Надежный тыл

35. Алина

Повинуясь приказу Даниила, Вера принесла ему и Кире чай. Она поставила чашки на стол, бросив на всех присутствующих короткий взгляд, в котором читались напряжение и тревога, затем быстро вышла, прикрыв за собой дверь.

Даниил взял чашку, сделал небольшой глоток, затем поставил её на стол и снова сосредоточился на Анне.

— Ты мог бы поговорить со мной! — крикнула Анна, — ты мог бы….

— Говорил! Не один раз! Просил! Умолял меня услышать! Ты кивала головой, но не слышала! Так может хоть сейчас, наконец, услышишь то, что я говорил не один раз и долгие годы! Может хоть шок немного откроет тебе глаза! Обиды росли как снежный ком, Ань, но с ними можно было еще справиться Пока два года назад не произошел окончательный перелом во мне, то, что меня сломало. Когда я понял, что любишь ты не меня, совсем не меня! Но я все еще цеплялся за нас, надеялся на что-то. А пол года назад, вернувшись домой и выслушивая твои очередные дежурные фразы и новую ложь, я вдруг понял, что не чувствую… ничего. Вообще ничего. Ни привязанности, ни понимания, ни любви. Ни злости, ни раздражения — просто пустота. И это стало для меня потрясением, — начал он, его голос был ровным, но в нём звучала скрытая угроза. — Понимаешь, я долго не мог поверить, что потерял себя и свои чувства к тебе. Словно анабиоз какой-то. Мы ведь, Ань, за эти три месяца до решения о разводе даже не…. — он осекся и покраснел. — Но Милан… — он сделал короткую паузу, будто это слово всё ещё резонировало в его душе, — Милан стал точкой невозврата.

Когда я предложил тебе поехать…. Это была моя последняя иллюзия на… на хоть что-то. Признаю честно, к Алине у меня уже тогда были чувства, Аня. Сильные чувства, очень сильные. Но…. ты и семья были для меня дороже, даже с учетом того, что любви уже и не было. Пригласив тебя в Милан, я перечеркивал этим самым саму возможность измены тебе. Мое сердце бы болело, но я смирился бы. Но, — он посмотрел на свои руки, — я ведь знал, что ты не полетишь. И на этот раз был этому чертовски рад. Первый раз в жизни не расстроился, а обрадовался твоему отказу сопровождать меня. Впервые за 25 лет!

И лгать больше не хотел ни себе, ни тебе. Решение уйти было принято не после того, как я провел ночь с Алиной, а до этого, а на пути домой просто подвел итог. И ехал домой с четким пониманием, что это будет мой последний день рядом с тобой.

— Но, как бы там ни было, — продолжил он, его голос стал мягче, — ты была моей спутницей 25 лет. Женщиной, которую я любил до помрачения рассудка. Ты — мать моих детей, какими бы они ни были. Ты женщина, дарившая мне радость, пусть это и было давно. И да, возможно мне нужно было дать тебе высказаться…. Но знаешь, Ань, я и без этого знал, что ты скажешь… Крики… обвинения…. Упреки…. Жалобы…. Все, что я слушал все эти годы, пытаясь поговорить.

— Всё, что я хотел и мог — это сделать наш разрыв честным, — добавил он, его тон снова стал твёрдым. — И я не собирался оставлять тебя без средств.

Он сделал паузу, глядя прямо на Анну.

— Она! — выкрикнула Анна, глядя на меня, — она, Даниил, сама рассказала о вас!

Мои щеки полыхнули от столь наглой лжи. Все взгляды устремились в мою сторону. Даниил приподнял бровь, глядя с недоумением. Анжелика выглядела довольной кошкой.

— Когда? — выдохнула я, чувствуя поднимающуюся злость. — Когда бы я успела, если….

— За день до поездки в Милан! — ядовито ответила Анна.

— Алина? — спросил Даниил, приподняв бровь.

Мне казалось, я сейчас провалюсь сквозь землю. Анна откровенно лгала, а я не знала, как эту ложь раскрыть.

— Думаешь, Дань, почему я выпытывала у тебя в тот день, кто летит с тобой? Почему задавала столько вопросов? Почему….

— Забавно, — ледяным тоном ответил Даниил, его голос был холоден, как лезвие. Затем он горько, почти болезненно рассмеялся. — А я-то думал, что ты что-то почувствовала наконец-то… за столько лет впервые уловила, что у нас большие проблемы, мягко говоря.

Он снова повернулся ко мне, его глаза словно пытались пронзить мою душу.

— Алина?

Моё сердце бешено стучало, дыхание стало неровным. Я открыла рот, чтобы сказать что-то, но слова застряли в горле. Анна сделала это с намерением, чтобы я не смогла защититься. Её ложь была так искусно сплетена, что я просто растерялась на мгновение. Но это мгновение было для неё победой.

Я глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться, и, наконец, заговорила:

— Даниил… — я старалась говорить ровно, но голос всё равно слегка дрожал. — Это неправда. Весь тот день я провела на работе… — я судорожно пыталась найти возможность опровергнуть ложь, вспоминая вечер накануне поездки. — А после…. после была с подругами. Сидела в кофейне….

— И что вы там обсуждали? — лениво потянула Анжелика.

Я закрыла глаза, понимая, что горю уже вся. Да, я помнила тот день, тот вечер. Во всех подробностях и деталях. Помнила и то, как вышла с работы, летя, словно на крыльях. Тот вечер, когда, обсуждая последние детали поездки чувствовала на себе взгляд Даниила: горячий, обжигающий, обещающий. И уже знала, чем все закончится для нас обоих. Хотела этого не меньше его.

И сказала об этом подругам. Там, в кафе. Сказала в таких фразах и в таких выражениях, что сейчас горела от стыда.

— Лин? — Даниил спокойно ждал моего ответа.

Я подняла голову и посмотрела в глаза Анжелике.

— Значит, две взрослые женщины не нашли ничего лучше, как подслушивать разговор за соседним столом, так? — А потом резко обернулась к Даниилу. — Мы обсуждали поездку, Даниил, — бросила зло, с вызовом. — И тебя, если уж на то пошло!

