Надежный тыл

33. Алина

Анжелика и Анна уже были в приемной, когда я вошла. Обе одновременно повернули головы на звук наших с Верой шагов. Их взгляды были напряжёнными, словно они ожидали увидеть нечто неожиданное.

— Я не поняла, — прошипела Анна, её голос был острым, как нож. — Эта что здесь делает?

Она поднялась со своего места и повернулась к Вере, её лицо налилось яростью.

— Вера, вы нарываетесь на увольнение! — добавила она, её тон звучал почти угрожающе.

Вера не дрогнула, её взгляд остался спокойным, а голос — ледяным.

— Меня на работу Даниил Сергеевич принимал, — холодно отозвалась она, сложив руки на груди. — Только он меня уволить и может. Или Николай Платонович.

Анна нахмурилась, её лицо исказилось от раздражения. Анжелика, сидя за столом, наблюдала за нами с насмешливой полуулыбкой, будто происходящее её забавляло.

— Успокойся, Ань, — сказала она лениво, сложив руки на столе. — Возможно, эта дама здесь не просто так. Хотя… кто знает?

Я сделала глубокий вдох, стараясь сохранить хладнокровие, хотя внутреннее напряжение нарастало.

— Я пришла по поручению Николая Платоновича, — сказала я, стараясь звучать спокойно, но твёрдо. — Если у вас есть вопросы, их можно адресовать ему.

Анна прищурилась, её взгляд впился в меня, но она ничего не ответила. Анжелика лишь усмехнулась и вернулась к своему телефону.

Вера коснулась моей руки, едва заметно кивнув, и я ощутила её поддержку. Мы заняли свои места, ожидая начала этого совещания, атмосфера которого, казалось, уже накалилось до предела ещё до своего начала.

Я смотрела на Анну, не отрываясь, и во мне поднималась волна непримиримой, жгучей ненависти к этой женщине.

Эта ненависть не была вызвана ревностью. Она не рождалась из обиды или усталости. Она была глубже, темнее, исходила из самой моей души.

Я ненавидела её за её подлость, за её тупость, за полную инфантильность, за то, как она уничтожала всё вокруг себя, даже не осознавая этого. Я ненавидела её настолько сильно, что готова была ударить прямо здесь и сейчас, забыв обо всех приличиях.

Анна никогда не была мне соперницей. Она никогда не вставала между мной и Даниилом как женщина, которая могла бы затмить меня. Да я никогда ее так и не воспринимала, принимая ее существование и права как данность. Она была женой, той, которая провела рядом с Даниилом большую часть жизни. И она же бросила Даниила умирать, ничего не сделала, чтобы спасти его, действительно спасти. Она оставила его в той самой реанимации, прикрываясь бессмысленными словами о своих «правах».

И за это я ненавидела её всей своей душой.

Мои руки сжимались в кулаки, и я старалась дышать ровно, чтобы не выдать своей ярости. Эта женщина, сидевшая напротив меня, не заслуживала ни жалости, ни прощения. По крайней мере от меня.

Вера чуть коснулась моего плеча, будто чувствуя, как накаляются мои эмоции. Я перевела взгляд на неё, и это помогло мне хоть немного успокоиться.

Но ненависть никуда не ушла. Она осталась, затаившись где-то внутри, как зверь, готовый к прыжку.

В приемную, тихо переговариваясь, вошли Павловский и Виктор.

— Дамы, — поздоровался с нами Павловский, его голос был мягким и профессионально вежливым. — Алина, рад вас видеть.

Я коротко кивнула, но прежде чем успела ответить, Виктор подошёл ко мне. Не сказав ни слова, он взял мою руку, и его жест был почти театральным, демонстративно-показным. Он медленно наклонился и, слегка коснувшись губами тыльной стороны моей ладони, произнёс с глубоким уважением:

— Алина Геннадьевна, прошу прощения, что бросил вас на время одну. Моё почтение вам.

