Надежный тыл

36. Алина

Я смотрела на него, чувствуя, как ярость переполняет меня, пульсируя в висках. Запертые двери, его спокойное лицо, этот нервный смех — всё это казалось каким-то насмешливым сценарием, в котором я оказалась против своей воли.

— Даниил, что за игры, мать твою? — прошипела я сквозь зубы, с трудом удерживаясь, чтобы не сорваться окончательно.

Он, словно не замечая моего состояния, чуть усмехнулся и присел на край стола.

— Сдается мне, что твоя школа, Алина. У Киры была великолепная учительница, не находишь? Она уже знает, что если ты уйдешь, то тебя найти будет сложно.

— Чего ты добиваешься? — внутри все клокотало от давно сдерживаемых чувств.

— Разговора, Лин, — вздохнул он. — Возможности сказать тебе «прости».

— Знаешь, куда можешь свои извинения засунуть? А? Клоун чертов! Играй в свои игры, Дани, но без меня! — все, все мои сдерживающие барьеры падали, плевать я хотела на правила приличия, сдержанность и достоинство. За эти десять дней я прошла личный ад, а теперь виновник этого стоит передо мной и просто говорит: прости! — Я не желаю ни говорить с тобой, ни слушать тебя, ни видеть, ясно? Так что просто открой эту чертову дверь!

Даниил слегка усмехнулся, но в его глазах всё ещё был тот же усталый, виноватый взгляд. Он поднял руки, словно сдаваясь.

— Не могу, Лин, — спокойно сказал он, глядя прямо на меня. — У меня банально нет ключей.

Я закатила глаза, чувствуя, как моя злость нарастает с каждой секундой.

— А те, кто за дверью, — продолжил он, — нам с тобой не откроют, пока мы не поговорим.

Я шагнула к нему ближе, моё дыхание участилось от гнева.

— Не хочу! — выкрикнула я, моя злость перекрывала всё остальное. — Слышишь ты меня или нет? Не хочу я с тобой говорить!

Даниил спокойно смотрел на меня, не делая ни одного шага назад, но и не отвечая.

— Не любишь бабских истерик? — продолжила я, чувствуя, как мои эмоции выходят из-под контроля. — Я тебе сейчас такую закачу, что ты эту дверь взломаешь!

Он слегка приподнял бровь, его губы изогнулись в едва заметной усмешке.

— Начинай.

— Сволочь! Ты гребанный манипулятор, Даниил. Бесчувственная скотина! Плевать тебе на всех, кроме самого себя! И может Киры! — мой голос срывался, но мне было все равно. Боль требовала выхода, и я ее выпускала. Наконец-то не желая держать эмоции под контролем.

— Ты думаешь, что имеешь право разыгрывать спектакли с чужими жизнями? — мой голос сорвался на крик. — Думаешь, что твоё «прости» что-то исправит? Тварь ты, конченная, Даниил!

Я сделала шаг ближе, мои руки дрожали, но я не могла себя сдерживать.

— Ты втянул меня в свой ад, Даниил! — выкрикнула я, слёзы катились по щекам, но я не обратила на них внимания. — Ты разрушил всё, что я знала, заставил меня переживать боль и страдания, которые мне не принадлежали! Ты…. Из-за тебя я предала своего самого близкого друга! Я продала его, Даниил! Продала! До тебя это доходит? Я продала, чтобы спасти твою чертову жизнь, которая в спасении не нуждалась! Да будь ты…. Открой, мать ее дверь! Сейчас же! — я схватила стакан со стола и запустила в него.

Стакан пролетел мимо и с глухим стуком ударился о стену, разбившись вдребезги. Даниил едва успел уклониться, но даже не дрогнул, стоя как скала. Его лицо оставалось бесстрастным, но я видела, как в его глазах мелькнуло что-то — боль или, может, раскаяние.

— Ты не стоил этого! — выкрикнула я, чувствуя, как слёзы текут по щекам. — Ты не стоил, чтобы я разрушала свою жизнь ради твоей!

