Надежный тыл

31. Анна

Как все изменилось в компании за эту неделю! Девушка на ресепшене, та самая, которая еще неделю назад говорила со мной сквозь зубы, сейчас улыбнулась и вежливо поздоровалась, пропуская внутрь. Сотрудники, отводившие глаза, сейчас напротив старались поймать мой взгляд и улыбнуться: кто-то сочувственно, кто-то поддерживающе, хотя были и те, кто смотрел холодно и резко. Лица таких я старалась запомнить.

Наверное, раньше я бы обрадовалась такому повороту событий, но не сегодня. Быстро поднялась в кабинет Даниила, который сейчас занимал мой сын.

Вера, та самая Вера, которая неделю назад не хотела пускать меня к мужу, спокойно подняла на меня глаза, отрываясь от работы.

— Борис Даниилович ушел на обед, — сообщила она мне ровно. — Пройдете в кабинет или здесь подождете?

— Николай у себя? — сквозь зубы процедила я, не глядя на эту лицемерку.

— Да, — все так же ровно ответила она, опуская глаза к документам.

Когда решим все вопросы с Даниилом, этой женщины в моей компании больше не будет! Как и той суки, из-за которой и начался весь этот кошмар.

Не сказав ни слова, развернулась на каблуках и вышла из приёмной. Направляясь к кабинету Николая, я пыталась собраться с мыслями. К счастью, он действительно оказался на месте.

— Анна? — удивлённо спросил он, подняв голову и убирая от уха телефон, по которому, судя по всему, говорил. Мой визит явно стал для него неожиданностью. — Что ты…

— Коля, — я перебила его, садясь напротив. Мой голос звучал глухо, почти безжизненно. — Я не знаю, что делать.

— Не ты одна, — пробормотал он, убирая в сторону документы. — Что случилось?

— Коля, Дане нужна операция. Серьёзная, — начала я, чувствуя, как слова с трудом слетают с языка.

Он прищурился, внимательно глядя на меня, и нахмурился.

— Операция? — переспросил он, словно проверяя, правильно ли услышал.

— Да. Счёт — семь миллионов рублей. И деньги нужны срочно. Но… — я замолчала, не зная, как продолжить, — у нас нет доступа к средствам. Все активы заморожены из-за бракоразводного процесса.

Николай тяжело вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

— Ань… Вообще-то я в курсе, — сказал он, и в его голосе звучало лёгкое раздражение. — Ты сама же их и заблокировала, не так ли?

— Да, но… — я почувствовала, как волна смущения накрывает меня. — Ты же понимаешь… Я не могла допустить…

— Чего, Ань? — перебил он, резко наклонившись вперёд. — Того, что Даня решил с тобой развестись?

Его слова, резкие и прямолинейные, как удар хлыста, заставили меня замереть.

— Это не так… — начала я, но голос дрогнул. — Я хотела защитить себя. Дети, компания…

— Защитить от кого? От Даниила?

— Коль, он повелся на эту дорогую шлюху! Забыл и про 25 лет брака, и про свои обязательства перед нами! Все для нее!

— Аня…. Забыл это как? Предложил тебе разделить и счета, и недвижимость? Заметь, Ань, поровну! Ничего не стал скрывать или утаивать, хотя бы мог бы! А компания… — он фыркнул, — много ты в управлении понимаешь, а? В компенсации он ведь тебе не отказывал…

— Мог бы, — повторила я тихо, но внутри всё кипело. — А что толку? Ты же видел, как он на неё смотрит! Всё его внимание, вся его забота — ей. А я? Где была я?

— Аня, — Николай мягко, но настойчиво перебил меня, — так ответь мне честно: ты защищалась или отомстить хотела?

Его слова ударили, как нож. Я замерла, пытаясь подобрать ответ, но не могла.

— Я… — начала я, но голос дрогнул. — Это было ради защиты… ради детей, ради нас…

— Повторюсь снова: защиты от кого? От человека, который от тебя ничего не скрывал? Нет, Ань, в тебе взыграли злоба и ненависть. Ты захотела урвать кусок, который тебе не по зубам, даже не подумав к каким последствиям все это приведет. Я прав?

