Плохой парень

ГЛАВА 60

ВАЛЯ

Мое падение в обморок стало грандиозным событием, да таким, что из каждого утюга успели обсудить, почему это дочка Рахманинова грохнулась. Яркое событие, выходит, как мне отец рассказал.

И только я ничего и никому не рассказала, продолжая вариться в собственном соку. Как ни крути, я пока не пришла к какому-то решению, а значит, не стоит спешить. У меня официальный больничный, а на замену быстро сформировали нового человека.

Стоит ли уточнять, кто это?

Надо же, какая неожиданность. Жена Сырникова удачно оказалась свободна и любезно согласилась поучаствовать в спасении календарных планов и знаний курсантов нескольких взводов.

Мне тошно от одного лишь упоминания этой фамилии, а папа несказанно рад, что пары не пропускаются. Что ж, я тоже очень рада.

Но не от всей души.

Мой мужчина успел обозначит первое впечатление от этого чудо-работника. Как всегда, не в бровь, а в глаз.

—Гребанный насос, она такая же пиздопротивная, как и ее муж, — с явным неудовольствием в голосе вещает правду-матку.

Если у него с Сырниковым проблемы, то и с женой будут, естественно. Мои скомканные советы на тему того, что лезть на рожон не следует, он воспринимает с шуткой.

—Валь, я ногами воспитан. Ну не получится лебезить, я ж прямой как рельса. Вымуштрованный вещать как есть. А у нее у самой ошибки в речи, ну я немного поправил. Меня ж лучшая учительница учила английскому. Я ж не лошара патлатый.

Взрываюсь хохотом, ведь тут весь Юра Шолохов. Ох и юморист. В самом деле…

Вообще Юра сам на себя не похож, по большей части звонит и пишет мне без тени юмора, откуда вот только у него снова трубка есть, — вопрос, но это и неважно, с другой стороны.

—Валь, тест сделай, — коротко цедит вечером второго дня. В голосе играет предвкушающее волнение.

И только я понимаю, что так быстро ничего не могло случиться. Скорее всего, я просто перенервничала. С подобными событиями не мудрено, в самом деле. Но переживание все равно давит на все тело бетонной плитой, по-особенному сильно впиваясь острыми пиками вниз живота. Кусаю и без того искусанные в кровь губы до боли, и вздыхаю.

Чтобы не расстраиваться еще больше, сделаю тест чуть позже. Через недельку-другую. Нет никакого смысла делать это раньше.

—Юра, ну не может там быть ничего. Правда, я просто перенервничала.

—Малыш, мы занимаемся сексом без презерватива, а ты потеряла сознание. Это нормально, что я прошу сделать тест. Правда? Давай не ссориться, видишь, я очень стараюсь прийти к консенсусу путем переговором. Мне пиздецй как сложно это сделать, так облегчи мне задачу. А?

И вроде как не ругается, но интонации упорно шепчут о проступающей волне злости, что так пытаются сдержать.

—Сделаю через пару дней, успокойся, пожалуйста.

Шипит в трубку, чертыхнувшись в очередной раз.

—Валь, я завтра в увал. Приходи ко мне, чтобы нам никто не помешал, ладно?

—А кто нам помешает?

—Ну не знаю, вдруг твой папа придет проверить тебя, а я тут своими фаберже кручу туда-сюда. Знаешь ли, мало приятного в том, чтобы гулять голым перед тестем. Хочется еще детей и не двух, а так трех-четырех, — игриво шепчет в трубку.

Ага.

Вот это разбег у тебя, мальчик. Сердце от грусти противно ноет.

—Главное, что ты спросил моего мнения.

—А ты от такого охуенного меня рожать много не хочешь? — показательно обиженно переспрашивает, а я хмурюсь.

—Юрочка, мне бы хотя бы одного родить, и чтобы здоровенький был. И чтобы все хорошо было у нас. А там как получится. Загадывать не хочу.

—А мы не загадываем, а составляем план. Это своего рода пятилетка за три года, ясно? И я сказал, значит, все будет хорошо. Не буди во мне зверя, малыш, он и так не высыпается. Все, целую, глубоко вхожу, довожу до оргазма и заканчиваю досуха. Будь умницей, завтра увидимся.

И вот кто еще так прощается, как не Юра Шолохов? Смеюсь в ответ и коротко шепчу.

—Люблю.

Если проанализировать наши отношения, то они по-правде говоря, судьбоносные. Изначально такими были, еще когда мы просто были хорошими знакомыми, ну или, как мне казалось, друзьями.

Юра все выходные проводит в зале, работает в поте лица, приходит уставший, но затем снова не спит, так как уделяет время мне. Как получилось уже, с учетом, что работать он может лишь на выходные. Я успеваю и забыть о Сырникове, просто отключаю эту часть мозга, ведь мне в моменте спокойно и легко.

Я же наготавливаю ужин и завтрак сразу, чтобы не тратить и без того ограниченное время на пустяки. Во мне зиждется желание просто обнимать своего мужчину и класть голову на плечо. Слушать, с какой силой бьется сердце.

Вдыхать его терпкий аромат и оставлять невесомые поцелуи на грудной клетке. Трогать играющие под руками мышцы и понимать, что это все неожиданным образом оказалось моим.

А когда я снова остаюсь наедине со своими мыслями в рабочие дни и в продолжающийся больничный, ничего путного в голову прийти не успевает. Снова всплывают угрозы недоколлеги, снова будоражат страхи относительно будущего, снова все навыворот у меня в жизни.