— О, Даниил, — почти промурлыкала Анжелика, — ты бы слышал, как ласково твоя крошка называла Анну. И как нежно признавалась в «чувствах» к тебе. «Богатый, умный, перспективный. Что я, на идиотку похожа, такому отказать»? Так, кажется, было, Алина?

— Да, — ответила абсолютно ровно, внутри готовая провалиться сквозь землю, — у тебя чудесная память, Анжелика, не смотря на возраст. Почти слово в слово меня процитировала.

— Хм, — Даниил откинулся на кресле и сложил руки на груди, — по-моему приятная характеристика. Знаешь, Лин, ты мне даже польстила сейчас.

— Она спасла с тобой ради твоих денег и даже не стеснялась этого! — крикнула Анна, глядя в глаза мужу. — Никогда тебя не любила!

— Да знаю я это, — фыркнул он. — Она и мне в лицо это говорила. Ни разу не скрывала. В отличие от всех вас Алина всегда была со мной предельно честна, я бы сказал болезненно честна. Она не строила из себя пылкую влюбленную, не кидалась мне на шею и не соблазняла меня. — Он бросил ехидный, но быстрый взгляд в сторону Анжелики. — Все, что произошло между нами в Милане — было не случайностью, по обоюдному согласию, и знаете, дамы, — он прищурил глаза, глянув на Анжелику и Анну, — с радостью.

Я вся полыхала от гнева и стыда, но не могла вымолвить ни слова.

— Но раз мы с этим разобрались, Ань, вернемся к нашей с тобой ситуации. Как я уже и говорил, хоть решение о разводе я принял, но не собирался тебя ни в чем ограничивать. Дом, который ты так любишь, недвижимость, счета…. Мне не было смысла что-то скрывать от тебя, ведь мы с тобой не последний хлеб доедали. Но, Анечка, как ты могла отпустить меня просто так? — произнёс он, его слова были пропитаны сарказмом.

Анна замерла, её лицо стало ещё более бледным, если это было возможно.

— Скажи, Ань, тебе бы не хватило в твоей жизни активов почти на 20 млн долларов? Дома? Недвижимости? Счетов, как за границей, так и здесь?

Его вопрос прозвучал как обвинение. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле.

Даниил наклонился вперёд, сокращая расстояние между ними. Его взгляд стал холодным и пронзительным, словно лезвие, которым он пытался проникнуть в самую глубину её мыслей.

— Скажи, милая, — продолжил он, его голос стал ледяным, — кто надоумил тебя начать борьбу за мою компанию? Это была твоя идея, Аня? Или чья-то чужая? — добавил, не давая ей шанса уйти от ответа. — Можешь не отвечать, дорогая, ответ я знаю. Анжелика, — обратился он к женщине, — что, не получилось два года назад залезть ко мне в постель, ты взялась за Бориса?

Его слова ударили как плеть. Вздрогнули абсолютно все, даже Кира резко опустила чашку на стол. Даже Николай удивленно поднял голову от стола. Борис дернулся и побледнел. Спокойным остался только Виктор.

Анжелика покраснела до корней волос, но её губы сжались, как будто она пыталась сохранить остатки достоинства.

— Не смей, — прошипела она, но её голос дрогнул.

Даниил выпрямился, сложив руки на груди, и усмехнулся ещё шире.

— Не смей? — переспросил он, его голос был полон презрения. — А что, Анжелика, правда глаза колет? Или ты предпочитаешь, чтобы мы об этом не говорили вслух?

Её лицо исказилось от гнева, но она промолчала, не решаясь вступать с ним в открытую конфронтацию.

На Анну было жалко смотреть. Она переводила взгляд с мужа на подругу и обратно, пытаясь осмыслить все, что только что было сказано. Даниил молчал, давая время понять.

— Что, Ань, сюрприз? Как говориться: чудны дела твои, Господи. Да? Но факт остается фактом: твоя подруженька гораздо раньше тебя поняла, что в нашей семье…. Не все в порядке. Надо отдать ей должное, она это поняла, даже раньше меня, я тогда еще цеплялся за что-то. Только вот не поняла она одного: семью разрушила не твоя внешность, Ань, и даже не твои чертовы пирожки, а твой эгоизм. И мой, к слову, тоже. Третьего эгоиста рядом с собой я видеть не хотел, честное слово. Кстати, в отличие от Алины, Анжелика мне в любви призналась.

Слова повисли в воздухе, оставляя за собой тяжёлую тишину. Анна закрыла лицо руками, и её плечи затряслись, но она всё ещё молчала. Анжелика, напротив, отвернулась, стараясь выглядеть равнодушной, но её сжатые кулаки выдавали её злость и бессилие.

Даниил медленно выдохнул, будто сбрасывая часть напряжения, но его взгляд остался сосредоточенным и безжалостным. Он ждал ответа, но никто не решился заговорить.

— Почему… — на белом, пергаментном лице Анны жили одни глаза, — почему ты мне… не сказал, — каждое слово давалось ей с трудом, словно в горле застряло что-то колючее и острое. Боль в глазах была такая, что мне стало ее по-настоящему жаль. Руки Анны ходили ходуном.

— Это, Ань, было последней каплей, — голос Даниила был безжизненным, тоскливым, — Ровно тогда внутри меня что-то сломалось окончательно. Ты, которая любила меня, или думала так, ты ведь даже не почувствовала, не поняла, не увидела. Открой я рот тогда, Ань…. На все мои попытки исключить эту женщину из нашей жизни, помнишь, что ты мне сказала?

Анна дрожала мелкой дрожью.

— Она ведь крутила тобой, как хотела. Подначивала, подзуживала. Могу даже предположить, чем объясняла то, что я не рад вашей дружбе…. И что же ты сделала, Ань, в ответ на мои попытки? Ты стала мне врать. Врать в лицо, скрывая вашу продолжающуюся нежную дружбу. Выкручивалась, лгала, недоговаривала… Ты посчитала, или тебе внушили, что я ревную тебя к ней, но ее интересы поставила выше, чем интересы нашей семьи. Она настраивала тебя против меня, против Киры, а ты ей верила. Ей, Ань, а не мне! И вот тогда…. — он зажмурился от боли, — тогда я понял, что все, что ты говоришь и во что веришь — одна большая ложь. Иллюзия. Картинка. Не меня ты любишь, а тот уровень жизни, что я даю тебе.

