Моя идеальная ошибка

41. Алек

— Вот так! — слышится голос Изабель, теплый и воодушевляющий, и легкий топот детских ног. — Молодцы, девочки, просто замечательно!

Я прислоняюсь к дверному косяку. Изабель показывает трем маленьким девочкам, одна из которых Уилла, основные балетные позиции. Студия светлая, просторная, в воздухе еще витает легкий запах свежей краски.

Занятия официально еще не начались. Уилла — первая ученица Изабель, подопытный кролик, и пока она в восторге от каждой проводимой здесь минуты. Даже уговорила двух лучших подруг прийти на следующее занятие.

Изабель одета почти так же, как в тот первый раз, когда увидел ее в старой Академии Танца, кружащейся в солнечных лучах среди пылинок. Темные волосы собраны в высокий пучок. Руки обнажены, длинные ноги в лосинах. Сама грация в атласных пуантах, она демонстрирует девочкам различные стартовые позиции в балете.

Ни она, ни Диана не позволили вложиться в студию. Я предлагал. Дважды, если быть совсем уж честным, и Изабель отказалась. Я понимаю почему. Свобода — прекрасная штука, а она не знала ее очень давно.

Хочу помочь, но еще больше хочу, чтобы она летела на своих крыльях.

Я унаследовал компанию. Знаю, как сложно сделать ее своей; и часть меня завидует ей, шансу построить что-то с нуля.

Девочки замечают меня не сразу. Первой видит в огромном зеркале Уилла.

— Пап! — зовет Уилла. Она улыбается от уха до уха. — Смотри, мы делаем третью позицию.

— Вижу. Отлично получается. У вас тоже, девочки.

— Останешься посмотреть?

— Конечно, — говорю я. — Но, кажется, осталось всего десять минут.

Девочки переглядываются и тут же начинают шептаться. Изабель смеется и кивает.

— Да, — тепло говорит она. — Можем попробовать.

Оказывается, они уже просили ее показать вращения, но та отложила это до конца занятия. Девочки стараются. Изабель терпелива, внимательна и совсем не так строга, как я ожидал. Хотя не стоит удивляться, в ней всегда присутствовала бережная мягкость.

После занятия, когда девочки садятся переобуваться, Изабель подходит ко мне.

— Привет, — говорит она.

Я обнимаю ее за талию.

— Привет, милая.

— Все прошло отлично, — в ее голосе звенит восторг. — Правда, очень здорово. Мне нравится преподавать.

— У тебя прекрасно получается, — бормочу я, касаясь губами ее виска.

Она вздыхает. Счастливо вздыхает.

— Бывшие педагоги в гробах бы перевернулись, увидев мои методы. Они все живы, но ты понял. Они многому меня научили, были потрясающими, но не хочу быть такой же. Хочу, чтобы детям танец приносил радость. Что не обяза... О, девочки, вы уже готовы?

Уилла кивает и смотрит на меня.

— Мы можем подвезти Дору и Элси?

— Да, и мы уже согласовали это с вашими родителями, — говорю я обеим. — Пойдемте, девочки, садитесь в машину.

— Вас ждет перекус, — добавляет Изабель.

Девочки мчатся вперед, а мы следом идем неспешным шагом.

Я касаюсь ее руки своей.

— Торжественное открытие через три недели.

Она улыбается.

— Спасибо, что напомнил. Я только успела забыть.

— Не волнуйся. Вы с Дианой знаете, что делаете.

— Да, но не знаем, наберутся ли группы, или будет... знаешь что? — на ее губах расцветает широкая улыбка, освещая все лицо и заставляя карие глаза искриться.

Боже, как я люблю это. Делать эту девушку счастливой стало моим призванием. Может, «Контрон» просто работа. А это моя страсть. Если не преуспею в жизни ни в чем, кроме как сделать счастливыми ее и своих детей, можно считать, что я прожил хорошую жизнь.

— Что? — спрашиваю я.

— Решила, что неважно, что будет. Я просто счастлива, что попробовала. И если не получится... найду что-то еще. Стану художницей. Научусь скачкам. Пойду в маркетинг.

— Или поступишь в бизнес-школу и присоединишься к семейному делу, — говорю я.

Она смеется.

— Боже, можешь это представить? Ни за что. Оставь это себе, Конни и Нейту. Я люблю тебя, но вместе мы больше не работаем.

— Критикуешь? — спрашиваю я, но тоже улыбаюсь.

Официально она больше не няня моих детей. Я понял ее опасения. Принял их. Наняли новую няню, женщину за шестьдесят без диплома по детской психологии, но с двадцатью годами опыта. Изабель присутствовала на собеседовании. Я также поговорил с Уиллой. Объяснил, что не няня удерживает меня на расстоянии, а работа.

Слышать от Изабель слова Уиллы было больно. Больно, душераздирающе и важно. Я поклялся, что Уилла и Сэм всегда будут знать, они на первом месте.

