Надежный тыл

17. Алина

Кира разрешением воспользовалась. И не один раз. На самом деле звонки от нее стали поступать регулярно: «Алина, как сделать пюре?», «Алина, как запустить стирку?», «Алина, как погладить юбку (платье, рубашку)?». Сначала я смеялась про себя, потом — злилась, а потом просто махнула рукой и начала объяснять. Доходило до абсурда, объясняя ей что-то, я включала видеосвязь и показывала все действия на пальцах.

Зоя, глядя на все это безобразие, от души смеялась.

— Что, все-таки стала мамочкой? — ухмыльнулась она, когда я первый раз за неделю выбралась из дома на прогулку, наслаждаясь морозным чистым воздухом зимы.

Я только пожала плечами, закутавшись плотнее в шарф. Мы медленно шагали по утоптанной лыжниками тропинке среди заснеженных елей. Вокруг царила сказочная тишина зимнего леса, нарушаемая лишь хрустом снега под ногами. Легкий мороз пощипывал щеки, воздух был наполнен свежестью, ароматами хвои и далекого, едва уловимого запаха дымка от печей частных домов.

— Честно, Зойче? Я в принципе не понимаю, как растили этого ребенка. Она же бытовой инвалид в прямом смысле этого слова. Зой, она у меня вчера вечером спросила, как сварить какао! Какао, бл……! Ей — 16, а по делам в быту — словно 7. Чем Анна занималась все эти годы? Чем??? Она не работала, она получала все, что хотела от Даниила, в деньгах он ее не ограничивал, так что она все это время делала? И самое дерьмовое то, что она искренне верит, что все это время организовывала быт семье: себе, детям, Дани…. Занималась семьей, воспитанием, прикрывала тылы мужу! Как? Каким образом? Тем, что дула детям в жопы и растила амебами? Ты мне можешь это объяснить? Ладно бы она еще собой занималась, или хобби увлекалась или… там не знаю, бизнес свой организовывала, но ведь нет. Ее дочь, вместо того чтобы звонить охуенной хозяйке и матушке семейства, звонит мне. Мне, Зоя, разлучнице и бывшей любовнице отца! Как это объяснить можно?

— Цирк с конями, — усмехнулась Зоя, поправляя пуховик, — а может, Алин, и не цирк вовсе. Гиперопека… она такая. Думаешь, что делаешь всё для своего ребенка, что защищаешь его от трудностей, а на деле только подрезаешь крылья. Губишь его жизнь.

Я молча шла рядом, вдыхая морозный воздух. Слова Зои больно отзывались где-то внутри, но я не могла не согласиться. Она продолжила, слегка замедлив шаг:

— Знаешь, странно то, что она с отцом ушла. Я наблюдаю за Кирой на занятиях — она не глупа. Умеет слушать и учиться. В ней есть хорошее упрямство и упорство. Но избалованна до нельзя. Хотя… на последних тренировках изменения на лицо. А еще, Алин…… нет у нее контакта с матерью…. они просто не понимают друг друга. Вообще. Анна видит в Кире ребёнка, который должен быть благодарным за всё, что для него сделали. А Кира… она уже далеко не ребёнок. Она хочет уважения, признания. А Анна… ну, не знаю. Я не великий психолог, но мне кажется, она Киру недооценивает. Она не видит в ней личности. Может, просто не хочет видеть? Может, ей проще продолжать думать, что Кира — это её маленькая девочка, которая всегда нуждается в маминой опеке, а может и контроле. Но проблема в том, что Кира уже другая. Она хочет свободы, ответственности, хочет, чтобы её принимали всерьёз.

Мы остановились на мгновение. Зоя перевела дыхание, провела носком сапожка по хрустящему снегу, оставляя лёгкий след, и добавила, почти шёпотом:

— Есть в этой семье что-то… странное, Лин. Такое ощущение, что Кира что-то скрывает. То ли боится сказать, то ли не хочет… Но что-то явно не так.

Я вздохнула и повернулась лицом к подруге.

— Ты…. Сейчас о чем?

— Лин, это всего лишь моя интуиция, не более. Но…. она когда с тобой говорит, то иногда обрывает предложение, словно что-то лишнее сболтнуть не хочет. Она легко говорит о себе в настоящем, упоминает отца, но вот как только тема касается именно их семьи… Почему, Лин, она с отцом ушла? Ты никогда себе этот вопрос не задавала?

