Моя идеальная ошибка

32. Алек

Уже поздно.

Поздно, а ее все нет. Я не должен волноваться, но все равно сижу с ноутбуком на коленях, делая вид, что работаю. Дети давно спят, в квартире тихо, свет погашен. Дверь в мою спальню приоткрыта. Я хочу услышать, когда Изабель вернется.

У ее сестры сегодня было выступление в комедийном клубе. Изабель с нетерпением ждала этого, собираясь, пока я лежал на ее кровати и мучил вопросами о последней книге, которую та читала.

— Правда есть фантазия, где тебя связывают? — спрашивал я.

— Не совсем, но мне нравится... доминирование.

— А ролевые игры? Хотела бы попробовать?

— Думаю, могло бы быть весело.

На каждый ответ она краснела. Улыбалась. С каждым словом я понимал Изабель все лучше и не мог оторвать взгляд. От ее улыбки, от заразительного света в глазах.

У Мака выходной, поэтому она уехала на такси. На такси же и вернется. Но уже почти полночь, а от нее ни звонка, ни сообщения.

Я закрываю ноутбук и тру глаза. Часть меня хотела поехать с ней. Взять пару бокалов пива, сидеть в углу комедийного клуба, приобнимая Изабель за плечи и смотреть, как та подбадривает сестру. Чувствовать, как она прижимается ко мне, смеяться вместе. Шептать что-то на ухо. Просто быть с ней в месте, где мы могли бы быть просто нами, парой, пришедшей на свидание.

Это казалось невероятно приятным... и просто невероятным. Я даже не предложил. Не мог представить, что она согласится. Да и няни на вечер не было.

И разве не так будет всегда? Я никогда не смогу делать подобное, если не найду кого-то на замену. Никогда не буду свободен для того, чтобы просто встречаться, легко и без осложнений.

Телефон вибрирует.

Я мгновенно его хватаю. Номер незнакомый, но через секунду я принимаю вызов.

— Алло.

— Алек? Привет. Это Изабель, — ее голос тороплив, а на фоне слышен шум оживленной улицы.

— Иза? Где ты?

— С сестрой. Нас только что ограбили.

— Что?

— Я звоню с чужого телефона. Можешь заказать нам машину? Я... Я не знаю, что делать. Можешь...

— Возвращайтесь домой, — говорю я. — Твоя сестра тоже, или я могу отвезти ее.

— Они все забрали. Телефоны, ключи, кошельки...

— Она останется у нас, — я встаю с кровати, на ходу натягивая брюки, брошенные на комод. Перевожу телефон на громкую связь. — Я уже собираюсь. Назови адрес. Вы сейчас в безопасности?

Изабель быстро диктует место, и я записываю тот в заметки. Они находятся какой-то забегаловке в паре кварталов от того места, где все произошло. Но по голосу она спокойна, собранна... вероятно, еще в шоке.

Не могу ее винить.

Желание схватить ключи и поехать за ней самому почти невыносимо. Оно настолько сильное, что я готов махнуть рукой на то, что в доме спят дети, пусть даже и не проснутся до утра. Но не могу так рисковать. Нужно позвонить Кате.

— Я приеду. Оставайтесь внутри.

— А дети?

— Разберусь.

— Хорошо. Кажется, мне нужно идти.

— Я уже еду, — говорю я. — Не волнуйся.

Изабель тихо вздыхает.

— Теперь не волнуюсь.

Звонок обрывается, и я сразу набираю Катю. Перевожу телефон на громкую связь, натягивая свитер под монотонные гудки. Она берет трубку на четвертом гудке, и я максимально кратко объясняю ситуацию.

Домработница в ужасе.

— Что? Немедленно забирай ее!

— Так и сделаю. Сможете прийти? Если дети...

— Да, да, конечно. Уже обуваюсь.

Как же я благодарен, что она живет в двух зданиях отсюда. Покупка той квартиры четыре года назад окупила каждую потраченную копейку. С учетом символической арендной платы, это позволяет Кате быть рядом в случае ЧП.

Она появляется через несколько минут и мы встречаемся у двери. Я уже с ключами от машины в руке. Хотя Мак обычно за рулем авто, это не значит, что я разучился водить. Машина ждет в тихом гараже здания, выглядя безупречно на парковочном месте у выхода. Через тридцать секунд я уже выезжаю.

Ее ограбили.