— Я? Критикую великого Алека Коннована? Никогда, — она криво улыбается, дразняще, и мне хочется стереть эту улыбку поцелуем.

— Вы идете или как?! — кричит Уилла.

Мы замедлили шаг до черепашьего.

Дома дверной звонок раздается уже через час. Изабель еще в душе, и я открываю дверь. Двое детей тут же оказываются рядом.

— Привет! — говорит Конни.

Она широко улыбается, протягивая руки. Рядом стоит Габриэль с двумя огромными пакетами продуктов.

Уилла сияет. Сэм прижимается к моей ноге, но с любопытством разглядывает тетю и нового дядю.

— Привет, — отвечает Уилла. — Что в пакетах?

— У меня появилась идея, — говорит Конни. — Давайте приготовим пиццу? Я принесла тесто и начинку. Каждый сделает свою, с любыми топпингами.

Габриэль смотрит на меня.

— Ни один из нас не умеет готовить, — обращается он ко мне. — В конце-концов, наверное, закажем доставку.

— Внизу по улице есть отличное местечко, — говорю я. — Одну гавайскую, одну маргариту, и дети будут счастливы.

Он усмехается.

— Спасибо за помощь.

— Всегда пожалуйста.

Конни хмурится.

— Нет, мы готовим. Это отличное занятие. Сэмми, покажешь, где холодильник?

Дети минут десять скачут вокруг Конни и Габриэля, прежде чем окончательно освоиться. Уилла обожает Конни, а Сэм, преодолев застенчивость, готов радоваться чему угодно.

Изабель выходит из спальни буквально через пару минут. В невероятной зеленой блузке и черных джинсах, волосы мягко рассыпаны по плечам. Они с Конни обнимаются, и ее уводят на кухню «поговорить по-женски» перед нашим уходом.

Наблюдать за ними вместе странно. Хотя не должно бы. Но приходится свыкаться с двумя ипостасями Изабель — подруги Конни и моей девушки. Потребуется время и мне, и Изабель с Конни, чтобы привыкнуть к новой динамике.

Но почему-то я не переживаю об этом. Мы справимся.

Габриэль протягивает мне пиво, которое явно стащил из холодильника.

— Возможно, пригодится, — говорит он.

— Скорее всего. Спасибо. И спасибо, что пришли посидеть с детьми.

— Всегда пожалуйста, — он ухмыляется. — Конни хочет проводить больше времени с племянниками, а я люблю детей. Странно думать, что когда-нибудь они появятся и у нас.

Я поднимаю бровь, и он смеется.

— Не сейчас, не волнуйся. Я не намекаю.

— Это действительно странное чувство, — говорю я. — Иметь детей. Но после того, как они появляются, это становится самой естественной вещью на свете.

Он согласно мычит. Мы стоим плечом к плечу, наблюдая, как дети разглядывают гору начинки, которую притащила Конни. Этого хватило бы на десятерых. Сцена заставляет меня улыбнуться. Моя младшая сестра вечный перфекционист.

— Волнуешься? — спрашивает Габриэль.

Я делаю долгий глоток пива и наконец отвечаю.

— Будет интересно, это точно.

— Я кое-что понимаю в знакомствах с семьей девушки, — говорит он, — когда тебя встречают без восторга.

Я фыркаю.

— Да, понимаешь. Но извиняться не стану. Нам нужно было тебя проверить.

— Конечно. И теперь проверять будут тебя, — он ухмыляется. — Но это всего лишь первая встреча. И если все пройдет ужасно, значит, дальше может быть только лучше.

Я чокаюсь с ним бутылкой.

— Воодушевляюще. Тебе стоит стать мотивационным спикером.

— И уйти из «Томпсон Интерпрайзес»? — говорит Габриэль. — Тебе бы это понравилось, да?

Я качаю головой.

— Сделай одолжение нам обоим и продай компанию, тянущую тебя ко дну. Мы оба знаем, что это была плохая покупка. И я знаю того, кто использовал бы ее куда разумнее.

Его рот приоткрывается, но глаза сверкают.

— Руки прочь, Коннован.

Я усмехаюсь.

— Попробуй останови, Томпсон.

Конни оглядывается на нас. Сначала удивленно, потом лицо смягчается в улыбке.

— Мне кажется, или вам действительно хорошо вместе?

— Не акцентируй внимание, — шепчет Изабель, — а то перестанут.

Я закатываю глаза.

— Нам пора, — говорю я своей девушке.

Изабель поворачивается к Конни.

— Видишь? — спрашивает она, но обе уже смеются.

Мы оставляем детей на попечение сестры и ее мужа. Конни желает нам удачи, Изабель уверенно улыбается.

— Все будет отлично.

В лифте я еще раз проверяю внешность в зеркале. Чисто выбрит. Волосы зачесаны назад. Все аккуратно, но не скроешь седину у висков и морщинки у глаз.

