Плохой парень

ГЛАВА 53

Шолохов

Ептить! Малышка думает, что я совсем, что ли, прятаться по подсобкам после того, как занялся жарким сексом на преподавательском столе?

А вот и нет.

Я академию знаю как свои пять пальцев. Оставаться в затхлом месте и думать-гадать, не захочет ли Сырник взять чёт в кладовке?

Оно мне нахрен не упало нигде. Хорошо, что с тех пор, как мы выломали стенку в кладовке, никто не додумался проверить ее целостность. Вернее как. Мы выломали ее с одной лишь целью — ныкать там сигареты.

А потом выяснилось, что тут есть полноценный лаз, из которого можно выбраться по проходу аж под лестницу, где много кто спалился на куреве, будучи перваком.

Сосы и сейчас периодически попадают там под горячую руку прапора или замкомандира взвода, даже если не курят, а перетирают проблемы.

В общем, Копперфильд к вашим услугам. Поправляю форму и с натянутой до ушей улыбкой шагаю на следующую пару.

Стрельба сегодня будет на улице.

А меня так и подмывает вернуться, чтобы одним глазком глянуть на ошалелое лицо Валечки, когда она не обнаружит в подсобке меня.

Я умею удивлять.

Поражать.

Воодушевлять.

Внушать чистое наслаждение.

В общем я — это я.

Довольный собой, чешу на занятия. Успеваю в последний момент на построение. Сегодня “успеть в последний момент” точно мой слоган дня.

—Третий взвод, строимся! — ору “благим матом”, как только замечаю на горизонте препода.

Он меня бесит до трясучки. И в его же интересах держать свои яйца подальше от Валечки, иначе они у меня будут цель номер один, и я с одного выстрела попаду сразу в две цели.

А будет много пиздеть — и третью расквашу.

Занятие начинаем с физподготовки. Потому что стрелять по движущемуся объекту — это не языком ляпать, тут сноровка нужна, дыхалка правильная .

—Быстрее бежим, не как беременные страусы, а как курсанты военной академии, — бурчит Стражев.

Мы бежим шустро, пока внезапно физподготовку не прерывает злобный окрик.

—СТОЯТЬ, ТРЕТИЙ ВЗВОД! СТРОИТЬСЯ.

Воу. Что тебя опять покусали? Строю парней и сам встаю впереди. Не сказать, что дышу при этом ровно. Всё-таки галоп был.

В общем я догоняю, что тут происходит по факту. Но есть маленькое подозрение, что могу и ошибаться.

Конечно, пока Сырников не останавливается напротив меня, я все ещё верю в розовых пони.

Шутка

Он злой, нет закипает от бешенства.

—Шолохов, выйти из строя, — рычит, на что я реагирую тут же. Во мне задор не занимать. Глушу улыбку.

Если начну ржать как конь, сразу сдам себя с потрохами.

—Есть, выйти из строя.

—Прапорщик Сырников, какие проблемы? У нас занятия.

Бомба и Боба стоят вдвоем и бесят одинаково.

Хотя нет, всё-таки Сырник бесит чутка больше, потому что сейчас он меня негативом обплевывает вместе с вылетающей из гнилого рта слюной.

—Проблема в том, что курсанту Шолохову жмут вице-сержантские лычки!

Бляха. Ну нашел чем пугать. Я за них не держусь. Да, приятно быть главным, но у меня размер члена позволяет не самоутверждаться ещё в такой мелочи.

Собственно, могу себе позволить быть самым обычным курсантом и не иметь головняк по поводу залетов парней, прогулок и прочего бреда, от которого так часто отхватываю в первую очередь я.

Оно мне не упало ни разу.

—Когда он пришел на занятие? — рычит Биба.

Боба хмурится, переводит на меня непонимающим взгляд и показывает всем своим видом, что “пороть” меня будет.

В общем, Биба и Боба всё-таки два долбоеба, потому что стоят как бараны и пытаются с меня взять непонятную мне информацию, ещё и обвинить в невесть чем.

—С начала он тут, не опаздывал.

Стражев говорит как есть, но, думаю, была бы ситуация другой, сказал бы и тогда правду. За ним не замечено противоположное.

—Шолохов, доложить немедленно, где вы были сегодня?! — орет благим матом Сырников.

У него даже глаз дергается от напряжения. Ты ж мамина булочка! Обожаю бесить людей. Прикидываясь шлангом и монотонно отвечаю:

—На первой паре были занятия танцев, потом туалет, потом пара по стрельбе.

