После развода с драконом. Начну сначала в 45

Глава 52

Весь этот день был сосредоточен на одном — я собирал улики, обрывки сведений, тянул за нити, что могли вывести меня на истину.

Следили за Марией.

К вечеру на столе у меня уже лежала перехваченная корреспонденция.

Когда я читал письма, сердце сжималось. Мои опасения подтвердились. Там ясно прослеживалась третья сторона, тот самый человек, кто был в сговоре с матерью. И это как я и предполагал изначально был лорд Ричард Брей.

Тот самый, которого видела моя Ли.

Старый чёрт так и не простил мне Прийский рудник. Хотя и прощать там было нечего — именно мои геологи первыми обнаружили его. Но он пытался доказать обратное, прибегая к помощи подкупленных чиновников и украденных у моей команды данных.

Только вот одно оставалось неясным: что связывало его с матерью?

Любовники они всё же?

Или есть ещё что-то?

Я узнаю. Обязательно узнаю.

Параллельно приходили донесения о Лилии. Мне докладывали, что ректор назначил испытание — через два дня. Повышение её квалификации. Значит, Лилия готовилась к новому этапу.

Я заранее освободил себе время. Хотел быть рядом. Смотреть, как она пользуется магией, оказалось завораживающе, и, будь моя воля, я бы мог смотреть на это вечно.

Дракон довольно рыкнул внутри меня. Ему тоже нравилось наблюдать за её талантом — чистым, естественным, сияющим.

Известия приходили и о детях. Мне доложили, что Алекса отправилась в приют. Я не препятствовал её решению. Мои люди просто присматривали за дочерью издалека, чтобы ничего дурного с ней не случилось.

Так проходил день.

А когда сумерки опустились на столицу, я собрал всё, что удалось добыть, все эти бумаги, письма, донесения, отчеты с моих шахт и мануфактур и отправился туда, где надеялся найти помощь.

К своему академическому другу.

Его звали Таэрон Дельвар.

Мой старый друг по Академии, человек твёрдый и несгибаемый. Теперь — глава Тайной канцелярии.

Особняк Таэрона, в отличие от многих пышных домов столицы, был строгим и лаконичным. Высокие серые стены, прямые линии фасада, никаких излишеств. Дом производил впечатление крепости.

Дворецкий открыл дверь почти мгновенно, стоило мне постучать, и, узнав меня, сразу пропустил внутрь. Без лишних вопросов он отвёл меня в кабинет.

Таэрон сидел за массивным столом, заваленным аккуратными папками. На нём была форма, идеально выглаженная, с безупречно застёгнутым воротом и начищенными до блеска пуговицами.

Его внешний вид говорил сам за себя: строгий, собранный, без намёка на расслабленность даже дома.

Увидев меня, он встал. Мы подошли друг к другу и по-мужски сдержанно обнялись.

— Рад тебя видеть в неформальной обстановке, Аларик, — сказал Таэрон с лёгкой усмешкой. Потом его взгляд скользнул вниз, к большой кожаной папке, которую я держал в руках. — Но, почему-то мне кажется, что пришёл ты не просто так. И получу я сейчас серьёзное дело.

— К сожалению, да, — ответил я глухо. — Никому другому я больше не могу обратиться с этой ситуацией.

— Тогда садись, — кивнул Таэрон.

Мы расселись напротив друг друга. Он налил нам грога. Я взял бокал, сделал глоток и, наконец, заговорил.

Я рассказал ему всё…

Сначала — о матери. О Марии. О лорде Ричарде Брейе. Об их сговоре. И о том, что на протяжении долгого времени на меня совершались покушения. Теперь я был в этом уверен. Даже маг-щитовик, поставивший мне защиту руднике, вызывал вопросы. Ведь в последний раз едва не погибли мои работники.

Потом я вспомнил о последнем покушении, когда я потерял нюх, хотя комиссия снова сделала отчет о том, что это все несчастный случай на производстве. Сделал вывод, что все началось с прийского рудника. И о том, как больно было узнать, что женщина, которую я называл матерью, мне вовсе не мать. Рассказал и о нападении на Лилию, на сына и его друга.

Я выложил всё.

Доказательства были не на всё, но картина, что складывалась, выглядела пугающе цельной.

Друг молчал. Хмурился, листал мою кожаную папку, где лежали собранные сведения, перехваченные письма Ричарда к матери. Я говорил дальше.