— Это не правда! — крикнула Анна, ее затрясло от боли.

— Правда, Ань! Та самая правда, которая убила меня тогда! Потому что, когда любят — верят! Когда любят — не лгут, глядя в глаза! — рыкнул он. — Потому что, когда любят — пытаются понять, что происходит! Не закрывают глаза на проблемы! И знаешь, Ань, тогда я прошел свою пытку болью! Всю жизнь любить, а потом понять, что тебя не любят! И даже не слышат! Что считают не человеком, а безмозглым идиотом, слепым дебилом который разве что и умеет, так это деньги домой приносить! Что все, что говорят — ложь! Одна сплошная ложь! Неужели ты думала, что я не знал, что вы продолжаете тесно общаться?

А когда я начал настаивать, ты в глаза сказала мне, что я сволочь ревнивая! Скажи, Ань, я тебе правду, кого бы ты в этом всем обвинила? Ее, которой смотрела в рот, или меня? Ты думаешь, Ань, я стальной? Не чувствую боли? Не могу сломаться? Могу. Ты год, день за днем убивала меня своей ложью… А потом я просто махнул рукой… И сломался……

Он встал на несколько секунд не в силах сидеть. Потом, снова сел, потирая лоб.

— Скажи честно, Лик, — снова обратился Даниил к Анжелике. — В твоем отношении к Алине чего было больше? Ненависти и ревности или все-таки желания мою жену заставить у меня компанию вытащить? Что-то, — он вздохну, — мне подсказывает, что первого…. Ань, слушаешь дальше или снова рыдать будешь, пряча голову в песок?

Анна вскинула голову, по щекам ее катились крупные слезы.

— Даня… — начала она дрожащим голосом.

— Нет, Ань, — резко перебил он, отмахнувшись. — Без оправданий. Просто скажи: будешь слушать или снова устроишь спектакль?

Его слова прозвучали как вызов, заставляя всех присутствующих замереть в ожидании её ответа. Анна сделала глубокий вдох, словно собирая последние силы, и кивнула.

— Хорошо, — тихо сказала она, её голос звучал сломлено, но всё же решительно.

Даниил перевёл взгляд на молчаливого и бледного Бориса, который сидел, уткнувшись в свои руки, словно стараясь исчезнуть.

— Боря, — обратился он к сыну, его голос звучал резко и твёрдо, а рука машинально терла шею, словно его не отпускала головная боль. — Сколько времени эта бабёнка греет тебе постель?

Комната замерла. Анна резко подняла голову, её глаза расширились от шока. Анжелика, казалось, перестала дышать, её лицо исказилось от гнева и страха.

Борис не двигался, его лицо оставалось спрятанным за руками.

— Сам матери скажешь? — продолжил Даниил, его голос стал ещё жёстче. — Или мне это сделать?

Борис медленно поднял голову, его лицо было смертельно бледным, а глаза — полными ужаса.

— Папа… — прошептал он, но голос его предательски дрожал.

— Я жду, — прервал его Даниил, опираясь локтями на стол и пристально глядя на сына.

Анна смотрела на Бориса, её лицо выражало недоверие и страх.

— Борис… — её голос был едва слышен, но в нём звучала отчаянная мольба.

Борис закрыл глаза, его плечи поникли.

— Год, — едва слышно произнёс он. — Примерно год.

Эти слова прозвучали, как раскат грома, заполнивший всю комнату. Анна вскрикнула, прикрыв рот рукой. Мне показалось, она действительно сейчас упадет в обморок.

Анжелика вскочила с места, её лицо пылало от злости.

— Ты не имеешь права… — начала она, но Даниил остановил её ледяным взглядом.

— Сядь, — бросил он холодно.

Анжелика на мгновение замерла, а затем, дрожа от гнева, села обратно.

Даниил медленно выдохнул, его взгляд снова обратился к Анне.

— Вот и вся правда, Ань, — сказал он, его голос был холодным и бесстрастным. — Не получилось со мной, получилось с Боренькой. Боря ей хорошие подарки дарил…. Да, сынок? Хороший дуэт не правда ли? Они друг другу идеально подходят. Наш сын нашел прекрасную пару, почти вторую половинку.

— Откуда ты… — едва слышно прошептала Анна.

— Откуда я знаю? Ань, я люблю нашего сына, не смотря ни на что. И присматривал за ним, зная его характерец. В принципе, это Борькина жизнь, я влезать не стал: его ноша и его ответственность. В конце концов мы с тобой, Ань, познакомились, когда мне было 22.

Он тяжело вздохнул, глядя на свои ладони.

— Я достаточно повытаскивал нашего сына из дерьма в которое он снова и снова с радостью вступал, на этот раз решил, что вытаскивать не буду. Не потому, что мне все равно, а потому что ему пора начинать отвечать за свои поступки….

На секунду Даниил прикрыл глаза, справляясь с болью.

— Но дамочка захотела больше, она захотела мою компанию. Так, Ликуша? Это ведь и была конечная цель? Окрутить молодого идиота и через него войти в компанию. Компания ведь такой лакомый кусочек, Ликусь…. Что, Лик, привыкла к красивой жизни? И так удачно развод подружки выпал. Да и цель ненависти была подобрана идеально. Сознаюсь честно — об этом я как-то не продумал, подставил девушку под удар.

Он вздохнул, его взгляд потеплел, когда он обратился ко мне:

— Как вы там выражаетесь: думал хером, а не мозгами. Прости, Алин, примерно так и было. Впрочем, родная, похоже мы квиты, ты тоже свой язычок распустила знатно.

Моё сердце сжалось, щеки вспыхнули от жара, но я не смогла выдавить из себя ни слова. Его откровение было как удар, но в нём я услышала и искреннее раскаяние, и злую насмешку.

Анна закрыла лицо руками, её плечи затряслись, а Анжелика, напротив, напряглась, словно готовясь к ответной атаке. Тишина вновь наполнила комнату, только на этот раз она была не просто тяжёлой — она была разрушительной.