Даниил сжал кулаки, его лицо стало серьёзным, но он всё ещё не двигался, словно давал мне возможность выплеснуть всё.

— Ты… ты думал обо мне, когда разыгрывал свой спектакль? — прошипела я, моя ярость не знала границ. — Ты думал, каково мне будет пройти через это? Господи, да ты вообще хоть умеешь чувствовать? Хоть немного? Ненавижу тебя, ненавижу!

— А я — люблю, Алина, — тихо, едва слышно ответил он. — Люблю тебя.

Его слова заставили замереть. На мгновение.

— Любишь? Это твоя любовь, Даниил? Провести через этот кошмар? Лишить всего самого ценного? Растоптать гордость? Использовать в своих целях? — я схватила со стола теперь уже оставленную Кирой чашку и тоже бросила в Даниила. За чашкой последовало блюдце, которое от перехватил рукой. Острый край впился в его ладонь, разрезая кожу.

— Ну все…. — разозлился он, — не хочешь по хорошему слушать, будет по-плохому.

С этими словами он быстро подошел ко мне и перехватил за талию, привлекая к себе.

Я взвизгнула и со всей силы ударила по лицу. Он даже не вздрогнул, хотя на щеке тут же отпечаталось красное пятно. Я ударила второй раз. Третий.

Даниил не отстранился, даже когда мой удары оставили на его щеках ещё более яркие следы. Его руки, крепко держащие меня за талию, не дрогнули. Он смотрел прямо в мои глаза, его взгляд был полон гнева, боли и какого-то упрямства, которое только злило меня сильнее.

— Пусти меня! — закричала я, извиваясь, пытаясь вырваться из его хватки. — Пусти, Даниил!

— Нет, — отрезал он, его голос был низким и твёрдым. — Хватит, Алина. Ты можешь кричать, бить, но ты меня выслушаешь.

— Ты… ты… — я задыхалась от ярости, но не могла найти слов. — Как ты смеешь⁈ Ты не имеешь права!

— Не имею, но что это меняет? Я сильнее тебя, и буду держать, пока ты не успокоишься!

Я закричала и со всей силы заехала ему по носу. Даниил на мгновение зажмурился от боли, его лицо побледнело, а кровь начала медленно стекать из носа. Но он всё равно не выпустил меня, его хватка оставалась такой же крепкой, как и прежде. Его взгляд встретился с моим, в глазах было что-то странное — смесь боли, решимости и даже… нежности?

— Ты совсем свихнулся, Даниил! — выкрикнула я, извиваясь в его руках. — Ты думаешь, что силой заставишь меня слушать? Это не работает!

— Возможно, — произнёс он сквозь стиснутые зубы, вытирая кровь из носа о плечо, но всё ещё не выпуская меня. — Но я готов попробовать всё, чтобы ты услышала. Больше я не допущу ошибок, недоговорок и умалчивания. Я тоже кое-чему научился.

Я снова начала вырываться, моё дыхание было тяжёлым, а сердце бешено колотилось. Но он, несмотря на кровь и боль, оставался на месте, как будто выдерживал бурю.

— Ты… отвратителен, — прошипела я, чувствуя, как слёзы гнева и бессилия жгут мои глаза. — Ты думаешь, что я прощу тебя за всё это?

— Я не жду прощения, Лин, — его голос был тихим, но твёрдым. — Я жду, чтобы ты услышала правду. Всё, что я сделал…

— Ты всё разрушил! — перебила я, мои слова звучали, как обвинение. — Всё, что у меня было. Дружбу, доверие… меня саму! Использовал по полной программе! Права я была, когда решила не иметь с тобой ничего общего!

— Алин! — закричал он, — Я не знал, что ты меня любишь! Не знал! Услышь меня! Я думал, что причиняю боль только себе! А не тебе!