Её вопрос застал меня врасплох.

— Я думала, это… ну, подростковое бунтарство. Может, ей казалось, что с Даниилом будет проще. Он ведь всегда её баловал.

— Возможно. Но вот что я думаю, Лин: подростки не уходят просто так, — сказала она, чуть замедлив шаг. — Я работаю с ними давно, и, знаешь, уже немного понимаю, как устроена их голова. Подарками, конечно, можно привлечь их внимание, но надолго ли? Подростки намного сложнее, чем кажутся нам, взрослым. Их мысли, их мотивы… причины их поступков не лежат на поверхности.

Она на мгновение замолчала, как будто обдумывая свои слова, а затем продолжила:

— Им сложно говорить о своих чувствах. Иногда они сами их до конца не понимают. Но если Кира решила уйти к отцу, это не только из-за подарков. Поверь мне, Лин, там что-то ещё. Что-то, что она держит в себе.

— Но я ей не мать. И не собираюсь становиться таковой, — сухо ответила я, сжимая руки в карманах.

— И не надо, это вовсе не твоя задача. Но ты стала ей подругой. Хочешь ты того или нет, нравится тебе это или нет, но стала. И знаешь, Лин, это был твой выбор. Могла бы и ее послать, как послала ее отца. Ты могла не брать трубку, могла сказать: «Кира, ты взрослая, разбирайся сама». Но ты выбрала объяснять. Не потому, что должна, а потому, что тебе не всё равно. Я слышу ваши разговоры, она делится с тобой своими страхами и неуверенностью, не боится казаться глупой или смешной. Она задает тебе вопросы и получает на них ответы. Такое чувство, что она…. Словно наговориться не может. Ищет причину, чтобы звонить тебе снова и снова и снова. Ситуация, конечно, очень странная и не здоровая.

— Этого мне еще не хватало, для полного счастья, — вздохнула я.

— Сдается мне, Лин, что проблемы этой семьи уходят корнями куда глубже того, что мы с тобой обе знаем. И вляпалась ты в это по самое горло. А поскольку ты уже три дня заменяешь гугл и книгу по домоводству, теперь — это и твоя ответственность тоже.

Зоя остановилась, повернулась ко мне и добавила с лёгкой улыбкой:

— Увы и удачи, Лин.

На это и возразить-то было нечего, поэтому я просто вздохнула, справляясь с легким головокружением.

— Что-то слышно про Даниила? — тихо спросила Зоя, снова взяв меня под руку, словно слегка поддерживая.

— Только то…. — пробормотала я, — что иногда говорит Кира. Анна заблокировала все личные счета: и здесь и за границей, наложила ограничения на имущество… предлог, что Дани тратит эти деньги на меня…. Не смешно ли? Хорошо хоть счета компании она заблокировать не может — иначе это был бы конец. Но ее адвокат затребовал все финансовые отчеты за последние пять лет…. А она оформила доверенность представлять ее интересы на Бореньку… представляешь, как все в компании сейчас матерятся? Он в офис приходит с видом хозяина….

— Алин… ты мне про компанию рассказываешь, а не про Даниила. Что с ним?

— Что ты хочешь услышать, Зоя? — в носу внезапно защипало. — Не знаю я, что с ним. Он никогда эмоций не показывает. Я вообще не знаю, что у него в голове, понимаешь? Знаю одно, до меня у него любовницы не было. Ни одной. И что ему вдруг в голову ударило со всем этим разводом — тоже не понимаю.

— Вот о чем, Лин, — погладила меня по плечу Зоя, — я и говорю.

— Я заблокировала его телефон. Таких вещей он не прощает — никому и никогда. И тут не важно, какая была причина. Он больше не станет искать со мной контакта. Это я знаю точно.

На секунду я замолчала, вдохнув морозный воздух, и добавила:

— Кире он, конечно, не жалуется. Но я знаю, что радуется, что она помогает ему дома. И ещё… что все экзамены она сдала.

Я остановилась, подбирая слова, чтобы не звучать совсем жалобно и тоскливо.

— Я его… только на фотографиях и вижу.

Зоя слегка приподняла брови, но молчала, давая мне договорить.

Зоя слегка приподняла брови, но ничего не сказала, давая мне возможность продолжить.

