Последнее обещание, которое ты дала

Глава 17

Джиа

Я оставила жалюзи открытыми, наблюдая за грозой, которая пронеслась ночью, а теперь сквозь мокрые ветви пробивался мягкий солнечный свет. Туман поднимался от влажной земли, придавая всему пейзажу потусторонний вид. Именно так я себя и чувствовала. Будто нахожусь в альтернативной версии своей жизни. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что я здесь ради расследования. Что моя задача — не просто убедиться, что Райдер и Адди смогут создать семью из того, что осталось после того, как Рэйвен их лишила прежней жизни.

Хотя в письме она написала, что сбежала, чтобы их защитить, я так и не поняла, как именно это должно было сработать. Она оставила эту медовую сладость ради жизни в бегах, дешевых мотелей и укромных мест. Версия Рори о том, что она играла в Робин Гуда, оставляя нам зацепки, только добавляла загадочности. Надеялась ли она вернуться? Снова оказаться рядом с Райдером, на ранчо, среди людей, которые приняли её с распростёртыми объятиями? Я не хотела испытывать к ней сочувствие, но оно все равно закрадывалось. Не прошло и двух дней, а я уже начала поддаваться южному очарованию и крепким семейным узам семьи Хатли.

Я не могла позволить себе слишком в это вовлекаться, слишком привязываться. Ощущение собственности, защиты, которое я уже испытывала, могло затмить мой разум. И всё же я должна была быть бездушным роботом, чтобы не чувствовать ничего рядом с тихой храбростью Адди и мрачным смирением Райдера. Сладость, с которой он относился к девочке, могла бы растопить даже самый ледяной разум.

Раздраженная не только ситуацией, но и собой, я поднялась, приняла душ и оделась в джинсы и фланелевую рубашку, которую купила накануне. Заплела волосы в косу, чтобы они не лезли в лицо, и отправилась на поиски кофе.

Райдер уже был на кухне. На нём были узкие джинсы и лонгслив с закатанными рукавами, обнажающими рельефные предплечья. Ткань обтягивала широкие плечи, подчёркивая мышцы, сформированные не в спортзале, а тяжелым трудом. Всё это выглядело слишком привлекательно и опасно. Напоминало о подростковых разочарованиях.

Моё первое сильное увлечение было летом после второго курса школы. Парень жил по соседству, проводил всё свободное время на родео и слушал кантри. Я умоляла Холдена пойти со мной на уроки линейных танцев, чтобы осенью я могла привлечь внимание этого парня. Всё лето я училась, как впечатлить его своими движениями, но в итоге отцу пришлось перевестись на новую службу, и я оставила и парня, и танцы позади.

— Кофе? — спросила я.

Райдер кивнул в сторону старого кофейника в углу. Здесь не было капсульных машин. Мне пришлось разбираться с этим ещё вчера, когда я чувствовала себя вполне комфортно на его кухне. Это должно было бы казаться странным, и я ожидала от него язвительного комментария, но он просто принял это как должное, словно уже видел меня здесь миллион раз. Я не знала, что об этом думать.

— Мне нужна помощь Адди сегодня утром, чтобы составить изображение мужчины, которого она видела, — сказала я, наливая себе кофе.

— Мне нужно на ранчо, продолжать строительство новых домиков. Иначе мы не успеем к заезду гостей.

— Тогда можешь идти, а я привезу её позже, когда закончим.

Его брови нахмурились, спокойное выражение сменилось хмурым взглядом. Меня так и подмывало разгладить морщинку между его бровей, но тон его голоса заставил меня взъерошиться.

— Я не позволю ей проходить через это одной.

— Она не будет одна. Я буду с ней.

— Ты ей не семья.

Слова ранили, хотя это была правда. Я и не думала, что услышу их, но почему-то они ударили сильнее, чем должны были. Как только я получу от Адди нужную информацию и удостоверюсь, что она в безопасности, мне придётся двигаться дальше. Я не останусь. Никогда не оставалась. И уж точно не здесь, в какой-то глуши Теннесси.

— Не веди себя так, будто ты был рядом с ней всю её жизнь, Райдер. Прямо сейчас ты ей не больше семья, чем я.

— Она никогда больше не останется без семьи. С того самого момента, как ты привела её в офис моего брата, это стало правдой. Именно ради этого ты её сюда привела, не так ли? Чтобы получить, что тебе нужно, и уйти? Уверен, ты в этом хороша.