— Ты, Ань, задавала себе вопрос, на что живет твоя подруга? Чем занимается, кем работает?

— У нее… — голос Анны сломался, — бизнес…. Она…. Финансовый консультант…

— Теперь это так называется, — усмехнулся Даниил и вздохнул. — Ясно. Знаешь, Ань, на самом деле твоей вины здесь нет, виноват я. Я ведь, старый дурак, тоже не все сразу понял… думал она потреблядь обыкновенная. Думал, что… ладно. Но вот на нашей встрече, на которую твоя подруженька с радостью прискакала вместе с тобой, бросилась мне в глаза одна интересная во всех смыслах деталь. Мы ведь, Ань, с тобой почти обо всем договорились… Разговор зашел о размере компенсации… и вдруг Анжелика технично вмешалась в разговор, умело заставив нас с тобой наброситься друг на друга. Умело подтолкнув тебя к мысли, что компания — твоя. Так?

Анна только всхлипнула, не смея поднять глаз на Даниила.

— После блокировки счетов понял я, что вы, леди, ни перед чем не остановитесь. Хотя я искренне пытался образумить тебя, Ань, давал хорошие отступные. Но твоя ярость, твои обиды и эгоизм, так успешно подпитываемые твоей подружкой, полностью закрыли тебе глаза. Я дал понять, что ты понятия не имеешь как управлять компанией, но ты лишь вызверилась еще больше. Знаешь, Аня, что самое смешное? Компания, это ведь не просто деньги в карман. Это огромная, невероятная ответственность, это бессонные ночи, это умения принимать решения. Это люди, Ань. Две с половиной тысячи человек в 5 регионах, которые зависят от принятых тобой решений. Я задавал тебе те вопросы, ответы на которые сам же тебе когда-то и рассказывал. Как расширял бизнес, как летал открывать филиалы, приглашал лететь со мной… — он устало потер глаза рукой. — К вопросу о том, как тебе была интересна моя жизнь…. Но тебе было неинтересно… никогда не интересно, — его голос звучал глухо, а в глазах мелькнула тень усталости.

На несколько мгновений он замолчал, потом продолжил.

— Позже, обдумывая нашу встречу я все пытался понять, что же меня в ней так зацепило. Все я думал, Лик, зачем тебе это? Зачем мою жену против меня науськивать? Жену, которая, к слову, тебе в рот смотрела. Поздравляю, Анжелика, прятать концы в воду ты и твоя…. Хм… организация… умеете. Потребовалось время, чтобы понять, в чем же дело… открою тебе правду, Аня, когда ты, наконец, меня слышишь. Дамочка, такая яркая, успешная и боевая леди — мошенница со стажем! Она промотала доставшееся ей после развода имущество, а теперь сотрудничает с некой удивительной организацией и помогает им обдирать веселых вдовушек и печальных разведенок, вроде тебя.

Он выдержал паузу, словно наслаждаясь эффектом от своих слов.

— Но это не всё. У них схема пошире. Шантаж, манипуляции, махинации с документами — полный комплект. Они умеют так закрутить, что жертва даже не успевает понять, как оказалась в кабале. Лик, не хочешь рассказать, сколько женщин благодаря твоей помощи уже потеряли дома, деньги и бизнесы? Поздравляю, тебе действительно удалось впечатлить даже меня и Витю, а уж удивить Виктора…… Она и ее подельники не одну тебя вели Ань…. Но ты должна была быть их самой крупной рыбой…. Жадность, Лик…. Жадность и глупость.

Даниил отпил чай.

— Просчитать дальнейшие ваши шаги не составляло никакого труда, дамы, — сказал он, его взгляд задержался на Анне и Анжелике.

Анна чуть дёрнулась, но так и не подняла головы.

— Но был один нюанс… — продолжил он, его голос стал тише, но от этого ещё более угрожающим. — Очень мне хотелось посмотреть, до какого предела вы все дойти сможете.

Его слова прозвучали как удар, заставив всех в комнате замереть. Анжелика открыла рот, чтобы возразить, но он поднял руку, заставляя её замолчать.

— Не перебивай, Ликуша, — холодно бросил он. — Твоё время говорить ещё наступит, но не сейчас.

Анжелика сжала зубы, её лицо стало напряжённым, но она послушалась, хотя её взгляд был полон ненависти.

Даниил снова перевёл взгляд на Анну, чьи плечи всё ещё дрожали, и продолжил:

— И знаете что? — добавил он, его голос зазвенел от сдерживаемого гнева. — Вы даже превзошли мои ожидания. Все думал я тогда, как же все так получилось…. Где, когда я допустил непоправимые ошибки? Может, действительно, недооценивал тебя, Ань, Борю…. Может на самом деле нужно дать вам возможность проявить себя. Может, я действительно ошибся в отношении вас? Может, действительно, имеет смысл выделить вам долю в компании….

Боль в груди я чувствовал несколько дней, и не желая срывать сделки и оставлять компанию, естественно был у врача, где мне провели полное исследование. Ничего страшного, на нервной почве случилось небольшое защемление нерва. Но идея пришла почти сразу.

Знал я, Ань, что ты не сдержишься и прилетишь в компанию, как только я запрещу нашему ненаглядному сыночку здесь появляться, поэтому и врачи, и все участники спектакля были на готовы в любой момент. Одного я не учел, что придется все это разыгрывать на глазах Алины. Лин, — обратился он ко мне, и его голос звучал чуть мягче, почти извиняясь. — Жевать аспирин было… отвратительно.

Он ухмыльнулся, словно вспоминая тот момент, но в его улыбке читалась горечь.

— А ведь я даже плеваться не мог. Не могла Вера нитроглицерин найти — всё не так мерзко, — добавил он, слабо усмехнувшись, словно пытаясь разрядить обстановку.

Комната вновь замерла в напряжении. Анна выглядела так, будто только что услышала приговор. Анжелика отвернулась, сжав губы, её лицо пылало от скрытой злости.

Я попыталась взять себя в руки, чувствуя, как весь этот разговор словно выворачивает меня наизнанку. Но Даниил продолжал, его взгляд был сосредоточен на всех нас, словно он раздавал последние аккорды этой горькой симфонии правды.

