть? Если ты не присоединишься к нам, значит, это правда.

Чистой воды манипуляция со стороны обоих. Один пытался взять меня на слабо, другая — заставить играть, чтобы доказать обратное их словам.

— Он так сказал? — спросила я нахмурившись.

Сказал, что я боюсь с ними играть, хотя знал истинную причину моего отказа?

Нашел причину в нелепом страхе, для которого не было ни малейшего намека.

Вот же гад…

Набросившись на Романова, я процедила сквозь стиснутые зубы:

— Ты серьезно думаешь, что я боюсь играть с вами?

Он бросил в меня волейбольный мяч, который я без проблем словила.

— Я возьму свои слова обратно, если ты сыграешь с нами. И даже извинюсь, если вы выиграете, — добавил он, привычно ухмыляясь одним уголком губ.

— Ты придурок…

— Вставайте уже по местам, — в приказном тоне заявил Рябинин, появившийся между нами. — А то так и будете собачиться.

— Это была ее вина, судья, — по-детски наябедничал Романов, указав на меня.

За что своевременно получил мячом в грудь.

— Заткнись и давай уже играть.

Данил, к моему неудовольствию, уставился на нас двоих. Ульяна тоже смотрела на нас, выглядя при этом одинаково обеспокоенной и удивленной.

Влад тем временем вернулся под зонтик и сухо попросил нас начать. Я без удовольствия встала на площадке справа от Ульяны и позволила Кириллу и Данилу подать первыми.

Поначалу игра шла просто замечательно. Уля была великолепна, а Романов, хотя и был достойным соперником, вскоре уступил ее мастерству. Я помогала, как могла, но я не была таким же заядлым обожателем волейбола, как она. Громов же едва ли участвовал в процессе, просто стоя на поле и включаясь в игру лишь когда мяч летел прямо на него, в остальных же случая Череп перехватывал мяч.

— Таня! Помоги мне! — кричала Уля, бегая по пляжу в попытках убежать от преследования Кирилла. — Таня!

Господи, большой ребенок…

Или ребенок-переросток.

Мы с Ульяной только что выиграли два сета. Влад по-прежнему не выбирался из-под зонтика, играя в PSP. Леша и Ксюша всё еще были в воде, плавая в уединении. А Романов, как ополоумевший, стал гоняться за Ульяной с мячом в руках, пытаясь попасть им по ней, как будто мы начали играть в вышибалы.

— Череп, так в волейбол не играют! — с укором сказала я, но мое замечание ожидаемо осталось без внимания.

Сильнее криков Ульяны от погони Кирилла меня выводил только смех Громова, со стороны наблюдающего за этой картиной.

Громов с Романовым друг друга стоили…

— Громов, сделай уже что-нибудь. Заставь своего друга прекратить за ней гоняться, — прошипел я на него.

Но он лишь продолжил смеяться, не прекращая игнорировать меня.

И тогда эмоции взяли надо мной верх.

Я подняла еще один лежащий на песке мяч и, вложив в него все свои силы, бросила в Романова.

И судя по тому, что я попала ему прямо в лицо, если бы мы играли в вышибалы, Кирилл бы безоговорочно выбыл из игры…

POV Даня

Если Череп получил мячом заслуженно, то я точно нет.

И если этот придурок был бронированный, то я, блять, точно нет!

Сразу после того, как она остановила этого придурка, гоняющегося за ее подругой, она без особой причины отправила мяч в меня.

Теперь Череп катался по песку, смеясь во все горло и держась за живот, как последний идиот, каким он собственно и был, а я угрюмо смотрел на него с шезлонга, прикладывая к щеке пакет со льдом.

Всё-таки у Тани была тяжелая рука.

— Если ты сейчас же, сука, не заткнешься, я тебе втащу, — прорычал я на Черепа, когда тот не переставал смеяться, выводя меня из себя.

— Я это уже слышал, — невозмутимо ответил Череп, ухмыляясь. — Ты то же самое говорил, когда я пялился на твою горячую подружку.

— Бывшую подружку, — поправил Влад. Этот сопляк все еще сидел под зонтом и продолжал играть.

Он никогда не любил подобный отдых на природе, на жаре. Ему был ближе по духу покой комнатного растения.

— Как давно вы, придурки, узнали о нас? — спросил я, поочередно глядя на этих двоих.

