Лимеренция

Глава тридцать первая

Он дышит. Я могу сказать точно, что он дышит.

Присев рядом с ним на корточки, я целую вечность наблюдаю за плавным подъемом и опусканием грудной клетки, и каждый раз, когда она успешно заполняется воздухом, я напоминаю себе, что я не убийца.

Пока.

Я проверяю свой телефон, тревога пульсирует в моих венах.

Прошло двадцать минут, но с таким же успехом могло пройти и двадцать часов. Я не совсем уверена, что за пределами этого гаража остался мир — по крайней мере, не тот, с которым я знакома. Насколько я знаю, солнце заживо сожгло всю остальную планету, пока я была заперта здесь с Йеном.

Если бы не кровь, стекающая по его лбу и окрашивающая пол Рика в малиновый цвет, я бы подумала, что он спит. Нет гнева, омрачающего морщины на его лбу, нет ярости, изливающейся изо рта, нет ножа в его руках.

Я пнула лезвие ногой через весь гараж в тот момент, когда он упал.

Я снова проверяю свой телефон.

Двадцать одна минута.

То, что он так долго был без сознания, не может быть хорошим знаком, не так ли?

Я смотрю на его вздымающуюся грудь, гадая, то ли это просто моя разыгравшаяся паранойя, то ли его дыхание становится поверхностным.

Может, мне просто позвонить в полицию?

Я могу придумать что-нибудь о том, что нашла его здесь, уже без сознания.

Я прикусываю губу.

Двадцать две минуты.

Я должна просто вызвать скорую помощь, к черту последствия.

И как только мой палец нависает над кнопкой экстренного вызова на моем телефоне, раздается резкий стук в дверь гаража.

Сердце бешено колотится, я в мгновение ока вскакиваю на ноги, мое тело готовится к удару.

О Боже.

Это была ошибка.

Мне следовало просто рискнуть с копами.

Я бросаю взгляд вниз, на упавшее тело Йена.

Теперь уже слишком поздно.

— Войдите, — хрипло зову я.

Дверь распахивается до конца.

— Ты действительно знаешь, как создать напряженность, милая. Говоришь мне прийти одному, принести медикаменты, постучать три раза, я действительно вполне… — Широкий силуэт Адриана заполняет дверной проем. Он переступает порог с аптечкой в руке и останавливается, широко раскрыв глаза. — …любопытно, — заканчивает он.

Я ничего не говорю, пока он стоит, наблюдая за сценой с тем же аналитическим взглядом, который редактировал мои работы по истории и изучал домашнее задание по математике. Его взгляд скользит по бессознательному телу Йена, по окровавленному гаечному ключу, лежащему рядом с ним, а затем возвращается ко мне.

В его глазах отчетливо мелькает удивление — всего лишь вспышка, — прежде чем он меняет выражение лица.

— Тебе больно?

Прежде чем нет срывается с моих губ, он уже преодолевает расстояние между нами и пытается осмотреть меня сам.

— У тебя где-нибудь идет кровь? — Его руки скользят по моим волосам, задней части шеи и даже по футболке, без сомнения, в поисках липкого слоя крови. — Что-нибудь болит, милая?

— Медикаменты не для меня. — Я указываю на Йена. — Это его тебе следует осмотреть.

Он отвечает без колебаний:

— Нет, пока я не буду уверен, что с тобой на самом деле все в порядке. Ты можешь даже не знать об этом. Твое тело может быть в шоке, ты можешь быть…

— Адриан! — Это одновременно приказ и мольба. — Пожалуйста. На мне нет ни царапины. Просто проверь, как он. Пожалуйста.

Его лицо заметно смягчается, и он повинуется, переключая свое внимание на Йена.

Он опускается на колени, берет пару одноразовых перчаток из аптечки и осматривает рану.

— Как долго был без сознания?

Я зависаю вне пределов досягаемости, беспокоясь, что моя нервная энергия может заразить Адриана, если я подойду слишком близко.