Угрожая ножом? Пистолетом? Гул в голове заглушает шум улицы. Я еду на автопилоте через мост в Бруклин. Как это произошло? Ограбили.

Я больше никогда не хочу выпускать ее из виду.

Проходит целая вечность, прежде чем я наконец останавливаюсь у оживленного перекрестка. Неоновая вывеска забегаловки, люди курят, общаются и смеются у входа. Типичная пятничная ночь в модном районе Бруклина. Город живет.

Я останавливаюсь у обочины и опускаю стекло. И тут же замечаю Изабель, выходящую из дверей заведения. За ней следует девушка с короткой стрижкой в огромной куртке и ботинках.

Выражение лица Изабель смягчается, когда она замечает меня.

Я выхожу и мгновенно оказываюсь рядом, обнимая ее за талию.

— Ты в порядке?

— Да, все хорошо. Мы просто в шоке.

— Что случилось?

— Расскажем в машине. Поехали, — произносит она. Изабель поворачивается к сестре, и рука соскальзывает с ее талии. Точно. — Это моя младшая сестра, Елена. Елена, это Алек Коннован.

Сестра явно из той же породы. Те же гены, но по-другому собранные. На сантиметр ниже, плечи чуть шире, но такие же черные блестящие волосы до плеч, развевающиеся над потрепанной кожаной курткой. Септум-пирсинг и яркие глаза.

— Привет, — говорит она. — Ты наше сияние в рыцарских доспехах.

— Рыцарь в сияющих доспехах, — поправляет Изабель.

— Да. Долгая ночь, — вздыхает Елена. — Еще и пьяные студенты внутри... Спасибо, что пускаешь меня к себе.

— Конечно, — я открываю дверь машины, и Елена забирается первой.

Изабель на мгновение задерживает на мне взгляд, прежде чем последовать за сестрой.

Я едва сдерживаю ярость. Как это могло произойти? Кто посмел? Пальцы впиваются в руль.

Изабель вздыхает на заднем сиденье. В зеркале я замечаю, как она запрокидывает голову, полуприкрыв глаза.

— Не могу дождаться, когда окажусь дома, — произносит она.

Я возвращаю взгляд на дорогу.

— Что случилось?

— Мы шли к метро, и... это произошло так быстро.

— К нам подошли трое парней, — говорит Елена. — Потребовали кошельки и ключи.

— У них был нож, — добавляет Изабель.

— У них было что?

— Они просто показали его. Не думаю, что воспользовались бы. Это были просто подростки, — она качает головой, и я ловлю ее взгляд в зеркале заднего вида. — Было неприятно.

— Неприятно? Было жуть как страшно, — восклицает Елена. — Я сначала засмеялась, но они были серьезны. Ключи лежали в кошельке в отделении для мелочи, чтобы не потерять. До сих пор не верю, что это произошло. Наверное, я все еще в шоке.

— Да, я тоже, — тихо говорит Изабель. — Но ты хотя бы была убийственна на сцене.

Елена хрипло смеется.

— Спасибо. Знаешь, как бы ужасно ни было, я обязательно использую это в следующем стендапе.

— Не могу дождаться, когда мы будем смеяться над произошедшим, — произносит Изабель.

Несмотря на попытки шутить, их голоса звучат напряженно. От этого закипает кровь.

— Хорошо рассмотрели их? — спрашиваю я.

— Было темно, — говорит Изабель. — Но мы с Еленой все обсудили и завтра пойдем в полицию.

— Мак отвезет вас, — произношу я. — Вообще, отныне он будет возить тебя куда угодно, особенно по ночам.

В салоне повисает гробовое молчание.

— Очень любезно с твоей стороны, — наконец говорит Изабель.

Любезно?

Я хочу завернуть ее в пузырчатую пленку и никогда больше не выпускать из виду. Мак за рулем — не любезность. Это вопрос моего собственного, черт побери, рассудка.

Я достаю телефон и передаю его назад, не отрывая глаз от дороги.

— Позвоните в банки. Заблокируйте карты.

— Черт, точно, — говорит Елена. — Ну, если они хотели денег, то выбрали не ту жертву. Мой счет уже давно в минусе.

Изабель слабо усмехается.

— Да уж.

К черту. Спрошу, сколько у них украли, и верну все до копейки. Обеим. Эти ублюдки не оставят после себя и следа.

Я слушаю, как сначала Изабель, потом Елена звонят в банки и блокируют карты. К тому моменту, когда заезжаю в подземный гараж, они уже заканчивают.

