Плохой парень

ГЛАВА 21

Юра Шолохов

Я сжимаю ее в руках и прозреваю от происходящего. Мне башку отрывает просто, выворачивает наизнанку, мозги вспарывая, наружу их выпячивая.

Внутренности горят огнем, и я понимаю, что повернулся нахуй давно уже. Еще когда сопляком в нее втрескался, спал и видел ее везде, бесился, когда она со своим парнем замутила.

Бесился, потому что она — это все, о чем я думать мог. Это же как заевшая пластинка была. Они с сеструхой были и есть не разлей вода, и часто у нас дома зависали, а я все зыркал, притаскивался пораньше со школы, чтобы просто посидеть посмотреть на нее. Кукла для меня была, мечта несбывшаяся, потому что где я был, а где она?

Вы когда-нибудь в детстве могли спокойно сидеть на диване и смотреть мультики, зная, что у вас в холодильнике килограмм шоколадного мороженого?

Я сидел и смотрел на это мороженое, обливаясь слюнями, почти каждый день с пяти и до семи вечера, когда ОНА была у НАС дома. Это было лучшее время, и я возненавидел дни, когда у меня не получалось так, потому что были тренировки, были занятия дзюдо, был английский.

Сука!

Когда-то Валька сопли мне подтирала, уроки со мной учила, словом, у нее со мной только одни ассоциации, а у меня с ней давно картинки “Строго 18+”.

А она меня не видела, она просто смотрела сквозь, чем меня только больше подстегивала. Нет, она не глумилась, не издевалась, общалась со мной как со взрослым, не было этих тупых юморных ситуаций, как могла мне Карина устраивать, мол, “мелкий, а помнишь ты ссал в горшок на скорость с друганами?”.

Я ржал, а потом выносил мозг сестре, что она меня позорит. Пусть Валя снисходительно улыбалась и никак не комментировала мой позор, а я же сдыхал от этого. Потому что я больше не был Юрой, который ссыт в горшок, я, мать вашу, полноценный мужик, пусть меня и не воспринимали всерьез.

На карманные деньги, а впоследствии на свою первую зарплату, я ей цветы тайком заказывал без подписи. Всегда на все праздники, даже самые незначительные типа дня Ангела. Никто, блять, ей больше их не дарил, кроме отца, но даже эти анонимные знаки внимания она приписывала своим ухажерам, которые “просто сознаваться-то не хотят, как сильно любят”. Да в пизду их, никто не дарил. Кроме меня, а я за этим бдил, черт возьми.

А Валька… Тупо не смотрела на меня, и я делал все, чтобы смотрела. А когда обращала внимание, то выпячивал все лучшее сразу.

Я в зал пошел, качаться начал, думал, ну сойдет моя сыпь пубертатная, ну увидит она во мне мужика. Потому что по всем остальным параметрам я только шире был, больше, да и волосатее, чего греха таить. Борода расти начала, и я как придурок от этого кайфовал, потому что теперь я смотрелся старше, для нее старше, для остальных уже неважно было.

Никакой нахер бритвы у меня не водилось, и среди всех своих друзей я больше всего смахивал на двадцатилетнего, чем привлекал внимание.

Девки на меня вешались, их можно было пачками собирать и укладывать в кровать, а мне что? Мне никто не нужен был. Нет первый секс я познал с подружкой, потому что чесалось все, гормоны в голову стреляли, да и мысли только к кровати и сводились, а мой единственный объект вожделения воспринимал меня не больше, чем брата своей лучшей подруги.

А ну еще парня, которого она отводила на первую в его жизни линейку. И он там был без передних, млять, зубов!

***

Затем был долгий период самоудовлетворения, когда в фантазиях она была у меня во всех позах и тогда, когда я этого хотел. Батя еще постоянно ругался со мной, что я ванную комнату оккупирую на час, что мол я как баба купаюсь. Я же не купался там.

Ой, не купался, а когда мое внимание к Вале стало слишком очевидным для всех окружающих, батя первый со мной заговорил об этом, вызвав на чисто мужской разговор.