— Нет! — воскликнула я, пытаясь сопротивляться его словам, но даже в собственных ушах мой протест звучал неубедительно.

— Прав, — твёрдо сказал он, не позволяя мне уйти от вопроса. — Признай это хотя бы себе. Это было не про защиту, это было про месть. Ты хотела, чтобы он почувствовал боль, такую же, какую почувствовала ты, когда он выбрал другую.

Я отвела взгляд, чувствуя, как моё лицо пылает. В глубине души я знала, что он прав, но признавать это вслух было невыносимо.

— Знаешь, Коль, — начала я, с трудом сдерживая дрожь в голосе, — что чувствуешь, когда тебя выбрасывают на помойку, как старый башмак?

Он ничего не ответил, внимательно слушая меня.

— Двадцать пять лет, — продолжила я с болью, чувствуя, как каждая фраза разрывает меня изнутри. — Двадцать пять лет я была его спиной, его тылом. Растила его детей, обеспечивала уют и спокойствие в доме, чтобы он мог работать, расти, развивать свой бизнес. Я думала, что у нас настоящая семья, что я важна ему. А потом… потом я стала не нужна.

Мой голос задрожал, и я почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но я не позволила им пролиться.

— Когда моего муженька на свежее мяско потянуло, — продолжила я, горько усмехнувшись. — Хер встал — мозг испарился. И вот я, его жена, мать его детей, превратилась в старый ржавый механизм, который можно заменить. Какая женщина это вынесет, Коля?

— Та, Ань, которая знает, чем живёт её муж. Та, которая своего мужа слышит. Та, которая разделяет его интересы. У такой женщины, Ань, и такой ситуации не случится… — он осёкся, словно понимая, что зашёл слишком далеко, и махнул рукой, будто пытаясь сбросить с себя сказанное.

Я почувствовала, как внутри всё перевернулось от его слов.

— Ты сейчас меня осуждаешь? — спросила я, в голосе зазвучали горькие нотки. Я не могла поверить, что старый друг моего мужа говорит мне в лицо такие вещи. — Хотя… что от тебя ждать. Ты ведь знал про него и Алину?

Он напрягся, словно от удара, но взгляд не отвёл.

— Да, знал, — признался он, опуская голову. — Но я не лез. Это не моё дело.

— Не твоё дело? — повторила я, чувствуя, как внутри поднимается волна возмущения. — Ты знал, что он мне изменяет, и ничего не сказал? Ты, который называл себя другом нашей семьи?

Николай лишь усмехнулся, не отрывая взгляда от своих ногтей, которые он демонстративно рассматривал.

— Ты меня другом семьи назвала, да, Ань? А ты когда последний раз сама Наталье звонила? Не сейчас, не из-за Киры, а просто так? Это твоя дружба, да? Справедливости ради, — протянул он спокойно, — Даниил и сам тянуть не стал. Сказал всё тебе сразу, как только провёл ночь с Алиной. Я позже узнал, чем ты….

Эти слова ударили сильнее, чем я ожидала. Я замерла, чувствуя, как жар обиды и унижения разливается внутри.

— И что? Это делает ситуацию лучше? — спросила я, голос срывался от злости. — Это должно меня утешить? Он изменил мне, а потом честно признался? Герой!

— Нет, Ань, — ответил Николай, поднимая взгляд на меня. В его глазах была смесь усталости и твёрдости. — Это не делает ситуацию лучше. Но это хотя бы честно. Многие бы просто скрывали всё до последнего. Вывел бы активы, переоформил компанию, ополовинил бы счета…. Да ты бы даже и не заметила…

Я стиснула зубы, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

— Честно? — переспросила я с горечью. — А то, что он вообще позволил этому случиться, это честно?

— Он не врал, не выкручивался, — продолжил Николай спокойно, но твёрдо. — Сказал, как есть. Ты можешь злиться сколько угодно, но ты хотя бы подумай: он мог бы ничего не говорить. Или соврать. И что тогда? Ты предпочла бы жить во лжи?

