После развода с драконом. Начну сначала в 45

Глава 13

— О чём он, Лилия? — прорычал супруг.

— Это не твоё дело, Аларик.

— Всё, что касается тебя, — моё дело, дорогая, — процедил он, и в два шага сократил расстояние между нами.

Воздух между нами вспыхнул, как от раскалённой искры. Он был выше на голову. Он возвышался надо мной, почти навис, и в этот момент казалось, что мы снова в самом эпицентре нашей былой страсти — только теперь всё в ней было ядом.

Запах кедра и еловой смолы ударил в нос. Тот самый — его. Самый любимый. И самый отвратительный сейчас.

Меня замутило.

— Что ректор имел ввиду, Лилия, — рыкнул супруг. — О чём он говорил? Что за намёки?

Я сжала кулаки. Упрямо молчала, как привыкла.

— Лилия! — он снова произнёс моё имя с таким напором, будто разил им неприятеля. Я вздрогнула, но не отступила.

Он был зол. Ревновал. Я это чувствовала кожей. И это раздражало. Он не имел на это право!

— Я больше не принадлежу тебе, Аларик! Ты сам это решил. Сам… выбрал другую! Так что не смей у меня что-либо спрашивать!

Он шагнул ещё ближе. Встал вплотную, я почти носом касалась его груди. Тот притянул меня за талию, вжал в себя, вдохнул полной грудью у моего виска.

Я хотела отступить. Он не дал. А потом усмехнулся.

— Даже сейчас, после всего… ты всё ещё чувствуешь. Ты дрожишь, Лия. Дрожишь от одного моего взгляда.

— Я дрожу от отвращения, — я не узнала свой голос: он был холодным, как лёд. — Оттого, что ты думаешь, будто имеешь право что-то требовать.

— Что с этими кустами такого волшебного, — резко прорычал Аларик, вскинул мой подбородок пальцами, сжал его, смотря в мои глаза. Ему не понравился мой ответ. — Ну, говори! Что там такого? Или ты уже решила, что твоё место в Академии рядом с ним? Он ведь так и не женился! Завидная партия. А может ты всегда любила его, м? Отвечай. Лелеяла надежду быть с ним? И сразу же побежала к нему? Да? — рычал это мне в лицо муж. Наши губы почти соприкасались.

Я охнула от его слов. Ударила по руке, сжимающей мой подбородок. Выпрямилась, отступила от него. Как же я злилась на него! За эти слова! За то, что посмел марать меня своими сомнениями!

Сволочь!

— А даже если и так, — я распрямилась, — что тебе до этого? Это ты был со мной, потому что я твоя истинная! В отличие от тебя, я любила тебя потому, что ты — это ты, а не потому, что мои инстинкты кричали, что ты дашь мне сильных наследников! Так что не смей пачкать меня грязью!

Аларик тоже вышел из себя.

— Истинная, говоришь? По тебе не скажешь, что ты моя истинная. Ледяная, надменная королева. И даже сейчас — упрямая, как ослица! У тебя были от меня тайны! И только порвав с нашими отношениями, ты побежала к ректору! Это я, — он ударил себя в грудь кулаком, — Я покупал тебе твои любимые кусты, заказывал твою траву! Я всё искал, всё находил! И что сделала ты? Побежала показывать то, что было только для нас, для меня постороннему! Так о какой любви ты тут говоришь⁈

Я вспыхнула ещё пуще прежнего.

— А может быть, я захотела показать оранжерею тому, кто не такой чёрствый, кто не такой невнимательный! Я ненавижу ковыряться в земле! Ненавижу сажать! Я сносила это ради тебя! Вот тебе моя правда!

Дракон нахмурился. Стал мрачнее. Моя грудь так быстро вздымалась. Как же он злил! Только от того, что я вывалила на него всю эту правду, стало легче.

— Почему ты не сказала, что тебе не нравится заниматься оранжереей?

— Потому что ты так радовался, когда я начала сажать, что я не смогла сказать, что это не по мне!