—Туалет, значит…— кивает и недовольно хмурится сырник.

А ты чё думал, я тебе скажу, что сексом с девочкой своей занимался?

Ну ты и додик.

—Майор Стражев, организуйте Шолохову наряд, который будет включать в себя усиленную физическую нагрузку, пожалуйста. А то потом он идёт мыть туалеты, а в этом деле совсем нельзя быть неподготовленными.

Меня фигурально ломает на части от злости. Вспыхиваю быстрее, чем успеваю среагировать.

—Да за что??

—Два наряда.

Мой горящий пердак можно увидеть с Юпитера?

—Да с какого?

—За нарушение устава три наряда вне очереди, и сегодня вы дежурный ночью, курсант Шолохов. Ещё вопросы есть? — прищуривается как чмо.

Хочется уговорить с локотухи, но вместо этого тяжело втягиваю носом воздух и тихо ненавижу ублюдка. Ну почему мне так везёт?

***

Я в наряде три дня, мать вашу. Три, сука, дня. Не сплю нормально, вечно драю туалеты. Нет, ладно бы ещё по делу. Но просто так я на это подписываться не собираюсь.

Валечка ходит бледнее стенки, на меня не смотрит, даже когда есть на что смотреть!!

На самоподготовке на плац выхожу чисто мышцами поиграть. Я там единственный, блять, отжимаюсь, обливаясь потом.

Валя на меня не смотрит, даже не моргает, когда мимо проходит. Что за хуйня?

Я ловлю ее между пар. Пытаюсь подойти, а она от меня убегает, спешно, срываясь на галоп, порой прикрываясь отцом, как нельзя кстати появившемуся, как черт из табакерки.

Злюсь. Меня потряхивает от этой бесконечной злости.

Что-то происходит, и я не догоняю что.

На второй день адовых мук у Вали нет пар, а у меня уже давно нет терпения. Стреляю тел у товарища и шлю ей пару строк, но вместо ответа меня ждёт гребанная тишина.

“Что случилось?”.

Набираюсь наглости и звоню ей в туалете, чувствуя, как дыхание обрывается к чертовой матери.

С каждым новым гудком паника ударяет в затылок сильнее. Что случилось, малыш? Какого черта?

Ты не могла сдать назад, потому что ты моя. Это не обсуждается даже.

—Гребанный насос!! Валя, возьми трубку, —шиплю в пустоту, чувствуя, что я в шаге от того, чтобы сигануть в окно и оттуда прочь из академии.

Нет, свалить из расположения идея не то, чтобы вау. Это последний гвоздь в крышку гроба, который мне организует Сырник.

Эта падла магическим образом умудряется оказываться в одно время и в одном месте со мной.

Словно следит за мной, но не ясно, с какой целью. Чего я ему встал поперек горла, как кость?

Я могу быть занозой в заднице, но лично ему точно не стал ею!

Сбрасываю очередной звонок и с остервенением пишу:

“Очень зол. Когда я зол, то совершаю глупости. Не дай мне этого сделать”.

Терпеливо жду, но ответа опять нет. Меня надвое разрывает.

Как вообще сохранять адекватность, когда она не берет трубку?! Как? Поясните мне, потому что я в шаге от ядерного взрыва.

Может уснула?

Да, может.

Только в стенах академии она тоже меня игнорирует, да и кабинет вечно закрыт, когда я собираюсь туда попасть. Дело не только в том, что трубы у меня горят, а и в том, что я пиздец соскучился.

От нее такой отдачи, разумеется, нет.

Понимаю, что тут пованивает сырником. Он точно порылся своей наглой мордой, может и вынюхал что.

Почему сразу после нашего рандеву в кабинете он припёрся меня искать. Какого хера?

Теперь анализ уходит в другое русло. Например, мог ли я спалиться на ровном месте?

Я не конченный, чтобы прямо в открытую вести себя так-сяк, всегда оглядываюсь по сторонам. В этом вопросе четко срабатываю.

Не пальцем деланный.

Тогда остаётся загвоздка в том, что случилось за то время, что меня не было в аудитории, и почему Сырник пошел искать именно меня.

Дело пахнет паленым.

Например, паленым куском сырника. Насру я на субординацию и прочие прелести внутреннего распорядка. Вот вообще похер.

Что-то он ей сказать успел — это наверняка. Остаётся узнать что и перечеркнуть слова парой развязных поцелуев, шлифануть сексом у стенки.

