Надежный тыл

9. Алина

Погладив Дейва по мощной шее и еще раз пройдясь по гриве гребнем, я на минуту замерла, услышав позади себя знакомый звонкий голос.

— Я тебя ненавижу!

Закусила губу и сосчитала до десяти, прежде чем обернуться.

— Я знаю, — ответила максимально спокойно, глядя в покрасневшие от постоянных слез карие глаза Киры. — Мне жаль, но такова жизнь.

Девочка стояла в десяти шагах от меня, сжимая руки в кулаки. Ее лицо, бледное, с покрасневшими глазами говорила само за себя.

— Ты разрушила мою семью! — крикнула она мне.

— Кто это сказал, Кира? — я старалась говорить с ней так, как обычно говорю с детьми с ОВЗ, которые приходят на занятия по иппотерапии первый раз: спокойно, без лишних эмоций, сдержано, но при этом максимально на равных.

Она замерла, прикусив губу, но ярость всё ещё пылала в её глазах.

— Все! — выкрикнула она, дрожащим голосом. — Мама! Лика! Даже Борька! Они все говорят, что это из-за тебя отец ушел от нас!

— Забавно… — я потерла нос рукой, сдерживая чихание — соломинка попала. — Только вот есть нюанс, Кира, ты тоже от них ушла. С папой.

Кира замерла, её взгляд метнулся в сторону, но тут же вернулся ко мне. Я видела, как мои слова задели её, заставили задуматься, даже если она пыталась это скрыть за стеной своей ярости.

— Это другое! — выкрикнула она, дрожащим голосом. — Я ушла, потому что…. — она вдруг осеклась. Побледнела так, что мне показалось, что она сейчас упадет. Однако я даже не пошевелилась, понимая, что помощи от меня она не примет.

— Ты! Сука и шалава! — выкрикнула она мне в лицо.

— Тоже слова мамы, да? — тихо спросила я.

— Лики! — со злостью бросила девочка.

— А свои собственные у тебя в наличие имеются, Кира? — спокойно спросила я. — В шестнадцать лет говорить словами других, как минимум глупо, а как максимум — безответственно. Не находишь?

Она молчала. Я видела, как тяжело она дышит от гнева, не находя нужных слов.

— Ты ведь с ним из-за его денег, так? Из-за статуса? Из-за того, что он может тебе дать все готовое!

Я выдохнула, сдерживая накатившую усталость, и, поправив ремень на плече, спокойно ответила:

— Много вопросов, Кира. Чувствую, с тобой много говорили эти дни… слишком много.

Её взгляд дрогнул, но она не отвела глаз, всё ещё пытаясь держаться уверенно.

— Если хочешь получить ответы, начни с того, что перестань кричать, — добавила я, спокойно, но твёрдо, чуть кивнув в сторону Дейва. — Лошади этого не любят. И знаешь, здесь, на моей территории, есть свои правила. Если ты пришла сюда, чтобы выяснить отношения, будь добра, следуй этим правилам.

Её губы дрогнули, но она стиснула их, чтобы не сорваться. Я видела, как мои слова медленно доходят до неё.

— А если правила тебе не нравятся, — продолжила я, глядя ей прямо в глаза, — проваливай. К тем, кто, как ты считаешь, знает всё лучше тебя. И, наверное, даже лучше меня.

Кира замерла, как будто эти слова выбили из неё весь пар. Её взгляд стал менее злым, но всё ещё настороженным, а плечи слегка опустились, словно она не знала, что делать дальше.

— Возьми метлу, — велела я, — и начинай подметать с конца конюшни. Я пока почищу стойла.

Девочка поджала губы, точно скопировав жест отца, но послушалась.

— Начнем, пожалуй, давать тебе ответы, — я вздохнула, — ты спросила, из-за денег ли я с твоим отцом. Ответ, да, Кира. Из-за денег. Он платит мне хорошую зарплату. Очень хорошую.

Кира остановилась в движении, метла в её руках замерла. Её глаза вспыхнули новым огнём, но теперь это было не просто раздражение — это была растерянность. Она явно не ожидала такого ответа.

— Значит, ты признаёшь это? — выкрикнула она, но уже не так уверенно. — Ты сама говоришь, что всё ради денег!

Я спокойно посмотрела на неё, опираясь на ручку вил, которые держала в руках.

— Да, Кира, — ответила я, глядя ей прямо в глаза. — Деньги — это то, благодаря чему я могу жить так, как хочу. Твой отец платит мне не за что-то личное, не за красивые слова, не за улыбки, а за результат. За то, что я делаю свою работу честно и хорошо. И, знаешь, это позволяет мне не зависеть ни от кого и быть самой собой. Второй твой вопрос: из-за статуса ли я с ним? И ответ тот же — да.

— Благодаря этому статусу, Кира, я сама могу расти. Благодаря его статусу, я делаю себе имя в той среде, которую люблю. Я выигрываю конкурсы, меня знают как талантливого дизайнера и перспективного художника. Наш с твоим отцом приз на международном конкурсе — результат работы многих людей, моих идей и его силы. И знаешь, чтобы победить в Милане, я с жюри не спала, на минуточку. Могу тебе в этом поклясться, — я не сдержала улыбки.

Её лицо дёрнулось, как будто она не знала, плакать ей или смеяться.

— Но, в одном, Кира, ты права, не будь твоего отца рядом — мне не удалось бы пробиться для участия в этом конкурсе.

— Но для всего этого не обязательно… спать с ним! — она внезапно покраснела, как рак.

— Верно. Но кто нам запретить это?

