Хулиган. Его принцесса

Глава 37. Благотворительная ложь

POV Даня

“Если он скажет хоть одно чертово слово, я ему втащу,” — сердито подумал я про себя, усаживаясь за стол рядом сним.

Я появился в доме Кравцовых как раз в тот момент, когда гости садились ужинать. Я бы с радостью отказался от чести быть посаженным за главный стол в их большой столовой, но, как назло, единственный свободный стул оказался рядом с, мать его, Глебом.

— Вечер добрый, Данил, — сердечно поприветствовал он меня.

“Добрый вечер, ублюдок,” — едва не вырвалось из меня.

Если мой вечер и так начался хреново, когда мать и отец подловили меня еще на входе и попросили вести себя хорошо, то теперь вечер был полностью испорчен этим засранцем рядом со мной. Более того передо мной сидел Илья, и, ей-богу, если он не перестанет ухмыляться, я перемахну через стол и сотру с него эту ухмылку.

Вместе с нами за столом сидели и официальные хозяева благотворительного ужина, Инга Витальевна и Артем Дмитриевич Кравцовы. Другими тремя парами были мои мать и отец, отчим и мать Влада — Ясенев Виталий Юрьевич и его жена Ирина Аркадьевна, а также одна пожилая пара, которые, судя по всему, были близкими друзьями Артема Дмитриевича.

— Данил, как тебе еда? — спросил Илья, всё еще ухмыляясь.

В ответ я пнул его под столом по голени и Илья, наконец, перестал ухмыляться.

— Всё очень вкусно, — отозвался я, обратившись к сияющей матери, которая совершенно не замечала боли своего сына. — Инга Витальевна, всё как всегда на высоте.

— Спасибо, Данил, — ответила она с широчайшей улыбкой. — Давненько мы не видели тебя в нашем доме. Я так рада, что ты смог прийти.

Ее муж поднял бокал за меня и сказал:

— Ты не можешь винить в этом молодого парня, Инга. Когда я был в его возрасте, я предпочитал вообще не приходить на эти скучные мероприятия. Были куда более интересные места и вечеринки, скажет так, по возрасту.

— Тише, Артем. Не подавай ему идей.

— Глеб, а где Таня? — спросил Илья, бросив на меня мельком взгляд. — Она не смогла прийти?

— Она дома, готовится к сессии, — ответил Градов, беря в руки вилку. — Не слишком ли рано ты соскучился по моей сестре? Ты же только вчера вечером с ней виделся.

На этот раз я бросил на Илью сердитый взгляд, встретившись с которым, он нервно усмехнулся.

— Таня попросила помочь ей разобраться в одном вопросе, касающемся права, только и всего, — сообщил Кравцов младший всем, кто обратил на него свое пристальное внимание.

По всей видимости, все собравшиеся за этим столом уже догадывались о возможном будущем породнении семей Градовых и Кравцовых за счет женитьбы Тани и Ильи. Но откуда это всем было известно, я не знал.

— Ты должен быть осторожен, Илья, — процедил я сквозь стиснутые зубы, но при этом улыбаясь под пристальным прицелом чужих глаз. — Новость о романе преподавателя со студенткой может стать достоянием студенческих сплетен.

— Он имеет в виду, что ты должен быть благоразумным, Илья, — тут же спохватился мой отец. — Данил просто не хочет, чтобы твоя репутация была запятнана сплетнями. Ты же знаешь студентов. Они могут быть жестокими.

— Верно, — согласилась моя мать, бросив на меня еще один суровый взгляд. — К тому же мой сын переживает не только о своем преподавателе, но и о студентке, которой подобные слухи точно не пойдут на пользу. Поэтому, пожалуйста, простите его проницательное, но необдуманное замечание.

— Тут нечего прощать, — усмехнулся Артем Дмитриевич. — Когда я был в его возрасте, я тоже говорил всё, что было у меня на уме. Пусть дети остаются детьми, пока у них есть такая возможность.

Инга Витальевна шумно вздохнула, на мгновение прикрыв глаза.

— Удивительно, что я вышла за него замуж, — сказала она моей матери с легкой улыбкой. — Если кто и ведет себя как ребенок за этим столом, так это он.

Дальнейшая беседа проходила вокруг меня, но я больше не принимал в ней участия, лишь кивал и коротко улыбался, когда разговор заходил обо мне. И, не желая тратить весь остаток вечера на пустые сплетни и деловые разговоры, я стал размышлять о том, когда смогу свалить с этого скучного мероприятия, не оскорбив при этом хозяев и не разозлив родителей. А затем я обратился мыслями к проблемам, которые нужно было решить в ближайшее время.

К тому времени, как с первым блюдом было покончено, я мысленно наметил стратегию, как заставить Леху отказаться от планов порвать с Ксюшей и не дать ему совершить самую грубую ошибку всей его жизни.

Во время десерта, пока Глеб и Илья развлекали своих сотрапезников, я молча разрабатывал уже другую стратегию — как заставить этого ублюдка, сидящего рядом со мной, признать наши с Таней отношения.

