Плохой парень

ГЛАВА 28

ВАЛЯ

В глазах полная решительность, в моих принятие, оно тонет в вожделении и падении в пропасть, где только Юра меня и ловит. Впивается в губы и приподнимает над собой выше, стягивая шорты вместе с бельем. Меньше, чем за сутки он был во мне три раза. Это только за сутки.

Я никогда так много и часто не занималась сексом, но сейчас я снова им занимаюсь. Хотя вполне вероятно, что это не совсем секс, а звериный трах. Юра толкает меня на себя и проводит пальцами вдоль оголенных ягодиц. Ныряет между складок и рычащим голосом шепчет мне в губы:

—Давай если ругаться, то потом вот так мириться? Всегда, черт возьми, — ныряет большим пальцем в меня и одновременно впивается в губы под мой стон.

Я прогибаюсь назад, ощущая как грудь плавно оголяется. Юра с жадностью отодвигает ткань и накидывается на изнывающий от возбуждения сосок. Всасывает резко, отчего я дергаюсь в сильных руках. Мягко скатываюсь ниже, охая, отчего Юра поднимается губами выше и прикусываю скулу.

— Мне на работу завтра, не надо засосов!— предупреждаю на берегу. Сердце в пятки улетает, стоит только подумать, что я буду засосы себе тонировать. Не надо оно мне, тем более в том месте, где я собираюсь работать.

Юра вместо ответа хмыкает и накрывает губы своими, проталкивает язык в рот и обезоруживает одним лишь поцелуем. Размазывает мои мысли скользящим по губам языком.

Я на американских горках в его руках, сердце шкалит и сбивается с ритма. Работать отказывается.

Обжигающие поцелуи жидким воском оставляют отметины на коже, запуская в ответ мурашки. Рваный вдох через сомкнутые губы. Рот в рот.

—Я не смогу скоро ходить, — смеюсь ему в рот, хотя он не думает меня отпускать, продолжается касаться губами, языком. Слизывать и тут же одаривать лаской, от которой ноги подкашиваются.

Взрыв мурашек скользит по позвоночнику, ударяясь вниз живота тупым ударом возбуждения. Облизываю губы в ожидании поцелуя, но Юра сползает по моему телу вслед за ладонями, тормозит на груди и срывает с меня остатки одежды, прохрипев что-то нечленораздельное.

—Буду тебя носить…

—Юра, я на работе не Валя буду. Ты же понимаешь, — хриплю ему в губы, как только он “возвращается” ко мне от ласк груди, спаливая дотла черными глазами, на дне которых чистейший пожар. Я в нем умираю, но взгляд отвести не могу. Нет, я не хочу.

Грудь начинает ныть сильнее, потому что трется о его жесткий волос на груди. Пальцы непроизвольно летят к коротко стриженному затылку и ловят свою сладость от будоражащих касаний. В ответ встречаю ласку кота, довольного от того, что его чешут за ушком.

—Ты бы знала, как много я мечтал об этом, — упирается он в мой лоб, не открывая глаз. А когда делает это, я расшибаюсь в лепешку на скорости в двести световых лет. В эту реальность, где трусь грудью о брата своей подруги.

Извиваюсь в надежных руках, удерживающим меня на весу столько времени без особого напряжения. Как?

Сердце практически выпрыгивает из груди. Облизываюсь, и слежу за тем, как Юра следит за этим моим движением с внимательностью зверя.

—Откуда ты такой взялся? — задаю вслух слова, которые так долго у меня в мозгах варятся в собственном соку. Юра ухмыляется, растягивая ленивую улыбку на лице, а затем уносит меня в сторону, впиваясь в губы.

Снова целует, с языком. Влажно. пошло, развязно, настолько, что я вообще ни о чем не думаю. кроме как поскорее прикоснуться к нему всюду, где смогу дотянуться. И я дотягиваюсь. Черт возьми, я не помню, чтобы хоть когда-то вела себя так. Да никогда не вела. Впиваюсь ногтями в смуглые плечи и подтягиваюсь на бедрах парня.

Мышцы стягивает от напряжения. Еще чуть-чуть и точно схватит судорога, но пока волна новых ласк обрушивается на меня, а губы сводит от спазмов. На языке вкус Юры, в носу его запах, на коже он, а под кожой яд, который так учтиво впрыснул в меня, превратив в порочную женщину.

Я обнимаю его за шею и бедрами подаюсь вперед, когда на голову льется горячий тропический душ. Он обжигает не так, как взгляд Юры, он…по сравнению с ним лед.

Когда я понимаю, что теперь прижимаюсь голой спиной к прохладному кафелю душевой кабинки, а впереди меня открытый огонь, мысли разлетаются вдребезги окончательно.