Его крик разорвал воздух, заставив меня замереть. Слова, которые он выкрикнул, казались невозможными, но они прорвались сквозь ярость и боль, наполняя комнату. Я остановилась, мои руки дрожали, а дыхание сбилось.

— Ты… что?

— Лин, ты с самого начала дала мне понять, что все наши отношения для тебя — всего лишь интрижка! Ничего серьезного. Ничего важного.

Он продолжал держать, прижимая все сильнее. Кровь из носа капнула на белый ворот рубашки.

— Вспомни, Лин, свою реакцию на мои слова о том, что я ушел из семьи!

Я помнила. Хорошо помнила свою растерянность, панику, непонимание.

— А потом наш разговор…. Тот, про лицемерие и маски! Ты ведь ясно дала понять, что не хочешь ничего серьезного, что я для тебя — всего лишь ступенька вверх! И кто, Лин, кого использовал⁈ А? Как ты назвала себя — просто любовница! Лин!

У меня перехватило дыхание от его слов, а щеки запылали алым пламенем, ведь он был прав. Полностью прав.

— Что еще я должен был думать, Алина? Ты вела себя гордо и независимо, всякий раз возводя между нами стену и проводя границы. Я делал шаг навстречу, но натыкался на твои ограничения. Я правду сказал Анне, что если бы она полетела со мной — ничего бы между нами, Алин, не было бы. Ни тогда, ни потом. Но как же я был рад, что она не полетела! Ведь любил тебя!

Я пошевелилась в его руках, но он не отпустил, не смотря на кровь из носа.

— Там, в Милане, лежа рядом с тобой и глядя на спящую тебя, я поверить не мог, что ты согласилась быть со мной. Я намного старше тебя, у меня была семья, ты рисковала репутацией, но стала моей любовницей. И я был счастлив, по настоящему счастлив впервые за два года! Знаю, там ты это сделала из расчета, иллюзий у меня нет, Лин. Но я готов был к этому, понимаешь? Да, черт возьми, я готов был купить твою любовь. Потому что иной у меня не было! Уже давно не было!

Я не могла смотреть на него. Мои глаза были опущены, слёзы текли по щекам, но я не могла их остановить.

— Не было, Лин, — повторил он тихо. — Последние два года, приходя домой, я почти не разговаривал. Дежурные фразы, дежурные улыбки…. Ничего общего, ничего того, чтобы нас объединяло. Одна ложь! А с тобой… Лин, ты… — он вздохнул, — ты…. Ты не лгала мне, ты могла в лицо высказать то, что думаешь, ты не закрывала глаза на проблемы, ты брала на себя ответственность… и самое главное — ты понимала меня лучше, чем я сам.

— Я… — мой голос дрожал, но я заставила себя продолжить. — Я думала, что для тебя это… игра. Просто способ сбежать от реальности. Что я…. всего лишь временная эмоция.

— Нет, — резко ответил он, его голос был твёрдым, почти яростным. — Это никогда не было игрой, Лин. Для меня это всегда было чем-то настоящим. Единственным настоящим что осталось в моей чёртовой жизни. Не сразу. Не с первого взгляда, хотя не спорю, ты привлекательная женщина. Очень.

Я подняла на него глаза, видя, как кровь капает с его носа на белую рубашку. Его лицо было серьёзным, глаза — полны боли, но в них не было ни тени лжи.

— Я знал, что ты молодая карьеристка, но в тебе было еще одно качество, от которого у меня срывало крышу — твоя предельная честность и неудержимая гордость. Не смотря на все твое потребительское отношение ко мне, Лин, ты была и предельно честна. Не играла со мной, не строила из себя невесть что. Когда ушла…. Прости меня…. Тогда я действительно…. Повел себя отвратительно…. Встреча с Анной, поведение Лики, которое я обдумывал, истерика Киры после вашей стычки с Анной…. Я звонил тебе…. Я выбежал за тобой, искал тебя…. Но ты ушла…. Ушла не оглянувшись, приняв решение. Не игралась, не кокетничала. Сказала — и сделала. А мне показалось меня в кипятке живьем варили.