— Прошу прощения?

Почему этот человек всегда ставил меня в оборонительную позицию? Почему каждая его правда была как удар, а не как лекарство? Будто он пытался задеть мой характер, а не просто констатировать факт.

— Почему ты обижаешься? — Он действительно выглядел озадаченным. — Разве не в этом суть твоей работы? Закрываешь одно дело — и переходишь к следующему, в новом месте.

— Да. Но ты говоришь так, будто, раз я хороша в своей работе, значит, мне плевать на людей. Будто я просто использую их, а потом исчезаю.

— Разве нет?

Я поставила чашку и шагнула ближе, ткнув его в грудь пальцем.

— Я забочусь о людях, с которыми работаю, и о тех, чьи жизни рушатся из-за преступных организаций, которые я разоблачаю, придурок. Чёрт, я даже наняла последнего человека, которого уничтожила сеть Ловато. Я не использую людей. Я их защищаю. Это моя работа.

Его глаза сузились, и он схватил меня за запястье, убирая мой палец со своей груди. Тепло его ладони скользнуло вверх по моей руке, по ключице, осело в груди, как искра. Желание, которое вспыхивало между нами в такие моменты, раздражало меня ещё сильнее. Я не хотела этих чувств. Не хотела его. Но это не означало, что я не забочусь о людях. Что я не люблю тех, кто мне дорог. Может, я и не смогу остаться и окружить Адди вниманием, которого она заслуживает, но я не собиралась просто умывать руки.

— Ты нас не защитила, — прорычал он, но вместо того чтобы оттолкнуть меня, потянул ближе, заставив сделать шаг вперёд. — На самом деле, ты оставила после себя только ещё больше разрушений, даже не оглянувшись назад. Ты передала свой заказ брату, который вновь травмировал мою семью перестрелкой прямо у нас во дворе, разрушил забор, вытоптал поле и отправил Мэддокса на бессмысленную погоню.

— Это едва ли моя вина. Не то чтобы я знала, что люди, от которых бежал Холден, найдут их здесь. Он мог испортить пару заборов, но он делал всё возможное, чтобы защитить дочь вице-президента. Это была его главная задача.

Я резко дёрнула запястье, пытаясь отступить, но он сжал крепче, потянув в противоположную сторону, и я врезалась в него. Бёдра к бёдрам. Грудь к груди. Огонь вспыхнул внутри, искры готовы были взорваться.

— Но это ты отправила его к нам, зная, что это может нас поставить под удар. А когда всё случилось, от тебя не было ни звука. Ни «Простите», ни «Все в порядке?». Так что не надо мне рассказывать, что ты заботишься о людях, которых затрагивают преступления, за которыми ты и твой брат охотитесь.

Его голубые глаза сверкнули — ярость и желание переплелись. Этот взгляд заставил меня нервничать так, как не заставлял ни пистолет, ни проникновение в чужие помещения ради установки жучков. Этот взгляд… эта страсть… угрожала выбить дверь, за которой я прятала сердце с тех пор, как его однажды безжалостно растоптали.

Я облизала губы, прикусила их, и его взгляд последовал за каждым моим движением. Между нами будто снова вспыхнул тот жестокий поцелуй, который он дал мне прошлым летом. И в этот момент я поняла правду. Он злился не из-за Холдена. Он злился, потому что его тело реагировало на меня так же, как моё на него. Он бесился, что я ушла и не вернулась. И это не имело никакого смысла, ведь я точно знала, что он не из тех, кто привязывается.

— Чего ты на самом деле злишься, Райдер? Из-за того, что я ушла? Или из-за того, что не вернулась? Ты не можешь злиться по обоим поводам сразу.

Он выглядел так, будто я нанесла удар в самое сердце. Отпустил меня, отступил, и жар, который грозил нас поглотить, начал рассеиваться. Но почему-то, зная, что пожалею, я не хотела, чтобы он исчез. Вместо того чтобы отпустить его, я сделала шаг вперёд, преследуя этот жар, эту искру, загоняя его в угол, как он сам загнал меня в своём офисе.

Я сжала его рубашку в кулаке, привстав на носки, приближая наши рты.

— Или ты бесишься, потому что не получил от меня то, что хотел? Потому что не довёл начатое до конца?