— Повод найти было легко…. Кстати, Лин, твои последние эскизы броши для Марышкиной — верх совершенства. Камень встанет идеально….

— Так… он….

— Лежит в сейфе целый и невредимый…. Думаешь, наши ювелиры сделали бы такую ошибку? Тебе, моя дорогая, тоже ещё многому предстоит научиться, — добавил он, его голос был мягким, но в нём звучала нотка укоризны. — Неужели ты думаешь, что Руслан Альбертович, тот самый который еще меня, зеленого сопляка, всему учил, мог допустить подобную ошибку? Да он с закрытыми глазами и левой рукой любой камень в оправу вставит, даже выпив литр горилки.

Он выдержал паузу, затем продолжил, словно раскрывая ещё одну тайну:

— Раскололи имитацию.

Моё дыхание перехватило, но он продолжил, не давая мне времени осознать сказанное.

— Но второй камень мы действительно выкупили. И Коля действительно отдал свои деньги.

Его взгляд стал чуть мягче, но в нём читалась искренняя просьба о понимании.

— Нужна была максимальная правдоподобность, — объяснил он, его голос был почти извиняющимся. — Уж прости, счастье моё.

Его слова прозвучали, как удар. Я не знала, что сказать, мои мысли путались. Единственное, что я могла сделать, это кивнуть, хотя ком в горле мешал мне даже дышать.

— Зато, лежа на полу, я отчетливо увидел, кто чего стоит…. Да, Ань, играла ты идеально, ничего не скажешь. Сколько трагедии, сколько заботы, сколько пафоса. Мои аплодисменты. А скандал в больнице? Мне пришлось половине персонала заплатить за их нервный тик от тебя. И ведь самое интересное — ты сама верила в то, что делала. Боря… в роли будущего управляющего, ты был бесподобен. Сколько напора, сколько властности, сколько самодурства! Ты зря пошел на дизайнерский. Тебе бы в фильмах сниматься. Кстати, за одним я ещё и ротацию персонала провёл, — добавил он, обводя взглядом остальных присутствующих. — Интересно было посмотреть, сколько у меня тут лизоблюдов работает.

Его слова повисли в воздухе, их вес давил на каждого в комнате.

— Неприятное открытие, но ничего не поделаешь, — заключил он, его голос звучал так, будто он подводил итоги большого, болезненного эксперимента. — А ведь хотел только глянуть, что будет, если меня по-настоящему не станет…… Нда….

Анна съёжилась, словно пытаясь спрятаться от его слов, а Борис выглядел так, будто хотел провалиться сквозь землю.

— Я приказал Николаю допустить нашего сына до компании, хотел посмотреть, как он станет себя вести. Я действительно надеялся, Борь, — продолжил Даниил, его голос стал тише, усталым, разочарованным до боли. — Думал, что у тебя хватит ума и воли, чтобы хотя бы попытаться доказать, что ты достоин. Что можешь быть не просто моим сыном, а настоящим мужчиной. Дал тот шанс, о котором ты всегда говорил. Ты обвинял меня в том, что я не даю тебе возможности раскрыть талант, расти, помогать мне. У тебя этот шанс был. И как же я хотел бы ошибаться…. Но вместо этого шанса чем ты занялся в первую очередь, Борь? Первое, ты потребовал себе мой кабинет, словно я уже на том свете! Ладно, черт с этим, не самое важное и главное кто где сидит. Второе, что ты сделал — начал ругаться с Николаем и указывать ему! Ему! Который вместе со мной прошел весь путь, что делать и как делать! Ты не учился у него, ты не вникал в дела, хотя Коле было дано распоряжение помогать тебе во всем, если ты этого захочешь. Нет! Тебе все это было не интересно. Ты потребовал служебную машину, секретаря, корпоративную карточку. И это при том, что официальной должности в компании у тебя не было и быть не могло!

Он качнул головой и усмехнулся — горько и устало.

— Вместо того, чтобы учиться, ты, когда тебе закономерно отказали в привилегиях, начал ругаться с Николаем. Почему? Потому что Николай не позволил тебе сесть в моё кресло и окончательно всё развалить? А что двигало тобой, когда ты при всех оскорблял и унижал женщину? О, поверь, я насмотрелся через записи на то, как ты обращался с Алиной!

Борис вскочил, сжав кулаки, его лицо побагровело от ярости.

— Ты не имеешь права так со мной говорить! — выкрикнул он. — Эта тварь мою мать…

Даниил не дал ему закончить. Его голос прозвучал резко, как удар хлыста:

— Стоп! — Даниил встал, его фигура казалась внушительнее, чем обычно. — Ты сейчас скажешь что-то, о чём потом пожалеешь! А остальные в чем виноваты были? Девочка-секретарь, которая тебе кофе не так сварила. Женщина-уборщица, которая, видите ли, не так кабинет твой убрала. Практикант-ювелир, который по твоему мнению работал медленно. Мне продолжать твои подвиги за неполных десять дней перечислять? Они в чем были перед тобой или матерью виноваты, а?

Ты настолько боялся меня, что ни разу не попытался поговорить о своей матери, ни разу не позвонил мне и не попытался хоть как-то наладить наши отношения, но Алина и другие простые работники компании такие удобные мишени для самоутверждения, да? Их ведь по уму некому защищать… Знаешь, Борь, сын — это гордость отца, его опора. А ты… ты стал моим самым большим разочарованием. И самой большой болью. Знаешь, почему? Потому что даже собственная мать была тебе нужна не для любви, не для заботы, а только для одного — чтобы через неё забрать часть компании. Это так, Борис? Признайся себе, хотя бы раз.

Борис шумно выдохнул, но сказать больше ничего не смог.

— Ладно, Борь, в компании ты вел себя как зарвавшийся мажорчик, особенно после того, как посчитал, что я почти труп. Бог бы с этим. А спать со шлюхами тебя кто заставлял. Я?

Анна вскрикнула, Анжелика с удивлением дернулась.

— И ведь даже мысли у тебя не мелькнуло, что это ловушка. А ведь, сынок, это первое, о чем ты думать должен был. Думаешь конкуренты не постарались бы под тебя бабу подложить? А? Или думаешь в бизнесе грязи нет? Только большие бабки и привилегии? Анжелика — наглядный пример!