А когда в разговоре наступило затишье, я решил, что настало время сделать небольшой перерыв. Извинившись перед всеми, я вышел из дома на пустынное крыльцо подышать свежим воздухом. Нахождение рядом с родителями и этими напыщенными высокомерными людьми невыносимо выматывало. Я даже ненадолго задумался о том, как, черт возьми, я справлялся с этим, когда был значительно младше.

Но тут, когда от двери раздался ненавистный голос, моя короткая передышка нежеланно подошла к концу.

— Уже сбегаешь, Громов?

Почему я не был удивлен тем, что этот ублюдок последовал за мной?

Тихо усмехнувшись, я повернулся к Глебу лицом.

— Хотелось бы.

Градов закрыл за собой дверь и сделал несколько шагов, проходя мимо меня и останавливаясь на краю ступенек.

— Знаешь, я смутно припоминаю, как ты называл меня братом, когда мы были моложе.

Как же, сука, сильно мне хотелось разорвать этого ублюдка в клочья.

Но вместо кровожадности, я старательно изобразил на лице притворное замешательство.

— Я такого не помню, — ответил я, покачав головой.

— Ты не помнишь? А вот я очень хорошо помню. Я учил играть тебя в шахматы, когда это случилось впервые.

— Наверное, это было до того, как я узнал, кто ты на самом деле.

— И кто же я? — сощурился Глеб.

— Засранец, помимо всего прочего.

Суровая линия рта Градова расплылась в ленивой улыбке. Это заставило меня замолчать. Я редко видел его улыбку, особенно такую искреннюю и непринужденную.

— Значит, у вас с моей сестрой все-таки есть кое-что общее, — Глеб сунул руки в карманы брюк и, задрав голову, уставился на ночное небо. — Она думает так же.

— И кого ты в этом винишь? Неужто ее? — сердито спросил я.

— Нет, не ее. Просто так уж устроен наш мир, Данил. Ты не выживешь, если будешь слабым. Разве я не учил тебя этому? Разве твои родители не учили тебя этому?

Мне надоела эта игра.

И мне будет откровенно наплевать, если Глеб расценит мой уход за трусливый побег. Это будет всяко лучше, чем если он спровоцирует меня на поломку его аристократичного носа. Лучше вернуться за стол, чем дальше испытывать на прочность свое терпение, которым я, к слову, не отличался.

— Что ты думаешь о Тане? — неожиданно спросил Глеб, когда я уже взялся за ручку двери.

— Почему ты хочешь это знать? — опустив руку и повернувшись к нему обратно лицом, задал я встречный вопрос.

Глеб выпрямился и, достав из кармана свой телефон, ответил:

— Потому что я отправляю ее в Японию, — бесстрастно пробормотал он, быстро что-то набирая в телефоне. — Теперь она будет жить там.

Я почувствовал, как по телу пробежал холодок, потом как сердце ухнуло в самый низ, а через несколько секунд как тревога сменилась гневом.

— Что?! — выплюнул я бесконтрольно громко.

Подняв глаза, Глеб убрал телефон в карман и подошел ко мне.

— Ты меня услышал, — сказал он твердым голосом. — Поэтому я хочу знать — что ты думаешь о моей младшей сестре?

Отведя глаза в сторону, я глубоко вздохнув, набрав полную грудь воздуха, и тихо сказал:

— Я ее люблю.

В ту же секунду Глеб замер, пристально уставившись на меня, а затем этот ублюдок заржал в голос.

— Любишь? — пробормотал он между приступами наигранного смеха. — Звучит романтично, не правда ли?

Что-то внутри меня оборвалось и я больше не смог себя контролировать. Перед глазами всё заплыло красным, а через долю секунды я обнаружил, что прижимал Глеба к стене, уперев локоть поперек его горла.

Из тени сада тут же появился телохранитель Глеба, прицелившись в меня с пистолета. И в то же время сбоку от него материализовался Вениамин, но уже со своим пистолетом, направленным в его голову. Но всё это прошло мимо меня, потому что все мои мысли были заняты другим.

— Ты смеешь смеяться? — процедил я сквозь плотно сжатые зубы, не обращая внимания ни на что вокруг себя, даже на дуло пистолета, всё еще смотрящего прямо на меня. — Ты, ублюдок, смеешь смеяться надо мной?!

— Не надо, — пробормотал Глеб, махнув рукой своему человеку. — Опусти пистолет, Харитон.

Телохранитель тут же выполнил его приказ и снова скрылся в тени. Вениамин тоже опустил пистолет, но не думал уходить.

— Ты, который подарил ей только боль и страдания, смеешь, сука, смеяться надо мной?! — гневно прорычал я.

Глаза Глеба вспыхнули и я понял, чтозадел его за живое.

— Убери от меня свои руки, — холодно произнес он.

— Данил Денисович, пожалуйста, отпустите его, — попросил Вениамин, неторопливо приближаясь ко мне. — Ваши родители уже, должно быть, потеряли вас. Вы должны вернуться.

