Последнее обещание, которое ты дала

Глава 4

Джиа

Обычно я с яростной и непреклонной решимостью шла по следу Ловато. Но, уставившись на письмо с именем Райдера Хатли, я хотела развернуться и убежать в противоположном направлении. Это раздражало. Это вызывало стыд.

Я смотрела на письмо, не решаясь открыть его, пока девочка не уснула.

Потом заставила себя разорвать печать, пробежалась по строчкам, а сердце забилось так бешено, будто пыталось вырваться из груди. И тут же рухнуло, скручиваясь, выворачиваясь наизнанку, пока я читала содержимое.

По крайней мере, теперь было понятно, почему Райдер никогда никому не говорил, что у него есть ребёнок. Он просто не знал.

Но вот она, семилетняя девочка по имени Адди, как сказано в письме. Его дочь.

Я не знала, что чувствовать — жалость к нему, злость за него, раздражение от того, что мне придётся заново его расследовать, или чистую панику при мысли о том, что придётся снова с ним встретиться.

Ни один мужчина не вызывал у меня такой бурный коктейль эмоций, как он.

Притяжение, настолько сильное, что мне казалось, моё тело умрёт от нехватки его прикосновений.

Желание, сжигающее меня изнутри, когда наши губы на короткое мгновение встретились.

Раздражение, потому что он видел во мне всего лишь назойливую журналистку.

Злость, потому что он относился ко мне — как и ко всем женщинам, которые не были его семьёй — будто мне следовало носить предупреждающую табличку.

Но сейчас мне предстояло засунуть каждую из этих эмоций куда подальше. Потому что встреча с ним была неизбежна.

И я не собиралась просто передать девочку кому-то и уйти.

Я не спущу глаз с Адди, пока не узнаю точно, что она видела и насколько велика опасность, в которой она оказалась.

А если у её матери действительно была информация, о которой намекалось в письме…

То эта опасность могла быть смертельной.

Анна писала, что собрала «страховой полис» против картеля, который теперь должен был достаться Адди.

Но комната была перевёрнута вверх дном, вещей почти не осталось. Только девочка и несколько случайных обрывков одежды. Значит, убийца, скорее всего, забрал всё, что Анна собирала как страховку.

Фрустрация накрыла меня с головой.

Каждый раз, когда мы находили хоть какой-то прочный след, он исчезал.

Под синим одеялом экстренной помощи, которое принёс Рамирес, Адди всё ещё была в окровавленной одежде. Нам нужно будет её собрать как улику и привести девочку в порядок, но это могло подождать, пока она не проснётся.

И пока я не позвоню своему начальнику и не выясню, как доставить её к Хатли и что вообще могу им рассказать.

Я вышла за дверь, но так, чтобы оставаться в поле зрения через стекло, на случай если Адди проснётся и запаникует. Ей нужно было знать, что кто-то здесь, чтобы защитить её.

А для этого её существование и местонахождение должны были остаться тайной.

Я уже подчеркнула этот момент Рамиресу, попросив его передать сообщение криминалисту и ведущему детективу, а позже донесу его и до начальника полиции.

Прежде чем звонить начальнику, я набрала Рори.

— Я отправлю тебе фото женщины, зарегистрировавшейся в мотеле Денвера под именем Анна Смит. У неё были пластические операции. Нужно разобрать их и получить её настоящее лицо.

— Добрый вечер, Джи. Давно не слышались. Как ты? Я в порядке, спасибо, — усмехнулась она.

Я тяжело вздохнула.

— Извини, но сейчас не до любезностей. Это срочно.

В её голосе тут же исчезли все нотки шутливости.

— Ты правда нашла неуловимую Анну?

Женщина, написавшая письмо, подписалась именем Рэйвен. Я не была уверена, что это её настоящее имя — так же, как и Анна.

— Жаль, что уже мёртвой, — выдохнула я.

Рори помолчала, прежде чем сказать:

— Чёрт. Ты уверена, что это она?

— Имя распространённое, но метод убийства — нет. Глубокие порезы на теле — классический почерк Ловато. Плюс она оставила письмо.

— Чёрт. Лиланд уже в курсе?

— Он мой следующий звонок.

Я замялась. В груди снова сжалось, пока я обдумывала, стоит ли рассказывать им про Адди.

Дело было не в том, что я им не доверяла. Просто единственный способ сохранить тайну — это вообще никому её не рассказывать. Рано или поздно даже самые надёжные хранители секретов срываются. Но, к сожалению, мне нужно было, чтобы моя команда понимала, почему я так спешу в Теннесси, и чтобы они держали уши открытыми на случай, если на стороне Ловато заговорят о ребёнке.

Я глубоко вдохнула.

— Мы нашли девочку в номере Анны.

Рори резко вдохнула.