Укутавшись в батник Юры, валяюсь в кровати в позе эмбриона и совершенно ничего не делаю. На самом деле, я вполне могла бы уже выйти на работу. Скачкообразные изменения погоды закончились, а с ними и мои перепады давления.

С учетом возраста, вообще дикие, но допустим и такую ситуацию. Это семейная проблема.

Наставления у Юры были весьма однозначны — сделать тест и отправить ему. И как бы я ни поясняла ему, что это пока не имеет смысла, он меня не слушал.

Набравшись смелости, я иду в ванную делать очередной в своей жизни тест.

Пока делаю, толком не дышу. Меня словно погружает в пограничное состояние, из которого так сложно выбраться.ю Отточенными движениями делаю все необходимые манипуляции и ставлю тест на раковину.

Проходит минута, вторая, кажется, что уже вечность проходит, а полоска все еще одна.

Три минуты, четыре.

Дыхание останавливается. Сердце стучит так громко, что заглушает все.

Я же говорила, что не стоило себя лишний раз расстраивать.

С каждым разом мне все больнее смотреть на табло, где давным давно должно было бы быть две полоски, но там по-прежнему одна. Реальность не разбивается вдребезги, не разлетается по полу битым стеклом, не впивается в кожу, не превращает ее в мясо.

Я просто молча принимаю ее, проживаю и с горькой улыбкой на лице делаю очередное “небеременное” фото. На автомате отправляю Юре и закрываю для себя этот вопрос.

Даже внутренне ясно было, что нет. Так зачем снова и снова теребить рану?

Может мне стоит просто отпустить ситуацию, как в той самой поговорке:

“Мы получаем желаемое тогда, когда перестаем этим жить”.

Ответ прилетает чуть ли не мгновенно.

“Пока что не беременна, но это временно. Люблю. Отдыхай и не забывай кушать”.

Эту неделю я стараюсь абстрагироваться от проблем, переживаний и всех событий в целом. Наверное, я просто не успела выдохнуть от проблем с Леоном, окунулась в работу, а тут Юра и дальше по кругу, добил меня Сырников. Организм сдался от всех потрясений. Их слишком много, да?

Да.

Взяв тайм-аут, я и не подозревала, что впереди меня ждет еще большее потрясение.

А выйдя на работу в первый день, в моей голове четко сложился план дальнейших действий. Вот только, все пошло совсем не по плану.

Отработав полноценный рабочий день, я выхожу во двор и за КПП замечаю до боли знакомую машину. Сначала глазам своим не верю, но когда Леон властной походкой идет в мою сторону, всматриваясь прямым взглядом, мне кажется, что под ногам сейчас разверзнется ад.

Что он тут делает?

Нет, даже не так.

Быть такого не может, что он приехал сюда ради меня.

Но у него определенно точно больше нет никаких дел в этом городе, кроме как встретиться со мной.

Боязливо оглядываюсь по сторонам, словно опасаюсь, что нас могут увидеть, а затем перевожу такой же прямой взгляд на Леона.

Он коротко улыбается одной из своих дежурных ухмылок и останавливается в шаге от меня, нарушая личное пространство, и запуская память по запахам.

Я помню этот одеколон, сейчас во мне рождаются смешанные чувства.

—Привет, долго думала от меня бегать, Валь? Поехали выпьем кофе.

Он смотрит на меня не так, как обычно, а как будто бы пытается сожрать взглядом. Темный взгляд впивается в кожу штыком, будоража прошлые раны.

Как всегда идеален, одет с иголочки, причесан, явно был у барбера. В общем — этот вылизанный парень идеален всегда и в любых обстоятельствах. Вряд ли он страдал по моему уходу, или вообще хоть сколько-нибудь печалился.

У него в голове работа, в жизни работа, а перед глазами только план этой самой работы.

—И тебе привет. Извини, у меня работа, — съезжаю с темы и пытаюсь уйти обратно в академию.

Но последнее слово всегда за Леоном…

—Ты считаешь, что после стольких лет у нас нет тем для разговора? Валь, это детское поведение, которое я от тебя не ожидал. Я не маньяк, не убийца, чтобы сбегать от меня вот так. Мы знакомы сто лет, уж кофе выпить со мной ты вполне можешь, зная, что вреда я тебе не причиню. К тому же, обсудить и правда есть что. Например, ты свидетельство о рождении не искала? Так вот оно у меня, как и часть твоих документов, о которых ты благополучно забыла, пока в тихую сбегала из нашей квартиры, — натянутая улыбка искажает серьезное лицо.

Я и правда не знала, что забыла какие-то документы у него. Паспорта и трудовая — вот что точно было перед глазами.

Все внутренности падают вниз.

—Я еще вещи привез. Так что поехали. У меня к тебе в целом серьезный разговор.

Еще чего. Серьезный разговор? Колеблюсь слишком долго. С другой стороны, он привез важные документы, а мог бы и вообще палец о палец не ударить.

С него станется…

То на Леона смотрю, то на свои ноги.

—Я все еще не кусаюсь, Валь. И красть тебя не собираюсь. Ничего против твоей воли не сделаю, — словно ребенку поясняет, кивая на машину.

—У меня ровно полчаса есть.

Леон хлопает в ладони, мол, “принято”, кивает и пропускает меня вперед.