Блять…

Блять!

Я усилием воли заставил себя отпустить Градова, потому что Вениамин был прав. Я не мог устроить здесь сцену. Хотел, но не мог…

Отступая назад и не сводя с него пристального взгляда, я делал всё возможное, что только было в моих силах, чтобы не наброситься на этого ублюдка и не забить его до смерти.

Глеб выпрямился, разгладил пиджак и одарил меня взглядом, способным в мгновение ока превратить текущую реку в ледяной каток.

— Ты ничего не знаешь, Данил. Ни-че-го! — сказал он, не скрывая глубокой стали в голосе. — И ты не в праве судить меня, не зная правды…

Затем Глеб развернулся и вошел в дверь, оставив меня позади, разгневанного и сбитого с толку.

POV Таня

— Эдик, убери, пожалуйста, свою обувь со стола, — попросила я, стараясь не выдать раздражения, пока заканчивала работу с документами. — И, пожалуйста, закончи свою работу. Я не знаю, почему ты второй раз баллотировался и как тебя вообще выбрали в качестве представителя курса, но Бога ради, делай уже свою работу.

Он даже не услышал меня.

Этот придурок сидел в наушниках, закрыв глаза и качая головой в такт музыке.

Раздражение в сочетании с недосыпом и беспокойством заставили меня взять ручку и бросить ее в него. Я с мрачным удовлетворением наблюдала, как она отрикошетила от его лба, побудив Эдика открыть глаза и рывком вскочить со своего стула, быстро скинув наушники.

— Какого хрена, Градова?! — прорычал он, потирая лоб так, будто я в него кирпичом зарядила.

— Вот именно — какого хрена? — огрызнулась я. — Я едва выспалась прошлой ночью и работаю сейчас, в то время как ты сидишь здесь и ни черта не делаешь. Радуйся, что в тебя прилетела всего лишь ручка, а не что-нибудь потяжелее.

— А кто виноват в том, что ты не выспалась? — гневно пробурчал этот придурок, убирая руку ото лба.

— А кто виноват в том, что ты стал представителем студенческого совета?

— Знаешь, что, — сверкнул он возмущенными глазами. — Мне надоело это терпеть. У тебя ж вроде предки в Японии живут, разве в японской культуре не делается акцент на уважении и иерархии?

— Мы не в Японии, а ты не японец, — я тоже встала, в гневе хлопнув руками по столу. И тут же пожалела об этом, когда боль распространилась от моих ладоней вверх по рукам. — И кто бы говорил о неуважении!

Понимая, что ему не удастся переспорить меня, Эдик со стоном опустился обратно на стул.

— Я хочу уйти в отставку.

— Тогда уходи!

— Проваливай, Эд.

Мы с Эдиком оба обернулись на голос. Орлов непринужденно стоял в дверях кабинета студенческих представителей, уставившись на меня усталыми глазами.

Мои губы приоткрылись от удивления и я сразу же забыла о боли в руках.

Что он здесь забыл?

— Наконец-то, ты здесь, — Эдик вскочил со стула и пошел к нему. — Я уже здесь затрахался, — он столкнулся с тяжелым взглядом Орлова и, тут же подняв раскрытые ладони, неуверенно заблеял: — Нет, я не в том смысле, что с ней, я просто… Да заебался я! — раздраженно воскликнул Эдик. Я бы даже посмеялась, если бы не появление Леши, которое вряд ли сулило что-то хорошее. — Всё короче, я пошел. Наконец-то этот фарс закончился.

Что?

Фарс?

Уходя, Эдик закрыл за собой дверь, но не прежде, чем дружески похлопал Леши по плечу.

Ошеломленная, я перевела взгляд на Орлова.

Вопросов с каждой секундой становилось всё больше. Они буквально росли в геометрической прогрессии.

— Ты его знаешь? — спросила я первым делом.

Леша пожал плечами, вальяжно подходя к моему столу.

— Он… скажем так, один из друзей Громова.

— Что? Он… — я почувствовала, как от осознания у меня стала подниматься температура. — Громов приставил этого придурка следить за мной?!

— Присматривать за тобой, — поправил меня Орлов. — Почему ты думаешь, он знает, где ты и что делаешь?

Но неужели из всех людей нужно было выбрать именно Эдика? Не нашлось никого более трудолюбивого и менее ленивого?

Я покачала головой. У меня были куда более важные вещи, на которых стоило сосредоточиться, и в их число входил внезапный приход Орлова.

— Ксюша знает, что ты здесь? — спросила я его.

— Нет, — пробормотал он, подняв первый попавшийся под руку лист со стола и принявшись читать его. — И Даня тоже. Я буду признателен, если ты никому из них этого не расскажешь. Мне еще с ними обоими видеться в субботу вечером на дне рождения Черепа. Хотелось бы обойтись без скандала.

Черт. Вечеринка по случаю дня рождения Кирилла. Ксюша же пригласила меня, а я совсем забыл сказать об этом Данилу.