Я молчала, чувствуя, как его слова пронзают мою обиду и горечь, оставляя после себя неприятную правду.

— Он мог бы со мной поговорить…

— Поговорить, Ань? О чем? Что ты хотела услышать? Прости, я виноват, что хочу от тебя уйти? Или он в ноги тебе должен был броситься, прощения молить? Впрочем, — продолжал Николай, — это сейчас не имеет значения. Семь миллионов…. Когда нужны деньги?

— В течение десяти дней. Ты нам поможешь, Коль?

— Ань…. У меня нет свободных денег сейчас. Их просто нет. Я все свои деньги вытащил…. Я гол как сокол…

Я замерла, словно не веря услышанному. Николай всегда казался человеком, у которого всё под контролем, который найдёт выход из любой ситуации. А теперь он стоял передо мной, словно признавая собственное бессилие.

— И что теперь? — прошептала я, чувствуя, как паника поднимается в груди.

— Теперь будем думать, — твёрдо ответил он. — Я помогу, чем смогу, но рассчитывать только на меня — не вариант. У тебя есть другие возможности? Люди, к которым ты можешь обратиться?

— Нет… — прошептала я с ужасом.

— Твоя эта… Лика?

— У нее нет…. Я ей уже звонила…. — с каждым новым словом, мои плечи опускались все ниже и ниже. Я не знала, что делать.

— Твою мать, Ань! — Николай резко хлопнул ладонью по столу, его голос прозвучал громче, чем я ожидала. — У Борьки машина на кого оформлена?

— На Борю… — пробормотала я, с трудом понимая, к чему он клонит.

— Продавайте, — отрезал он, не оставляя места для сомнений.

Затем он набрал номер на телефоне и дождался ответа.

— Вера, — произнёс он твёрдо, — Боря приехал с обеда?

— Да, Николай Платонович, — услышала я голос секретаря.

— Пусть несёт свой зад… — он осёкся, бросив на меня короткий взгляд, а затем поправился, — пусть ко мне зайдёт.

Он положил трубку и посмотрел на меня серьёзно.

Боря влетел в кабинет, красный от злости.

— Николай, вы, кажется, забываетесь…. — начал он, но увидев меня, замолчал. — Мама?

— Борь, — слезы хлынули у меня из глаз, я уткнулась в грудь сыну.

— Мама? Что случилось? Отец? Он….

— Нет! Нет, Боря! — поспешила я успокоить его, всхлипывая. — Он жив! Но ему нужна операция.

— А… ну ладно, — протянул он, растерянно оглядываясь. — Пусть делают.

— Ты не понял, Борис, — холодно вмешался Николай, его голос звучал твёрдо и без капли эмоций. — Твоему отцу нужны деньги на операцию. Семь миллионов.

Боря замер, его лицо изменилось. Сначала удивление, потом тревога, а затем что-то, похожее на раздражение.

— Семь миллионов? — переспросил он, нахмурившись. — У нас ведь есть деньги, разве нет?

Я молча смотрела на него, не зная, как объяснить ситуацию. Николай же не собирался тратить время на разъяснения.

— Деньги заморожены, — коротко сказал он. — Бракоразводный процесс. Сейчас ваш единственный вариант — найти их самостоятельно. И давай начнём с твоей машины, Борис. Она на тебя оформлена?

Боря посмотрел на Николая, затем на меня, и его лицо стало напряжённым.

— Машину продать? — спросил он, словно не до конца веря в то, что слышит.

— Да, Боря, — ответил Николай жёстко. — Семь миллионов — это не та сумма, которую можно просто так найти за пару дней. А время у вас ограничено. Сейчас я вызвоню своего агента, он постарается продать ее максимально быстро.

— Стоп, подождите, — Боря отстранился от меня, нахмурившись. — А я-то на чём ездить буду?

Я замерла, не веря своим ушам. Николай, напротив, лишь устало вздохнул и хлопнул ладонью по столу.

— Боря, ты вообще слышишь, о чём речь? — резко спросил он. — Твоему отцу нужна операция! Семь миллионов, понимаешь? Не семь тысяч, не семь рублей.