— Дура, — устало произнёс герцог. Мой почти бывший муж. Провёл руками по лицу, стараясь унять досаду. — Надо было сказать. Да, было красиво. Но я совершенно не понимаю во всей этой растительной хрени. А у тебя глаза так сияли, когда я привёз тот ядовитый плющ… Я и подумать не мог, что ты ненавидишь сажать это. Я же не читаю твои мысли, Лилия! — снова зарычал дракон и рукой обвел сад.

Я тоже возмущённо вздохнула.

— Ты засыпал меня этими растениями! Что я должна была делать? Выкинуть их?

— Да лучше бы ты их выкинула! Так было бы честнее, чем сейчас, спустя двадцать лет брака, я понимаю, что всё это растительное дерьмо тебе было не нужно! Я чувствую себя идиотом! И ещё большим идиотом я себя чувствую потому, что у тебя есть тайна от меня! — он схватил меня за руку, притягивая к себе.

Я вырвала руку.

— Прекрати меня обнюхивать! У меня ничего не было с лордом Морвеном.

— Но будет?

— Не твоё это дело!

— Я не позволю… никому прикоснуться к тебе.

— Ты не имеешь на это права!

— Я твой муж!

— Ты мне почти бывший муж!

Я устала слушать все эти претензии. Оттолкнула эту груду мышц и направилась на выход из оранжереи, торопилась, насколько могла позволить мне моя узкая длинная юбка.

Но прежде чем я вышла, услышала от Аларика:

— Сейчас я вижу в тебе ту прежнюю Лилию, в которую был влюблён. Живую, горящую, чувствующую.

Я обернулась. Рик стоял спиной ко мне, смотрел на оранжерею.

Ничего не ответила. Потому что не могла поспорить. Я сама поняла, что гналась за высшим обществом, которое всегда оставляло меня на задворках.

— Я хотела соответствовать тебе. Быть достойной рода.

— Да срать я хотел на род и соответствие. Ты вбила себе в голову всякое дерьмо и соответствовала этому дерьму. Ну как оно, Лилия? Ты довольна?

— Ты не говорил мне, — упрямо мотнула головой.

— Я говорил. Ты слушала — но не слышала. Возможно, только на пороге развода ты готова понять меня.

Он полуобернулся через плечо.

— Я срать хотел на то, что ты не из высшего общества, на то, что ты не знала, какой вилкой есть крабов. Плевать. Это всё дерьмо — для тех ряженых в дорогие тряпки клоунов, которые из себя ничего не представляют, кроме громкого имени, которое они унаследовали и даже не заработали сами, а их доблестные предки. А у меня достаточно денег, чтобы я клал на их никчёмное мнение. Ты теперь меня услышала?

— Да, — вспыхнула я от досады и стыда. Потому что так и было. Потому что не слушала Аларика. — Ты грубо выражаешься.

По привычке сделала замечание.

— Зато я сейчас такой, какой был. И ты больше не будешь меня исправлять. Потому что твоё желание быть идеальной вообще меня бесило.

— Теперь тебя ничто не будет раздражать.

— Вот, видишь, ты даже слова до сих пор подбираешь, Лия. Пытаешься соответствовать, обманывать свао суть. «Бесило» — заменила на «раздражать».

— Так не выражаются в высшем обществе. В том, в котором ты крутишься.

— Если я захочу, то твоё высшее общество будет выражаться так же.

Он повернулся и посмотрел на меня. Сложил руки в карманы. Всем своим видом показывая превосходство и глухую ярость.

— Не нужно, — покачала я головой.

Установилась тишина. То, что сказал он, стала новой правдой, которую я только теперь услышала. Каждый из нас сейчас сделал маленькое открытие.

Он первым нарушил молчание между нами:

— Иди, Лия.

— Что ты будешь делать? — озадаченно и опустошённо спросила я.

— Сравняю эту оранжерею с землёй. Всегда мечтал о поле для гольфа. Зелёном таком, — он дёрнул уголком губ в намёке на улыбку. Но глаза не улыбались.

— Не буду мешать.