Анжелика, сидящая рядом с ним, вскочила было на ноги, но Даниил остановил её взглядом.

— Лик, на твоем месте я бы проверился у врачей, мало ли что твой приятель мог тебе принести. Он серьезно Виктора оскорбил, да, Борь? Начальника СБ! Где мозги? — Даниил вздохнул, и глянув на лицо Лики, перекошенной от бешенства, — Ладно, ладно, — махнул рукой Даниил, — успокойся. Я не стал бы подставлять сына под…. Непроверенных баб.

— Лично проверял? — зло плюнула Анжелика.

— Эх, Лика, Лика…. — вздохнул Даниил, — не дано таким как ты понять, что не все мужики на сторону гуляют. А если уходят, то раз и навсегда. Нда…. — он постучал пальцами по поверхности стола. — Вот ровно поэтому, Ань, я и не брал сына в компанию. Наша с тобой самая большая вина не перед друг другом, а перед нашими детьми! Анна! Если бы не этот чертов фарс, который я провернул, мы бы так и не знали, что делает Борис с нашей дочерью! Только находясь в шоке, Кира рассказала нам правду!!! Знаешь, Ань, что со мной было, когда Кира капля за каплей рассказывала мне все, когда я уехал из больницы к Николаю? О годах попыток поговорить. О годах постоянных манипуляций. О годах подлости…. Знаешь, каких трудов мне стоило удержаться и не прибить Бориса сразу? Наша дочь, Ань, молчала, считая себя виновной в том, что делал Борис!

Мы упустили нашего сына, и я даже не знаю, когда это случилось. Может зря я берег тебя, а, Ань? Может быть стоило глаза тебе открыть на похождения нашего мальчика? Мальчика, которого ты так старательно холила и лелеяла… Помнишь, ему 15 было нас в школу вызвали из-за того, что он оказался организатором травли девочки? Ты ведь тогда меня даже в известность не поставила, я случайно узнал об этом. А что дома случилось? Можешь не отвечать, дорогая, я хорошо помню. С самого детства если я пытался направить его, делал замечания, наказывал или пытался поговорить, ты словно наседка налетала на меня, обвиняя, что я слишком строг к нему…. Я брал его с собой на работу — ты кричала, что отвлекаю от учебы, я ругался за подлость — ты защищала, я старался учить — ты говорила, что я давлю на него, что он еще молод, что рано. Он отлично научился играть на твоей любви…. Где надо — подластиться, где надо — поддержит, где надо — солжет, так, чтобы тебе приятно было. А я…. я постоянно подтирал за ним, потому что не хотел войны в собственном доме. Потому что видел, как больно тебе, когда Борис попадался на своих пакостях. И эта боль в твоих глазах, Ань, я не мог ее причинить. И за это буду нести наказание всю жизнь.

— Он… он сказал, что ты….

— Ань, — устало вздохнул Даниил, — оставь. Он много чего тебе говорил, а ты — верила. А мне — нет. Ты верила всем, кроме меня. В общем, вы резвились по полной. Жаль Кире пришлось три дня жить в неведении, пока я в больнице был. Ох и кричала она на меня, правда, родная?

— Придушить тебя мало, папа. Я и Алина чуть с ума не сошли…. — кивнула девочка, ухмыльнувшись.

Её слова прозвучали легко, но я почувствовала, как они только усилили мой внутренний гнев.

Мне хотелось заорать. Этот сукин сын просто играл нами. Нами всеми. Не только Анной, Борисом и Ликой, но и мной.

Я была точно такой же частью его эксперимента, как и остальные.

Ярость, боль и гнев удушающей волной поднимались из глубины моей души.

Я прекрасно помнила весь ад, который пережила за эти 10 дней. Каждый момент страха, отчаяния, бессонные ночи и слёзы.

А он? Он всего лишь наслаждался, видя мои мучения. Наблюдал, как за лабораторной мышью!

Моё сердце сжалось от этой мысли, и я сжала кулаки, чтобы хоть как-то справиться с эмоциями.

Даниил взглянул на меня, его лицо слегка изменилось, будто он почувствовал моё состояние. Но мне было всё равно. Моё лицо, видимо, выдало всё, потому что он сделал паузу и посмотрел прямо мне в глаза.

— Лин, — произнёс он тихо, но его голос чуть потеплел. — Я знаю, что ты злишься.

Я резко подняла голову, не в силах больше сдерживаться.

— Злюсь? — переспросила я, чувствуя, как слова буквально срываются с моих губ. — Да я ненавижу тебя, Даниил!

В комнате повисла гробовая тишина, все замерли, наблюдая за нами.

— Знаю, — спокойно ответил он, — но тебе придется меня дослушать….

Его спокойствие только сильнее разжигало во мне ярость.

— Кто меня заставит, Даниил? — я вскочила на ноги, едва удерживаясь от того, чтобы не закричать.

Он слегка улыбнулся, но в его глазах было что-то стальное.

— Витя, — кивнул он своему начальнику службы безопасности.

Виктор тихо хмыкнул и мягко, но твёрдо положил руку мне на плечо.

— Алина Геннадьевна, — произнёс он спокойно, но в его голосе прозвучала нотка уговора, — давайте дадим ему сказать.

Я резко обернулась к нему, не веря, что он действительно встанет на сторону Даниила.

— И вы туда же? — выпалила я, чувствуя, как меня буквально захлёстывает гнев.

Виктор немного наклонился, его взгляд был серьёзным и полным понимания.

— Послушайте, — тихо сказал он. — Если он просит, значит, это важно.

Я несколько секунд смотрела на него, тяжело дыша, а затем сдалась. Резко сев обратно на своё место, я скрестила руки на груди и взглянула на Даниила, бросая ему вызов.

— История с операцией…. Да… я перегнул палку малость. Нет, Анечка, я не про тебя сейчас говорю, и не про Анжелику с Борясиком, которые цинично бросили меня умирать, потирая ручки. Видите ли, дорогие мои, случилась досадная и жестокая оплошность, которая… за которую мне придется извиняться очень и очень долго. Невольным и нежелательным свидетелем спектакля, разыгранного для вас, стала Алина. Коля, — бросил Даниил, его голос зазвенел от ярости, — башку бы тебе за это оторвать и в задницу засунуть!