Ладно, Леха обо всем догадался, но как эти то узнали?

Череп в мгновение ока поднялся с шезлонга.

— Я хочу пить, — сказал он и поспешил к дому.

Стиснув зубы, я уставился вслед его трусливой спине.

Затем мой взгляд скользнул к Тане, которая сидела у кромки воды вместе с Ульяной, и пила коктейль. Леху с Ксюшей нигде не было видно, вероятно, Орлов затащил свою именинницу в какой-нибудь укромный уголок для поцелуев.

Краем глаза я заметил, как Рябинин в тихую пытался улизнуть от меня.

— Сидеть, — процедил я. Обреченно вздохнув, Влад вернулся на свое место под зонтиком. — Еще раз спрашиваю — как давно вы узнали?

— Не знаю, как Череп, — проворчал Рябинин, начиная свое чистосердечное признание, — но я узнал, когда ты однажды оставил свой телефон и вышел из комнаты. Я тогда решил по приколу тебе буквы на клавиатуре перемешать.

Вот сученыш…

— И? — нетерпеливо поторопил я.

— И увидел открытый чат с контактом “Принцесса”, — сказал он скривившись от отвращения. — А если учесть сколько раз я ловил твой взгляд на Градовой, то сложить два плюс два не составило труда. Быстро понял, ктотвоя Принцесса.

— Ты не должен был брать мой чертов телефон, — мрачно пробормотал я.

— Что сделано, то сделано, — отмахнулся Рябинин. — Я сначала не мог поверить, что ты увязался за Градовой, она же… Ну, мягко говоря, не твой типаж. Правильная до скрежета зубов, с головой в учебе, хоть и су… стерва, — быстро исправился Влад, стоило мне только взглянуть на него. — Но еще труднее было поверить в то, что такая девушка, как она, обратила на тебя, клоуна, внимание.

— Ты меня недооцениваешь, — ухмыльнулся я этому своеобразному комплименту.

— Скорее она переоценила тебя и твои половые заслуги, — проворчал Влад. — Ну, а если серьезно — что у тебя с ней? Ты то понятно по уши влип, а она? Она ж тебя бросила, да? Нашлась та единственная, что сбила с тебя корону? Надо ей памятник, — с наглой ухмылкой отозвался он.

— Пошел ты, — процедил я с вмиг померкнувшей улыбкой.

Рябинин закатил глаза и поднялся на ноги.

— Окей, пойду.

— Подожди, — быстро выпалил я, словив одну неприятную мысль за хвост.

Он посмотрел на меня сверху-вниз, нависнув над шезлонгом тенью, а я медленно поднялся на ноги, стиснув зубы и сурово уставившись на него.

— Ты разговаривал с Таней так же, как с Ксюшей?

Выражение лица Рябинина стало совершенно пустым, и судя по тому, что он ничего не ответил, — это была гребаная правда.

Как бы день рождения не омрачилось кровопролитием одного сопляка.

Теперь я понимал Леху, отправившего Рябинина в больницу.

И у меня чесались кулаки сделать то же самое.

— Говорил?! — прорычал я сквозь плотно стиснутые зубы.

— Да. Но… — без желания начал Влад, роняя взгляд себе под ноги. — Ты же знаешь ее.

Я нахмурился, услышав двусмысленный ответ.

А затем всё стало ясно как божий день.

— Она тебя осадила, да? — спросил я с ухмылкой.

— Ну, не прям чтобы осадила, но… да, — натянуто протянул он и нехотя подытожил: —Вы друг друга стоите.

— Мне считать это за благословение с твоей стороны? — спросил я.

— А есть что благословлять? — насмешливо уточнил Рябинин. — У вас даже отношений нет.

Засранец.

— И кроме того, я даже рад, что она у тебя появилась, — продолжил Влад. — Должен же был кто-то сбить с тебя эту корону альфа-самца, который не знает отказов.

Еще и придурок…

И тут в моей голове зародился гениальный план.

Тогда-то я придумал, как этот засранец будет искупать свой грешок.

— Ты мне поможешь, — бескомпромиссно заявил я.

Мне даже не нужно было добавлять угрозу “или…”. У Рябинина просто не было выбора. И, судя по выражению его лица, он это прекрасно понимал.

— Я знал, что не нужно было тебе ничего говорить, — обреченно простонал он.