— С тех пор, как я тебе позвонила.

Удивительно, но этот ответ, похоже, не вызвал у него такой паники, как у меня. На самом деле, Адриан так спокоен, как я его когда-либо видела, когда он расспрашивает о состоянии Йена.

— И все это время у него шла кровь?

— Думаю, да, — отвечаю я. — Я хотела остановить кровотечение, но не смогла найти здесь ничего достаточно чистого, чтобы можно было этим воспользоваться.

И я слишком боялась, что он может внезапно прийти в сознание и исчезнуть, если я пойду искать в трейлере.

— Наверное, лучше, что ты этого не делала, — бормочет он. Он достает из набора стерильный марлевый тампон и осторожно накладывает его на рану Йена.

Кровь мгновенно пропитывает белую ткань.

— Я и не подозревала, что ударила его так сильно. — Я переминаюсь с ноги на ногу. — Это был всего лишь один взмах, и он упал…

Вниз.

Как дерево, отрезанное от своих корней.

— У него определенно, по крайней мере, черепно-мозговая травма средней тяжести, — говорит Адриан.

В моей груди вспыхивает проблеск надежды.

— Похоже на сотрясение мозга?

— Скорее всего, хуже, — объясняет он. — Из того, что я читал, большинство сотрясений мозга не приводят к потере сознания на такой длительный срок. У него может быть перелом черепа. Возможно, ушиб, но состояние стабильное. Дыхательные пути не задеты. Пульс сильный. Не могу сказать наверняка, но с ним все должно быть в порядке. По крайней мере, сейчас.

Я вздыхаю, и в груди у меня становится в десять раз легче, чем несколько мгновений назад.

Я не убила его.

Я не убийца.

По-видимому, удовлетворенный тем, что Йен не собирается умирать в эту самую секунду, Адриан переводит весь свой пристальный взгляд на меня.

— Ты расскажешь мне все, милая.

Я делаю еще один глубокий вдох.

И тогда я начинаю объяснять.

Он слушает с пристальным вниманием, пока я объясняю связь между мной и Йеном, наше взаимодействие на прошлой неделе и то, как он, должно быть, присвоил телефон Рика, чтобы заманить меня сюда после того, как выяснил, что я жульничала.

У него все время каменное лицо, пока…

— Он замахнулся на тебя ножом? — От убийственной нотки в его голосе у меня по спине пробегает холодок, и внезапно меня поражает, насколько он все еще близок к Йену. Если бы он захотел, ему нужно было бы только протянуть руку и…

— Я не думаю, что он намеревался им воспользоваться, — возражаю я. — Я имею в виду, я не знаю. Я не думаю, что он хотел. Просто пытался напугать меня. Удержать от побега, как только я поняла, зачем нахожусь здесь.

У него сводит челюсть.

— И это в любом случае не имеет значения, не так ли? — Я продолжаю. — Я так, кто причинил ему боль. Я сделала это с ним.

Чувство вины сдавливает мне горло.

Я все это сделала с ним.

— У тебя не было выбора, — говорит Адриан. — Он заманил тебя в… — Он бросает взгляд на ржавые инструменты, расставленные вдоль стен. — что явно могло быть ошибочно принято за какое-то место убийства. Все, что произошло потом, является самообороной.

— Но это не была самооборона. По крайней мере, не гаечным ключом. Удар ключ был нанесен намеренно. — Слова вываливаются из меня в сгущенном нервном хаосе. — У него было видео, и он мог сделать с ним что , и…

— Какое видео? — Адриан вмешивается, прищурив глаза, и я понимаю, что эту часть я тоже забыла. Предсмертный опыт этого утра с таким же успехом мог бы превратить мой мозг в горку яичницы-болтуньи.

Мой взгляд падает на телефон Йена, лежащий в нескольких футах от меня.