Утром у нас танцульки, от которых мы все должны стать дохуя крутыми на будущем зимнем балу.

Они, потому что мы с Валей и так лучше всех.

—Слыш, Шолох, а чё там, когда девочками нас порадуют? — Соболь довольно лыбится.

Меня спрашивают, потому что я обозначил ориентиры, думают, что помимо прочего, я близок к закрытой информации.

Но у меня в принципе никакой, блять, информации нет.

—Какие тебе девочки, Соболь, твой ещё может работать после того, как ты его наяривал вчера? — Михо подначивает как надо, а парни взрываются смехом.

У меня сейчас идей не то, чтобы ноль, но ноль целых пять сотых точно, потому что я мысленно уже представил, как Валечка заходит в этот зал, и как я растекаясь от жгучего желания с ней потанцевать…

Но.

Но.

Но.

Дверь распахивается, мы выравнивается по стойке смирно. Я всех строю, однако вместо ожидаемой вишенки на тортике, я вижу Льва Романыча с преподшей по танцам.

Вали среди них нет, как ни пытаюсь я разглядеть ее там.

Подсознательно злюсь.

Пытаюсь не паниковать и думать, что на самом деле Валюша просто задерживается.

—Третий взвод, что за расхлябанный вид? Вице-сержант Шолохов, доложить.

—Есть, доложить. Третий взвод к уроку танца готов, форма по требованию преподавателя! — рублю топором как есть, тон еще такой командирский врубаю.

Романыч поджимает губы и кивает, бросая напоследок:

—Курсант Шолохов, за мной. Украду у вас пару минут по важному вопросу, — продолжает, а я рад стараться, уже бегу на выход.

К труду и обороне готов, но по факту чую, что вопрос будет касаться совсем не этого.

Уже в кабинете Романыч недовольно вздыхает и смотрит на меня по-отечески тепло и холодно одновременно. Сталь во взгляде скорее обещает битую розгами сраку.

—Курсант Шолохов, почему ты из нарядов не вылезаешь? Что у тебя случилось уже? Как не понос, то золотуха!

—Не могу знать!

—Что значит “не могу знать”, если прапорщик Сырников только тебя в дежурные и ставит. Ты что уже успел натворить?

—Я просто есть! Об остальном не могу знать. Ничего не творил, разве что вытворял. В рамках дозволенного уставом!

Лев Романыч закатывает глаза и трет виски.

—Твою дивизию, Юра. Ты просто геморрой в моей заднице. Ну не сидится на жопе ровно, не сидится! Даю тебе два дня на то, чтобы решить этот вопрос и перестать влезать в наряды, иначе об увольнительных можешь забыть. И никакая твоя работа меня волновать не будет. Мы условились: ты безукоризненно учишься, я тебе даю гарантированные увольнительные на выходные без разрыва. Все честно. Я свою часть сделки выполнял, —его брови летят вверх, а моя задница сжимается как курага.

Не хочу я терять даже такую свою, странную, работу. Пиздячку в зале…

У входа торможу, набираюсь наглости, клей у меня и так в избытке, и задаю главный вопрос:

—Лев Романович, разрешите вопрос.

—Разрешаю.

—Валентина Львовна сегодня с нами будет танцевать? Парни хотят знать, когда нам девушек организуют.

Тесть в шоке от моей формулировки, ад лицо вытягивается от потрясения.

—Мы не в борделе.

—Очень жаль, — бубня под нос, вздыхаю.

—Шолохов!! — рычит в ответ, вспыхивая всеми оттенками красного.

—Виноват!

Как вспыхнул, так и потух. Прекрасно.

—Валя вчера с давлением лежала, отойдет и вернётся. Будет танцевать, а вот насчёт партнерш — работаем. Может вы будете танцевать с выпускницами танцевального курса “Орион”.

Не понял. Сердце останавливается на мгновение.

Ну я же как чувствовал, что что-то не так!! Аж в грудину бьёт с ноги.

—А чего?

—Что чего?

—Давление чего.

—Юра, я не доктор. Может на погоду. Я не пустил на работу.

—Да какая работа. Я бы тоже не пустил, — на автомате отвечаю, на что будущий тесть недоуменно посматривает на меня, но кивает. Молча.

Давление, значит, и молчит!

В увал посреди недели меня не отпускают, а что злости я могу разве что предательски бзднуть.

Никак иначе проверить состояние Вали я не могу, и потому под покровом ночи давлю воображаемую гашетку в пол и смываюсь в свой персональный увал без разрешения.