Ну и ладно. Будет ему сюрприз.

— Давай уже ближе к делу, Орлов, — нетерпеливо заявила я. — Что ты хочешь от меня?

Он отложил абсолютно неинтересный ему лист и посмотрел на меня.

— Мне нужно поговорить с тобой о Ксюше.

— О твоей идиотской идее порвать с ней? — язвительно спросила я. Когда он поднял бровь, я пожала плечами: —Данил уже сказал мне. Он не в восторге и, если тебе интересно, я тоже.

— Приятно знать, что вы снова вместе, — тихо побормотал он.

Я, прищурившись, посмотрела на него.

— Кстати говоря, ты сказал, чтобы я не усложняла Данилу жизнь. Но разве ты не делаешь то же самое?

Он не даже не собирался скрывать, что мой вопрос вывел его из себя.

— А как насчет тебя? Ты действительно хочешь, чтобы я был его другом, когда всё, что я ему даю, — это дерьмо?

Я сделала шаг к нему и зашипела:

— Неважно, чего я хочу, Орлов, потому что он хочет, чтобы ты был в его жизни. Всё очень просто. Он хочет, чтобы мы оба были в его жизни, даже если всё, что мы ему даем, — это дерьмо.

— Градова, я уезжаю.

— Что? — мои брови сошлись вместе.

— Данил не сказал тебе? — спросил он с мрачной усмешкой. — Я уезжаю к отцу. Буду жить с ним. И Данилу больше не придется постоянно беспокоиться обо мне. А тебе не придется гадать, когда же он снова бросит тебя ради меня, — он посмотрел мне прямо в глаза. — Он скоро освободится от меня.

Этого никогда не произойдет.

Леша никогда не освободится от Данила.

А Данил никогда не освободится от Леши.

И мы оба это прекрасно понимали.

Но это был его способ заверить меня в моем спокойном будущем с Данилом. Но это ничуть меня не утешило, потому что… Потому что я задумалась о Ксюше, своей лучшей подруге.

Какого будет ей?

Я буду счастлива в отношениях с Данилом, о чем втайне мечтала вот уже сколько лет, а Ксюша?

Будет рыдать из ночи в ночь, выплакивая свое сердце и боль, которую Орлов оставит ей в качестве прощального подарка?

Я это пережила и однозначно не хотела того же для Ксюши.

— Она знает? — спросила я.

Он покачал головой и подтвердил мои самые худшие опасения.

— Так ты действительно ее бросаешь?

— Это к лучшему.

— Я знала, что надо было заставить Данила надрать тебе задницу, когда ты еще был в больнице.

— Я рад, что ты у него есть, — сказал он после горькой усмешки.

Я обогнула свой стол, который до этой поры был преградой между нами, и подошло к Орлову.

— Леш, ты уверен, что поступаешь правильно? — вкрадчиво спросила я.

— Ты меня не переубедишь.

И вот тогда-то мое терпение иссякло.

— Что ж, это правда к лучшему, — с вызовом начала я, собираясь обернуть его же слова против него самого. — Когда ты уйдешь, я позабочусь о том, чтобы найти Ксюше кого-то, кто будет лучше тебя во всех отношениях. Кого-то, кто поможет ей поскорее тебя забыть.

Боль, отразившаяся на его лице, не вызвала у меня жалости к нему.

Наоборот, это только сильнее разозлило меня.

— Я завидую тебе, — сорвалось с языка.

Орлов выглядел удивленным, услышав от меня эти слова.

— Мне? Почему? — мрачно спросил Леша.

— Потому что твоя мать умерла.

Эти пять слов просто вырвались из меня. Впервые я сказала их кому-то.

И я никак не ожидала, что скажу их Орлову.

Как и он не ожидал услышать от меня чего-то подобного.

Он отпрянул от меня, сильно нахмурившись. Мое сердце учащенно билось, грудь тяжело вздымалась от тяжелого дыхания, а в ушах неприятно звенело.

Когда же Орлов пришел в себя, выражение его лица в мгновение ока стало пугающим.

— Что ты, блять, несешь?! — прорычал он угрожающим тоном, будто готов был накинуться на меня за такие слова.

— Я бы этого хотела, — я глубоко вздохнула и почувствовала, что мои руки задрожали от желания сжать их. Леша тоже заметил это, посмотрев на них, а затем снова взглянул мне в лицо. — Я бы хотела, чтобы моя мать умерла.

Его глаза расширились от боли.

— Ты, блять, не можешь этого хотеть.

— Кстати, моя мать уже умирает, — я нервно улыбнулась ему. — Так что, возможно, мое желание скоро исполнится.

— Градова…

— Но я боюсь, что не смогу заплакать, когда придет время. Я даже не знаю, какое у меня будет лицо, когда она умрет. Наверное, я буду радоваться этому.

Он замолчал, ошеломленный моим признанием, и уставился на меня.