Юра опускает меня на пол и сквозь потоки воды рассматривает, прежде чем развернуть к себе и прижать грудью к кафелю. Со спины вжимается в меня тугой головкой. Между бедер слишком влажно, и дело вовсе не в воде. Я скольжу пальцами по кафелю, пытаясь зацепиться, но все попытки идут крахом.

Дыхание слишком частое, перед глазами мутится, когда Шолохов прогибает меня в нужной позе и громко дышит в ухо, прикусывая мочка. Поправив напор на прохладную, Юра проталкивает член к складочкам и кусает меня в плечо. Дергаюсь, охнув, когда Шолохов перехватывает мои волосы, наматывая их на кулак.

Предвкушение поджигает кожу как горючее спичкой. Голова отлетает назад. Тупая и одновременно покалывающая боль пронзает скальп, но мне скорее приятно в комплекте со всем, что я чувствую, и немного страшно, оттого что я получаю наслаждение от грубой силы, применимой ко мне в сексе.

—Больно?

—Нет, — сиплю, закрывая глаза. Губы кусаю. Мне всего мало, и этих ощущений тоже. Вспышка перед глазами ослепляет. Волнами по коже скользят жадные пальцы, сминающие кожу, перехватывающие низ живота и толкающие на горячий член. Рывком Юра входит в меня и следом прижимает к холодному кафелю, натягивая волосы и прижимая щекой к прохладной влажности ванной комнаты.

Огонь взрывается новым буйством внизу живота, и первый толчок превращает меня в вязкую патоку в умелых руках, что только сильнее сжимают и массируют, кажется, сразу везде.

Каждый поцелуй жалит, а укус следом — дурманит.

Тугая полнота чувств разрывает. Меня рвет от острого желания углубить эту ласку. Но Юра замирает во мне и только шире бедра раскрывает, прогибая меня в пояснице.

—Я наслаждаюсь ощущением себя в тебе. Лучшее чувство, блять, — ругается мне в ухо, скользя губами по мочке.

В любой другой момент я бы сделала замечание, но сейчас волосы на теле встают дыбом. Кажется, я никогда не пойму, почему он на меня так действует. Это же не приемлемо для меня, но я с улыбкой встречаю с разрывающей тело радостью любую грубость, брошенную с таким отчаянным желанием,

Вода продолжает литься на нас, теперь она просто ледяная. Я же опалена Юрой Шолоховым.

Первое желание — насадиться на Юру самостоятельно, но он предвосхищает мое желание и блокирует попытки, первым толкаясь глубже. Я с силой прижимаюсь к стенке и тут же отскакиваю, стоит ему выйти. Немного…совсем немного. Черт.

Каждый последующий толчок становится для меня открытием. Среди беснующихся чувств есть одно — восхищение до желания расплакаться. Кусая губы, встречаю рывок и ласку на груди. Юра так сильно сжимает грудь, что даже больно, но эта боль секундная, а завтра меня будут ждать синеватые оттенки этой безумной эстафеты.

—Встань на носочки, малыш, — рычит мне в затылок, и я повинуюсь. Приподнимаю на дрожащих ногах себя, а руки Юра сам поднимает выше, строго приказывая.

—Не опускайся, пока не разрешу.

Киваю, удерживаясь на пальцах. Юра не выходит из меня, медленно скользит распахнутой ладонью от рук к груди. Под мой хриплый стон накрывает ее, имитируя бюстье, скатывается вниз к животу. Рисует невидимые узоры и все еще пульсирует во мне. Теперь мы почти на одном уровне.

Эта пульсация превращает меня в похотливую самку. Ну же, пожалуйста, сделай движение.

Но он молчит, продолжая меня гладить, просто гладит, что сводит с ума. ЧЕРТ!

—Юра, блин!

—Это преподаватель говорит? — хмыкает с неприкрытой смешинкой!

Я пытаюсь сжать мышцами его член сильнее, но он и так разрывает меня изнутри.

—Ты очень красивая девочка, — как будто специально он говорит тише, так, что через шум воды сложнее различить. Но я краснею в ответ, понимая, что приятно. Это же так приятно, просто слушать комплименты. Ощущаю, как пальцы делают вираж вдоль позвоночника, оставляя на меня касаний ожоги.

Мне этого не хватает. Простых, мать вашу, комплиментов.

Еще немного, и я буду ругаться, как мой курсант. И плевать, собственно говоря.

Он мягко целует меня в плечо, спину, все еще находясь во мне и не двигаясь ни на миллиметр. Мне также не давая этого сделать. От безысходности хочется кричать, и я пытаюсь внутренними мышцами сама исправить ситуацию.

