Моя идеальная ошибка

14. Изабель

Вздыхаю, откладываю электронную книгу и смотрю на часы. Почти половина одиннадцатого, а его все нет. Я даже не могу больше притворяться, будто не жду Алека.

Хотя именно этим и занимаюсь больше часа, и даже для себя самой это уже не кажется правдоподобным. Весь день я держалась на плаву благодаря привычной суете, ставшей постоянной спутницей с тех пор, как начала профессионально заниматься танцами. До того как забрать детей, я сходила на пробежку, час занималась йогой и растяжкой. А потом наступил обыденный круговорот. После того как Сэм и Уилла уснули, я запустила стирку, посмотрела два эпизода «Девочек Гилмор» и прочитала десять глав нового любовного романа.

Но сконцентрироваться на сюжете не получилось.

Книга от одного из моих любимых авторов, да и сюжет, признаться честно, интересный. Полюбившиеся мне книжные тропы. Но не могу пробиться сквозь оглушающую тишину квартиры.

Неравнодушие к Алеку Конновану всегда было, мягко говоря, неудобным. Пока он воспринимался как просто старший брат Конни, находящийся где-то вне досягаемости, было безопасно. Мы пересекались максимум пару раз в год.

Сейчас же, когда живу под одной крышей с собственным боссом, все сложнее. До сих пор недосягаемый, но находящийся слишком близко, чтобы можно было прикоснуться, и от этого только хуже.

Ну и что, что он красивый, замкнутый и излучающий ту самую ауру власти, заполоняющую любую комнату? Женщины раньше как-то справлялись с влечением к таким мужчинам. Переступать эту границу — не очень-то хорошая идея по сотне причин, и он никогда не давал понять, что в ком-либо заинтересован. Наоборот, все говорит об обратном.

Наверное, мне просто суждено переболеть этим дурацким увлечением, но я же не единственная, кто западает на подобных мужчин. Библиотека в электронной книге тому доказательство.

Правда, в книгах все обычно заканчивается счастливо: героиня получает свое «долго и счастливо», приправленное серией мощных оргазмов и хорошей дозой грязных разговорчиков. Почему-то кажется, что Алек никогда не стал бы говорить грязно.

Но забавно это представлять. Его темный, ровный голос, произносящий те самые слова, что я иногда читаю... нет. В жизни и так полный бардак. Последнее, что мне нужно, — это неуместный флирт с Алеком, потеря работы и конец дружбе с Конни.

И даже если он тоже одинок, то, кажется, не особо-то страдает. Самодостаточный. Готова поклясться, у него даже татуировка на щиколотке с надписью «Самодостаточный», думаю я.

Я откидываюсь на спинку дивана и закрываю глаза. Мягкий фоновый гул телевизора — мой единственный собеседник, как часто бывает после того, как засыпают дети. У нянь не так уж много свободного времени. Алек старается не устраивать поздних встреч и не уезжать в командировки, но все равно это происходит почти каждую неделю.

Щелчок двери заставляет мысли застыть. Провожу рукой по волосам и прислушиваюсь к звукам снимающего пиджак Алека в прихожей и ставящего что-то на пол.

Через пару секунд он заходит в гостиную. Выглядит усталым, а волосы темнее обычного. Наверное, попал под дождь, бушующий за окном.

Алек останавливается. Смотрит на меня.

— Привет, — говорю я.

Немного неловко и неуверенно.

Он кивает, снимая галстук.

— Привет. Думал, ты уже спишь.

— Должна бы, — признаю я. Это правда. А вот то, что говорю дальше, нет: — Просто как раз началось самое интересное.

Его взгляд скользит от меня к телевизору и обратно.

— Точно, — замечает он. Перекидывает галстук через спинку кресла и методично, с хирургической точностью, закатывает рукава. — И что в идиотском городке произошло на этот раз?

— На удивление, ничего, — отвечаю я. — Она уезжает в колледж. Дочка. Рори.

Алек кивает и проходит на кухню. Слышу, как достает что-то попить. В нем сейчас та же внутренняя тревога, что была несколько недель назад, когда вернулся домой. Только теперь время позднее, погода мрачнее, и он сам какой-то обнаженный, что ли. Отпустивший контроль.

Алек опускается на диван с тяжелым вздохом. Близко. Наши бедра почти соприкасаются. В правой руке у него стакан со льдом и водой.

Я смотрю, как Алек проводит ладонью по лицу.

