Плохой парень

ГЛАВА 33

ЮРА

Меня никогда так не вставляло, как от нее. Ни до ни после. Даже когда она гордо свалила в столицу, ни одной бабе не удалось меня довести до такого состояния, чтобы кровь вскипала в жилах.

Ей же удается только взмахнуть ресницами, чтобы у меня моментально встал, да чтобы в мыслях кроме пульсирующей агонии ничего не было.

Так много ее: и запаха, и вкуса, и касаний, но по факту всегда охренительно мало. Мы на втором этаже, где напротив — еще один корпус военки. Это я помню, когда перехватываю ее за бедра и вношу в нишу между двух стен, прижимаясь взмокшим лбом к ее бархатной коже.

Проезжаюсь по щеке и слизываю уже свое отчаяние от желания раствориться в ней.

Даже если бы было видно, мне вообще похеру.

Скольжу руками вверх, собирая блядскую юбку гармошкой на талии у Вали и смотрю на чулки с широкой бежевой полоской на загорелой коже. Оттеняется так, что ожогами оседает на сетчатке, выжигая ее к чертовой матери.

В глазах Вали неприкрытый даже легкой ширмой страх, переходящий в панику. Цепляется в меня пальцами и открывает рот, в который я с жадностью ныряю языком, наплевав на все. Вгрызаюсь в нее, в какой-то момент в принципе теряя способность мыслить.

Разлетаются вдребезги, взрываются и исчезают в небытие. Ягодицы голые. Для полного счастья это еще и стринги, твою мать! Всасываю пухлую нижнюю губу, пробираясь одновременно к другим губам. Отодвигаю полоску трусиков. Один палец ныряет в пульсирующую горячую влагу. Готова… Я снова проталкиваю язык, касаясь неба.

Зачем тебе эти чулки? Эта юбка? Что это такое, Валечка? Как мне проходить мимо. Член врезается в ширинку, и я хмурюсь, бедрами толкаясь вперед.

Я всегда знал, что тот самый первый поцелуй меня отравил, заставил все время желать большего. Реально не выкупал, как такое возможно, что настолько влип я в нее, на скорости вмазался еще сопляком.

Кто бы сказал, что это какие-то там чувства?

Рассмеялись бы.

Валечка включается, хоть и бубнит что-то в перерывах, когда я ей даю возможность вдохнуть. Перехватываю ее за лицо пальцами и веду носом вдоль щеки, втягивая больше ее запаха.

Раскатываю горошину большим пальцем и поудобнее усаживаю Валю на себя, пока второй рукой освобождаю налившейся член. Он у меня с ней всегда готов, и в этом моя самая главная проблема сейчас, ведь ближайший увал в субботу. А до субботы мне придется как-то жить.

Как вариант прижимать ее вот так.

Везде, где смогу схватить, даже там, где будет сложно или чревато.

Без промедление вхожу в нее, влетаю вернее, сильнее вжимаясь в нее всем телом. Пока ребра предательски не стонут вместе с Валей. Только она от восторга. По голове прилетает, пока я держу эти манящие бедра прямо там, где блядские чулки ласкают кожу ладоней.

Пиздец. Они на чем держатся? На каком, мать вашу, клее? На честном слове, разве что, как я думал. Вторгаюсь в нее сильнее и быстрее, всматриваясь в потемневшие от похоти и восторга глаза. Нет времени раздеться, я прямо поверх одежды ласкаю грудь, чувствуя даже сквозь ткань острый сосок.

Черт! Да как выдержать? Все внутренности со стоном просят большего. Хриплые стоны услада для моих ушей, но хочется еще больше.

По горлу разливается вязкая лава. Меня начинает бить дрожь, пальцы сильнее впиваются в мягкую кожу Вали. Останутся синяки, и я чертов чудовище, но это уже не исправить. Я не могу удержать зверя.

Валя сцепляет ноги на моей талии, удерживаясь самостоятельное. Сильная моя девочка. Улыбаюсь и слизываю скатывающуюся дорожку пота по ее лицу. Пиздец. Меня вставляет даже это. Во рту взрывается весь спектр ароматов и вкусов. Ее вкусов. От цветочного до только ее, разрывающего меня на части.

