Последнее обещание, которое ты дала

Глава 11

Райдер

Когда Рэйвен ушла, я был опустошён. Горе, более глубокое, что я когда-либо испытывал в своей жизни, заполнило мою душу. А потом, когда я понял, что она украла деньги с ранчо и забрала кольцо нашей прабабушки, во мне вспыхнула ярость — и на себя за то, что ей доверился, и на неё за то, что использовала меня. Я чувствовал себя обманутым. Чувствовал себя самым большим идиотом, которого когда-либо развели. Потому что именно так я это и воспринял — как аферу.

Но та ярость ничто по сравнению с тем, что бурлило во мне, когда я нашёл Адди спящей на полке за барной стойкой. Казалось, ураган вот-вот вырвется у меня из груди, поднимет всё вокруг, разнесёт дом, поля и унесётся в небо.

Я хотел наказать Рэйвен. Хотел причинить ей боль.

Но она уже была мертва.

Я стиснул челюсти, изо всех сил сдерживая злость, разочарование и такую глубокую печаль, что казалось, она пустила корни в моей душе.

Я присел, разглядывая спящее лицо девочки передо мной. Тёмные ресницы на щеках, которым совсем чуть-чуть не хватало до измождённых. Мягкие розовые губы едва приоткрыты. Крохотные кулачки крепко сжаты вокруг коленей. Она выглядела такой милой… и такой, чёрт возьми, измученной.

Блядь.

Блядь.

Блядь.

Я потянулся, чтобы поднять её, перенести, отнести наверх в комнату с облаками, которую так любила Мила, но Джиа остановила меня, положив руку мне на плечо.

— Ты её напугаешь, — прошептала она.

Она жестом показала мне выйти из-за стойки. Я посмотрел на Адди, затем на неё, выпрямился, сделал шаг назад и сказал:

— Я не могу оставить её так.

— Гарантирую, она привыкла спать и в местах похуже.

— Похуже? Хуже, чем блядская полка?

— Думаю, это был способ Рэйвен обезопасить её, если вдруг что-то случилось бы, пока она спала.

— Даже не пытайся оправдать это разговором о выживании.

Джиа резко покачала головой.

— Я не оправдываю её. Но я говорю, что в тех обстоятельствах, в которых они были, она хотя бы позаботилась о том, чтобы научить Адди выживать.

Сзади раздался шорох, и я обернулся, увидев, как Адди стоит у края стойки, потирая заспанные глаза. Она не могла спать дольше нескольких минут. Глаза её были такими тёмными, что казались запавшими. Когда она в последний раз спала нормально? Спала ли вообще когда-нибудь?

Мэддокс нашёл Милу годовалой — в грязном подгузнике, среди мусора и вони, и всё же… то, как я нашёл Адди, казалось мне даже хуже. Не понимаю, как мой брат смог после этого встречаться лицом к лицу с её биологической матерью и не убить её.

Как бы сильно я ни ненавидел Рэйвен за то, что она со мной сделала, я никогда не ставил её в один ряд с матерью Милы. Может, я любил её слишком сильно, чтобы назвать её тем, кем она была на самом деле. Может, я хотел оправдать свою любовь. Может, просто не хотел верить, что способен любить зло.

Но, Боже… то, что я чувствовал сейчас…

Я шагнул к Адди, опускаясь на корточки, чтобы встретиться с ней взглядом.

— Я хочу, чтобы ты знала… тебе больше никогда не придётся спать так, — я кивнул в сторону бара. — Никогда.

Мой голос дрожал, и, кажется, это заставило её замкнуться в себе. Я заставил себя взять себя в руки.

— Кровать в той комнате, что я тебе показывал? Она твоя. Я обещаю, там ты всегда будешь в безопасности. Всегда.

И я действительно это имел в виду. С такой уверенностью, с какой готов был защищать её до самого конца.

Я почти слышал голос Джиа у себя в голове, говорящий, что Адди не поверит мне только потому, что я это сказал. Мне придётся доказать это. Но, чёрт, как?

— Ты голодная? — спросил я, сменив тему, пока не нашёл ответ.

Адди кивнула. Я выдохнул.

— Любишь горячие бутерброды с сыром?

Она снова кивнула.

— Ну, отлично. Давай пойдём, пока они совсем не остыли.

Я встал и протянул ей руку, но она не взяла её. Сжала ладони у груди. Меня это не смутило.

Медленно и уверенно. Спокойно и надёжно. Как с напуганным жеребёнком.