— У каждого свои обстоятельства в жизни, — неожиданно для себя прошептала я. — У абсолютно каждого. Ты не единственный человек в этой чертовой жизни, кто пережил дерьмо. Но дело в том, что для тебя всё закончилось. В то время как все остальные всё еще пытаются выжить в этом самом дерьме, ты можешь вздохнуть спокойно, зная, что больше никогда не пройдешь через это.

— Ты ни черта не знаешь о том, через что я прошел, — процедил он в ответ.

— Как и ты не знаешь о том, через что прошли или проходят другие. Например, я или хотя бы Данил. И ты не знаешь, через что придется пройти Ксюше, когда ты ее бросишь, — парировала я, повысив голос. — Хотя ты, наверняка, догадываешься, какой ад ты ей устроишь. Знаешь ли, нелегко отпускать человека, которого любишь… Ты всегда пытался ее защитить, а теперь…

Он закрыл глаза и перебил меня, не дав договорить:

— Ты не понимаешь. Вы с Данилом просто не понимаете.

— Просто подумай об этом, — взмолилась я. — В последний раз, просто подумай над своим решением.

Он покачал головой и стал уходить.

Я поднесла руки к лицу и, закрыв глаза, глубоко вдохнула.

Он думал, что я не понимала его.

А я понимала. Очень хорошо понимала.

Он пытался защитить Ксюшу от себя самого, от той душевной боли, которую он мог ей причинить.

Он боялся, что пока с ним не все в порядке, она будет в опасности рядом с ним.

И в этом была разница между нами.

Он эгоистично скрывал свои страхи, чтобы отпустить ее.

А я эгоистично скрывала свои, чтобы удержать Данила.

— Просто будь рядом, — я подняла голову и увидела замершего в дверях Лешу. — Просто будь рядом с Ксюшей, когда я… Когда я ее брошу.

Я ничего не сказала, а он продолжил:

— И не волнуйся. Эд выйдет из состава студенческого совета.

Я чуть не рассмеялась.

Эдик сейчас волновал меня меньше всего.

POV Даня

Не думаю, что когда-либо я был также зол, как и сейчас.

Конечно, я много раз злился в своей жизни, но не так как сейчас.

Я был готов взорваться и своим взрывом забрать у одного идиота жизнь.

Именно поэтому, этот придурок сейчас благоразумно отступал назад, подальше от меня.

А его поднятые в воздух ладони напоминали белый флаг, который мне сейчас хотелось порвать, как и его самого.

— Что ты сказал? — спросил я вибрирующим от гнева голосом, выбираясь из машины и гневно захлопывая дверь.

Эд сделал еще один шаг назад, пятясь от меня во имя спасения своей шкуры.

— Дань, Дань! — пытался он воззвать к моему благоразумию. — Спокойно, просто успокойся, — просил Эд, боясь за свою жизнь или хотя бы целую физиономию.

— Ты ждешь, что я успокоюсь, когда ты только что сказал, что оставил Орлова с Таней в одном, сука, кабинете?! — с каждым словом громкость моего голоса возрастала вдвое. — Я нахрена тебе к ней приставил?!

— Орлов сказал мне свалить, что я мог сделать? — ответил он в свою нелепую защиту.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?! — я схватил его за грудки и дернул на себя. — Телефоны, блять, были изобретены не просто так. Ты почему не позвонил, не сказал?

— Я об этом не подумал, — невнятно проблеял этот идиот, которому голова, по всей видимости, была дана только для того, чтобы в нее жрать.

— Сука, я тебя убью! — прорычал я и, кажется, был абсолютно серьезен в своих словах.

— Орлов здесь! — воскликнул Эд, в отчаянии указывая мне за спину. — Он идет сюда.

Если это был тупой трюк, чтобы улизнуть, то этот, сука, умник точно пожалеет, что родился на этот свет.

Я всё же обернулся. К счастью для Эда, Леха был там, куда он указывал. И к несчастью для Орлова, встретившегося со мной взглядом и безошибочно считавшим в моих глазах явный гнев. Он только что спас этого придурка, но подставил себя, поменявшись с ним местами.

— Ты рассказал ему? — с нескрываемым недовольством обратился Леха к Эду, подойдя к нам.

— У меня не было выбора, — выпалил этот придурок, кивая на мои руки, всё еще держащего его за грудки.

Мне пришлось выпустить этого идиота из своей хватки и как-то побороть в себе желание врезать ему, чтобы вставить мозги на место, при, разумеется, их наличии в его черепной коробке.

— Спасибо, — угрюмо пробормотал Эд. — Так я могу теперь выйти из студенческого совета?

— Я уже сказал Тане, что ты так и сделаешь, — ответил ему Орлов.

Это решение должно было быть за мной, ведь это я платил Эду за его учет в совете представителей рядом с Таней, стало быть и мне отпускать его. Но, походу, у меня отобрали право голоса в этом вопросе.

Не обращая внимания на торжествующий вопль Эда и сосредоточившись на лучшем друге, к которому было очень много вопросов и претензий, я спросил:

— Что ты ей сказал? — начал я с главного вопроса, тревожащего меня больше остальных.