Адриан хватает устройство, встает во весь рост, и я снова слышу свой дрожащий голос, доносящийся из динамика телефона. У меня нет желания смотреть это видео после участия в нем всего несколько минут назад, но я действительно смотрю его.

Даже после того, как моя видеоверсия закончила признаваться в величайшем грехе, он продолжает смотреть на экран с непроницаемой маской спокойствия.

— Итак, это должно было стать его рычагом давления.

Я киваю.

Он нажимает пару кнопок, а затем бросает телефон к ногам Йена.

— И теперь у него больше нет рычагов воздействия.

Я не готова к облегчению, которое накатывает на меня подобно приливной волне. Я спотыкаюсь — и, кажется, прямо в объятия Адриана, тяжесть этого утра обрушивается на меня, когда я кладу голову ему на грудь.

— Спасибо, — бормочу я, хотя не уверена, за что именно собираюсь его благодарить.

Пришел мне на помощь, не задавая вопросов?

Гарантировал, что Йен, вероятно, доживет до больничной палаты?

Удалил видео без единого слова?

Его руки успокаивающе поглаживают мою поясницу.

— Тебе не за что меня благодарить, — бормочет он.

Его прикосновение — успокаивающий бальзам на самые глубокие раны от этого утра.

— Что ж, тогда мне жаль, — говорю я. — За то, что втянула тебя в …

Звонок Адриану был скорее инстинктом, чем решением. Даже напуганная, я знала, что могу на него рассчитывать.

Вероятно, потому, что это не первая его попытка совершить убийство.

— Ну, это наш бардак, — он смотрит на меня сверху вниз, темные глаза блестят. — И нам все еще нужно с этим разобраться.

Я вздыхаю.

Верно.

Кровоточащая рана на голове.

Черепно-мозговая травма средней тяжести.

— Мы могли бы вызвать скорую. Сказать, что мы нашли его здесь, — говорю я. — Его доказательства пропали, и я сомневаюсь, что он собирается повторить это снова.

Тело Адриана напрягается рядом с моим, и выражение его лица становится недоверчивым.

— Ты намерена оставить его в живых?

И теперь это я напрягаюсь в его объятиях.

— Ты не хочешь? — Я разинула рот.

Его глаза сужаются, а губы недовольно поджимаются.

— Конечно, нет. Если ты оставишь его в живых, то оставишь открытыми вопросы.

Незаконченный конец.

Этот термин вызывает определенный тип дежавю — именно так он называл и Микки.

Я делаю шаг назад, неспособная ясно мыслить в тумане успокаивающего запаха Адриана.

— Но он… — Я бросаю взгляд на тело Йена. — Это не его вина.

— Он загнал тебя в угол в гараже и держал на острие ножа, — категорично говорит Адриан. — Я бы убил его только за это.

У меня сжимается горло.

— Но я сделала это с ним. Я имею в виду, ты смотрел видео. Я здесь не жертва. Что бы ни случилось этим утром.…Я довела его до этого. — Я закрываю глаза, представляя ярость, которая плясала в глазах Йена, его маниакальный смех. — Я украла его будущее. Он должен был отправиться в Лайонсвуд.

— И теперь он сорняк, — добавляет Адриан. — Возможно, ты подорвала его дух этим утром, но в конце концов он отрастет снова. Он снова разозлится. Он захочет отомстить. Может быть, через месяц. Может быть, через год. Может быть, через десять лет. Может быть…

— Нет! — Меня снова трясет. — Нет. Я не могу этого сделать. Я не могу сделать этого. — Тошнота скручивает мой желудок. — Я уже обманщица. Я уже разрушила его жизнь. Я не могу… — Я задыхаюсь от этой мысли. — Забрать и жизнь тоже.

— Милая. — Он приближается, его голос мягкий, как масло, как будто я загнанный в угол зверек, готовый убежать от него. — Он уже серьезно ранен.

Я моргаю, глядя на него.

— Ты назвал это травмой средней степени тяжести.

— Без надлежащего лечения это наверняка приведет к смерти.