Один уверенный, заслуживающий доверия поступок за раз.

♫ ♫ ♫

Пока мы ели бутерброды, глаза Адди то и дело закрывались. Каждый раз, когда это случалось, она ёрзала на барном стуле и впивалась ногтями в запястье, словно заставляя себя бодрствовать. Это превращало съеденную мной еду в липкую массу внутри.

Когда она доела почти весь бутерброд, я сказал:

— Мои родители — твои бабушка с дедушкой, приедут на ужин. Они хотят познакомиться с тобой.

Её глаза широко распахнулись.

— Я знаю, ты устала. Может… Давай разберём твои вещи, а потом ты сможешь немного отдохнуть перед ужином?

Она покрутила в пальцах последний кусочек хлеба, затем пожала плечами.

Джиа забрала наши тарелки и поставила их в посудомоечную машину так, будто жила в моём доме уже много лет, и эта мысль застряла у меня в голове вместе с той липкой массой, которую оставила после себя Адди.

Втроём мы направились по коридору в комнату с облаками. Адди расстегнула рюкзак и достала из него несколько вещей, включая сменную одежду и пакет с зубной пастой, щёткой и парой средств для волос. Пока я помогал ей разложить вещи в шкафу и на полке в ванной, она внимательно за мной наблюдала. Всё это выглядело настолько скудно, особенно в сравнении с битком набитым гардеробом Милы в доме моего брата.

— У тебя нет пижамы. На ночь я могу дать тебе одну из своих футболок. А завтра сходим за одеждой.

— Мне как раз нужно постирать кое-что из своего. Может, если ты принесёшь футболку сейчас, я заодно постираю и её вещи? — предложила Джиа, потом посмотрела на девочку. — Это нормально для тебя?

Адди не выглядела в восторге, но и не отказалась.

— Я сейчас, — сказал я, развернулся и выбежал из комнаты.

Когда я вернулся, они уже сидели на кровати с книгой, которую я хорошо знал по Миле. «День, когда драконы спасли вселенную» был хитом в доме моего брата, так же как и «День, когда единороги спасли мир».

— Твоя кузина Мила тоже обожает эту книгу, — сказал я.

Она подняла на меня глаза, широко распахнутые от удивления.

— Сегодня вы с ней не встретитесь. Но скоро.

Я протянул ей футболку с длинным рукавом. Она ушла в ванную и вышла оттуда, выглядя ещё меньше и более хрупкой, утонув в моей одежде. Футболка почти доходила ей до пальцев ног.

Адди протянула Джиа свою одежду, затем с опаской посмотрела на кровать. Я откинул одеяло, и она забралась внутрь. Мне хотелось убрать волосы с её лица. Хотелось успокоить её. Погладить. Обнять. Сделать хоть что-то. Но она даже за руку меня не взяла, когда я протягивал её, так что вместо этого я просто поставил её рюкзак на пол рядом с кроватью, а книги и её приставку положил на тумбочку.

Когда я снова взглянул на неё, она нахмурилась, глядя на окна.

Мой дом, состоящий из сплошных стеклянных стен, был полной противоположностью того, что нужно человеку, привыкшему прятаться. Я вытащил пульт из ящика прикроватной тумбочки и нажал кнопку. Из скрытых ниш в потолке выехали шторы, приглушая свет и отсекая внешний мир.

— Вот эта кнопка, — я показал ей, — открывает и закрывает жалюзи.

Я положил пульт рядом с её вещами.

— Я знаю, ты меня не знаешь, Адди. Не знаешь этот дом и людей, которые живут на ранчо, но обещаю тебе: каждый, кого ты встретишь, сделает всё, чтобы ты была в безопасности.

Я сел на край кровати.

— Здесь тебе ничего не угрожает. Никто не заберёт тебя отсюда. Пока ты спишь, с тобой не случится ничего плохого. Но если ты снова спрячешься, если исчезнешь… это… — я хотел сказать, что это меня взбесит, напугает до чёртиков и заставит пожелать, чтобы я мог воскресить её мать только ради того, чтобы накричать на неё, но ни одно из этих слов не помогло бы Адди начать мне доверять.

В ответ она просто скользнула вниз, тёмные волосы разметались по светло-голубой подушке. Она натянула на себя одеяло, и я едва сдержался, чтобы не укутать её, как буррито, так, как любила Мила. Может, для этой девочки это было бы не уютно, а пугающе.