— Тяжелый вечер? — спрашиваю я.

— Да, — отвечает он. — Худший. Приехали поставщики из Японии, из-за чего обсуждаем новое соглашение. Это даст такой доступ к японскому рынку, которого раньше не было. После целого дня переговоров пошли на ужин.

— Ох. И как проходят такие ужины?

— Ну, — он вытягивает ноги, — все начинается в отдельной кабинке ресторана с мишленовской звездой. Все спорят, кто заплатит, но, естественно, делает это «Контрон». Льется вино. Беседа не такая гладкая, как вино, но все идет своим чередом. Все друг к другу присматриваются, прощупывают почву.

— То есть ты был на свидании, — замечаю я.

Он тихо смеется.

— По сути, да. А в конце ужина японский партнер сказал, что теперь их очередь выбирать место. И мы оказались на крыше в баре.

— О, нет, — шепчу я.

— Ага, — он делает долгий короток из стакана. — А я, между прочим, был готов вернуться домой после ресторана.

— Но все-таки заключил сделку? — спрашиваю я. — Думаешь, будет второе свидание?

Алек поднимает бровь.

— Если я этого захочу, будет.

О. В животе все сжимается.

— Так уверен в себе?

— Реалистичен, — бросает он.

Волосы начинают подсыхать. Обычно аккуратно зачесанные назад, сейчас они чуть растрепанны.

— Раздражает, что ты, черт возьми, скорее всего прав, — ворчу я. — Я заметила, как все родители на тебя смотрели в тот вечер. Все, и речь не только об одиноких мамочках.

Алек выдыхает.

— Черт. Я не хотел, чтобы ты это заметила.

— Нет? — я подтягиваю ноги под себя, разворачиваюсь к нему на диване, локтем опираюсь на спинку. — И почему?

Алек делает еще глоток, и я не уверена, ответит ли он. Какие-то стены в нем сегодня опущены, но точно не все.

— Ты никогда на меня так не смотрела, — выдыхает он. — И не хотел, чтобы начала.

Я улыбаюсь.

— Ну, я не устраиваю ужины, — говорю я. — Так что ты в безопасности. Не использую тебя ради престижа или чтобы пробиться повыше.

— Ты же и стартап не предложишь профинансировать, верно?

Я прижимаю ладонь к груди.

— Клянусь.

— Хорошо, — Алек тоже закидывает руку на спинку дивана, и та оказывается рядом с моей. Наши предплечья касаются друг друга. Его глаза, обычно ореховые, в полумраке кажутся почти черными. — Прости за реакцию тех женщин. По их лицам было ясно, какие похабные предположения они строили.

Я пожимаю плечами.

— Все нормально.

— Нет, — огрызается он, и голос внезапно становится жестким. — Ни хрена не нормально.

— Я не из их круга, — произношу я. — Плевать, что они там себе успели надумать.

— Мне не плевать, — бормочет он.

Я прикусываю нижнюю губу.

— Боишься, что из-за этого они подумают о тебе хуже? Не знаю, казалось, такие взаимоотношения... ну... это ведь не редкость. В твоем мире. В мире «Сент-Реджиса».

Щеки пылают от того, как неуклюже я подбираю слова. По сути, я только что намекнула, что в его социальном кругу считается нормальным спать с работающей на него няней. Что, поступи он так, не было бы в диковинку.

— Дело не в этом. Просто... — Алек замолкает, и голос становится хриплым. — Не хочу, чтобы кто-то подумал, будто я использую тебя. Что пользуюсь ситуацией.

— И не подумают, — парирую я. — Уверена, через неделю они и не вспомнят, что вообще со мной встречались.

Алек поднимает бровь.

— Не уверен в этом.

Между нами опускается тишина, и он бросает взгляд на экран телевизора.

Я никогда не видела, чтобы Алек смотрел что-то наедине с собой, без детей или присоединившись ко мне. Пытаюсь перевести все в шутку:

— А ты вообще умеешь расслабляться?

— Сейчас и расслабляюсь, — отвечает он.

— Ну, ты же недавно спрашивал о моих хобби. А я вот пока вижу, что ты либо работаешь, либо занимаешься детьми. Ни одно не подходит под категорию «отдых».

— Я хожу в спортзал.

— По утрам? — спрашиваю я.

Алек чуть кивает. Как-то незаметно мы стали ближе, и вот мое согнутое колено уже касается его ноги.

— Тоже не считается, — бурчу я. — Это... нет. Не подходит.

