После развода с драконом. Начну сначала в 45

Глава 48

Аларик

Я сел за столик, откинулся на спинку стула. Расстегнул пуговицу камзола, постучал пальцами по столешнице и посмотрел в растерянное, почти на грани испуга лицо матери.

Но та вдруг вспомнила, что она леди. Элоиза всегда умела держать лицо, даже позволив себе секундную слабину.

Снова на нём появилась привычная, надменная, высокомерная маска. Ну, я уже привык её не замечать.

«Мать есть мать», — как говорит Лилия. Её не выбирают. Только если…

— Здравствуй, матушка. Вижу по лицу, ты не рада видеть меня, — я демонстративно обвёл взглядом зал дорогого ресторана.

Мать за этот день успела многое: собраться на отдых, встретить Марию, переговорить с ней, поговорить с Алексой. А потом, по её плану, избежать наказания — собрать вещи и тайком уехать в пансион.

Отсидеться здесь.

Переждать бурю.

Она, наверное, думала, что пройдёт время, я остыну, и тогда она сможет вернуться. Или, ещё хуже, что я и вовсе смирюсь и позволю ей продолжать разыгрывать отсюда свои сценарии, плести интриги.

Ей всегда казалось, что можно перехитрить, переждать, переломить чужую волю — и всё вернётся так, как было удобно ей.

Не в это раз. Она зашла слишком далеко.

— Что ты здесь делаешь, Аларик? — в её голосе прорезались обиды женщины, привыкшей получать все и даже больше. — И да, я не рада тебя видеть. Неблагодарный сын.

Она махнула рукой, подзывая официанта. Тот подошёл, неторопливо наполнил ей бокал и отошёл. Матери явно нужно было время, чтобы прийти в себя, и она сама дала себе это время. Подняла бокал, слегка пригубила и снова опустила, смотря прямо на меня. Решала, как себя вести со мной.

— Ну что же, этот неблагодарный сын жаждет с тобой поговорить, — произнес я холодно. — Или ты думала, что сможешь просто так уехать, ничего никому не сказав? Раствориться на просторах империи, а я об этом не узнаю?

— Ты что, следил за мной? — почти прошипела мать, маска леди летела к чёрту.

— Да, — не стал я отрицать.

— Как ты смеешь… — она вскинулась, переходя в атаку.

Лучшая защита — нападение.

— Со мной это не пройдёт, матушка, — усмехнулся я.

Я подался вперёд, сложил руки в замок и практически навис над матерью. Столик был маленький, круглый, на одного человека. Мать попыталась отодвинуться, но тяжёлая дубовая мебель не поддалась. Ей пришлось смотреть мне прямо в глаза.

— От чего ты так жестока?

— Что ты такое говоришь? — её голос на миг дрогнул. Глаза забегали. — Я совершенно не понимаю, о чём ты.

— Хватит ходить вокруг да около. — чеканил я слова. — Ты спровоцировала Лилию. Ты подкупила стражу порядка. Ты упекла мою истинную в лечебницу. И если бы я не успел… А я успел! Она могла погибнуть. Хочешь, скажу тебе, что было бы со мной, если бы не стало моей истинной? В лучшем случае я сошёл бы с ума. В худшем — умер бы. Так скажи мне, мама: какая мать будет рада смерти собственного ребёнка? Ну давай, расскажи!

Повисла густая, вязкая тишина. Она тянулась долгими секундами.

Мать прокашлялась, скрывая растерянность. Явно подбирала слова, чтобы вернуть себе привычную власть. С силой взяла себя в руки, выпрямила и без того прямую спину, вскинула подбородок. На лице вновь застыла холодная маска. Самообладание полностью вернулось к ней — так, словно и не было только что ни страха, ни слабости.

— Ты преувеличиваешь, сынок. Я просто хотела… помочь тебе. Освободиться наконец от этого репейника, что приклеился к тебе. Она тебе не пара... Она не заслуживает называться частью рода Вейрских, — в конце её слова были полны яда.

— Снова! — я ударил ладонью по столу. — Снова этот снобизм, эгоизм, высокомерие! Да плевать я хотел на твои желания и твою невозможность понять! Мне всё равно, какого она происхождения. Она моя пара. Она моя любимая женщина. И она всегда будет частью моей жизни.

— У тебя сейчас другие заботы, — не сдавалась мать. — Мария ждёт твоего ребёнка. Вам нужно готовиться к свадьбе.

Я усмехнулся зло.

— А свадьбы не будет.

Мать вспыхнула, побледнела, а затем покраснела от злости.

— Ты что, собираешься обесчестить Марию, растерзать ее репутацию? Не думала, что ты позволишь себе быть безответственным.

— Почему же? — холодно бросил я. — Если это мой ребёнок, он получит фамилию и родовое обеспечение. Но скажи мне, матушка… ты что-то делала с нашим родовым артефактом?

Заминка. Её стеклянный взгляд сказал сам за себя.

Я сцепил зубы, потянул руку к камзолу, достал шкатулку.

А потом достал камень — багряный, наполненный кровью дракона.

Артефакт, оплетённый тонкими платиновыми нитями.

Я подался вперёд и перехватил её руку, сжимающую салфетку. Раздвинул её ладонь, надавил на запястье и рванул к себе. Пригвоздил к столу ладонь.

— Знаешь, мне пришлось заказывать новый артефакт. Наполнять его кровью своего дракона. А ещё я попросил сделать так, чтобы с его помощью можно было определять родство крови. Ты вынудила меня пойти на это.

Мать дёрнулась, пытаясь вырваться. Но я держал крепко. В её глазах мелькнул страх, настоящий, живой.

А я был полон решимости.

Я вложил ей в руку артефакт. Жало, вышедшее из его основания, мгновенно кольнуло кожу. Мать вскрикнула, выронив остатки ледяного самообладания.

Родовой артефакт в случае истинного родства начинает сиять красным, густым, багряным светом.

Я смотрел на драконье сердце в руках матери.

Оно не светилось.