Его взгляд скользнул к моим губам, а руки легли мне на талию. Я не знала, собирался ли он оттолкнуть меня или притянуть ближе, но не дала ему возможности решить. Прижалась губами к его, и твёрдые, жёсткие линии тут же стали шёлковыми под моими. Он на вкус был, как кофе, опасность и сожаление. И я не была уверена, о чём он жалел — о том, что происходит, или о том, что будет потом.

Всего секунда — и удивление прошло, уступая место контролю. Он прикусил мои губы, явно не для нежного укуса, и когда я ахнула, его язык проник внутрь. Как и в прошлый раз, в этом поцелуе не было ни сладости, ни мягкости, ни доброты. Только огонь, карающий нас обоих. Его — за то, что он не мог сопротивляться. Меня — за то, что я снова разжигала пламя, которое могло оставить после себя только пепел.

Он наклонил голову, углубляя поцелуй, исследуя меня, облизывая, пока у меня не заныло в груди и не сжался живот. Он рывком притянул меня к себе, так что металлическая пряжка его ремня впилась мне в живот, добавляя острую боль, которая должна была стать предупреждением. Должна была заставить меня отстраниться. Но я только сильнее прижалась к нему, позволяя боли смешаться с желанием.

Его бёдра сдвинулись, сжимая мои ноги, и жёсткая выпуклость в его джинсах надавила на меня, словно он пытался пробиться сквозь слой ткани, чтобы оставить свой след. Я провела ногтями по его шее, и он ответил, сжимая мои бока сильнее.

Я никогда не была той, кто играет в игры с сексом. Мне не нужны были ни верёвки, ни повязки, чтобы получить удовольствие, но, чёрт возьми, в этот момент я хотела, чтобы этот мужчина сорвал с меня одежду и взял всё в свои руки. Хотела, чтобы он потребовал, чтобы я подчинилась. Хотела забыть обо всём, кроме его голоса, его вкуса, его прикосновений. Я могла бы провести целую жизнь, утопая в нём.

И эта мысль ударила меня, как ливень по пересохшей земле.

Целая жизнь не входила в мой план.

Я оттолкнула его руки, выбралась из его хватки и отступила.

Его глаза были полуприкрыты, дыхание сбито, губы покраснели и блестели. Локон упал на лоб, и мне захотелось откинуть его назад. Он вцепился в край столешницы, напрягая предплечья, будто пытался удержаться на ногах. Или удержаться от того, чтобы снова не схватить меня.

И в этот момент, стоя напротив него, всё ещё одетая, но напряжённая в каждом нерве так же, как он во всех своих мышцах, я поняла: Райдер Хатли — самый чертовски сексуальный мужчина, которого я когда-либо встречала.

Движение позади меня разорвало наш взгляд. Его глаза сместились в сторону, и я резко обернулась — в дверном проёме стояла Адди. Она уже успела одеться в новые вещи, на ногах у неё были свеженькие кроссовки, а к груди она прижимала своего ягуара. В другой руке держала рюкзак.

Райдер шагнул к ней, и жар от нашего поцелуя сменился выражением нежности, с которой он смотрел вниз на девочку. И вдруг я захотела, чтобы он смотрел так и на меня. Захотела этой мягкости для себя. С внезапным осознанием поняла, что ревную к семилетней, травмированной девочке, и это было просто до смешного нелепо.

Он прокашлялся и спросил:

— Доброе утро, Адди. Ты хорошо спала?

Она пожала плечами и поставила рюкзак на пол у края стойки. Я проверяла её ночью. А он? Когда я заглядывала, она лежала в кровати, прячась под одеялом, но, по крайней мере, оставалась там. Не пряталась. Всего за несколько дней он сумел дать ей ощущение безопасности.

— Я сделал завтрак — буррито. Ты любишь сальсу? — спросил он.

Адди кивнула, и он указал на стойку, где стояли три разных вида сальсы, от мягкой до очень острой.

— Это не та, что готовит моя мама, но довольно неплохая.

Она выбрала среднюю, и он пригласил её подойти, чтобы помочь завернуть буррито. Он налил ей сок, заботливо наклонившись ближе. Я взяла свою тарелку и чашку с кофе, уселась с другой стороны Адди, используя её как буфер между нами, чтобы моё тело случайно не загорелось от воспоминаний о поцелуе.

Мы ели молча, но напряжение витало в воздухе, и мне не нравилось, что это может отразиться на девочке. Только вот я не знала, как его развеять.