Мне снится ее запах. Видится она. Я помню ее вкус. Запомнил с первого раза и утрамбовал в себя. На века

Нормально? Похуй.

Срываю ее пиджак и расстегиваю верхние пуговицы зубами, чтобы встретить белый лифчик, чья кромка едва прикрывает соски. Лобовая атака. Никакой разведки, исключительно пехота меня на части разорвала.

Ускоряюсь и углубляюсь, что аж у самого искры перед глазами вспыхивают. Веду языком по ажурной ткани и прикусываю сосок через ткань. Валя вздрагивает в моих руках, содрогаясь в оргазме.

Ловлю ее пухлые губы и догоняюсь сам, что аж уши заливает бетоном. Шандарахает по затылку и на мгновение теряю равновесие, но Валечку удерживаю, намертво приклеив собой к стенке.

Пиздец. Пиздец. Пиздец.

А что дальше?

А дальше хоть потоп.

Излившись в Валю до конца, не выхожу. Так и стоим, выравнивая дыхание. А пока…один нюанс не дает, блять, покоя! Перехватываю ногу и стягиваю сначала один чулок, потом второй. От греха подальше!

Это же просто моя удавка какая-то, способная вздернуть меня на раз-два. Валя протестно ударяет ладошками по моей груди. Черт, она вообще на что рассчитывала? Что я молчу впитывать буду?

А мои нервные клетки не волнуют, ага?

—Ты с ума сошел? — охает, сложив бровки домиком.

Допустим, сошел. Или еще подаю признаки адекватности. Как это связано с чулками?!

—Я нет, ты да, если додумалась надеть чулки в мужской коллектив, — рычу, прижимаясь носом в спутанные от нашего секса волосы. Красота. Сразу видно, что я там побывал.

Валя рдеет, потрясенно посматривая на меня как на врага народа.

Ударяет и пытается выбраться. Я медленно выхожу и криво улыбаюсь, замечаю, как сперма стекает у нее между бедер. Красиво.

—Я же вообще-то чулки спас, — хмыкаю, притягивая капрон к лицу. Вдыхаю поглубже. капец как круто. Пахнет Валечкой и сексом. Нашим. Звериным.

Но вот Рахманинова сейчас похожа больше на фурию, поправляет белье и собирает семя рукой. Ну малыш, ты еще туда затолкай, на всякий случай…

Этот комментарий оставляю при себе, довольствуясь видом. Вообще-то, я бы непременно еще раз догнался вот так, потому что хорошо. Вот сразу злость затихла. Прекрасно же?

—Мне вообще для счастья надо мало, да и успокоить меня проще простого. Сисю дай и потрахайся со мной, Валь. Все прощу. Но чулки отбираю. Додумалась же.

—Ты ненормальный, что ли?! Я тебя о чем просила?! Юра, это ничерта не смешно, отдай чулки! — пытается вырвать, но я над головой поднимаю и улыбаюсь почти во все тридцать два. Наступаю скалой и членом упираюсь в бедра своей красотки. Она еще не опустила юбку, и это удачное положение, чтобы головкой вжаться в ажурную ткань черных трусиков.

Меня вставляет ее белье.

Логичнее назвать, что меня не вставляет.

Валя прыгает, пытаясь достать, но выходить лишь напороться на мои губы. Я целую ее несмотря на протест.

—Никаких чулков. Никаких Юбок. Свободные брюки и длинный пиджак, — рычу, когда в состоянии оторваться от ее губ. Валя злится, и это понятно, но я тоже злюсь. Почти.

Мой праведный гнев затушил секс, совсем как пожар тушит огнетушитель.

Прячу слен в штаны, а чулки сворачиваю и в карман сую. Поправляю одежду, все еще любуясь Валей.

Вечно бы смотрел на нее.

Рахманинова полна негодования, молча опускает юбку и босиком топает к месту, где аккуратно стоят ее каблуки. При мне встает на эти ходули, и у меня кадык дергается. Иду за ней как заведенный.

—Может паранджу напялить на себя, чтобы наверняка? — ехидно бросает мне, подавая мне в принципе неплохую идею.

