Плохой парень

ГЛАВА 42

ВАЛЯ

До конца занятия мое волнения достигает пика. Нет, я понимала, что тогда его словили, но новые подробности заставляют сердце выпрыгивать из груди. Кое-как провожу многострадальный урок и практически первее курсантов вылетаю из аудитории, вышагиваю по академии и кусаю губы.

Юра сейчас в наряде как дневальный, то есть он на дежурстве в коридоре, что-то типа кп. Стоять ему на этой платформе и стоять.

Торможу с кипой бумаг в руках и спотыкаюсь о собственные ноги, потому что засмотрелась. Листки с планами занятий разлетаются на пол, а вместе с ними и мое внимание переключается туда же. Юра быстро сходит с постамента, на котором нес службу и помогает мне сгрести бумажки.

Дыхание обрывается, когда наши руки соприкасаются. Еле слышно шепчу ему:

—Спасибо за цветы, они очень красивые, — поднимаю лист и режусь о бумагу, охнув от внезапной боли. Юра прошивает меня острым взглядом и рычит недовольно, прищурившись так, что становится жутковато.

Внимание переключается на мой безымянный палец, из которого проступила капелька крови.

—Аккуратнее нельзя? Я сам соберу!

—Нельзя…— бубню, сгребая часть документов.

—Не понял. Дневальный! Кто пост оставил?! Немедленно на место встать по стойке смирно! — над нашими головами вырастает какой-то крайне неприятный тип с писклявым голосом, отчего я и сама вздрагиваю, как будто обращаются ко мне.

Юра исподлобья смотрит на меня, а затем переключается на объект за моей спиной.

—Так точно занять свое место, — он продолжает собирать бумаги и только сложив все в кучу, отдав мне, поднимается, вставая на стойку.

—Приказы вышестоящего по званию не обсуждаются и выполняются мгновенно, курсант Шолохов, если вы забыли.

—Так точно выполнять по приказу.

Я потрясенная стою, прижимая документы к груди. Немею от шока. Что он такого сделал?

—Тогда какого не по приказу выполнили?

—А я девушке помогал, как будущий офицер не мог смотреть за тем, как девушка напрягается, — произносит с натяжкой. Я по лицу читаю, что он в шаге от взрыва. Взгляд совсем потемнел, да и мышцы лица дергаются.

Меня же мужик в форме словно не замечает. Встает спиной и руки замком скрепляет. Не сказала бы, что это вежливая форма общения.

—Я тут девушек не вижу. Преподаватель в стенах военной академии — существо бесполое, курсант Шолохов, понял?— гремит, и бросает на меня пренебрежительный взгляд. Я от сковавшего шока даже слова вымолвить не могу.

Незаметно облизываю палец, и перевожу подозрительный взгляд на низкорослого мужика в форме.

Не помню, кто он по званию, да и по звездам я не то чтобы большой знаток.

Юра играет желваками сильнее, пока этот в форме расходится.

—Шолохов, а теперь нарисуй мне на себе лицо попроще, а то я найду, как сделать его попроще, ближе к людям! — распаляется он, и я вижу, как в ответ на эту фразу у Юры руки в кулаки сжимаются.

—Он помог мне с документами, это просто случайность.

—Валентина Львовна, а я с вами не говорил. Не мешайте воспитательной работе. Вы не в школу пришли работать, а в военную академию, это обязывает, с учетом вашего родства с…— вполоборота бросает мне это, на что я от возмущения

Сказано так, как будто я реально сделала что-то плохое. Юра дергается вперед, но я отрицательно машу головой, чтобы не смел. Не нужно больше проблем, и так влипли же!

Мало того что он проявил неуважение, так еще и перед учащимся, грубо говоря. Рдею от подступающей к горлу злости и гордым шагом иду прочь от бедра, на что ловлю внимательный взгляд Юры. Он точно смотрит. Только от его взгляда по коже ожогами гуляет волнение.

Мне вообще в ту сторону не надо. Вообще нет…, но только там есть женская уборная, в которую ходит только три человека, две девушки из столовой и я.

Прекрасно.

Пылающие щеки выдают волнение и злость, но я тут же умываюсь ледяной водой и выдыхаю. Итак, сегодня поговорить с юрой явно не выйдет, потому что нам не дадут.

На телефон приходит сообщение от незнакомого номера.

“Ну а ты что думала? Тут все такие, недообследованные. Откуда вообще в жопе взяться пластилину?”.

Перечитываю и взрываюсь диким хохотом, от которого меня пополам скручивает. Серьезно?

Юра, ты как что-то скажешь, так хоть стой, хоть падай.

“Не пиши на этот номер, это так, одиночная акция”, приходит следом как только я думаю ответить.

Ладно, мы терпение имеем.

***

До конца недели я практически не вижу Юру, потому что он в бесконечных нарядах.