Николай едва заметно улыбнулся, слегка поклонившись.

— Извиняться будем вместе, Дань. И Наташка тоже… — спокойно сказал он, а затем повернулся ко мне. — Алин, мне на колени встать?

Я почувствовала, как гнев взорвался внутри меня.

— Да пошёл ты! — вырвалось у меня, мой голос сорвался на крик.

Николай склонил голову, будто принимая мой гнев с удивительной покорностью.

— Куда скажешь, туда и пойду, — спокойно произнёс он, принимая мою ярость, чем выбесил еще сильнее.

— Ладно, — прервал нас Даниил, его голос был резким и отрезвляющим. — Сначала с этими закончим.

Он бросил короткий взгляд в сторону Анны, Бориса и Анжелики, его лицо стало ещё холоднее.

— Идея пришла мне тогда, когда я слушал твои крики в коридоре больницы. Твои слезы, твои уверения в любви, в том, что если я выживу, то мы начнем с начала. Все равно я отстранился от дел. Вот и решил дать тебе… возможность подтвердить все твои слова. Скажи, Ань, — обратился он к своей бывшей жене, его голос был почти ядовитым, — почему ты так и не нашла денег?

Анна сжала губы, её руки дрожали, но она снова не ответила. Её лицо выражало смесь стыда и бессилия. Анжелика попыталась что-то сказать, но замолчала под ледяным взглядом Даниила.

— Я жду, — добавил он, его голос прозвучал, как приговор. — Ты, мой надежный тыл, моя поддержка, ты, моя жена, ты, моя стена, та, благодаря которой я столь успешен и только благодаря которой построил свой бизнес. Ты, которая в больнице выла и кричала, что любишь меня, несмотря ни на что. Которая говорила мне, пока ехали в больницу, что мы все начнем с начала. Почему ты не нашла деньги?

— Я пыталась, Даня…. Но счета… они были заблокированы……

— Почему не обратилась к друзьям, помимо Коли? Ах да, может потому что за последние пять лет из друзей в твоем окружении почему-то осталась только Лика? Почему не продали машину Бори? Купленную, кстати, на мои деньги… Хватило бы… мы примерно так и приценили…. Впрочем, можете не отвечать. Запись разговора в кабинете Коли я посмотрел. Печально, Ань. Очень. Ладно бы, Ань, ты была бы честна, хотя бы сама с собой и честно признала меня предателем, не сидела бы в больнице, не рыдала бы, не устраивала спектакли. Это бы я понял и принял — это нормально. Я причинил тебе боль — ты не обязана была…. Но тебе хотелось трагедии, жалости, тебе снова нужна была роль жертвы! Ты упивалась этой ролью, ты в ней жила. Это даже не лицемерие, это высшая степень отрыва от реальности.

— Боря…. Он не отказался, он…. Он просто сам продавать стал!

— Ань, — Даниил чуть наклонился в ее сторону, — он ее даже на продажу не выставил.

Лицо Анны казалось потрясенным, она переводила затравленный взгляд с мужа на сына и обратно.

— Боря….

— А ты даже не проверяла так ведь? Зачем…. — горько усмехнулся Даниил.

— Кто бы…. Кто бы смог! — закричала Анна, наконец, плача в голос.

А мне захотелось выть. Запустить стаканом в стену, а еще лучше в Даниила или Анну.

Даниил резко встал, и его спокойствие, тщательно сохраняемое до этого момента, разрушилось в одно мгновение. Его лицо исказилось от ярости, голос взревел, как гром, сотрясая комнату.

— Она смогла, Ань! — выкрикнул он, его взгляд сверкал ненавистью. — Та, которую ты крыла последними словами!

Анна вскрикнула, её слёзы лились ручьём, но Даниил не остановился.

— Та, которая мне ничем обязана не была! — продолжал он, его голос разрезал воздух, как нож. — Та, которая не позиционировала себя моей женой!

Он сделал шаг вперёд, почти нависая над ней, и его слова звучали как молнии, бьющие в самое сердце.

— Та, на которую ты и твои суки вылили не ведро, бассейн помоев!

Я сидела, чувствуя, как дрожь пробегает по всему моему телу. Его слова резали, как лезвие, и больно били по всем, кто был в комнате.

— Она нашла! — выкрикнул он, его голос стал ещё громче, его ярость достигла апогея. — За пять дней! Она не сидела в больнице, не кричала на весь свет о своей любви!

Он сделал паузу, глубоко дыша, но его ярость не утихла.

— Вырвала себе сердце! — закончил он, его голос дрогнул, но это был дрожь не слабости, а боли. — Продала все, что у нее было! Все, Аня! Понимаешь ли ты это? Она своего друга продала, чтоб мне жизнь спасти! — продолжал он, делая шаг вперёд, его голос становился всё громче. — Вы, бляди, живущие на всём готовом, машину для меня пожалели!

Он резко обернулся к Борису и Анжелике, его взгляд обжигал.

— А она вырвала самое ценное! — выкрикнул он, его голос сорвался, но в нём звучала горечь, которую было невозможно игнорировать.

Его глаза снова метнулись к Анне, и он стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки.

— Знаешь…. Что привело меня сейчас в бешенство? То, что я оказался прав во всем! Что как дебил надеялся на ошибку, хоть на одну ошибку в отношении тебя и Бори! Хоть на одну! Да, наши с тобой отношения иссякли, бывает…. Но…. Ань… 25 лет! 25 лет я был для тебя только машиной, банкоматом! Без боли, без эмоций, без чувств! Знаешь, что я сейчас хочу, Ань, сделать? — его голос стал ниже, но в нём чувствовалась опасная угроза и дикая боль. — И с тобой… и с собой…. И….

Анна замерла, не в силах даже поднять голову.

— И только присутствие юристов меня от этого останавливает! — добавил он, резко махнув рукой в сторону Павловского и Короткова, сидевших неподалёку.

Тишина, повисшая после его слов, была оглушительной. Каждый в комнате чувствовал напряжение, которое можно было резать ножом.