—Где купить? — вскидываю голову и облизываюсь, когда она снова ко мне лицом поворачивается. Румянец освежает ее, превращаю ее в богиню.

Закатывает глаза и складывает руки на груди. Черт. Пиджак остался там, на полу. Бегу за ним и возвращаюсь, без промедления накидываю на изящные плечи черную ткань добротного пиджака.

Огонь.

Валя застегивает пуговки и хмурится, укладывая грудь в удачное положение. Я уже понял, что нализал и насосал ее до покраснения. И до субботы правда не буду трогать ее…правда. Обещаю.

Перехватываю ладошку, но Валя без энтузиазма встречает мой порыв ласки. Она даже злится красиво!

Есть хоть что-то, что она делает плохо?

—Ревную, дурак. Но ты тоже додумалась. Я чуть свой язык не проглотил, когда увидел тебя. Кто так делает? Не будь бати твоего, затолкал бы обратно в квартиру, и пока бы ты не переоделась, хер бы куда выпустил! Не забывай, что тут полно мужиков, а ты мало того, что одна девушка тут, так и еще красивая девушка. Войди в мое положение! — цежу на последнем издыхании. Черт его знает, как держусь. В пизду.

Валя кусает губы и переводит на меня уже более спокойный взгляд.

—Я не подумала, что это вызывающий наряд. Я все по требованиям купила, а каблуки ношу всегда из-за роста. Только в этот раз купила не очень удобные. Может “расхожу”, — тянет, всматриваясь в меня взглядом бэмби.

И как тут вообще злиться?

—Люблю тебя, — снова ляпаю произвольно, потому что хочу. Валя вздрагивает и обхватывает себя двумя руками. Я ответа не жду, потому что не дурак.

Но я дождусь ответа.

—Я пошел. Валентина Львовна, хорошего вам первого учебного дня. И да. У нас это…трубки вроде как запрещены. Во время учебного процесса точно. Так что я разве что перед отбоем смогу с тобой общаться. Не накручивай себя, такой порядок.

—Конечно, я понимаю.

—Ну все, ушел…— резко придвигаюсь и срываю еще один поцелуй, прежде чем смыться из аудитории.

В трусах опять тяжело.

Блядство какое-то.

Парней нагоняю возле спортзала. Дальше у нас физподготовка, вот и выпущу пар, надеюсь, без последствий. Иначе придется возвращаться в кабинет к преподавателю английского языка и проходить внеклассные занятия. Может даже у доски.

Или прямо там, где схвачу.

—Опача, Шолох, че ты дерзкий такой, епта? —Клюв толкает меня в плечо, а я толкаю его так, что он к стенке отлетает.

—Значит так, третий взвод, поясняю политику партии коротко и один раз. Рекомендую запомнить и повторять перед сном сразу после молитвы. Потому что если не послушаете, будет больно. Без вариантов, — костяшкой большого пальца протираю губу, смерив всех уничижительным взглядом.

Пацаны уже переоделись, то есть я опоздал, а значит, не был скорострелом, как думал.

—Может тебе прививку от бешенства? — хмыкает Соболь.

Нихуя не смешно.

—Сразу после вас всех. Значит так. Слушаем. Валентина Львовна Рахманинова неприкосновенна. Смотреть даже нельзя, а уж дышать в ее сторону и подавно. Поверьте, если вы в мыслях себе будете позволять что-то эдакое, я узнаю. Потому что я вообще все узнаю, что будет не так, кроме почтения и вежливого обращения в ее сторону.

Осматриваю охуевших пацанов, разминая кулаки. У меня с ними хорошие отношения, но тут не время размусоливать.

Они знатно охуели, конечно.

—ЭТО МОЯ ЖЕНЩИНА. А КТО ПРОПИЗДИТСЯ — ОТОРВУ ЯЙЦА, — припечатываю напоследок, встречая неприкрытый шок.

Вот теперь они все поняли, разинув от удивления рты.

—Надо было сразу сказать, а не бузить.

—Не успел сразу, догоняю.

Ухожу в раздевалку и переодеваюсь в спортивное. Мышцы вибрируют, а член еще стоит. Хоть гвозди забивай.

Ржу.