Его тон был наполнен не только вежливостью, но и полной серьезностью.

Я почувствовала, как несколько пар глаз обратились к нам, и на мгновение в комнате повисло напряжённое молчание.

— Виктор Ларионович… — тихо сказала я, пытаясь скрыть смущение.

Он выпрямился, чуть улыбнувшись уголками губ, и взглянул на меня, словно ожидая, что я скажу что-то ещё.

— Браво, — натянуто рассмеялась Анжелика, — ты, видимо в этой компании, всех перепробовала, так, Алинка?

Я замерла, ошеломлённая её словами. Прежде чем я успела что-то сказать, Виктор резко повернулся к ней.

— Вы Алину Геннадьевну с собой не ровняйте, Анжелика Денисовна, — произнёс он спокойно, но в его голосе звучала холодная сталь.

Анжелика открыла рот, явно собираясь ответить, но тут же захлопнула его, встретившись с его взглядом. В комнате повисла напряжённая тишина, прерванная торопливыми шагами Короткова и Бориса, зашедшего в приемную одновременно. А буквально следом за ними появился и Николай.

Обведя всех взглядом, он пригласил нас в кабинет Даниила.

Я не была в этом кабинете с того памятного, тяжёлого дня почти две недели назад, когда Даниила сразил приступ. Ступив на порог, невольно замедлила шаг, позволяя другим пройти вперёд.

Мои глаза тоскливо скользнули по месту во главе длинного стола — по его месту. Воспоминания нахлынули волной, захлёстывая меня. Я вспомнила, как часто украдкой наблюдала за ним во время совещаний, тогда ещё не связанная с ним ничем, просто восхищённая женщина.

Для меня он воплощал всё, к чему я стремилась: уверенность, силу, ум. Каждый раз, сталкиваясь с пронзительным, умным взглядом его карих глаз, я краснела, чувствуя себя школьницей, попавшей под пристальный взгляд преподавателя. Чувствовала жар в груди и тех самых бабочек в животе. Старалась держать спокойно, сдержано, но глаз не поднимала, боясь, что мои глаза скажут ему больше, чем лицо или слова. Врала себе, убеждая, что не чувствую ничего. Врала настолько яростно и мощно, что сама же и верила в свою ложь.

Теперь его место пустовало.

Я быстро отвела взгляд, чтобы никто не заметил моей задумчивости. Остальные уже заняли свои места, и Николай, жестом приглашая, указал мне на свободное место у стола между Виктором и Павловским.

Я села, стараясь сосредоточиться на предстоящем разговоре, но чувство тяжести не покидало меня. Кабинет Даниила без него казался совсем другим — чужим, пустым.

Борис, бросив быстрый взгляд по сторонам, направился к отцовскому креслу, но Николай был быстрее. Он встал рядом с креслом, словно намеренно преграждая путь. Борис остановился, его лицо стало напряжённым, но он ничего не сказал, лишь занял место рядом.

Николай тоже не сел. Он оставил кресло пустым, словно подчеркивая, что никто здесь не вправе занять место Даниила.

— Я не понимаю, что происходит, — нарушила тишину Анна, её голос звучал раздражённо. Она сложила руки на груди и посмотрела на Николая с явным недовольством. — Коля, что за цирк? Мне в больницу к мужу нужно.

Николай повернулся к ней, его лицо осветила мягкая, почти дружелюбная улыбка, от которой я невольно напряглась.

— Зачем? — спросил он спокойно, его тон был настолько небрежным, что на мгновение в комнате повисло напряжённое молчание.

Анна прищурилась, её взгляд метнулся между нами.

— Как это зачем? — ответила она, её голос поднялся на тон выше. — Это мой муж! Я должна быть рядом!

— Правда? — усмехнулся Николай, его усмешка была резкой, почти жестокой. — Для чего, Ань?

Анна открыла рот, чтобы ответить, но он не дал ей возможности.