Мне хотелось дать ей что-то, что могло бы её успокоить. Какую-то уверенность в том, что, если ей понадобится помощь, я буду рядом. Что-то вроде спасательного круга. Телефон. В голове начал формироваться список покупок. Когда Мэддокс купил Миле телефон в детский сад, я закатил глаза, даже несмотря на то, что там были запрограммированы только номера нашей семьи и не было интернета. Но теперь я понимал, зачем он это сделал.

Джиа уже стояла в дверях. Я последовал за ней, в последний момент обернувшись, и сердце сжалось от того, насколько потерянным было лицо Адди. Она хорошо прятала свой страх, но в её глазах он всё равно читался.

— Оставить дверь открытой или закрыть?

— Закрыть.

Я кивнул.

— Если тебе что-то понадобится, я здесь. Джиа тоже здесь. Просто выходи и зови нас. Я буду в своём кабинете. Это те самые двустворчатые двери, мимо которых мы проходили, но они будут открыты. Ты всегда можешь туда зайти.

Она кивнула, её маленькие веки уже начинали опускаться.

Мы вышли, и я тихо закрыл дверь.

Эмоции, стиснувшие мне грудь, начали развязываться. Я чувствовал себя потерянным. И если я чувствовал себя так… даже представить не мог, что творилось внутри этой девочки.

— Надо было сначала спросить, прежде чем предлагать, но ничего, если я постираю вещи Адди? — спросила Джиа.

— Да, — ответил я, стараясь как можно быстрее уйти от неё. Нужно было взять себя в руки, пока она не сказала или не сделала что-то ещё, что заставило бы меня окончательно расклеиться. — Вон там, наверху, дверь справа.

Я указал на второй этаж, ведущий к моей спальне.

Рэйвен когда-то сказала, что прачечные должны быть рядом со спальнями, чтобы не таскать постельное бельё и одежду по всему дому, и я согласился. Так много в этом доме было сделано по её словам. Я не сидел здесь каждый день, тоскуя по ней, просто потому что мы вместе проектировали этот дом, но с тех пор, как сюда вошли Джиа и Адди, я не мог перестать о ней думать. Будто её призрак следовал за ними, раздирая старые раны, напоминая о том, что я думал, давно забыл.

Я резко развернулся и направился в кабинет, не сказав больше ни слова.

Едва я сел за стол и включил ноутбук, как телефон пискнул.

Это была Сэди. Она написала в групповом чате, где я переписывался с братом и сёстрами.

Карманный Демон: Если бы я не была так зла за тебя, я бы назвала тебя трусом за то, что заставил маму рассказать нам обо всём.

Сокровище: Рай… Я просто не нахожу слов, чтобы сказать, как мне жаль. Всего этого. Не представляю, что ты сейчас переживаешь.

Джемма и сама сейчас проходила через ад после того, как ублюдок-актёр, с которым она закрутила роман в Лос-Анджелесе, разбил ей сердце. Мы с Мэддоксом хотели сорваться в Калифорнию и подвесить его за яйца, но Джемма поклялась, что откажется от нас, если мы это сделаем. Она сказала, что лучшая месть — это вести себя так, будто он вообще не существует. Будто не растоптал её душу.

Я: Никто не должен знать про Адди. Она в большой опасности, и пока мы не разберёмся, как её оттуда вытащить, никому ни слова.

Мэддокс ответил мгновенно.

Деревяшка: Джиа узнала что-то ещё после того, как мы говорили?

Я застонал, сразу поняв, что наша младшая сестра зацепится за то имя, которое я специально не назвал маме.

Карманный Демон: Джиа? Наша Джиа? Да ладно! Так она та самая подставная агентша, которая привела к тебе Адди? Я знала, что у неё есть секреты, а не только её история с журналистикой!

Я: Спасибо, Деревяшка, что сдал меня. Теперь ты понимаешь, почему заслужил эту кличку?

Деревяшка: Откуда мне было знать, что ты не сказал маме, что она здесь? Но, знаешь, не говорить о ней громче, чем просто назвать её имя.

Карманный демон: Скажи её имя, братишка. Ну же. Произнеси. Я бросаю тебе вызов!

Я: Да пошли вы. У меня есть дела поважнее, чем думать о какой-то лживой, хитрой брюнетке, которая только что перевернула мой мир с ног на голову.

Сокровище: Можно ли назвать это ложью, если она была под прикрытием?

Карманный демон: Мы все знаем, что Рай рад бы был помочь ей «под покрытием». Вопрос в том, справился бы он с этим? Сможет ли он справиться с чем-то еще? Например, с настоящим свиданием?