Елена выпрыгивает, не дожидаясь, пока я открою дверь. Изабель вылезает из машины следом. Меня с невероятной силой тянет прижать ее к себе. Гложет изнутри, и только почувствовав ее рядом, я смогу успокоиться.

Я сжимаюсь и отталкиваю это желание. Ее сестра ничего не знает.

Лифт поднимает нас в квартиру. Изабель тихо разговаривает с Еленой о гостевой комнате, о том, как хочет принять душ и выпить чего-нибудь холодного. Ее забота лишь разжигает ярость.

Как кто-то мог ограбить их?

Дома Катя крепко обнимает Изабель. Спрашивает обеих, все ли в порядке и как они себя чувствуют.

Я стою у кухонного стола, скрестив руки на груди. Слушаю все это и чувствую, как с каждой минутой челюсть сжимается все сильнее.

Катя и Изабель бросают на меня настороженный взгляд, прежде чем перейти к обсуждению бытовых вопросов. Комнаты, еды и детей.

Елена подходит ближе. Ее взгляд скользит по гостиной, останавливаясь на баре, пианино и огромном телевизоре.

— Вау. Ты неплохо устроился, — говорит она.

Я смотрю на нее.

— Терпимо.

— Теперь я понимаю, почему сестре здесь нравится. Черт. Это камин?

— Да.

— Тогда шутка стала в сто раз смешнее. Ограблены нью-йоркскими отбросами, а потом подобраны другим типом грабителя — миллиардером, — она улыбается. — Это шутка, если что. Прощупываю почву: как ты относишься к сарказму?

Я моргаю.

— Да. Отличная шутка.

— А теперь я не могу понять, серьезно ты или нет.

— Он серьезен, — подходит Изабель. — Просто не в том приподнятом, взвинченном состоянии, как мы. Пойдем, покажу тебе комнату.

Они исчезают в коридоре. Я желаю Кате спокойной ночи, и та в ответ криво улыбается.

— Мак будет в ярости, что его не было рядом.

— У него выходные.

— Все равно. Он взбесится.

Я разминаю шею.

— Он бы отлично справился.

Катя кивает и задерживается еще на мгновение, прежде чем уйти.

Я выпускаю воздух, который не замечал, как задерживал. Снова остаюсь один. Тишина в квартире уже не кажется такой пустой. И уж точно не безмятежной.

На нее направили нож.

На Изабель.

Во рту противный привкус чего-то горького, гнилого, и я не могу от него избавиться. Даже стакан скотча не помогает. Я наливаю второй и опускаюсь на диван.

Мне нужно прижать ее к себе. Услышать, как Изабель скажет, что все в порядке.

Проходит почти час, прежде чем в коридоре раздаются ее шаги. Я уже научился узнавать, как Изабель почти бесшумно передвигается босиком по паркету.

— Эй, — тихо говорит она.

На Изабель спортивные штаны и майка, а волосы собраны во влажную косу. Ни лифчика, ни макияжа.

Я ставлю бокал на стол. Уже третий.

— Как сестра?

— Спит.

Я тянусь к ней, и та растворяется в моих руках. Обнимаю ее за талию, вдыхая запах шампуня. Волосы еще влажные, но кожа теплая.

Я закрываю глаза и просто держу ее.

Изабель целует меня в шею.

— Было страшно.

— Чертовски пугающе, — бормочу я.

— Спасибо, что приехал.

Рука скользит по ее спине, бедрам, убеждаясь, что та в безопасности.

— М-м.

Она отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Ты весь вечер напряжен, — в ее карих глазах покоится тревога.

Ненавижу это видеть. Ей сейчас не до моих переживаний.

— На вас напали, — говорю я. — Угрожая ножом.

Изабель кивает.

— Да. Спасибо, что разрешил Елене здесь переночевать. Ее соседки уже спят. Мы пытались дозвониться после разговора с тобой, но никто не ответил.

— Конечно, — говорю я.

Держать ее в руках помогает, но этого недостаточно. Лишь зная, что с Изабель ничего не случится, я смогу успокоиться.

Ее пальцы скользят по моей линии подбородка.

— О чем ты думаешь? — шепчет она.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты снова закрываешься. Я же вижу. Расскажи.

— Это ты была в опасности.

— Да. Но все равно хочу знать, что у тебя на уме.

Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю.

— Думаю, я сам должен был отвезти тебя туда и доставить обратно.

— Алек, — шепчет она, — у тебя же дети.

Я медленно качаю головой.

— Знаю. И они всегда будут на первом месте. Но это ничего не меняет. Я должен был быть там.

— Ты не можешь быть везде одновременно.

— Но должен.

Ее ладонь прикасается к моей щеке.

— Почему?

Руки сжимаются в кулаки у нее на пояснице.

— Потому что с тобой не должно ничего случиться.

Ее губы слегка приоткрываются от удивления.

— Понимаю, — тихо произносит она. — Заботиться о ком-то... это действительно страшно.

— «Страшно» еще мягко сказано.

— Ты злишься?

— Я в бешенстве, — сквозь зубы цежу я. — Эти ублюдки... Я бы с удовольствием свернул им шеи. Запер и выбросил ключ.

— Ты же не серьезен, — шепчет она.

Я отпускаю ее, и Изабель опускается на диван рядом. Эмоции накатывают слишком быстро, слишком сильно. Дышать становится трудно.

— Серьезен.

— Почему? — спрашивает она.

Смотрит по-доброму, понимающе. Одна мысль о том, что с ней может что-то случиться, что Изабель может не стать, оглушает.

Я вскакиваю с дивана. Начинаю метаться по комнате, не в силах усидеть на месте.

— Алек, — мягко говорит она. — Что ты чувствуешь?

— Она просто умерла! — слова взрываются в тишине комнаты. Ее глаза расширяются. — Один час она была жива, а в следующий ее не стало, — я щелкаю пальцами. — Ни предупреждений, ни прощаний. В первый раз я едва справился. Во второй не выживу. Никогда.

— Алек...

Я качаю головой.

— Нет. Эти парни... Я готов убить их.

— Нет, не готов, — твердо произносит она. — Завтра ты будешь думать иначе.

Я провожу рукой по волосам.

— Не уверен. Ты стала частью меня — частью, о которой я даже не подозревал. Лучшей частью. И я не могу тебя потерять. Мысль о том, что больше не услышу твой смех, не увижу улыбку... — снова качаю головой, пытаясь совладать с собой. Гнев все еще бурлит. — Я не переживу этого.

Изабель делает шаг навстречу.

— Алек, — снова шепчет она. — Бояться, когда впускаешь в сердце кого-то нового, — это нормально.

Я ничего не отвечаю. Не уверен, что смогу.

Она обвивает руками мою талию и прижимается, ее тело сливается с моим. Я чувствую твердость ее сосков через тонкую майку, вдыхаю цветочный аромат шампуня, ощущаю тепло кожи.

Я закрываю глаза и провожу руками по ее голове, плечам, опускаюсь к пояснице. Все это — она, мы — оказалось важнее, чем мог предположить.

— Ты запомнила мой номер? — спрашиваю я.

— Выучила, когда начала у тебя работать, — отвечает она. — Он был в договоре, который я подписала, чтобы всегда можно было связаться по вопросам детей.

— А. Логично.

Изабель улыбается, уткнувшись лицом в мое плечо.

— Так и думала, что ты даже не помнил.

— Читал, но это было давно. Иди сюда. Ты мне нужна, — шепчу ей в волосы. — Больше, чем кто-либо. Но...

— Я понимаю, — ее щека прижата к моему плечу, голос приглушен. — Это значит, тебя снова могут ранить. Как и меня.

Рука скользит под майку, ладонь ложится на гладкую кожу спины.

— Да.

— Этот риск — цена, которую мы платим за то, чтобы любить, — произносит она. — Ты готов ее заплатить?

Я просто держу Изабель несколько долгих мгновений. Потом наклоняю голову и прикасаюсь губами к ее губам. Потребность быть ближе к ней, все это время тлевшая под кожей, вспыхивает с новой силой. Чувствовать ее, знать, что она в безопасности.

Не знаю, хочу сказать я.

Но руки и губы говорят обратное. Боюсь, у меня уже нет выбора.

Она обвивает руками мою шею.

— Отнеси меня в постель.

Я поднимаю ее на руки, и та прижимается ко мне по пути в спальню. А когда оказываемся под одеялом, Изабель прижимается обнаженным телом ко мне так плотно, что чувствую биение ее сердца.

Не знаю, смогу ли пережить боль, если потеряю ее. Но и отпустить тоже не получится.