Леха без колебаний и промедлений тут же ответил:

— Это между нами. Считай, это наш с ней секрет.

— Орлов, блять! — прорычал я, не контролируя себя.

— Ты можешь спросить ее, если хочешь.

Ага, как же…

Скажет она…

Она даже под пытками ничего не расскажет.

— И я ничего ей не сделал, если ты из-за этого так злишься, — заверил меня друг.

Я почувствовал, как на моей щеке дернулся мускул.

— Я не злюсь.

— Тогда почему ты всё еще кричишь?

— Я не кричу!

— Ты не должен на него кричать, — вставил Эд, почему-то всё еще находящийся поблизости. — Разве он не только что выписался из больницы?

Эд вовремя сообразил и пустился в бег еще до того, как я успел повернуться к нему лицом. Инстинкт самосохранения сработал на ура, хоть и с явным опозданием.

— Я думал, ты сегодня останешься дома, — сказал я Лехе, когда мы наконец остались вдвоем.

Лицо Орлова было, как обычно, нечитаемым.

— Мне нужно было кое-что сделать.

— Например, поговорить с Таней? — спросил я с сарказмом.

— Я готовлюсь, Дань… Хочу, по возможности, сделать это помягче для Ксюши.

— Помягче? Ты смеешься? — фыркнул я. — Помягче будет, если ты оставишь эту бредовую затею и не станешь портить с ней отношения. Ты лучше меня знаешь Ксюшу, какая она впечатлительная и ранимая. Как бы ты там ни готовился, тебе никак не удастся смягчить для нее этот разрыв. Ты сделаешь больно и разобьешь ей сердце, ты это понимаешь?!

Леха покачал головой, уперевшись рогом в свое решение, которое не был намерен менять ни под какими уговорами, и лениво вымолвил:

— Я домой.

— Ну и хрен с тобой! — выплюнул я. — Мы продолжим этот разговор позже. Я всё равно не отстану, пока не вставлю твои мозги на место.

— Ты что-нибудь знаешь об отношениях Градовой с матерью? — неожиданно спросил Орлов, поставив меня в ступор и заставив заткнуться. — Поговори с ней, Дань, — посоветовал Леша.

Мои плечи напряглись, дыхание стало сдавленным.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, что я имею в виду, — он сунул руки в карманы куртки и отвернулся, а сделав длинный вдох, снова посмотрел на меня. — Ты всегда знаешь, что я имею в виду.

POV Даня

Таня вздрогнула от неожиданности, когда я, по уже устоявшейся привычке, без предупреждения забрался в ее машину.

Ближе к вечеру я застал ее садящейся в машину, до этого пол дня следя за парковой и ожидая, когда она выйдет из здания универа, пытаясь в это время собраться с мыслями.

— Ты меня напугал, — сдержанно воскликнула Таня.

— Держи, — сказал я, протягивая ей стаканчик кофе, за которым послал Эда, в уплату его сегодняшней бескрайней тупости. — Не хочу, чтобы ты уснула за рулем.

Она автоматически протянула к нему руки, даже, кажется, не слушая меня.

Принцесса с кофеиновой зависимостью.

— Спасибо, — пробормотала она. — И в следующий раз так не прыгай в мою машину.

Она сделала глоток кофе и блаженно прикрыла глаза. Я тут же почувствовал, как меня охватило беспокойство от одного ее только вида. Под глазами у нее были темные круги, лицо было бледным. Она выглядела измученной. Неудивительно, что она оживилась, когда увидела принесенный мной кофе.

— Ты не болеешь? — встревоженно спросил я.

Ее усталый взгляд обратился ко мне.

— Нет.

— А выглядишь больной.

— Я просто не выспалась прошлой ночью, — объяснила она, откинувшись на сиденье и устремив взгляд в лобовое стекло. — У меня было так много работы. Сессия, еще этот студенческий совет…

Я провел рукой по ее шелковистым волосам и притянул Принцессу к себе.

А поцеловав ее в висок, пробормотал:

— Тебе не стоит засиживаться допоздна.

Таня виновато поджала губы.

— Я постараюсь. Но на следующей неделе у нас еще экзамены.

— О-о, да, — проворчал я, разделяя ее безрадостность по поводу сессии и подготовки до поздней ночи. Вот только если я учился ради простого зачета, то Таня училась ради красного диплома. А потому уровень нашей подготовки нельзя было сравнивать.

— Так о чем вы с Орловым говорили? — меня всё еще злил тот факт, что Леха решился встретиться с Таней за моей спиной, но я старался этого не показывать.

Таня не спешила отвечать, она лишь нахмурилась и сделала еще один глоток.

— Как ты узнал?

— Эд рассказал.

И тут она вдруг напряглась.

— Кстати, о нем… — начала она угрожающим тоном, медленно поворачивая ко мне голову. — Как ты посмел приставить ко мне… этого придурка?!

Бля…

— Разве он не был полезен? — спросил я, пытаясь избежать казни.

Она импульсивно ударила меня по плечу.