— Кира мне… — я криво улыбнулась, чувствуя странное смешение обиды и горечи, — отчёты о проделанной работе шлёт. Представь: Даниил и поглаженная ею рубашка, Даниил и приготовленный ею завтрак.

Мой голос дрогнул, но я старалась удержать спокойствие, хотя внутри всё скручивало от странного чувства. Эти отчёты Киры одновременно ранили и вызывали какое-то болезненное удивление.

Зоя расхохоталась так громко и заливисто, что я невольно остановилась и улыбнулась ей в ответ.

— Вот мелкая засранка, Лин! Ты что, совсем не вдупляешь, что она тебе его забыть не дает!

— Зачем ей это? — глухо спросила я. — Сейчас, когда я отошла в сторону, у ее семьи все шансы на счастливое воссоединение.

— Лин, она ведь ребёнок, — пожала плечами Зоя. — Ей трудно говорить, что она чувствует. Она не скажет тебе напрямую. Но знаешь, иногда действия говорят гораздо больше слов. Все это можно и без него сделать, а она тебе хоть одно фото без него отправляла?

Я закатила глаза, чувствуя, как уголки губ предательски поднимаются в усмешке.

— Одно, — произнесла я с паузой, словно размышляя.

Зоя нетерпеливо махнула рукой, подгоняя меня продолжить.

— Как она постирала их носки и белье. Нижнее. В машинке, если что… — я выдержала театральную паузу, потирая переносицу. — А потом плача спрашивала, почему ее белые трусы стали грязно-розовыми! Разложив передо мной всю эту красоту. Свои… отцовские… какая разница, — я еле сдерживала смех.

Зоя замерла на миг, а потом разразилась таким громким, заразительным хохотом, что даже птицы в близлежащих ветвях встрепенулись. Слёзы хлынули из её глаз, и она даже не пыталась их стереть. Согнувшись пополам, она прижалась плечом к ближайшей берёзе, явно представляя себе эту картину.

— Это лучшее, что я слышала за неделю, — едва выдохнула она, вытирая глаза.

Но когда приступ смеха прошёл, её лицо вдруг стало серьёзным. Она выпрямилась, вздохнула и посмотрела на меня с неожиданной мягкостью.

— А ведь ты скучаешь по нему, Лин, — тихо произнесла она, словно не задавая вопрос, а утверждая очевидное.

Я отвела взгляд, почувствовав, как от её слов внутри что-то сжалось.

— Это ничего не меняет, Зойче, — ответила я после паузы, с трудом подбирая слова. — Да, скучаю. Но я сделала ошибку, за которую сейчас плачу. Я позволила своим чувствам взять верх над разумом, допустить что-то большее, чем банальная интрига…. — поморщилась. — На секунду подумала, что и у него ко мне….

Я снова повернулась к ней, чувствуя в её взгляде нескрываемое сочувствие.

— Я не Анна, — добавила я твёрже. — Перекладывать на других свои ошибки не стану. Это мой груз.

Зоя нахмурилась, её глаза внимательно изучали моё лицо, словно она пыталась найти в нём что-то, что я сама от себя скрываю.

— Ты… уверена, что ошиблась, Лин? Уверена, что правильно оценила ситуацию? Уверенна…. — она запнулась, — что ошиблась в его чувствах?

Я тяжело вздохнула, и на мгновение стало так тихо, что было слышно, как ветер качает заснеженные ветви.

— Знаешь, Зой, — я посмотрела ей прямо в глаза, — я сейчас вообще не уверена, что у него хоть к кому-то из нас, не считая Киры, есть чувства.

Зоя удивлённо приподняла брови, но промолчала.

Мы некоторое время молча шли по тропинке.

— Какие планы на будущее? — спросила Зоя. — На Новый год?

— Никаких, Зойче. Буду одна. Ты домой поедешь?

— Да, — улыбнулась она, — конечно. Мама и тебя зовет, она соскучилась по тебе.

Я невольно заулыбалась, а в душе словно разгорелось маленькое солнышко тепла.

— Мама Златина наверное для меня и розги запасла? За все, что я натворила….

— Мама Златина хочет обнять нас обеих и не отпускать от себя дня три, — засмеялась Зоя, вспоминая маму. — А вот папа розг для обеих заготовил. Сказал будет пороть, пока замуж не выдаст.

— Они ведь у нас самые лучшие, Зой, — я почувствовала, как защипало в носу. — Папа Данко на меня сильно злится?