Я с отвращением отшвырнул телефон.

Сосредоточился на составлении списка того, что нужно купить для Адди. Одежда. Игрушки. Телефон. Принадлежности для ванны. Ещё книги. Видеоигры. Хотелось засыпать её всем, чем только можно. Дать ей всё, что есть у Милы, и даже больше. А ещё в холодильнике нужно было больше, чем просто хлеб, сыр, яйца и пиво. Фрукты, овощи, что-то нормальное. Я никогда не держал в доме много еды, потому что чаще всего ел либо на ранчо, либо в городе.

Телефон снова завибрировал несколько раз, но я проигнорировал его.

После того как составил список покупок, открыл бухгалтерию ранчо. С тех пор как Рэйвен украла у нас деньги, я занимался всеми финансами сам. После того удара я уже не мог доверить это никому. Но, чёрт возьми, мы оказались в куда лучшей форме, чем я ожидал спустя восемь лет. Все кредиты выплачены, у родителей и у меня нормальная зарплата, деньги отложены на чёрный день. И теперь мы, наконец, могли построить последние два домика, которые когда-то пришлось отложить.

Когда я впервые предложил родителям идею о том, чтобы превратить нашу ферму в гостевой ранчо, они рассмеялись. Но когда я показал им исследования, проведённые Восточной Ассоциацией Гостевых Ранчо, и рассказал, как это спасло многих землевладельцев, владевших участками куда больше нашего, от потери части или всей земли, они довольно быстро согласились.

Если бы не этот чёрный след доверия к Рэйвен, висящий надо мной, я был бы безмерно горд тем, чего мы добились под моим руководством.

Мой взгляд скользнул к оформленным в рамы рисункам на стене — эскизам домиков, фасада ресторана, чертежам реконструкции амбара — выполненным карандашом и чернилами с моей подписью внизу. Они были хороши, но реальность оказалась лучше.

Глаза задержались на самом крупном чертеже — моём доме с горами, вздымающимися позади него. Я отказался от своих прежних мечтаний, но у меня всё же был шанс что-то построить. Я не жалел о пропущенных годах учёбы или о десятке лет, которые пришлось бы потратить на стажировки, чтобы оставить след в мире архитектуры.

Я был счастлив. Доволен жизнью, которой жил.

Но меньше чем за сутки в этом чувстве удовлетворения появилась дыра. Теперь я видел не то, что меня наполняло, а то, чего мне не хватало.

Тихий стук заставил меня поднять голову. В дверном проёме стояла Джиа. Позади неё стеклянная стена отбрасывала мягкое свечение, её тёмные волосы переливались серебром, подчёркивая изгибы тела. В обрамлении света ей не хватало лишь меча в руках, чтобы сойти за ангела-мстителя.

Моё тело тут же отреагировало на этот образ, желание пронзило меня, растеклось по венам. Я жаждал ощутить её каждую линию, каждый изгиб, прижать к себе, утонуть в её запахе, в её тепле. Даже спустя месяцы после того поцелуя мне казалось, что её аромат до сих пор окружает меня, словно проклятье. Он напоминал мне лучшие осенние воспоминания — сбор яблок, поездки в телеге с сеном, запах сосен и первых дождей.

Изменения.

Моим первым инстинктом, когда я застал её, роящейся в офисе ранчо, было выдернуть её оттуда и позвонить Мэддоксу, чтобы тот её арестовал. Но стоило её стройному, натренированному телу столкнуться с моим, как меня охватило пламя. Высокомерный взмах её подбородка, то, как расправились плечи, и насмешливый вызов в её взгляде заставили меня прижать её к стене и наказать своим ртом вместо того, чтобы запереть за решёткой.

Будто вспоминая тот момент, Джиа опустила взгляд на мои губы.

Меня не должно было так радовать осознание, что она тоже об этом думает. О том, как её руки скользнули под мою рубашку, обжигая кожу, как её бёдра прижались к моим, требовательно, жадно. Как её полные, розовые губы раскрылись, язык слился с моим. Мы сцепились, сражаясь за контроль, каждый требовал, чтобы уступил другой, и никто не хотел подчиняться. Я был в двух секундах от того, чтобы разорвать пуговицы на её рубашке и утолить жажду, когда голоса снаружи отрезвили нас обоих, разорвав момент, оставив нас стоять друг напротив друга с тяжело вздымающимися грудями.

Желание и сожаление повисли в воздухе между нами, как третий человек.

