После развода с драконом. Начну сначала в 45

Глава 39

Аларик обратился прямо у дверей лечебницы. Даже мысли не возникло отказаться настолько напугана я была.

Я вскарабкалась по его крылу, села на мощную шею, прижимаясь к грубой чешуе. Мирей, хоть и с одной рукой, взобрался сам. И вот дракон взмыл в небо.

Я вцепилась в наросты на его шее, чувствуя, как сын сзади обнял меня за талию. Сжала его руку, вытерла лицо другой ладонью. Тепло драконьего тела согревало, возвращало ощущение безопасности. После всего пережитого именно это было нужно — знать, что я под защитой, что мы с малышом под защитой.

Дракон заложил широкий вираж и направился в сторону Академии. Приземлились на полигоне.

Мирей спрыгнул первым, подал мне руку. Я сбежала по крылу дракона, и сын снова крепко прижал меня к себе. Меня трясло.

Моей спины коснулось сильное тело Аларика. И вот мы стояли втроём, тесно, словно снова были семьёй. Но дрожь не уходила.

Сын отошёл первым. А Аларик молча подхватил меня на руки и пошел по дорожке к моему академическому домику.

От него пахло кедром и смолой. Этот запах всегда успокаивал.

Мирей распахнул дверь, и Аларик внёс меня на руках, сразу направившись к дивану в гостиной, совмещённой с кухней. Усадил, накрыл ноги пледом — и, не сказав ни слова, ушёл на кухню. Сын за ним.

Скоро я услышала, как на плиту поставили чайник. А по комнате поплыл запах чабреца. Во время беременности меня особенно тянуло именно к нему. И, конечно же, Аларик это знал.

Он протянул мне чашку, сам сел напротив в кресло. Мирей устроился рядом с ним на стуле.

Я подтянула плед повыше, сделала первый глоток. Горячая жидкость обожгла горло и успокоила сердце. Я прикрыла глаза на мгновение — и открыла их, встретив жёлтый взгляд мужа.

— Расскажи всё, что произошло, — тихо, почти на грани рыка, произнёс Аларик.

Я видела, как он напряжён, как по скулам и щекам пробегали чешуйки. Ему было трудно держать себя в руках. Пальцы впились в подлокотники кресла так, что дерево скрипело и грозилось треснуть.

— Аларик… — я глубоко вдохнула. Не знала, с чего начать. Эти слова были… горькими. И предугадать его реакцию было невозможно.

Он устало прикрыл глаза, потом распахнул их, и жёлтый звериный взгляд прожёг меня насквозь.

— Говори, как есть.

Я опустила взгляд в кружку, сделала глоток, чтобы собраться, потом перевела глаза на сына и вновь на него. Костяшки пальцев Аларика были сбиты, по ним скользнула черная чешуя. Полурасстегнутая белоснежная рубашка на груди была заляпана каплями крови — чужой, не его.

Я перевела взгляд поверх его плеча, на каменную полку, и заговорила:

— Всё началось с того, как Мария перевелась в Академию. Я знала, что рано или поздно всплывёт и моё положение, и слухи о разводе. Но не думала, что так быстро. Она… провоцировала меня. Подначивала на парах, шепталась с подружками. Она ждала, что я сорвусь. Но я молчала. Я не позволяла себе реагировать.

Аларик слушал, сидел будто высеченный из камня. Ни тени эмоций на лице. Было сложно понять, что он думает о моих словах.

— Она рассказывала всем, как провела с тобой ночь перед твоим отъездом. Что ты подарил ей гарнитур из лунной крошки.

На его лице впервые дрогнула мышца. Бровь дёрнулась.

— Я не проводил с ней ночь. И уж точно ничего ей не дарил, — холодно, почти отрывисто произнёс он.

Я лишь кивнула. Так и думала. Безвкусица в её руках слишком явно не имела к нему отношения.

— Она ждала, что я вспыхну. Но я промолчала. Однако несколько дней назад всё изменилось. Вся Академия стала обсуждать нас. Но и тут я сохраняла спокойствие. Не добившись результата, Мария пошла дальше. Она поджидала меня у дома. И тогда прозвучали первые угрозы.

— Чего она хотела? — голос его был глухим.

— Чтобы я немедленно уехала из столицы.

— Дальше, — приказал он.