— Я понимаю, но… — начал Боря, но Николай снова перебил его.

— Нет, ты не понимаешь, — жёстко сказал он. — Если мы не найдём эти деньги, твой отец может не выжить. Ты готов рискнуть его жизнью ради удобства?

— Но… я….

— Поездишь пока на корпоративной, — устало махнул рукой Николай.

— Хорошо, — угрюмо ответил мой сын. — Не звоните своему агенту, сам продам. Ваши все равно полной цены не дадут….

— Нам и не нужна полная, — рыкнул Николай, — нам нужны семь миллионов!

Боря поморщился, но больше ничего не сказал. Вместо этого он повернулся ко мне, и в его взгляде мелькнуло что-то тревожное, почти испуганное.

— Мам, — спросил он тихо, но настойчиво, — скажи… какие гарантии дают врачи?

Я замерла, не зная, как ответить. В голове промелькнули слова главврача о рисках и сложности операции.

— Боря, — начала я, стараясь говорить уверенно, но голос предательски дрогнул. — Они говорят, что это единственный шанс. Без операции… шансов нет.

— А с операцией? — уточнил он, не отрывая от меня взгляда.

— Есть… шанс…

— Мам, то есть тоже не много, так? А давайте сейчас посмотрим правде в глаза, а? Каким он очнётся после всего, а? Мама? Ты хоть понимаешь? Инвалидом? Неполноценным?

Я почувствовала, как грудь сдавило от его слов. Каждый из них резал, как нож, потому что именно этого я боялась больше всего.

— Боря, — вмешался Николай, его голос был холодным и строгим. — Ты сейчас говоришь о человеке, который всю свою жизнь посвятил тебе и твоей семье. Ты правда считаешь, что у тебя есть право ставить под сомнение его шанс на жизнь?

— Я говорю сейчас о человеке, который выкинул мою мать на свалку, как только залез как кобель на молодую сучку! Который ни разу не протянул мне руку помощи, для которого эта чертова компания дороже всех нас вместе взятых! Я продам эту чертову машину, но только на своих условиях, так, чтобы хватило денег купить что-то еще! Ясно вам обоим! И получу за нее полную стоимость. И скажите спасибо, что я на это согласен!

С этими словами он круто развернулся и вышел из кабинета, хлопнув дверями. Я стояла, абсолютно беспомощная, не в состоянии поверить, что все это только сказал мой сын.

— Прекрасное воспитание, Ань, — устало заметил Николай, облокотившись на стол и проведя рукой по лицу. — Да-да, ни разу не протянул…. Видимо те случаи, когда вытаскивал из дерьма — не в счет….

— Он… он злится на отца… — прошептала я, едва сдерживая слёзы.

— Ага, конечно, — с сарказмом протянул Николай. — И на Киру злится, так, что она домой возвращаться не желает.

— Они брат и сестра… Есть сложности… — я снова начала закипать, ведь что Николай мог знать о моей семье.

Николай резко поднял на меня глаза, в которых читалась усталость, раздражение и даже злость.

— Ань, а ведь ты реально дура, — сказал он, не повышая голоса, но от его слов у меня внутри всё оборвалось.

— Что? — прошептала я, чувствуя, как злость и обида захлестывают с головой.

— Иди отсюда, — резко бросил он, вставая. — Я постараюсь найти деньги. Но… исчезни, а? Видеть тебя больше не могу.

Эти слова ударили, как пощёчина. Я замерла, не в силах двигаться, но в его глазах не было ни капли сочувствия. Только холодная решимость.

— Ты же знаешь, что я прав, — добавил он тише. — Ты здесь только мешаешь. Иди, Аня. Я разберусь сам.

Я развернулась и молча вышла из кабинета, тяжесть этих слов давила на меня, словно громадный груз. Но в глубине души я понимала: в чем-то он прав. Возможно, мне действительно нужно было отойти в сторону и дать другим взять ситуацию в свои руки. Но эти слова я ему не прощу…. Никогда не прощу.