Они витали и сейчас.

Я медленно оглядел её тело. Сегодня она тоже без бюстгальтера, как тогда? Или это было просто отвлекающим манёвром на случай, если её поймают?

Я с трудом сглотнул, резко отводя взгляд от неё к стопке почты на столе.

В основном счета и приглашение на благотворительный бал, организованный президентом Восточной Ассоциации Гостевых Ранчо в Институте искусств Кентукки. Я уже бывал на одном из приёмов Хайме и ненавидел его. Дело было не только в смокингах и фальшивых улыбках, которые я презирал. Я терпеть не мог лицемерных политиков и богачей, которые приходили поддерживать модное движение, а на следующий день своими поступками и решениями сводили всё это на нет.

— Чего ты хочешь? — спросил я, когда Джиа сделала пару шагов в комнату.

— Есть кто-то из твоих работников, кто может быть связан с Ловато?

— Нет.

— Подумай хорошенько, не отвечай на автомате.

— Никто здесь не связан с Ловато, — рыкнул я.

— Ты ведь и не ожидал, что мать Милы или Рэйвен будут с ними заодно.

Грудь сжалась от унижения, но я прикусил щёку и промолчал. Она не обратила внимания на моё молчание и продолжила:

— В целях полной ясности, предупреждаю: я проведу проверку всех твоих сотрудников и всех, кто связан с твоей семьёй.

Это уже вызвало реакцию. Я встал из-за стола и двинулся к ней. Она не отступила, и между нами осталось всего несколько сантиметров.

— Единственные, кто привёл Ловато к нашему порогу, были женщины, которые лгали и крали у нас. Так что если кто-то и связан с ними, то скорее ты, чем кто-либо ещё, кого я знаю.

Она не дёрнулась, но я увидел, как её глаза на мгновение дрогнули.

— Мы проверим и твою финансовую отчётность, — продолжила она, будто я ничего не сказал. — Так что если у тебя есть какие-то секреты, лучше признайся в них сейчас.

Мне ненавистна была сама мысль о том, что честность моей семьи ставят под сомнение, и что я сам в этом отчасти виноват. Но я не собирался позволять ей стоять здесь и обвинять нас в грязных делах. Не после того, сколько сил мы вложили, чтобы поднять ранчо.

— Терпеть не могу повторяться. Единственная, у кого здесь есть секреты — это ты.

Она смотрела прямо на меня, не уступая ни на шаг, и я не знал, почему это меня заводило так же сильно, как злило.

— Посмотрим.

Я был в двух секундах от того, чтобы снова наказать её за этот тон и дерзость своим ртом, когда по дому разнёсся голос:

— Эй!

Джиа тут же сунула руку за спину, приподняв рубашку, и я впервые увидел рукоять пистолета. Она уже собиралась вытащить его, но я схватил её за руку.

— Это моя мама. Господи. Убери это.

Напряжение в её теле слегка ослабло, но в её взгляде ясно читалось обвинение.

— Кто ещё имеет ключ от твоего дома?

— Только мои родители и брат с сёстрами.

— Райдер? — раздался мамин голос.

Я отпустил руку Джиа и поспешил в прихожую. Не хотелось, чтобы мама разбудила Адди, если та вообще уснула.

Родители стояли с полными сумками пакетов. Я забрал часть у матери.

— Что, чёрт возьми, всё это?

— Не ругайся при матери. — строго сказал отец.

Его тёмные волосы на висках были прижаты в том месте, где обычно сидела ковбойская шляпа — практически постоянная деталь его внешнего вида. Светло-серые глаза обеспокоенно встретились с моими, морщины на лбу прорезались глубже. Его лицо, загорелое и обветренное годами работы на улице, казалось старше, чем было на самом деле. В его поношенной фланелевой рубашке и таких же выцветших джинсах он выглядел почти так же, как и я в рабочей одежде, в которой мы оба проводили большую часть своих дней.

— Где моя новая внучка? — требовательно спросила мама, заглядывая в просторную гостиную, словно надеясь увидеть там Адди.

— Она отдыхала, пока ты не ворвалась сюда с криками, как ведьма, — проворчал я.

— Райдер! — снова предостерёг отец, но мама только рассмеялась.

— Оставь его, Брэндон. Это мило — видеть, как он уже так переживает за неё.

Я переживал. Переживал и боялся. И оба этих чувства, словно змея, сжимали меня изнутри, раз за разом впиваясь зубами в мои внутренности.