— Я бы не придала этому значения… но она намекнула, что нападение на Мирея — её рук дело. Точнее, того, кто стоит за её спиной. — Я перевела взгляд на сына, на его подвязанную руку. — До этого мы с ним обсуждали его дежурство. Он сказал: те, кто напал, были не обычные воры. Слишком хорошо подготовленные люди.

Мирей молча кивнул, подтверждая мои слова.

— Поэтому я поверила Марии. Особенно когда она пригрозила Алексой. Сказала, что с дочерью может случиться что-то хуже. Что она уже никогда не выйдет за лорда замуж. — Я запнулась, чувствуя, как внутри поднимается холодная дрожь. — Думаю, ты понимаешь, на что она намекала.

Челюсти Аларика стиснулись. Я слышала этот хруст даже отсюда.

— Она зашла слишком далеко, — продолжила я. — Я не верю, что она действовала сама. За ней кто-то стоит. Я хотела предупредить всех об опасности и угрозах мне. Даже если бы вы не поверили мне. Я сначала отправилась к тебе, Рик, но не застала. Потом поговорила с Миреем. А вот Алексу… я уже не нашла. Я запаниковала. По глупости попала в ловушку: никого не предупредила, куда иду. Но шла я не к чужим людям. Сначала — в наш особняк. Потом — к твоей матери.

— Что там произошло? — его голос стал ниже, опаснее.

— Леди Элоиза показала письмо. Будто из Академии. В нём говорилось, что с Миреем случилось худшее. А Мария в этот момент добила меня словами об Алекса. Всё произошло слишком быстро. Я потеряла разум. Бросилась на нее, но даже не успела дотронуться. Та закричала, что теряет ребёнка… Тут вломились стражи. Всё было спланировано. Подстроено. Меня скрутили и отправили в лечебницу. — Я закрыла глаза, глубоко вдохнула. — Сейчас я понимаю, насколько всё было рассчитано. Каждое моё движение они предвидели. Но тогда… слова о том, что Алексу могли тронуть… выбили меня из равновесия. Я не смогла себя контролировать.

Я замолчала. В комнате было слышно только дыхание. Мирей сидел хмурый, мрачный. Он молчал.

Аларик же всё это время не сводил с меня глаз. В них горело то, что я не хотела видеть — огонь, ярость, и всё же… боль. Его пальцы дрогнули, будто он хотел коснуться моей руки. Но сдержался.

Я знала — между нами трещина. Но связь никуда не делась. Химия, от которой никуда не спрятаться. Мы прокляты истинностью навечно.

— Потом… меня сразу вывели из особняка и отвезли в лечебницу. Конвоиры держались отстраненно. Я пыталась объяснить им, что они не имеют права так со мной поступать, что я сама подам заявление, укажу, как меня провоцировали, как на меня давили, угрожали. Что даже твоя мать слышала откровенные угрозы в сторону Алексы Марией. Я повторяла, что никакого реального вреда Марии не причинила. Но тем было плевать. Они были уверены, что я не смогу подать даже на них жалобу, хотя пригрозила им этим.

Хрустнул подлокотник кресла.

Аларик даже не заметил, как раздавил дерево своей ладонью. Острые щепки впились в кожу, но он лишь дёрнул пальцами, и рана на глазах начала затягиваться. Его звериная сущность сейчас преобладала.

Я торопливо продолжила, стараясь не смотреть прямо в его глаза:

— Стражи порядка были подкуплены. Более того, они даже не собирались докладывать городской страже о произошедшем, не везли меня в полицейский участок. Им было даже все равно, что я все еще герцогиня. Они везли меня прямо туда. В лечебницу. И я… я даже не знаю, что именно собирались сделать со мной там. Но я была уверена, что любое воздействие могло убить… ребенка.

Аларик резко поднялся. Высокая фигура заслонила свет. Он подошёл к окну и встал, спиной ко мне. Я видела, как под рубашкой напряглись мышцы, как сжимались кулаки так, что костяшки белели.

Он молчал, и от этой тишины внутри меня стало холодно. Я сама поёжилась, сжала горячую чашку руками. К горлу подкатил ком.

— Боги… — сорвалось с моих губ почти шёпотом. — Я ведь была в шаге от того, чтобы потерять ребёнка.

В отражении на оконном стекле я видела лицо Аларика. Жёсткое, мрачное, звериное. Он едва контролировал себя.