— Тебя ведь даже к нему не пускают, так? — продолжил он, его голос был холодным, но уверенным. — Что ты делаешь в больнице? Стоишь в коридоре и мешаешь врачам? Или звонишь всем подряд, жалуясь на судьбу?

Анна побледнела, её лицо стало жёстким, а губы сжались в тонкую линию.

— Я… я делаю всё, что могу, — ответила она, но её голос прозвучал слабее, чем она, вероятно, рассчитывала.

— Всё, что можешь? — Николай наклонился вперёд, опираясь руками на стол, и пристально посмотрел ей в глаза. — Ты собрала деньги?

Анна растерянно захлопала глазами, словно не понимая, как на это реагировать.

— Нет… — пробормотала она, её голос прозвучал едва слышно. — Ты же обещал…

— Да, — кивнул Николай, его тон был холодным и безжалостным. — Обещал.

Он выдержал паузу, давая своим словам осесть в воздухе, а затем продолжил:

— Как удобно, да, Ань? Как легко переложить свою ответственность, свои обязанности на других.

Анна покраснела, её лицо исказилось смесью смущения и гнева.

— Это не так! — выкрикнула она, её голос дрожал. — Я стараюсь! Я… я не знаю, что ещё могу сделать!

— Ты даже не пыталась, — перебил Николай, его голос стал громче. — Тебе было проще сидеть в больнице, жалуясь на врачей, и ждать, что кто-то другой всё решит.

Анна открыла рот, чтобы возразить, но Николай не дал ей шанса.

— Кто тебе мешал искать деньги? Кто мешал организовать что-то для спасения твоего мужа? Ты его жена, Анна. Это твоя семья, твой муж. Или ты думала, что всё само решится? Жена…. — он горько покачал головой. — Эх, Анька, ты хоть понимаешь, что такое быть женой?

Ещё мгновение Анна пыталась собраться с мыслями, но её спасительницей выступила Анжелика, которая резко вмешалась в разговор.

— Послушайте, Николай, — рыкнула она, её голос звучал громко и резко. — Вы вообще какое право имеете рот на Аньку открывать?

Николай перевёл на неё взгляд, но не успел ответить, потому что Анжелика, очевидно, решила не останавливаться.

— И зачем Данькину шалаву сюда притащил? — она кивнула в мою сторону, её взгляд был полон злобы.

Я вздрогнула, но удержалась от ответа. В комнате повисло напряжение, которое можно было почти ощутить. Николай, напротив, остался абсолютно спокоен, хотя его глаза сверкнули, как будто он готовился к резкому ответу.

— Анжелика Денисовна, — произнёс он мягко, почти ласково, — я вас слушаю. Продолжайте.

— Кто вы, чтобы судить, а, Николай? Вы б голову-то включили. Данька Аню бросил, забыл про 25 лет жизни с ней, почему она должна за него задницу рвать?

— Хороший вопрос, — кивнул Николай, — а зачем тогда из себя несчастную женушку изображать? Кричать, что она его любит? Что это, а?

— У Даниила шансы восстановиться все меньше, Анна станет полновластной хозяйкой компании, — прошипела Анжелика. — Не боитесь, а?

В комнате повисла тишина, напряжение нарастало с каждой секундой. Николай внимательно посмотрел на Анжелику, его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах читалась опасная решимость.

— Не боюсь, — произнёс он спокойно, но его голос прозвучал твёрдо, как сталь. — Знаете почему?

Анжелика чуть дёрнула плечом, но промолчала, явно ожидая его ответа.

— Потому что рано ты, шакалица, Даниила похоронила.

— А она вообще, любительница пасть на чужое разевать, — раздался позади нас голос.

Родной, любимый, сильный и уверенный. Холодный, бьющий наотмашь, как плеть. Я замерла, словно время остановилось. Этот голос я бы узнала где угодно, в любой ситуации. Мой взгляд, как и взгляды всех остальных, метнулся к двери.