— Полезен?! — возмущенно воскликнула Таня. — Скажи мне, в чем он мог быть полезен, если он никогда ничего не делал? С самого, черт возьми, первого дня!

— Поверь мне, другие кандидатуры на его место были еще хуже, — заверил я, забирая у нее стаканчик на случай, если она решит меня облить. — И ты так и не ответила — о чем вы с Лешей говорили?

— Это между нами, — сварливо ответила она.

— Вы, блять, издеваетесь надо мной? Он точно также сказал! — настала моя очередь возмущаться.

— Мы просто говорили о Ксюше, ясно? — на раздраженном выдохе ответила она. — И, как и ты, я пыталась его переубедить.

Вероятно, это не сработало. Леша был уперт побольше Тани. Уж я то это знал не понаслышке.

— И можешь не беспокоиться — я не ударила его, хотя очень сильно хотела.

Я усмехнулся и поцеловал ее в щеку.

— Я об этом и не думал. Хотя, если бы ты это сделала, я бы не стал тебя осуждать.

Таня замолчала и уставилась в окно. Я сделал то же самое, радуясь, что окна были тонированы в круг и никто не мог заглянуть внутрь. На парковке всё еще было много студентов, ведь не прошло и десяти минут с того момента, как очередная пара подошла к концу. Я до сих пор задавался вопросом, как моя до мозга костей правильная девочка согласилась на тонировку, противоречащую ГОСТу. Неужто наши отношения сподвигли ее к такому решению?

— Кстати, забыла спросить, ты видел моего брата за благотворительным ужином? — спросила она напряженным голосом.

Я кивнул, поставив стакан с кофе в подстаканник.

— Вы разговаривали?

Увидев отчетливое беспокойство на ее лице, я с ухмылкой сказал:

— Это между нами, малышка.

Разочарование моментально отразилось на ее лице и, по всей видимости, она решила его запить своим любимым напитком. Таня потянулась к стаканчику, но что-то пошло не так и крышка открылась, а горячий кофе пролился ей на руку.

— Черт, Таня!

Я быстро поднял этот злосчастный стаканчик, убирая его подальше от Принцессы на приборную панель, и, достав с подлокотника салфетки, принялся вытирать ее руку.

— Сильно больно? — обеспокоено спросил я, действуя на автомате.

— Нет… всё нормально, — сказала она, морщась от боли.

Но покрасневшая от свежего ожога кожа говорила об обратное.

Я принялся дуть на ладонь, пытаясь хоть как-то облегчить ее боль, но этого явно было недостаточно.

— Давай я быстро сбегаю в аптеку на углу, — начал я откровенно паниковать. — Куплю что-нибудь от ожогов.

— Данил, не нужно. Всё нормально, — запротестовала она, когда я уже схватился за ручку двери и был на коротком старте. Таня дажеулыбалась, хотя я не находил в этой ситуации ни одной причины для улыбки. — Мне не так уж и больно.

Пришлось остаться в машине и продолжить дуть на ее руку.

Прошла минута, прежде чем я кое-что заметил.

Белые следы на ее ладони, которые всегда вызывали у меня любопытство. Я уже видел их, но в этот раз увидел кое-что еще.

Разжав ее пальцы и поднеся ладонь к свету, я увидел то, от чего мое тело окаменело.

И только тогда Таня, переживающая боль, заметила на чем сфокусировался мой взгляд.

Она мгновенно сжала руку в кулак и рывком выдернула ее у меня.

Но я успел ух увидеть.

Я, блять, их увидел.

Свежие раны в форме ногтей…

POV Таня

Выражение полного неверия на лице Данила пронзило меня, как острый нож.

Парализующий яд страха и паники заполнил меня, стремительно подступив к горлу.

Данил снова схватил меня за запястье, большим пальцем пытаясь заставить меня разжать кулак. Я сопротивлялась изо всех сил, еще и стараясь не заплакать. Но не смогла сдержать приглушенного стона, когда он задел свежий ожог на моей руке.

Он замер. Но не отпустил меня.

— Данил… — начала я, но стоило его глазам обратиться ко мне, как все слова застряли в горле.

— Эти шрамы, — хрипло выдавил он из себя. — Восемь лет назад у тебя их не было.

Мое тело дернулось в сторону, в поисках спасения, в попытке выбраться из машины.

Но он оперативно захлопнул дверь с моей стороны, отрезав путь к трусливому побегу и отняв у меня надежду выбраться отсюда. А в следующую секунду его руки сомкнулись на моих запястьях и мои сцепленные в кулак руки оказались преградой между нами.

— Таня, покажи мне, — приказал он рычащим от эмоций голосом.

— Нет, — покачала я головой, задыхаясь от страха.

— Покажи!

— Пожалуйста, не надо!

В его голосе прозвучала абсолютная, душераздирающая, невыносимая боль, когда он прохрипел осипшим голосом:

— Пожалуйста, покажи мне.

Слезы навернулись мне на глаза.

— Я… я не хочу, чтобы ты видел, какой… какой слабой я была.