— Да разве может он на тебя сердиться, Лин? Для него мы с тобой все те же маленькие девочки, которых он на руках таскал. Они с мамой переживают, но верят в тебя. Сердятся только на то, что ты себя беречь перестала. А насчет этой ситуации… — она глубоко вздохнула, — мама правильно сказала: если мужчина из семьи ушел, винить в этом не любовницу надо, а семью. Грош цена той семье, которую другая женщина разрушить может. Или ее совсем нет, этой самой семьи. И жалеть тут нужно только детей. Ты себе представить можешь, чтобы папа хоть на кого-то кроме мамы глянул? Даже гипотетически?

Я отрицательно помотала головой, не представляя себе такую картину. Папа Данко маму Златину на руках носил всю жизнь.

— Вот. А ведь не мало женщин на него глаз бросали. Ох не мало. И красивый, и богатый…. А он и бровью не повел ни разу. Они с мамой как одно целое: он начинает фразу — она заканчивает. Только ведь и мама сама знаешь какая, она отца на расстоянии чует, все его горести и радости знает, настроение его как книгу читает. Она не за ним, Лин, живет, а рядом с ним, плечом к плечу, а иногда и спина к спине. Так что…. может все-таки к нам? Мама тебе карты раскинет, — засмеялась она.

— Нет, Зой. Люблю вас всех, но мне нужно собраться с мыслями. Я ведь даже рисовать сейчас не хочу, хоть и должна Даниилу еще одну коллекцию. За Дейва. Передай родителям, что я люблю их…

— Они знают это, Лин. Пусть ты не наша по крови, но ты всегда будешь нашей по духу. Мама и папа любят тебя не меньше меня и знают, как сильно ты любишь их. Им для этого слов не надо…… Слова лгут, Лин, для настоящей любви они не нужны….

Она обняла меня.

— А ты можешь оставаться пока у меня. Я вернусь третьего. Можешь жить столько, сколько захочешь — ты имеешь полное право на этот дом. Помогала его восстанавливать… столько вложила в него…. Вообще не понимаю, почему ты не захотела оформить на себя половину.

— Зой, — улыбнулась я, — мы уже говорили об этом.

— В этом вся ты… — вздохнула подруга. — Меркантильная, да? Эх, Лин, Лин… В любом случае живи у меня, все веселее.

— Спасибо, — я немного выдохнула — не хотелось возвращаться в свою квартиру.

— ООО, — вдруг рассмеялась Зоя, — по-моему у тебя телефон звонит. Спорим, Кира?

— Даже спорить не стану, — проворчала, глядя на трубку. — Да, Кир. Что на этот раз?

Зоя тихо хихикнула, прислонившись к берёзе и скрестив руки на груди, явно наслаждаясь ситуацией. А я уже готовилась услышать очередной вопрос из серии «Как почистить картошку» или «Что делать, если утюг не греет».

— Алина, пошли завтра со мной на каток! — услышала взволнованный голос девочки.

— Кира, ты….

— Алина, пожалуйста! Я знаю, что у тебя много дел, что я всего лишь твоя головная боль, что я назойливый подросток, которая много раз говорила тебе гадости, знаю, что завтра 31 и у тебя свои планы, но все же, пойдем, а? Всего лишь на пару часов утром… пожалуйста… — столько эмоций было в этом голосе, что у меня невольно выветрились все возражения.

Зоя, слушая разговор, покачала головой и шёпотом заметила:

— Я уеду утром….

— Алин…. — умоляюще попросила Кира. — Правда, всего пара часов…

— У тебя что, не с кем пойти? — проворчала скорее ради проформы.

— Я с подругами буду, — пояснила Кира, — но тебя тоже хочу увидеть…. Спасибо сказать. Лично.

— Я кататься…. Не умею, — призналась я, — буду как корова на льду….

— Я покажу как. И даже смеяться не буду, честно. А если и буду — то не громко.

— Черт с тобой, Кира. Я приеду. Ненадолго.

На том конце линии раздался радостный возглас, после чего Кира быстро попрощалась, обещая сама всё организовать. Я убрала телефон в карман, чувствуя странное облегчение, смешанное с недоумением от своей же уступчивости.

— Ну вот, — резюмировала Зоя, — планы на ближайшее время у тебя появились. Уже хорошо.