Мягкие губы прикасаются к щеке, а пальцы Изабель сжимают мои.

— Расслабься, — шепчет Изабель.

— Я расслаблен.

— Ммм, — она улыбается. — Я не волнуюсь, и тебе не стоит.

Я поднимаю бровь.

— Ты знаешь, как думают родители.

— Да, но ты не знаешь моих. Пока что.

Она переплетает пальцы с моими, и мы выходим на улицу. Прошли недели, а я все еще не привык держать ее за руку, касаться, не скрываясь.

Быть парой. Быть парой с ней.

Мы останавливаемся у обочины, чтобы поймать такси. У Мака выходной, и это была идея Изабель. Освободить его на субботний вечер. Катя тоже свободна. И у меня... есть одно подозрение.

Она попросила об этом, сидя у меня на коленях, обвив руками шею, и я был не в состоянии отказать. Похоже, Изабель заподозрила нечто между домработницей и водителем.

Я притягиваю ее ближе.

— Ты уверена, — тихо спрашиваю я, — что готова к их реакции? Какой бы она ни была?

Она прикладывает ладонь к моей щеке.

— Алек, я уже рассказала о тебе. Они знают, как мы познакомились. Знают, что мы вместе. И знают твой возраст.

— Верно.

— Ты же сам послал отца несколько недель назад, — весело напоминает она. — Думаешь, я не сделаю то же самое, если они будут против?

Я хмурюсь, глядя на ее улыбающееся лицо.

— Тебе не нужно делать этого из-за меня. Тебе не нужно...

Она целует меня, мягко прижимаясь губами. Очень эффективный способ прекратить спор. Отстраняясь, Изабель оставляет губы в сантиметре от моих.

— Алек, — снова шепчет она, и в голосе звучит мягкий укор.

Я прижимаюсь лбом к ее лбу. Я знаю. Она постоянно напоминает, моя работа не спасать ее. Не решать все. Не отдавать, ничего не беря взамен. От этой привычки трудно избавиться.

Вряд ли когда-нибудь полностью избавлюсь от желания положить весь мир к ногам Изабель. Но могу научиться доверять ей... и принимать слова за чистую монету.

— Они тебя полюбят, — шепчет она, касаясь моих губ. — А если нет, все равно останемся мы с тобой. Да?

— Мы с тобой, — бормочу я, крепче сжимая ее талию сквозь толстую зимнюю куртку.

— Ммм. И что это значит?

Губы скользят по ее щеке к изгибу уха.

— Я хочу, чтобы родители одобрили твой выбор. Но если нет... я не отпущу тебя. Ни за что, милая.

Ее пальцы впиваются в лацканы моего пальто.

— О, — выдыхает она. — Мне нравится.

— Хорошо.

Я целую ее в щеку и выпрямляюсь. Решимость делает осанку тверже. Я провел немало жестких переговоров. Справлюсь и с этими.

До Бруклина ехать неблизко, но мы не торопимся. Такси наконец останавливается у небольшого жилого дома. Улица выглядит уютной. Обычной. Домашней.

На ступеньках у входа сидит девушка с короткими волосами и разговаривает по телефону.

Изабель сразу машет ей рукой.

Это Елена. Она улыбается нам и заканчивает звонок.

— Эй! — кричит она, — Вы рано.

Я смотрю на часы. Мы точно вовремя.

Изабель, видимо, думает то же самое, потому что смеется.

— Мы по расписанию, но разве что зря. Мама с папой готовы?

— Понятия не имею. Я тут уже двадцать минут болтаю с Эйвери.

— Все идет хорошо?

— Отлично, — ее взгляд падает на меня, и она ухмыляется. — Привет, богач.

— Привет, стендаперша, — парирую я.

— Уклонился от налогов?

— Разнесла всех на сцене?

Ее ухмылка становится шире.

— Я знала, что ты поймешь шутку. Ладно, пошли. Они горят желанием познакомиться, вообще-то.

— Я тоже.

— О, не надо со мной церемониться, — говорит она, отряхивая джинсы и переводя взгляд с меня на сестру. — Они тебя полюбят. Может, не сразу.

Я поднимаю бровь.

— И я не слишком стар для твоей сестры?

Изабель толкает меня локтем, но тоже улыбается, глядя на сестру.

Елена пожимает плечами.

— Конечно стар. Но какое это имеет значение? Я слишком не смешная для стендапа, Изабель слишком травмирована для балета, а шмели слишком тяжелые, чтобы летать, ну вы поняли. И тем не менее, все это существует. А теперь пошли.

Я кладу руку Изабель на поясницу, пока мы следуем за ее сестрой в дом, где они обе выросли.

Возможно, любовь сложна. Возможно, ей суждено натирать, ранить, ломать. Возможно, любовь рискованна... но это не должно останавливать никого из нас.

И больше она не остановит меня.