О том, что, скорее всего, меня отравили. Именно поэтому я почти не помню ту ночь, что провёл вместе с Марией. Но о том, что есть подобное средство так и не нашел упоминаний.

О подделке родового артефакта — а ведь за это по закону предусмотрено наказание, и имперский артефактор способен подтвердить мои слова.

Я сказал и ещё кое-что. В связи со всеми этими подлогами и грязными делами моей семьи я думаю, что моего отца могли убить. И в этом замешана Элоиза. Но вряд ли она действовала одна. Я уверен — кто-то помогал ей.

Я объяснил, что отец оставил завещание, где наследником был только я. Именно поэтому Элоиза пыталась подсунуть мне Марию, а потом, наверняка, собиралась убрать меня. Вероятнее всего, после моей смерти и гибели моих детей Мария должна была выйти замуж за настоящего отца своего ребёнка.

Таэрон слушал молча, почти не перебивая. Только пальцы, чуть постукивающие по столешнице, выдавали напряжение. Когда я закончил, он медленно встал, отошёл к окну, заложил руки за спину. Некоторое время молчал и смотрел в окно.

Я сидел, держа бокал с грогом, ожидая вердикта друга. Тишина тянулась.

Наконец он обернулся ко мне и облокотился поясницей на подоконник, сложил руки на груди и заговорил:

— У тебя на руках целый клубок заговоров, Аларик. То, что я тебе сейчас скажу не для всех. Сведения конфиденциальные. Но тебе я доверяю. Так вот… Мы давно следим за группой магов-щитовиков. Явных доказательств пока нет, но у нас есть основания. Совсем недавно погиб лорд Кавейн, хозяин крупного печатного производства. У него был бизнес по выпуску гильдейских бланков и имперских изданий. На фабрике произошла катастрофа — рухнул главный печатный станок, вызвав пожар. Комиссия всё списала на несчастный случай, но в Тайной канцелярии уже лежит пара похожих дел.

Он сделал паузу. Я всмотрелся в бокал в своей руке, потом снова поднял глаза на друга, хмыкнул.

— Теперь и твоё дело сюда прибавилось. Думаю, наконец-то мы сможем выйти на этих магов и тех членов комиссии, что подделывали отчеты.

Я кивнул, и Таэрон продолжил:

— Лорд Брей тоже давно на виду. Он подкупал чиновников, тех уже наказали, но сам он вышел сухим из воды. И сейчас у нас есть шанс прижать его окончательно. Так что да, теперь дело рода Вэйрских становится делом государственной важности. И всё то, что ты мне принёс, очень поможет расследованию. И Аларик, — начал Таэрон медленно, глядя прямо в глаза, — то, что я сейчас скажу, не должно выйти за пределы этой комнаты. Это не для чужих ушей. Останется только между нами.

Он сделал паузу, будто проверял, готов ли я услышать.

— Существует одно средство. Экспериментальное. Психотропное. Оно способно вырубить дракона. Подавить его до состояния, когда он практически ничего не помнит из происходящего. Лишь обрывки. И этими обрывками можно манипулировать. Достаточно, условно, девице раздеться, полежать рядом, — и дракон будет уверен, что у них что-то было. Более того, наутро это состояние держится как граница между сном и явью. Человек верит и не верит сам себе.

Таэрон отошёл от окна, заговорил тише, но голос его оставался жёстким:

— Это средство находится под контролем. О нём никто не должен знать. Даже многие в Канцелярии не в курсе. Но раз ты был пойман именно на нём — насколько я могу судить, всё сходится — значит, у нас завёлся крот. И этим я займусь отдельно.

Внутри что-то дрогнуло. Новость о том, что я подвергся манипуляции со стороны Марии, принесла странное облегчение. Будто камень свалился с души: я не сошёл с ума, не предал Лилию сознательно. Моей памяти действительно нельзя было доверять, её вырвали, перекроили, подсунули ложные обрывки.

Но вместе с этим облегчением пришла и другая тяжесть.

Это не снимало с меня вины. Я всё равно оказался слабым звеном. Всё равно допустил, что меня можно было подловить. Лилия страдала из-за меня, а я ничего не мог изменить.

Да, я был жертвой. Но я был и виновником.

И с этим мне предстояло жить.

Я поднял взгляд:

— И что тогда дальше?

Таэрон чуть усмехнулся, но глаза оставались холодными:

— Сделаем так.

Он вернулся за стол и начал выстраивать свой план.