— Она…

— Жива. Я думаю, она видела всё, прячась под кроватью. Пока не говорит. Она напугана до смерти, но оказалась достаточно сообразительной, чтобы достать письмо, которое мать спрятала на экстренный случай. Кто бы она ни была, эта Анна… или Рэйвен… она вложила в дочь инструкцию, что делать, если случится самое худшее.

Я объяснила, что в письме говорилось о Райдере и о собранной информации, которая, скорее всего, исчезла вместе с ноутбуком Анны.

Рори выругалась.

— Значит, ты везёшь её в Уиллоу Крик?

Рори не была в АНБ (Агентство Национальной Безопастности), когда я летом работала в Теннесси, но ей передали все материалы по делу Ловато, включая возможную связь с Ассоциацией гостевых ранчо Востока и мои проверки пятизвёздочных курортов. Ничего тогда не всплыло, но у нас всё ещё были агенты под прикрытием на обычных скотоводческих ранчо по всей стране и в уличных бандах Ловато.

— Да. В какой-то момент в дело вмешается опека, — ответила я. — Но это значит кучу бумажной волокиты и слишком много людей, которые узнают о ней. Я не знаю, как Анна… или Рэйвен… или как её там на самом деле… умудрилась скрыть девочку от Ловато, но она это сделала. И мы должны сделать то же самое. Пока не узнаем, что именно видела Адди. Я не хочу сообщать об этом даже в оперативную группу. Ты, я, Лиланд и несколько местных копов, которые помогли мне вывести её из отеля — вот и всё. Я надеюсь, что если отвезу её к отцу и помогу ей почувствовать себя в безопасности, она сможет рассказать, что произошло.

— Бедняжка, — мягко произнесла Рори. — Юристы взбесятся, когда узнают, что ты забрала её, не уведомив органы опеки.

— Надеюсь, все будут так рады, что мы разоблачили Ловато, что этот момент просто ускользнёт из их внимания.

— Удачи с этим.

У меня в груди сжалось ещё сильнее. Если что-то пойдёт не так, это может стоить мне работы, но я нутром чувствовала — тем самым инстинктом, который уже не раз спасал мне жизнь, что нам нужно скрыть её ещё немного. Разберусь с последствиями позже.

— Держи меня в курсе по поводу изображения Анны.

— Эй, Джи?

— Что?

— Спасибо, что доверяешь мне в этом деле.

В её голосе всё ещё звучали остатки неуверенности. Сомнения, которые поселились в ней после того, как она случайно наткнулась на операцию Ловато, пошедшую не по плану. Но Рори чертовски хороша в своей работе, и она мало что могла бы изменить, не зная всей глубины зла, за которым стоял картель.

— Я привлекла тебя не просто так. Я не только доверяю тебе, но и знаю, что ты не остановишься, пока мы не прикроем этот картель раз и навсегда.

Мы повесили трубку, и я сделала похожий звонок своему начальнику, который находился дома с женой, дочерью и двумя сыновьями. Кен Лиленд когда-то был лучшим оперативником АНБ в Службе специального сбора. Но после того, как встретил свою жену, он попросил перевестись в штаб-квартиру, чтобы быть ближе к дому. Я уважала его за работу, которую он теперь выполнял, но он уже давно потерял тот азарт, и то чувство удовлетворения, которые даёт работа в поле. Те самые моменты, когда замирает дыхание, когда сердце колотится в груди — именно этого я жаждала с тех пор, как посмотрела свой первый шпионский фильм.

Как-то раз я сказала Лиленду, что не понимаю, как он смог от этого отказаться, и он лишь ответил, что однажды я пойму, когда найду своего человека. Но у меня не было ни малейшего желания влюбляться и позволять чувствам диктовать мои жизненные решения. Я видела, что это сделало с моей матерью — как она пожертвовала всем, чтобы следовать за отцом и его военной карьерой. И, как бы я ни любила своего отца, я точно не собиралась повторять его путь.

Любовь — это груз, который мне не нужен. И уж точно я не собиралась ради неё рисковать карьерой, которую построила.

Перед глазами снова мелькнули голубые глаза, сверкающие из-под полей ковбойской шляпы, словно насмехаясь надо мной, но я лишь отмахнулась от образа Райдера Хатли. Как бы он ни был привлекателен, связь с ним была бы ошибкой. Позволить даже малейшей мысли о том, что между нами могло бы быть что-то большее — ещё большей ошибкой. Не только из-за того, кто он и как его семья связана с этим делом, но и потому, что наши миры никогда бы не соединились. Дело было не просто в том, что я городская девушка, а он — парень из глубинки. У нас были слишком разные пути: моя кочевая жизнь и карьера против мужчины, у которого глубокие корни.

Если бы у меня был выбор, я бы никогда не вернулась в Уиллоу Крик и к соблазну, который он представлял. Но сейчас единственное, что имело значение — это безопасность Адди. Спрятать её в глуши было хорошей идеей. А если к тому же я смогу выяснить, какую роль Хатли играли в деле Анны и Ловато — ещё лучше. И если всё ещё оставалась надежда, что у девочки есть та самая страховка, о которой говорила Анна, я её найду.