Кира замерла, явно не ожидая такого поворота. Её лицо, всё ещё раскрасневшееся от внезапного выплеска эмоций, приобрело растерянное выражение. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли где-то на полпути.

— Ты…. Ты беременна от него? — вдруг выдала она.

— Что? О, нет, боже упаси! С чего ты взяла?

— Ну… Лика…. Она матери сказала, что ты… подсуетиться могла….

— Отлично. Просто отлично, — вздохнула я, поднимая глаза к потолку. — Открою секрет, Кира, я знаю о предохранении. А теперь, в точности, повтори мне, что сказали тебе про нас с ним. Про меня, точнее….

— Что ты…. — она стала почти пунцовой, — золотая писечка, на которую у него встал. И он из-за этого последние мозги растерял. Что у него… мужской климакс. Что ты — шлюха, которая манипулирует им.

— Вау! — невольно вырвалось у меня, — твоей бы матери романы писать….

— Это Лика… — пробурчала Кира. — Она сказала, что у мужиков все мозги в трусах….

— Ещё лучше… — протянула я, еле сдерживая смех. — Нет, серьёзно, впечатляет! Надо запомнить… особенно про «писечку». Это, конечно, высокая оценка, ничего не скажешь… — тема была серьезная, но я не могла удержаться от веселья.

Кира уставилась на меня с удивлением, её злость начала сменяться смущением, а уголки губ едва заметно дёрнулись. Видимо, моя неожиданная реакция сбила её с толку.

— Все… прости… заканчиваю угорать…. Теперь серьезно. Скажи мне, ты своего отца уважаешь?

— Да, — кивнула она. — Он умный и сильный.

— Умный, Кира. Ключевое — умный. Кира, мир бизнеса, особенно такого как наш, ошибок не прощает. Чтобы вести дела, твоему отцу приходится просчитывать каждый свой шаг. Скажи, пожалуйста, если бы любая шлюха, залезшая ему в трусы, как выразилась эта ваша Лика, могла им управлять, он бы выстроил свой бизнес на таком уровне? Он бы сумел добиться всего этого? Он бы выдержал конкуренцию, давление, сложные решения? Он похож на пса или олигофрена, Кира? На пускающего слюни идиота? На того, кем легко манипулировать?

Кира нахмурилась, её губы дрогнули, будто она хотела что-то сказать, но не находила слов. Я видела, как её мысли борются между обидой, упрямством и начавшим пробиваться осознанием.

— Нет, — наконец произнесла она тихо, но твёрдо. — Не похож.

— Ну слава богу, хоть в чем-то мы с тобой нашли общий язык! Больше, Кира, я тебе разжевывать ничего не стану — я не твоя мать, а ты — не малышка. И в свои шестнадцать ты уже должна учиться пользоваться своим мозгом, а не жить чужим. Научишься — станешь похожей на отца, нет…. Ну и так люди тоже живут. Что касается отношений между мной и твоим отцом…. Кира, это только мои и его отношения. Никто, ни ты, ни твоя мать, ни мои подруги влезать в них не будут. Этого не позволим ни я, ни он. Я скажу честно: я спала с ним и возможно, буду спать. А что дальше — одному богу ведомо.

Её лицо снова покраснело, но не от ярости, а скорее от неловкости. Но промолчала, помогая мне с уборкой.

— Я ведь…. Никогда жакеем не стану, да? — внезапно спросила она.

Я вздохнула, мысленно проклиная и Даниила, и ее мать.

— Нет. Скорее всего — нет. Чтобы управлять лошадьми…. Нужен почти врожденный талант, Кира. Это от тебя почти не зависит. Но это не значит, что ты не сможешь кататься на них, ухаживать за ними и просто получать удовольствие от всей этой работы. Я могла бы стать жокеем, но не хочу. Потому что мне милее быть им другом, чем тем, кто ими управляет.

С этими словами я чмокнула Дейва в его чёрный мягкий нос. Он взмахнул ушами, будто соглашаясь, и я улыбнулась, чувствуя, как напряжение в воздухе слегка рассеивается.

Кира искоса взглянула на меня и, кажется, даже чуть улыбнулась, хотя тут же спрятала это за очередным взмахом метлы.

— Мама…. Мама считает, что я…. что у меня нет талантов, как у Борьки….

Я на секунду замерла, услышав её слова. В них была такая смесь обиды, боли и недоумения, что моё сердце сжалось. Кира продолжала подметать, избегая моего взгляда, но по её движениям было видно, как ей тяжело. Она, наконец-то, призналась мне, почему ушла вместе с отцом.

— У тебя есть характер, Кира, — честно ответила я. — Есть смелость. Есть решительность. Не каждая снова придет на конюшню, один раз едва не покалечившись. Не каждая решиться сказать в глаза другому о своей ненависти. Не каждая задаст вопросы, и главное, наберется смелости услышать ответы. Талант — это дар. Но что есть дар, если нет того, что сможет его развить? — я не стала говорить Кире, что думаю о «таланте» ее братца. Бросила быстрый взгляд на часы на стене. — По-моему, Кира, у тебя с минуты на минуту начнутся занятия у Зои. Спасибо за помощь с уборкой.

Она неловко отставила метлу и молча кивнула, выходя из конюшни быстрым шагом, почти убегая от меня и моих слов.

Прислонившись к прохладной деревянной стене стойла, я закрыла глаза, глубоко вдохнула и на выдохе тихо, но от души выматерилась.

— Чёрт возьми… — пробормотала я, глядя в потолок. — Спасибо тебе, Даниил, за этот «подарочек».