И тогда я принял решение всеми силами удержать тебя рядом, пусть без отношений, но хотя бы как человека. Я безмерно благодарен Кире за тот ее спектакль с катком, когда у меня появилась возможность снова сделать шаг к тебе. Я не просил ее, правда. Думал встретиться с тобой после праздников, найти тебя…. Но я увидел и другое: что-то в тебе изменилось. Не понял, что именно, скорее почувствовал, Лин. Ты словно оттаяла, сделала шаг ко мне.

Я отвернулась, не в силах выдержать его взгляд. Мои руки дрожали, а внутри всё переворачивалось. Он наклонился и не смело поцеловал в лоб.

— Я видел, как важна тебе твоя работа, как ты любишь компанию и готова бороться за нее. Прости, Лин, это был единственный способ удержать тебя рядом — сделать вид, что у нас проблемы. К тому же мне совершенно не хотелось доставать этот чертов брачный договор. Анна про него напрочь забыла, ведь заключался он два года назад, после ловушки, которую подстроила мне Лика, постаравшись соблазнить. Испугался я тогда, Лин, не того, что сам с Анной разведусь, а что Лика ее настолько настроит против меня, что Анна на развод подаст. Анна его подписала, даже не читая особо, хотя я заставлял…. Подло? Да, подло, по отношению к ней. Но я должен был убедится, что работа всей моей жизни не улетит псу под хвост. Как ни крути, Лин, — он тяжело закрыл глаза, — это ведь не только моя компания… это ведь мое наследие детям… Да и не думал вообще, что он мне понадобится. И кстати, не достал бы его, не начни она весь этот дурдом! Я не испытывал тебя, клянусь, я только хотел, чтобы ты, принимая участие в спасении компании, была рядом. Прости меня, прошу тебя, прости….

Его тихие слова и новый мягкий поцелуй в лоб были словно прикосновение мотылька обжигающей своей неожиданностью. Я стояла неподвижно, чувствуя, как всё, что я держала внутри, рвётся наружу. Боль, гнев, горечь — всё смешалось в одну невыносимую бурю.

— Ты… — прошептала я, но мой голос дрогнул, и я не смогла продолжить. — Сукин ты сын!

Он не отступил, его руки остались на моей талии, но теперь они были мягкими, словно он боялся меня сломать.

— Лин, я никогда не хотел причинить тебе боль, — сказал он, его голос был полон сожаления. — Всё, что я делал… я делал ради того, чтобы сохранить тебя рядом. И только когда ты передала нам свою коллекцию…. У меня возникла надежда, очень маленькая, очень крохотная, что ты видишь во мне…. Что-то большее, чем просто очередную ступень.

Я повернулась к нему, мои глаза встретились с его, и в его взгляде я увидела ту же боль, что чувствовала сама.

— Я хотел рассказать тебе про спектакль, про… все…. Но…

— Что, Дани?

— Ты спасала мне жизнь, Лин. Но…. я идиот…. Правда. Старый дурак…. Но ты не поехала со мной в больницу, где я мог тебе открыться. Ты уступила это место Анне…. Лин… я правда придурок!

— А ты бы предпочел, чтобы мы подрались около умирающего тебя? — всхлипнула, не зная плакать мне или смеяться в голос.

Плакала, чувствуя, как напряжение внутри меня постепенно сходит на нет, оставляя только горькую усталость.

— Даниил, ты действительно думаешь, что я могла бы остаться? — спросила я, мой голос дрожал. — Анна тогда… она была твоей женой. Я… я не могла.

Он поднял взгляд, его глаза встретились с моими, в них читалось понимание, но и боль.

— Я это знаю, — признался он, его голос стал мягче. — Но тогда я видел только одно: ты уходишь. Опять. И… подумал…. Что больно тебе не будет…. Что…. Лин, прости меня.