— Не знал, что меня будут допрашивать, как только переступлю порог дома.

— Уже жалеешь, что не остался в баре?

— Нет, — отвечает он. — Ни капли.

Дыхание перехватывает.

— Понимаю. У любого мужчины есть предел в алкоголе.

— И я уже превысил свой, — тихо произносит Алек.

— Может, завтра ты поспишь подольше.

В его глазах вспыхивает искра.

— Изабель, — роняет он. — Мы оба знаем, что этого не случится. Ты хоть раз позволяла себе поспать подольше, когда занималась балетом?

— Нет, — шепчу я.

В этом, несмотря на все различия, мы похожи. Преданность мечте превыше всего.

— Жизнь перфекциониста, — произносит он. Пальцы едва касаются моего плеча. — Всегда стремишься к тому, что чуть-чуть вне досягаемости.

— Никогда не довольствуемся малым.

— Да, — бросает он. — Так скажи мне, Изабель. Как расслабиться?

Тело будто натянуто, как струна. Он так близко, ворот рубашки расстегнут, на челюсти проглядывает легкая щетина. Я неосознанно наклоняюсь ближе. Алек пахнет дождем, одеколоном, алкоголем... и чем-то еще. Едва уловимым запахом сигарет.

Рука снова касается моего плеча.

Я целую его. Легкое, едва заметное прикосновение губ, но даже от него в ушах отдается звук сердцебиения. Кажется, мир рушится.

Он сидит, как статуя.

Я отстраняюсь, на языке вертится извинение. Черт.

Но взгляд Алека сжигает все «прости». Он сокращает дистанцию и целует с такой силой, что с губ срывается вздох. Теплые, уверенные губы настойчиво накрывают мои. В ушах звенит, я не чувствую ничего, кроме него.

Я прижимаюсь ладонью к его щеке и отвечаю на поцелуй. Кожа теплая и чуть шероховатая. С каждым новым прикосновением сквозь меня будто течет раскаленная лава. Алек углубляет поцелуй, проводит языком по моей нижней губе.

Меня еще никогда так не целовали.

Всепоглощающе, всеобъемлюще, пронизывающе, будто умрет, если прервется. Каждое движение вдумчивое. Он не торопится. Мы не торопимся. Я запускаю пальцы в его волосы и сжимаю.

Алек глухо стонет, положив руку мне на колено. Туманно размышляю, можно ли забраться на него. Разрешено ли это. Кажется, он считает, что да, потому что свободной рукой тянется к изгибу моей талии. Та большая, сильная, и притягивает ближе к мужчине, продолжающего томные поцелуи.

Я подаюсь вперед на диване, и он тут же подхватывает меня, притягивая к себе. Одна нога оказывается у него на коленях, и я перестаю думать, осознавать, не могу сфокусироваться. Существует только он.

Алек проводит рукой по моим волосам.

— Изабель, — хрипло произносит он. — Скажи мне остановиться.

Я прикасаюсь губами к его.

— Зачем?

— Что мы делаем? — спрашивает он.

Это не вопрос, а скорее стон разума, и все же я отвечаю:

— Не знаю, — шепчу я.

Рука скользит к моей шее и замирает. Обхватив затылок. Он отстраняется, раскинувшись на диване. Учащенно дышит, а глаза выглядят практически черными.

— Нет, — срывается он. — Нет, мы не должны этого делать.

Я провожу пальцем по губе. Почему? Но замечаю, как вокруг него снова возвышаются стены. Закрываются двери. Отказ жжет.

— Хорошо, — шепчу я.

Алек закрывает глаза. Глубоко вдыхает. А потом аккуратно убирает мою ногу с колен и выскальзывает из объятий.

— Алек? — окликаю я, когда он поднимается с дивана.

Он останавливается в паре шагов. Плечи быстро поднимаются и опускаются в такт дыханию.

Молчит пару секунд, а когда начинает говорить, голос принадлежит Алеку Конновану, моему боссу и генеральному директору «Контрон». Не Алеку с дивана.

— Прости, — выдыхает он. — Это была ошибка. Обещаю, этого больше не повторится.

— Хорошо, — шепчу я.

Мир все еще кружится, губы пульсируют от поцелуев. Но слова жгут не меньше, чем тон.

Алек будто собирается что-то добавить, но передумывает. Уходит по коридору к своей спальне. В наступившей тишине я слышу, как герои на экране смеются.

Звучит издевательски.