—Я слышал, как ты цветы заказывал нашей соседке, — коротко и без всяких предисловий начал он, окинув меня внимательным взглядом.

У нас с батей отношения всегда были ровные и товарищеские, как бы это странно ни звучало, хоть я в детстве видел его мало. Работа обязывала находиться не дома. несмотря ни на что, он умудрился вбить мне в голову мужские основы, и я не вырос тюфяком, как это часто бывает, если воспитанием мальчика занимается исключительно мать.

—И что?

—Хотел сказать тебе, что скрываться не нужно. Открой лицо и покажи, что ты есть, вот такой вот, и что цветы ты даришь, а не какие-то там мужики, коим в голову даже не пришло показать свое внимание девушке таким образом, — пригубив сигару, батя без тени юмора наставлял меня, сопливого по факту пацана, а я же грудь вперед выпятил и сразу на рога, мол, сами с усами.

—Бать, а я сам разберусь, ты уж извини.

—Вижу я, как ты разбираешься, Юр. В общем, я дал тебе совет, твое дело: следовать ему или нет, но девушка должна знать, от кого получает знаки внимания. Будь мужиком до конца, как я тебя учил. Или кишка тонка признаться?— он вопросительно изогнул бровь и неоднозначно хмыкнул.

Очевидно, подобного от меня он не ожидал, ведь я всегда впереди всех мчался.

—Она на меня как на мужика не смотрит, бать, так что даже если откроюсь, я хер знает, что с ней делать, — удрученно кинул ему в ответ, первым делом желая затянуться. Да, я уже тогда попробовал сигареты, как это случается с любым молодняком.

Но только если на нервах был. Дзюдо не терпело сбитой дыхалки, и мне становилось сложно на тренировках. Тренер это сразу просек.

И не только тренер…

—Любить, ценить и уважать, что с ней еще делать, сын? И как она должна вообще на тебя как на мужчину посмотреть, если ты мужские поступки втихаря делаешь? Мысли прочитать? Запомни, ты все должен проговаривать, даже если тебе что-то кажется очень очевидным. Женщины любят ушами, хотя поступки, конечно, важнее. Ты поступки вперед, а затем словами умаслил, все. К сожалению, просто поступки не катят, это я тебе как муж со стажем говорю. Который иногда виноват в том, что дышит. Но это по секрету, — последнее уже с улыбкой произносит.

И я лыбу начал тянуть, потому что понимал, о чем речь, хоть родители при мне и не ссорились, но иногда я уже мог считывать напряжение. Оно быстро сходило на нет, стоило бате цветы подарить, на свидание пригласить. Вот сколько мне лет, столько он мать на свидания и звал, да и будет звать.

—Любишь?

Он спросил меня таким тоном, как будто дело касалось жизни и смерти. Как сейчас помню, что с гордо выпяченной грудью ляпнул ему тут же:

—Люблю.

—Тогда делай что-то, чтобы она об этом тоже знала, и не смотрела по сторонам как сорока на все сверкающее. Мне семья Рахманиновых нравится, ты знаешь, Валя умная девочка, ты у меня не дурак. Что еще надо? И завязывай с курением, зачем оно тебе? Ладно я. На мне ответственности во, — показал уровень по шею ребром ладони, — а ты приседай, если вообще держаться не получается, или отжимайся. Валька только больше смотреть будет…

Да и было на что смотреть даже тогда. Курить бросил, словам внял. Впереди был гребанный бал, на который идти надо было с парой, а у нас тогда одни парни были. Все как один с бабами, да и у меня аж трое могли станцевать со мной, но я что? Ломал Карину через колено, чтобы она поныла Вальке, мол мне танцевать не с кем.

Сестра у меня мировая всегда была, сразу поняла, что к чему и почему. Да и видела она все, по-заговорчески улыбнулась и тянула кота за яйца пару дней, чем меня из себя выводила.

А потом просто поставила перед фактом.

—Она согласна, коротко раскинь ей, какие там требования к платью.

У меня не было никаких требований к платью, кроме одного — его полное отсутствие. Но тогда я чуть на горящем пердаке не подорвался и не взлетел в космос от радости. Как пацан. Ну хотя почему “как”?