— Нет. Ни в коем случае. Я не собираюсь…

— Ты не обязана этого делать, — тихо говорит он, и мне требуется мгновение, чтобы осознать, что он говорит. То, что он предлагает.

— Нет, — выдыхаю я. — Нет, я не хочу, чтобы ты это делал. Я никогда не смела бы попросить тебя об этом.

Его рот кривится в сардонической улыбке.

— У тебя слишком много моральных проблем для человека, который мог бы вызвать полицию, но вместо этого позвонил мне.

Я открываю рот, чтобы возразить, но воздух прорезает стон боли, и мы оба поворачиваемся к источнику.

Еще несколько тихих стонов срываются с губ Йена, когда он приходит в сознание.

У меня перехватывает дыхание.

— Йен…

— Как ты себя чувствуешь? — Адриан достигает Йена раньше меня, нависая над ним во весь свой рост. — Ты помнишь, что произошло?

О Боже.

Йен сонно моргает, как будто мир впервые обретает четкость.

— Э-э… — Его взгляд останавливается на Адриане. — Кто ты такой?

— Тебе не стоит пытаться встать, — говорит ему Адриан. — У тебя рана на голове.

Йен снова моргает.

— У меня… — И тут его взгляд останавливается на мне, и я вижу это — именно в тот момент, когда его замешательство рассеивается, и он вспоминает, по крайней мере, почему он так зол на меня.

Адриан тоже это видит.

— Он помнит достаточно, — возражает он. — Теперь, может быть, мне связать для тебя этот свободный конец? — Он смотрит на Йена с такой холодной настойчивостью, что даже я вздрагиваю. — Думаю, мне бы это понравилось.

— Что… — Йен слишком сонный, чтобы правильно понимать, что говорит Адриан, но я понимаю.

Я хватаю Адриана за руку, как будто могу физически остановить его.

— Нет.

К его чести, он не отстраняется от меня, но бросает на меня слегка разочарованный взгляд.

— Ты знаешь это не хуже меня: сорняки нужно вырывать с корнями.

— Я уже достаточно отняла у него, — шепчу я только для ушей Адриана. — Пожалуйста, не заставляй меня жить, принимая что-то еще. — И все же я не могу помешать ему убить Йена. Если дойдет до дела, я не собираюсь геройствовать.

Я собираюсь стоять в стороне и позволить этому случиться, как последняя трусиха, какой я и являюсь.

Но, пожалуйста, не делай меня еще большей трусихой, чем я уже есть.

Он слегка хмурит брови, мелькает что — то неизвестное, а затем…

Утверждение.

— Хорошо, милая, — соглашается он. — Мы сделаем по-твоему.

Облегчение не успевает улечься, как он обращает свое внимание на Йена, каждая унция мягкости исчезает.

— Вот что сейчас произойдет, Иэн Кризи.

Все еще дезориентированный, Йен смотрит на него снизу вверх.

— Я даже не знаю, кто ты…

Моя челюсть сжимается.

— Адриан…

— Слушай внимательно, Йен. Я не собираюсь повторяться.

Я слышала сотни вариаций голоса Адриана, но я никогда не слышала того потока убийственного спокойствия, который сейчас исходит из его уст.

Это как затишье перед ураганом. Тревожная тишина в лесу, когда птицы улетают, а жуки перестают жужжать, и ваше тело распознает присутствие высшего хищника задолго до того, как вы его увидите.

Вот что такое этот момент.

Только не для меня.

Глаза Йена расширяются, пока практически не вылезают из орбит. Он борется с тяжестью ботинка Адриана на своей шее, но безуспешно.

— Постарайся не шевелиться, — насмешливо упрекает его Адриан. — У тебя может быть перелом черепа. Ушиб мозга. Чем больше ты будешь барахтаться, тем больше усугубишь травму.

Йен застывает под ботинком.

Адриан отпускает, но его нога остается на месте. Один меткий удар отделяет Йена от перелома трахеи.