Думаю, попросить отца посодействовать, но потом торможу, раздумывая над вариантами. По факту, как могу о чем-то просить отца, если Шолохов всё-таки виноват?

Все оставшиеся дни у меня на столе новый букет пионов. Даже в пятницу. Сердце щемит от восторга, и хочется улыбаться и кричать на весь мир о том, что я счастлива, но реальность такова: этого делать нельзя, да и в итоге мои букеты замечает отец.

—Дочь, а что за цветы? Я тебя каждый день с новым букетом вижу. Это что такое? — недоуменно поглядывает на меня, на букет, когда я выхожу из аудитории.

Что ж, да. И как ему ответить, чтобы не спалиться? Понимаю, что рано или поздно придется сказать как есть, ведь скрывать наши отношения с Юрой — все равно что пытаться спрятать мой очевидно проступающий румянец, всякий раз, как я вижу новый букет. Или Юру.

Дома у меня оранжерея…пришлось купить две дополнительные вазы, чтобы было куда складывать букеты.

А сегодняшний я уложу пока что в ведро, завтра уже куплю ещё одну. Словно у меня и без того их мало.

Сдержанно улыбаюсь и разворачиваюсь к отцу.

—Разве плохо, что кто-то решает радовать меня цветами каждый день?

Брови папы летят вверх, он недоуменно смотрит куда-то в сторону и вздыхает.

—Я бы предпочел видеть кандидата, прежде чем он будет заваливать тебя букетами. Одного уже пропустили без фейсконтроля, свинья в огороде порылась по итогу, — играет желваками и забирает у меня цветы, сумку с тетрадями, которые придется проверять дома.

—А мне просто нравятся букеты, пап. И ничего усложнять не нужно. Приятно же?

Беру папу под руку, но он тут же выпутывается.

—Дочь, — тихо рычит недовольством, что я в ответ перебивать улыбкой.

—Пап, ну все вокруг в курсе, что я твоя дочка и протеже, так зачем делать вид, что мы чужие люди?

—Потому что это практически режимный объект и тут все подчиняется правилам.

Набираю в лёгкие побольше воздуха и возвращаюсь мыслями к одному вопросу…

Наверное, спрошу между делом.

—Пап, я Шолохова на парах не вижу. Что там случилось?

—Это наказание за нарушение режима, дочь, и будет прекрасно, если и ты устав выучишь, — переводит на меня серьезный взгляд и поправляет фуражку.

Мне всегда нравилась военная форма, во многом потому что она олицетворялась у меня с мужеством и уверенной силой отца.

Сердце стучит чаще, стоит только вспомнить причину нарядов Юры. Значит, мы не увидимся на выходных.

—Но я поговорил с ротным, у Юры всё-таки работа есть на выходных, а труд всегда делает из обезьяны человека. Так что отпустят, но скажут об этом завтра. Думаю, он и так понял, что провинился. Другой вопрос, что к нему в последнее время очень пристальное внимание, как вице-сержанту и замкомандиру взвода. Если бы словили другого курсанта, такого бы не случилось, максимум один день отмывал бы унитазы.

Отпустят…это же хорошо. Улыбаюсь, но очень стараюсь заглушить эту пышную радость.

—То есть у Юры конфликт?

—Не совсем он, нормально всё у Юры, в голову не бери, — тут же съезжает с темы отец.

Домой приезжаю после обеда, состояние вяло-текущее, ещё и в пот бросает то и дело. Живот противно тянет, грудь становится чувствительной.

Я начинаю придумывать велосипед, накручивая себя, что может быть я уже беременна?

Хочется сильно-сильно.

Это, конечно, кажется глупостью, совершенным детством, но я как этот самый ребенок верю в чудо…пока на утро неприятные ощущения не становятся очевидными на нижнем белье.

Разочарование одним шаром лопается над головой, обливая меня кипятком.

Вот и мечтам конец, конечно.

Плакать я не буду, разумеется, как и не стану размышлять на тему, а почему все вышло именно так. Причин же может быть множество, и глупо было вообще верить в то, что так быстро выйдет.

Даже несмотря на мое желание, чтобы это так и было. Несмотря на упорство Юры и его непоколебимость в этом вопросе.

Практически жуя сопли, я иду готовить завтрак, хоть аппетита и нет от слова вовсе. Есть только какое-то печальное предвкушение дальнейших событий.

Записываюсь на УЗИ на пятый день цикла, и пью кофе уже второй час. Он давно остыл, оставив лишь терпкий запах в носу.

Допить не могу…выливаю. В дверь стучат спонтанно. Затем и звонят. Словно на пожар, что ли.

Охаю от пронзающей боли, когда резко встаю со стула, и иду открывать дверь, не сразу соображая, кто бы это мог быть.

В мыслях лишь то, что у меня пошли месячные.