— Ты не слабая, Таня.

— Я всегда была слабой, — по моей щеке скатилась слеза. Потом еще одна. — Я просто старалась не показывать виду. Я… притворялась сильной, хотя никогда такой не была.

Он прижал меня к себе.

— Черт возьми, Принцесса… — прохрипел он, прижимая мою голову к своей груди. — Это та причина, по которой ты никогда не позволяла мне взять тебя за руки?

Я ничего не ответила, лишь сильнее разрыдалась.

— Пожалуйста, скажи мне, что их не было, когда мы были детьми? Я же не мог не заметить этих шрамов…

— Тогда их у меня еще не было, — прошептала я сквозь слезы, сжимающие горло. — Я начала… — я замолчала, вдруг осознав, что мой ответ опустошит его. Я не хотела этого, но у меня не было другого выбора. — Я начала, когда у меня никого не осталось…

— Когда я тебя бросил, — сделал он вывод и крепче стиснул в своих объятьях.

А после он замолчал и на мгновение меня охватил страх.

Страх последствий этого признания.

Затем его тело начало дрожать и я, крепко зажмурив глаза, поняла, что была права.

Это опустошило его.

— Это моя вина, — пробормотал он измученным голосом. — Это всё из-за меня…

— Нет, — всхлипнула я. — Это не из-за тебя. Ты не можешь так думать, это…

Я замолчала, когда он вдруг поднял голову.

— У тебя бы не было этих шрамов, если бы я не бросил тебя.

— Данил…

— Их бы не было! — закричал он. — Если бы я не ушел, я бы позаботился о том, чтобы у тебя никогда не было этих шрамов. А теперь… Это же они виноваты, да? Твоя семья? — сделал он еще один вывод. — Значит, теперь я буду держать Глеба подальше от тебя. Я не подпущу к тебе твою собственную мать. Я даже, блять, твоего отца не подпущу к тебе. Я виноват, но я всё исправлю.

— Данил, это не то…

— Я всё сказал, — отрезал он.

— Да пойми же ты — это не из-за тебя! — закричала я, пытаясь достучаться до Данила. — Это из-за меня, — уже намного тише сказала я, завладев его вниманием. — Это моя вина, что мать и брат ненавидят меня. Ты в этом не виноват…

— Нет, ты в этом не виновата, — возразил он. — Ты не виновата в том, что мать по какой-то причине невзлюбила тебя с самого рождения. И ты была ребенком, когда Глеб начал всячески издеваться над тобой. В этом нет твоей вины, есть только их вина. Не надо их оправдывать или тем более винить себя во всем этом. Ребенок не может быть виноватым в том, что его не любят.

О Боже…

Если бы он знал, что моя мать не только не любила меня, но и применяла ко мне физическое насилие, кто бы знал, что бы он сделал?

Я медленно закрыла глаза, чувствуя унижение и полное поражение.

А когда я открыла их, то сказала то, к чему уже давно пришла:

— Тебя привлекают сломленные, Данил.

Его глаза сузились.

— Что это значит?

— Даже когда мы были детьми, в тебе были героические качества, потребность помочь всем, кто в этом нуждается. Даже когда ты был просто высокомерным мальчишкой, ты пытался исправить мир. Вот почему тебе нравились супергерои и комиксы.

Я опустила взгляд на свои руки.

На свои истерзанные ладони.

— А я — как раз одна из сломленных, не так ли? Поэтому я тебя так притягиваю. Потому что ты хочешь меня исправить.

Как и своего лучшего друга, ведь он тоже сломлен.

— Я не хочу тебя исправлять, Таня, — прорычал он. — Не перевирай мои слова. Неужели ты не можешь понять? Я просто хочу быть с тобой. Я хочу для тебя лучшей жизни. Я хочу, чтобы у тебя была любовь, которую ты заслуживаешь.

Я покачала головой, будучи не в силах поверить в это, после жизни во мраке.

— Я столько раз подводил тебя, — сокрушенно прошептал он. — Не раз и не два. В каком-то смысле это всё на моей совести. Потому что я отпустил тебя. Потому что я не видел, что с тобой происходит. Потому что я тоже причинил тебе боль.

Его руки вдруг отпустили меня и я, испуганно вздрогнув, подняла глаза.

— Я не смог помочь Леше. И я не смог помочь тебе… Я так старался поступить правильно, но в итоге я же всё и испортил.

Нет…

Это было не так.

Он был неправ.

Он не мог ничего поделать.

— Я слишком поздно узнал, что жизнь Леши пошла наперекосяк. Я опоздал, — продолжал Данил говорить.

Его взгляд стал рассеянным, а выражение лица — отстраненным.

Слезы продолжали беззвучно катиться по моим щекам.

Я теряла его…

— И для тебя я тоже опоздал, — сокрушенно прохрипел он севшим голосом.

— Данил… — я потянулась к нему, но он отстранился.

Затем он открыл дверь и молча вышел из моей машины.

И, возможно, из моей жизни.