— Что ты… — Йен задыхается.

— Я собираюсь предложить тебе сделку, — говорит ему Адриан. — Это гораздо больше, чем, я думаю, ты заслуживаешь, но это не для тебя.

Договорились?

— Четыре года назад тебя обманом лишили возможности учиться в Лайонсвуде, — объясняет он, и на лице Йена вспыхивает удивление. — Ты пропустил школьную программу, зимы Коннектикута и богатых девушек, которые неделю водили тебя с собой, как новую сумочку. Итак, теперь тобой пренебрегли. Ты злишься. Ты жаждешь мести.

Взгляд Йена скользит ко мне, предмету его презрения, но только на мгновение, потому что затем он снова хватает ртом воздух.

— Не смотри на нее своими грязными глазами, — огрызается Адриан. — Ты на нее даже не взглянешь.

Йен подчиняется, немедленно перемещаясь к Адриану, и тяжесть с него спадает.

Я жду, что буду потрясена порочным поведением Адриана — даже испытаю отвращение, — но это не то, что вспыхивает внизу моего живота.

Нет, нет, нет.

Это меня не возбудило.

— Как я уже говорил, — продолжает Адриан, не обращая внимания на мое тяжелое положение. — Ты хочешь справедливости. Я предполагаю, что именно таким и должно было быть видео. Ты собирался разослать это, сделать так, чтобы Поппи никогда не получила диплом, и впитывать свою затаенную обиду на долгие годы.

Кажется, что Йен пытается прищурить глаза, но в его нынешнем затруднительном положении это выглядит как подергивание.

— К счастью для тебя, я собираюсь предложить тебе кое-что получше правосудия, — говорит Адриан. — Компенсацию.

Шок окрашивает выражение моего лица.

Компенсация?

— Я не могу вернуть тебе те возможности для получения образования, которые ты мог бы получить в Лайонсвуде, — объясняет он. — Но я могу предоставить средства, к которым у тебя был бы доступ. Четыре года обучения, которые были бы…

$846,000.

Я почти уверена, что мое сердце перестает биться.

— …$846,000. Более чем достаточно для того, чтобы ты мог профинансировать любое среднее образование, которое хотел бы получить, или начать все сначала в новом городе. Я могу выписать тебе чек здесь и сейчас.

Глаза Йена расширяются.

— Конечно, есть определенные условия, — добавляет Адриан. — Через десять минут ты вызовешь скорую помощь — сейчас она тебе определенно нужна — и скажешь им, что поскользнулся и упал, работая в гараже сегодня утром. Ты сотрешь имя Поппи — и в каких бы проступках ты ее ни подозревал — из своей памяти. Ты не пойдешь в прессу. Ты не отправишь электронное письмо декану. Ты никому ни о чем не расскажешь. Ты будешь спокойно жить своей жизнью, тратить мои деньги и быть благодарным за то, что, хотя ты можешь винить ее в том, что она разрушила твою жизнь, она — та самая причина, по которой ты продолжишь жить так после сегодняшнего дня.

Йен открывает рот, но видно, что ему трудно подобрать слова.

— Как я могу…

— Как ты можешь быть уверен, что я не лгу насчет денег? — Адриан заканчивает за него. — Что ж, когда я выпишу чек, пожалуйста, вбейте в Google прилагаемую фамилию. Я уверен, это прояснит любую путаницу. — Он делает паузу. — И еще кое-что. Через год, через пять лет, может быть, даже через десять, ты захочешь большего. Больше денег. Больше мести. Когда это произойдет, а я уверен, что так и будет… — Йен кашляет и хрипит под тяжестью своего ботинка, когда Адриан понижает голос. — Я могу обещать тебе, что это очень, очень плохая идея.

По моей коже бегут мурашки.

— Мы договорились? — Спрашивает Адриан.

На моем лице такая же тревога, как и у Йена, но он кивает.

Ответная улыбка Адриана обнажает все зубы.