POV Таня

— Какого черта? — пробормотала я, глядя на открытый капот своей машины, из-под которого валил белый дым.

А ведь мы уже собирались ехать домой.

— Кого подвести? — бесцветным голосом спросил Леша.

Я с подозрением посмотрела на него.

— Меня, — тут же отозвался на предложение Влад.

— Хочешь прокатиться со мной, Ульяна? — спросил Кирилл с блеском в глазах.

— Я поеду с Лешей! — тут же выпалила Уля и бросилась на заднее сиденье машины Орлова.

После той беготни по пляжу от Романова она стала снова его побаиваться. В общем-то я ее понимала — всякий испугается, когда за ним погонится двухметровый здоровяк с неясными намерениями.

Я попыталась поймать взгляд Громова, но казалось, что он смотрел куда угодно, но только не на меня. Будто я вообще перестала существовать для него.

Тяжело дыша, я сказала:

— Наверное, я тоже поеду с Лешей… — невесело пробормотала я, не имея лучшего выхода из этой патовой ситуации.

Но в следующую секунду я увидела, как Кирилл оттолкнул Рябинина в сторону, когда тот пытался сесть на заднее сиденье машины друга, и запихнул рядом с Ульяной огромного плюшевого медведя, которого подарил Ксюше на день рождения.

— Какого хрена, Череп? — возмущенно рыкнул Рябинин.

— Мишка поедет с вами, — безапелляционно объявил Кирилл.

— Ты хочешь, чтобы я несколько часов сидел с ним в обнимку?!

— Я могу взять его с собой на переднее сиденье, — деликатно предложила Ксюша, пытаясь избежать конфликта.

— Нет, — отрезал Леша, открывая перед ней дверь. — Он останется на заднем сиденье. Я не смогу вести машину, когда этот огромный медведь будет закрывать мне обзор. Да и тебе будет неудобно.

— А мне удобно будет? — капризно возмутился Влад

— Твой комфорт для меня и рядом не стоит с комфортом Ксюши, — невозмутимо парировал Орлов.

Ульяна едва слезу не пустила от этих слов.

Неисправимый романтик…

С недовольным рычанием от безвыходности Рябинин покорно забрался на заднее сиденье, устроившись рядом с плюшевой игрушкой, и захлопнул дверь.

— Мне не нравится то, на что вы намекаете, — прошипела я на Орлова, самого адекватного в этой компании.

Ксюша бросила на меня обеспокоенный взгляд. Затем она посмотрела на Романова, который старался выглядеть как можно более невинным, и на Громова, который все еще самодовольно смотрел вдаль.

— Ты ведь отвезешь ее домой? — спросила она Кирилла.

Ни за что.

— Конечно, мы о ней позаботимся, — тут же ответил он, переглядываясь с Громовым.

Идея добираться до дома своими силами и автостопом и то казалась более привлекательной, чем оставаться здесь с этими двумя.

— Тогда решено, — заявил Орлов. — Садись, Ксюша.

— Но…

— Твой отец хочет, чтобы ты вернулась домой пораньше, помнишь?

Леша не позволил Ксюше спорить с ним. Он мягко усадил ее на пассажирское сиденье, и Ксюша с сокрушенным вздохом бросила на меня извиняющийся взгляд через окно уже закрытой двери.

Не оглядываясь, Орлов сел в машину и без лишнего промедления поехал прочь с пляжа. Ульяна смотрела на меня до самого конца, но я была слишком ошеломлена, чтобы помахать ей рукой. Только когда машина скрылась из видимости, я пришла в себя и посмотрела на Кирилла.

— Почини мою машину, — отрывисто процедила я.

Как будто ожидая, что я скажу именно это, он мгновенно кивнул и направился к машине Громова.

— Что ты делаешь? — спросила я, когда он достал буксировочный трос и закрепил его на моей машине. — Череп, что ты делаешь?

Вдруг из ниоткуда появился мужчина, вероятно, смотритель курорта, и сел в машину Данила, а Кирилл — в мою. Я тоже попыталась сесть в свою машину, но Романов оперативно запер все двери изнутри.

— Череп, — прошипела я, ударяя по кузову.

Тот опустил окно на два жалких сантиметра и, пока смотритель заводил машину Данила, сказал:

— Мы отбуксируем твою машину в автосервис. Оставайтесь пока здесь.