Райдер отодвинул тарелку и посмотрел на неё.

— У меня много работы на ранчо. Сегодня надо многое успеть. Ты ещё не видела котят, так что, возможно, захочешь поехать со мной?

— Хорошо, — её голос был тихим, почти шёпотом, но он показался мне громким, потому что она говорила так редко. Обычно, если соглашалась, то просто кивала. А тут — целое слово. Это было большим шагом.

Когда наши взгляды встретились, я увидела, что он чувствует то же самое. Его челюсть слегка напряглась, прежде чем он добавил:

— Но сначала Джиа нужна твоя помощь. Нужно нарисовать изображение того мужчины из отеля. Ты сможешь помочь?

Она опустила буррито, посмотрела на руки, затем перевела взгляд с него на меня и снова вниз. Сделала вдох, а затем медленно кивнула.

Мне хотелось бы не просить её об этом. Хотелось бы не заставлять её снова переживать эти моменты. Хотелось бы разгадать всё без её участия.

— Я схожу за ноутбуком, — сказала я, вскочив со стула и уйдя в спальню.

Когда я вернулась, Райдер уже мыл посуду. Я снова села рядом с Адди, открыла ноутбук и запустила нужную программу. Мы начали с базового мужского лица — короткие каштановые волосы, карие глаза. Затем я спрашивала, были ли волосы темнее или светлее, длиннее или короче, прямые или вьющиеся. Дальше перешли к форме лица, изменили его со скульптурного квадрата на более вытянутый овал. Уточнили форму глаз, носа, бровей. Шаг за шагом приближались к тому, кого она видела.

Возможно, потому что программа напоминала игру, Адди воспринимала процесс спокойно. Она крепко прижимала Балама к груди, болтала ногами, носками тихонько постукивая по стойке. Но не испугалась. Не заплакала.

Когда я сделала всё возможное, нажала кнопку, превращающую изображение в трёхмерную модель, и повернула экран к ней.

Она дёрнулась назад, и только быстрая реакция Райдера не дала ей упасть со стула. Она развернулась, уткнулась лицом в его плечо, а он тут же поднял её на руки, прижимая к себе.

Мои лёгкие забыли, как дышать, глядя на эту картину.

Я заставила себя вдохнуть и перевела взгляд на экран, сохранив изображение. Проглотила ком в горле и сказала:

— Хорошо. Я отправлю это команде. Посмотрим, сможем ли выяснить, кто он. Ты проделала потрясающую работу, Адди. Я знаю, что говорила это уже вчера, но ты действительно самая смелая девочка, которую я когда-либо встречала.

Её глаза выглянули из-за плеча Райдера.

— Тебе не нужно больше говорить о нём сегодня. Но чем больше ты расскажешь, тем больше у нас шансов его найти.

— Мама спорила7 — тихо сказала она.

— Они спорили?

— Она сказала, что он не должен быть там. Что ему надо уйти.

Адди глубоко вздохнула и продолжила:

— Он её поцеловал. Мама разозлилась. Ударила его.

— Молодец, — сказала я, не осмеливаясь взглянуть на Райдера.

— У него был нож. Мама упала.

Слёзы наполнили её глаза, а потом медленно покатились по щекам. Она всхлипнула, её маленькое тело задрожало. Райдер крепче прижал её к себе, целуя в макушку, шепча что-то утешающее. Давая обещания защитить её, которые я отчаянно надеялась, что мы сможем сдержать.

Через несколько секунд она снова взглянула на меня.

— Я спряталась. Он её пнул. Ушёл… — новый всхлип. — Я пыталась помочь.

Райдер крепче сжал её в объятиях.

— Ты поступила правильно, малышка. Джиа права. Ты храбрая. Очень, очень храбрая.

Они сидели так, прижавшись друг к другу, а он тихо её успокаивал. И я хотела сделать то же самое. Хотела утешить её. Хотела утешить его. Потому что выражение боли в его глазах было почти таким же невыносимым, как её слёзы. Хотела стереть эту боль с их лиц.

Но единственное, что я действительно могла сделать — это найти того, кто был за это ответственен.

Я стиснула зубы и повернулась к ноутбуку, решительно нажав кнопку отправки. Это лицо появится в каждой базе данных. Где-то он засветится.

А лучше всего, если Рори выяснит, кто он, и тогда у нас будет вся его жизнь разложена перед нами по полочкам.