Я почувствовала, как мои руки дрожат, а глаза наполняются слезами. Его слова были как удары, но в них была не только злость — была и правда, которую он обнажил перед всеми.

— Ты этого не заслуживаешь, — наконец произнёс он, обращаясь к Анне, но его взгляд снова задержался на мне, и в нём на мгновение мелькнуло что-то тёплое. — Все уйдете отсюда с голой задницей! Пожили для себя и хватит. Не прощу! Ни за Киру! Ни за себя!

Он вернулся на свое место, стараясь взять себя в руки.

— Господин Сокольский, — рискнул прервать тишину адвокат Анны, — по закону…

— По закону, хотите, значит? — зло развернулся к нему Даниил. — Отлично. Будет вам по закону. По тому самому закону, которого вы так жаждете, и которого я так стремился избежать!

Он шагнул к сейфу и достал из него бумаги.

— Ознакомьтесь, — бросил их перед Коротковым.

— Брачный договор? — он поверить не мог и перевел глаза на Анну. — Вы о нем не упоминали…

Даниил, словно наслаждаясь ситуацией, слегка наклонился вперёд, его тон стал ещё более ядовитым:

— Нет, не упоминала, — сказал он, почти насмешливо и ядовито. — Видимо, посчитала, что никогда не придётся о нём вспоминать. Или забыла…. Анечка у нас никогда умом не блистала. Я, к слову, тоже не хотел его доставать….

Анна подняла голову, её губы дрожали, но слова не шли.

— Всё имущество, — продолжил Даниил, обращаясь прямо к ней, его голос звучал медленно и подчеркнуто, — дом, счета, всё, что я зарабатывал последние 25 лет… было и остаётся под защитой этого договора.

Он выпрямился, скрестив руки на груди, его взгляд был неподвижным, как ледяной ветер.

— Ты получишь ровно то, что прописано здесь, — добавил он, указав на бумаги. — Ни копейки больше.

Анна сгорбилась, рыдая, но никто в комнате не произнёс ни слова.

— И да, Коротков, — бросил Даниил, снова повернувшись к адвокату, — вашу «помощь» я тоже не забуду. Вы серьезно думали, что я не смогу защитить компанию? На вас у меня тоже много чего есть….

Коротков побледнел, но ничего не сказал, лишь сжал бумаги в руках, понимая, что проиграл эту битву ещё до её начала.

— Дом отойдет тебе. Но содержать его будешь сама! Ни копейки алиментов не получишь!

— Кира…

— Я остаюсь с папой! — тотчас твердо и жестко ответила бледная девочка. — Не желаю ничего общего с вами иметь. Не после того, что увидела и услышала, мама! Я люблю тебя, несмотря ни на что. Но… — она покачала головой, — после того, что произошло… брата у меня больше нет. Знаешь, Борь, я все время думала, что сама виновата, в том, что ты меня так ненавидишь. Что действительно капризна и подчас эгоистична, искала проблемы в себе… глодала себя, не понимая откуда у тебя ко мне такое отношение… но… я ошиблась. Ты просто сволочь!

В тишине слышались только рыдания Анны.

— А теперь, — зло подвел итог Даниил. — Витя, выпроводи нежелательных гостей из моей компании. И проследи, чтоб ноги их больше на ее территории не было. Никогда. Суд по разводу через неделю, но с этого дня никто из этих людей не член моей семьи, кроме Киры. Пусть проваливают на все четыре…. И живут, как им угодно. Знаешь, Ань, — обернулся он к жене, — в развале брака всегда виноваты двое. Всегда. И моя вина — огромна. Но я хотя бы знаю это и признаю. И очень надеюсь, что может быть сейчас, пройдя через такую вот пытку, ты меня тоже наконец-то услышала. Может быть, впервые за много лет! Жаль, что такой ценой.

Анна разразилась ещё громче рыданиями, но не смогла ничего возразить. Борис поднялся, его лицо было мрачным

— Да лучше бы ты сдох! — процедил он сквозь зубы — Лучше б сдох!

— Да, Борь, — с жуткой болью ответил Даниил, — наверное, так было бы лучше всем вам. Кроме Киры. Но на твою беду я жив.

Анжелика, сжав губы, попыталась что-то сказать, но под взглядом Виктора мгновенно осеклась.

Мы остались в кабинете одни: Коля, я, Даниил, Кира и Павловский.

— Ладно, — начальник юротдела поднялся первым, — пора мне…. Там еще документы к суду готовить. Даниил Сергеевич, сюрпризов не ожидается.

— Спасибо, Дмитрий Антонович. Всегда знал, что вы великолепный юрист, — он пожал руку Павловскому.

— А в вас умер великий актер, — усмехнулся юрист.

— И слава богу, — усмехнулся Даниил, поворачиваясь к нам.

У меня не было сил ни на что. Даже на злость или ярость. Внутри меня была лишь пустота, обжигающая своим холодом.

— Лин, — негромко сказал Даниил, его голос был непривычно мягким.

Я подняла на него глаза, но ничего не ответила.

— Я понимаю, — продолжил он, сделав шаг ко мне и приседая передо мной, — что ты сейчас чувствуешь.

— Ты ничего не понимаешь, — едва слышно произнесла я, моё собственное равнодушие пугало меня.

Он посмотрел на меня долго и пристально, затем кивнул, будто соглашаясь.

— Возможно, — ответил он тихо. — Но я хочу это исправить.

— Зачем? — резко спросила я, мои слова прозвучали громче, чем я ожидала. — Всё уже разрушено.

Кира молча поднялась из-за стола, за ней последовал Николай. Они вышли из кабинета быстрее, чем я успела отреагировать, плотно закрыв за собой двери.

Даниил хотел взять мои холодные руки в свои, но я вырвала их и встала сама.

— Алина, не уходи…. — почти попросил он.

Ни слова не говоря, пошла к дверям. Не хотела больше ничего слышать, и главное — не хотела видеть Даниила. Дернула двери, но они не поддались. Дернула снова — нет реакции.

Сзади послышался тихий смех.

Обернулась, ощущая такую ярость, что готова была убивать.

— Прости, Лин, — он потер лицо, стараясь сдержать нервный смех. — Но похоже нас заперли в кабинете.