—Шшш, — шепчет и перехватывает бедра, а затем в один момент срывается на бешеный ритм, вколачиваясь в меня с такой силой, что кажется, будто бы кости сойдут со своих мест.

Еще и еще, сжимая грудь и прикусывая все, до чего может дотянуться, Юра впивается в меня так, что я понятия не имела, что так бывает. Что так вообще возможно. Чисто физически возможно…

Внутренности распаляются и слетают в пропасть, тугая петля обрывается, и я расхожусь как вязанная канва.

Юра меняет угол и насаживает меня настолько сильно, что спазмами вдоль тела меня пронзает ток, уничтожая в ноль.

Голова Шолохова на моем плече, а я…просто в небытие, парю по волнам, пока он продолжает держать меня крепко-крепко и не выходит, улавливая последние пульсации от обрушившегося оргазма. Я чувствую, что он кончил в меня. Снова. Так ярко, что у обоих срывает голову.

—Пиздец, я в ахере.

Не самое приятное, что можно слышать от мужчины после секса, но вместо злости во мне расцветает радость.

Понятия не имею, как нам удается в таком положении принять душ. Черт, Юра выходит из меня только, когда я сама делаю первый рывок в попытках развернуться к нему. Встречаю вожделенный взгляд, припорошенный тупой щенячьей радостью, улыбаюсь в ответ. Словно это совсем нормально, что я с ним вот так под душем в его квартире.

А завтра мы пойдем на учебу, где он будет курсант, а я его преподаватель.

И все будет по-другому.

Пока что мы намыливаемся, ласкаемся. Я растираю пену по плечам и рассматриваю ее как под микроскопом. Всюду мои следы, всюду…и мне жаль, что я так себя вела. С другой стороны, радуюсь, как дите какое-то в самом деле, потому что он помечен мной. А я им. Но это я увижу позже…когда все-таки буду прятать синяки под плотным слоем макияжа.

—Юра, завтра я Валентина Львовна, — цежу едва слышно, улегшись на широкой груди, размеренно поднимающейся и опускающейся. Пальцы приклеены к месту возле сердца, считывают неравномерный стук сердца. То несется, то успокаивается, стоит только Юре обнять меня крепче.

До ломающихся костей.

—Не ебет.

—Юра!

—Ну я сказал, что думаю, вроде как ты радоваться должна. Я не буду делать вид, что ты не моя женщина, — нахмурившись, рубит правду-матку, всматриваясь в меня недовольным взглядом.

Меня от шока сейчас разорвет! Да как так? Он что, не понимает простых вещей? Я там буду на работе.

—Ты что? С ума сошел?

Вытираемся и выходим в комнату.

—Да, от тебя давно сошел, вообще не ебу, как живу…— с напором давит Юра в ответ. Буквально сталкивается со мной губами. —Ты понимаешь вообще, что там все мужики будут? И все будут представлять, как трахают тебя. Да ты подумала вообще, что ты вызываешь стояк? Перманентно и мучительно больно. Ломаешь, лишь коснувшись взглядом. Так что нихуя. Я буду всем ломать челюсть, и первым делом скажу, что ты моя.

—ЮРА!— кричу ему в лицо, нет, я все-таки верещу! —Это моя работа после всех событий, и мне она нужна! Даже то, что мой папа там не последний человек, не значит, что можно борзеть. Я не помню, что там по уставу? Личные отношения с курсантом?, — чтобы выглядеть уж совсем строго, ударяю его по груди ладошкой. Ноль на массу!

—Запрещены. Но ты моя женщина, а потом уже препод. И че ты мне прикажешь? У меня увалы только на выходных и то по блату, я от ревности сдыхать буду в остальное время, а если чет кто-то пизданет, это же пиздец будет. Я буду вечно в наряде за мордобой. И как без секса?

—Юрочка, пожалуйста, держи себя в руках. Я не хочу проблем ни с кем. И не надо ревновать, господи, к кому? Все сопляки…

Все плохие, а ты хороший…ага. Волнение ударяется в темечко. давление поднимая.

—А я че?

—А ты Юра Шолохов. Мой, — пальцы мягко скатываются еще ближе к сердцу и тормозят, подушечки считывают неровный пульс, он несется вперед, гонится с кем-то. Наверное, с моим. Таким же бешеными.

—Кто?— прищуривается Шолохов.

А кто он мне? Я прикидываю варианты и не понимаю, как обозначить, но, кусая губы, спустя долгую паузу тяну:

—Мужчина?

На кровать заваливаемся плашмя.

—Охуенно, — съедает свой десерт и зарывается в меня целиком, оплетая руками и ногами.

—Спокойной ночи, очень плохая училка.

Вообще-то я хотела обсудить еще очень много важных моментов, но это останется на утро. И я не получила обещания, что он будет вести себя хорошо...