— Нет. Ты не можешь оставить меня здесь с ним, — ожесточенно запротестовала я, колотя ладонью по стеклу.

Он, будучи довольным собой, улыбнулся, и прокричал, закрывая окно:

— Просто помни, что ты можешь винить в этом только себя, Таня.

— Что это значит? — я пошла следом за движущейся машиной, но она начала набирать скорость, а бежать следом за машиной было унизительно даже в такой ситуации. — Череп! Немедленно вернись! Кирилл! Романов!!!

Я получила ответ на заданный вопрос, как только повернулась лицом к Громову, который теперь бесспорно смотрел на меня, прекратив играть свой нелепый до абсурда спектакль.

Вот!

Во-о-от!!!

Я была, черт возьми, права!

Этот придурок с самого начала что-то замышлял, а я только было подумала, что Громов смог оставить свои преследования в прошлом.

Черт возьми!

Я должна была не спускать глаз со своей машины или хотя бы выкинуть Рябинина из машины Орлова и сесть туда самой.

Но теперь я осталась наедине с Громовым на безлюдном пляже. И он не стал терять времени даром, схватив меня за запястье и потащив к домику.

— Отпусти, — закричала я.

Но он не отпускал меня до тех пор, пока мы не оказались внутри.

Значит, таков был его план.

Заставить меня потерять самообладание, устроить засаду и изолировать меня.

И всё ради того, чтобы я поговорила с ним.

И, хотите сказать, в этом виновата я?!

Разве я не ясно выразилась в наш последний раз?

Я отступила на шаг назад, как только Данил отпустил меня, и не стала более сдерживать себя:

— Ты что творишь?! — закричала я.

Он невозмутимо пожал плечами, не обращая внимания на мой гнев, и сказал:

— Ты не хотела со мной разговаривать. У меня не было выбора.

— Ты просто придурок! Ты еще и друзей своих заставил в этом участвовать?!

— Это был шантаж. У них не было выбора. И прежде чем ты набросишься на меня, потому что они, очевидно, теперь знают о нас, я хочу кое-что сказать в своё оправдание, — поспешно выпалил он. — Я никому ничего не говорил, они сами узнали. Рябинин залез в мой телефон, а как Череп узнал — я еще не выяснил.

— Это неправильно, Громов, — я сделала два шага назад, затем развернулась и начала расхаживать по комнате. — Ты держишь меня здесь против моей воли. Сколько раз я должна повторить тебе, что между нами все кончено? — не дожидаясь ответа, я снова шагнула к Данилу и буквально закричала ему в лицо: —Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?!

— Ты продолжаешь мне это говорить, но хочешь ли ты, чтобы я действительно оставил тебя в покое? — возразил он. — Твое поведение говорит мне об одном, но твои глаза говорят мне совсем другое. Они умоляют меня остаться. Они умоляют меня не оставлять тебя снова.

Я покачала головой и сделала это, тяжело дыша.

Черт…

Я не могла заплакать. Только не перед ним.

— Это то, что ты хочешь думать, — тихо и твердо ответила я. — Ты интерпретируешь происходящее так, как тебе выгодно.

— Ты так думаешь? — тут же огрызнулся он. — Тогда почему, сколько бы мы ни отдалялись друг от друга, мы всегда оказываемся вместе?

— Что? — я невесело рассмеялась. — Хочешь сказать, что это судьба? Что мы созданы друг для друга и должны быть вместе? — спрашивала я, с каждым словом неумышленно повышая громкость своего голоса.

— Я хочу в это верить. Потому что если это не так, то я должен похвалить себя за то, что зашел так далеко. Что вернул тебя спустя столько лет и пытаюсь вернуть сейчас, хоть ты и упрямишься.

Я с недоверием посмотрела в его невозмутимо серьезные глаза. Он винил меня в том, что я не давала нам шанса сойтись? Думал, я делаю это из вредности?

— Хочешь сказать, что я сука?

Его бровь выгнулась дугой.

— А разве нет? — с нахальной улыбкой спросил он.

— Ну, а ты — идиот!

— Ну вот, сука и идиот — отличная пара, — с неприкрытым энтузиазмом заключил Данил.

— Господи! — воскликнула я, вскидывая руки вверх. — Это безумие!