Он прижался своим лбом к моему, губами стирая катившиеся у меня слезы.

— Это я забрал от тебя Киру, под видом помещения ее в семью Коли…. Не хотел, чтобы Анна устроила тебе еще больше проблем, чем уже было. Да и Кире…. она сейчас занимается с психологом…

— Ее ты пожалел, — глухо выдохнула я.

— Лин….

— Неужели она ничего не сказала тебе?

— О чем? — он чуть отстранился и заглянул мне в глаза.

— Э…. — я хлопнула глазами. — Не сказала?

Даниил нахмурился, его взгляд стал внимательным и напряжённым.

— Не сказала? — повторил он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась нарастающая тревога. — О чём, Лин?

Я закусила губу, чувствуя, как внутри поднимается паника. Кира, похоже, действительно ничего ему не рассказала, и теперь всё висело на мне. Я не знала, как начать.

— Лин… — мягко, но настойчиво позвал он, его руки сжали мои плечи. — Скажи мне. Что я должен знать?

— В тот день…. — щеки покраснели, — когда тебя увезли на скорой…. А она осталась у меня…. Дани, она спросила….

Мой голос дрогнул, и я сделала паузу, чтобы взять себя в руки. Он чуть наклонился ближе, его пальцы слегка надавили на мою талию, сжимая сильнее, будто он хотел поддержать меня.

— Спросила что? — его голос стал чуть ниже, но всё ещё был мягким.

— Люблю ли я тебя, — наконец прошептала я, не отрывая глаз от пола.

Он резко вдохнул, но ничего не сказал. Только прижал еще сильнее, словно он старался не упустить этот момент, не дать мне уйти в себя.

— И что ты ответила? — его голос прозвучал почти неразличимо, но мне было достаточно, чтобы услышать эту просьбу.

Я подняла глаза, и, наконец, встретившись с его взглядом, тихо, но твердо сказала:

— Правду. Что люблю.

Его взгляд задержался на мне ещё пару секунд, полных напряжения, прежде чем я увидела, как с его лица исчезает беспокойство. Он выдохнул, как будто впервые за долгое время смог дышать.

— Она ничего мне не сказала, Лин. Моя дочь умеет хранить секреты тех, кого любит, — он спрятал лицо в моих волосах. — Сегодня мне позвонил Коля. Мы думали закончить спектакль через пару дней, но…. он все рассказал. Был в настоящей панике. А я… я едва не убил его. Ты вообще не должна была касаться этой истории с операцией. Никак. Ни под каким предлогом, понимаешь? История была придумана после того, как Анна три дня просидела в больнице, изображая любящую жену. То, что этот придурок забыл вырубить телефон…. Лин, я не знаю, как мне просить за это прощения! Скажу одно — люди Вити уже уехали за Дейвом. Я верну его тебе, чего бы это не стоило. К ни го ед. нет

В его голосе звучала уверенность, от которой стало чуть легче. Я видела, что он готов на всё, чтобы исправить произошедшее, и это заставило меня крепче сжать его руку.

— Спасибо….

— Лин…. То, что ты для меня сделала…. Я люблю тебя, — он снова обнял, погладил по волосам, — люблю. Но не стану давить. Нельзя поймать ветер, нельзя закрыть его в клетку. Как и тебя. Захочешь уйти — отпущу, компенсировав все, что ты потеряла. Захочешь остаться, но только как сотрудник компании — слова больше не скажу о чувствах. А если….

Он замолчал, будто давая мне время переварить его слова, но я уже знала, что хочу ответить. Его искренность пробивала любые стены, которые я когда-либо пыталась воздвигнуть между нами.

— Если… — шепнула, чувствуя, как ускоряется пульс. — Но мне нужно время…

— Лин…. я дам сколько нужно… Лин, моя Лин…

Он произнес мое имя так тихо, будто боялся спугнуть. В этом звучало больше чувств, чем в тысяче сказанных слов.