А в ответ вместе очередной оптимистичной реплики — тишина…

Я посмотрела на Данила, ожидая услышать от него хоть что-нибудь, но он даже не смотрел на меня. Он смотрел на мои руки. И тогда я осознала свою ошибку.

Сердце судорожно пропустило удар, заставив стремительно сжать пальцы.

Он не мог их увидеть. Не мог…

Я была осторожна весь чертов день. Я даже в волейбол играла исключительно сложенными в кулаки руками, не позволяя никому увидеть мои истерзанные ладони.

Я даже не позволяла ему брать себя за руки, когда мы еще были вместе. И я не могла вот так глупо сейчас спалиться.

— С-скажи мне… — заикаясь пролепетала я, пытаясь отвлечь его от своих рук. Это срабатывало раньше, сработает и сейчас. — Скажи мне, что мне делать?

Его глаза медленно оторвались от моих рук, а вместе с ними и его внимание.

— Просто позволить мне позаботиться о тебе, — сказал он спустя несколько мгновений.

— Громов… — насмешливо фыркнула я.

— Я знаю, что ты пока что не хочешь возвращаться ко мне. И я уважаю твое решение, — перебил меня Данил и начал неторопливо вторгаться в мое личное пространство, побуждая отступать. — Но я в любом случае не собираюсь отказываться от тебя. Я готов дать тебе столько времени, сколько тебе нужно, пока ты не поймешь, чего действительно хочешь на самом деле — вычеркнуть меня из своей жизни или же позволить вернуться, — это был выбор без выбора, когда сердце желало одного, а нож у сердца приказывал совсем другое.

Пока я изо всех сил старалась дышать и даже не думала отвечать, Данил вкрадчиво и умоляюще прошептал:

— Позволь мне до тех пор оставаться рядом с тобой.

Мое тело застыло от его слов, а глаза заслезились. Становилось всё труднее контролировать себя.

Его ладони своевольно легли на основание моей шеи, пальцы зарылись в моих волосы. Его лицо оказалось в паре сантиметров от моего и я резко вдохнула, увидев любовь и решимость, сияющие в его зеленых очах.

— Я позабочусь о тебе. Я позабочусь о твоей проблеме. Я позабочусь обо всём, если ты впустишь меня обратно в свою жизнь. Но если ты пока к этому не готова, я буду ждать столько, сколько потребуется, хоть всю жизнь.

Удивительно…

Данил меня предавал, не сдерживал данные обещания и мне казалось, что я больше никогда не смогу ему поверить.

Но сейчас я… верила.

Верила ему, как никогда прежде.

— До тех пор ты можешь оставаться помолвленной с Кравцовым, мать его, Ильей, — рычал он от собственных слов, что были ему совсем не по душе. — Он к тебе не прикоснется. А если посмеет… я его убью, — и снова эта неоспоримая вера в его слова. — Мы можем продолжать скрывать наши… что бы там у нас сейчас ни было, дружбу, отношения или что-то еще, потому что я не сомневаюсь, что Глеб заберет тебя в Японию, если узнает о нас, или придумает другой изощренный способ, как нас разлучить. И хотя я смогу вынести это дерьмо, если он так со мной поступит, ноя не хочу, чтобы страдала ты. Только поэтому я готов прикусить язык и временно отступить, дав тебе отсрочку на подумать.

— Почему? — прошептала я срывающимся от подкативших к горлу слез голосом.

— “Почему” что? — мягко спросил он.

Я замолчала, пытаясь побороть слезы, но знала, что эту битву мне ни за что не выиграть. Я проиграла…

Данил выдержал мой взгляд.

И когда слеза покатилась по моей щеке, его взгляд последовал за ней.

— Почему ты так много хочешь сделать для меня? — спросила я, наконец обретя голос.

В ту же секунду его взгляд вернулся к моим глазам.

— Сколько раз я должен сказать, чтобы ты наконец поняла меня? Потому что я люблю тебя, Таня. Я очень сильно тебя люблю.

И в этот самый момент мне показалось, чтоон только что разбил оковы, в которые была закована вся моя жизнь.

Тогда простившись со своей гордостью, я дала волю эмоциям и постыдно разревелась, сама не понимая из-за чего именно — его слов или привкуса свободы.

Одна его рука переместилась на мой затылок, а другая — на спину и крепко прижала к себе. Я уткнулась лицом в его шею, руками вцепилась в ткань его футболки и зарыдала еще сильнее.

Его тепло и запах действовали на меня успокаивающе, сильнее любого седативного. Так было всегда, так оставалось и сейчас.

— Ты… ты заставляешь меня мечтать, — запинаясь из-за нехватки кислорода, пробормотала я.

Он наклонил голову и прошептал мне на ухо, крепче сжав в объятьях:

— Ты можешь воплотить свои мечты в жизнь. Я помогу тебе с этим.

— Из-за тебя мне хочется сбежать из дома.

— Я с радостью тебя приючу.

— Но я не хочу этого, — я подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза. — Я не хочу оставаться без семьи.

— Тогда я помогу тебе противостоять семье, не уходя от нее, — его руки уверенно сжали мою талию. — Мы со всем справимся.

— Как ты всё это предусмотрел? — обвиняющие спросила я, ткнув его пальцем в грудь. — Ты говоришь то, что я хочу услышать.

— У меня было слишком много времени на размышления, с тех пор, как мы расстались, — ответил он с кривой улыбкой дрожащим от волнения голосом. — И я пришел к решению бороться за тебя. Бороться за твое счастье.

— Даже я сама уже давно отказалась от собственного счастья.

— Тогда начни бороться за него прямо сейчас, — призвал он. — Борись и сопротивляйся тому пути, по которому тебя заставляют идти твои родители и твой брат. Ты не одна, Принцесса. У тебя есть я. У тебя есть Ульяна, Ксюша. У тебя так много людей, которые поддержат тебя.

Я начала качать головой, когда его руки сомкнулись на моей челюсти, заставив снова сосредоточиться на нем.

— И у тебя есть время. Ты еще учишься, а значит тебя не выдадут замуж за препода раньше, чем ты окончишь университет. Иначе быть скандалу и, обещаю, я буду тем, кто его устроит, — прорычал Данил, воспламеняясь от одной мысли, что я могу достаться другому. — У тебя есть время переубедить своего брата. У нас есть время изменить его мнение обо мне, о нас с тобой.

— Мне страшно, — дрожащим голосом прошептала я и глаза защипали новые слезы.

— Я знаю.

— Я росла с установкой, что я должна служить своей семье и во всем ей повиноваться.

— Я знаю, Таня, — его большие пальцы прошлись по моим скулам, стирая соленую влагу. — Я знаю.

— И эти отношения разрушают нас. Мы продолжаем причинять друг другу боль.

— Мы будем работать над этим, вместе совершенствоваться. Только, пожалуйста, перестань плакать и просто доверься мне.

— А ты думал, что я не плакала, когда мы расстались, — злобно процедила я и импульсивно ударила Громова в грудь. — Я все время плачу из-за нас!

Боль и чувство вины наложили тень на его лицо и побудили убрать руки с моего лица, вернув их на талию.

— Прости меня. Я сгоряча это ляпнул, что не плакала, не любила… Не надо было мне этого говорить.

— Я плакала из-за тебя, — я снова ударила его, но на этот раз намного легче. — Спроси Романова, он тебе подтвердит.

Его руки на моей талии напряглись от моих слов, но я была слишком глубоко погружена в свою тираду, чтобы заметить этого.

— Черепа?! Почему Череп знает…? — совсем другим голосом спросил Данил.

— Я всё время пыталась заставить себя перестать думать о тебе, но у меня никак не получалось. И я продолжаю винить себя в том, что я становлюсь слишком слабой, когда дело касается тебя.

— Подожди-подожди, давай вернемся к Черепу…

— И каждый раз, когда я засыпала в слезах, — продолжила, игнорируя слова Данила, не намереваясь отвлекаться на финишной прямой, — я всё сильнее убеждалась в том, что люблю тебя…

Всего секунду и его глаза заблестели от услышанного признания, а губы раскрылись в такой широкой улыбке, что мое сердце сделало кульбит в груди.

— Правда? — не веря спросил он меня.

Я на мгновение уставилась на Данила, а затем решила использовать его же слова:

— Правда. И, кажется, я должна похвалить себя за то, что зашла так далеко.

С радостным смехом он накинулся на мои губы с поцелуем.

И я разделила с ним этот смех, целуя его в ответ.