Когда я сказала об этом Лиленду, он согласился, и мы наметили дальнейшие шаги.

После того как мы всё обсудили, я повернулась к стеклянной двери и посмотрела, как Адди спит. В груди что-то болезненно сжалось. Те двери, что я так долго держала запертыми, чуть приоткрылись. Как бы мне хотелось избавить её от того, через что ей пришлось пройти. Как бы хотелось не заставлять её снова переживать это, расспрашивая о случившемся. Но нам была нужна её история. Не только для дела, но и для её защиты. Но как, чёрт возьми, заставить её раскрыться, если я абсолютно ничего не понимаю в детях?

Техник с места преступления быстрым шагом направился ко мне по коридору, неся в руках чёрный рюкзак. Протянул его.

— Это, должно быть, её. Я подумал, что ей может понадобиться что-то знакомое, так что получил разрешение передать его.

У меня ёкнуло сердце. Вдруг в нём есть что-то важное? Но надежда быстро улетучилась, когда он продолжил:

— Внутри ничего особенного: детская одежда, Нинтендо и пара книг. Мы всё задокументировали и сняли отпечатки. Нашли несколько длинных чёрных волос — возможно, её или жертвы. Нам нужны её отпечатки и ДНК, чтобы исключить их.

Я разберу всё сама. Может, там есть что-то зашифрованное.

— Спасибо. Рамирес сказал тебе, что о ней нельзя говорить?

Он кивнул.

— Я не эксперт по местам преступлений, но могу собрать её одежду и образцы, если дашь мне всё необходимое.

— Сейчас принесу.

Он быстро скрылся в коридоре и вскоре вернулся с бумажным пакетом. Когда я вошла в кабинет, Адди уже проснулась. Её большие, полные слёз глаза выглядывали из-под одеяла.

— Эй, — тихо сказала я по-испански. — Ты голодная?

Она пожала плечами. Я протянула ей бутылку воды, которую принёс Рамирес вместе с одеялом.

— Хотя бы попей.

Она посмотрела на неё с подозрением, и у меня неприятно засосало под ложечкой. Насколько тяжёлой была её жизнь, если она уже не доверяла даже воде, которую ей дали?

Я налила немного в кофе́йную кружку, что стояла на заднем столике, выпила, а потом снова протянула ей бутылку. Девочка взяла её и жадно отпила несколько глотков, после чего её взгляд остановился на рюкзаке, который висел у меня на плече.

— Это же твой, да? — спросила я, снимая его и подавая ей.

Она протянула руку и прижала рюкзак к себе.

— В рюкзаке есть немного одежды. Мне нужно забрать ту, что на тебе, для полиции. Это важно для расследования. Было бы очень полезно, если бы ты рассказала нам, что случилось.

Она резко замотала головой, сжала глаза так сильно, что мне даже показалось, будто она вот-вот потеряет сознание.

— Ладно, — мягко сказала я. — Но тебе всё равно нужно переодеться и немного привести себя в порядок.

Она опустила взгляд на свои запачканные кровью руки и одежду, и в глазах снова заблестели слёзы. Затем резко поднялась на ноги, её взгляд метался по комнате. Я не была уверена, пытается ли она найти выход или просто ищет, где можно умыться.

— Давай найдём ванную, — предложила я.

Я выглянула за дверь и постаралась держать её в тени стены, пока мы пробирались к женскому туалету.

Закрыв дверь на замок, я объяснила Адди, что мне нужно сделать: сфотографировать её, снять пробы с её рук. Немного поколебавшись, я решила пропустить тест ДНК. Пока она не должна была появляться в системе.

Пока девочка переодевалась в кабинке, я вытащила всё из её рюкзака. Книги придётся просканировать. Консоль — проверить. Но ничего здесь не выглядело как та самая страховка.

Когда Адди вышла, я забрала окровавленную одежду и упаковала её в пакет вместе с другими собранными вещами. Девочка стояла у раковины, и я снова поразилась, какая же она крошечная. Даже до крана не дотягивалась. Я подняла её на стойку, и в этот момент она увидела своё отражение в зеркале. Замерла. Затем потянулась к мылу и воде, начала яростно тереть лицо и руки, пока слёзы снова не покатились по её щекам.

Мне показалось, что у меня разорвётся сердце.

Вся сцена была невыносимо печальной, но одновременно она доказывала, насколько сильна эта хрупкая девочка. Не птичка с подбитым крылом, а хохлатый питоху — с виду красивый и безобидный, но содержащий один из самых сильных ядов на Земле.

Мне нужна будет её сила — этот яд, чтобы уничтожить картель.

Мы искали ключ к разгадке годами. Никто из нас не мог бы подумать, что он примет облик семилетней девочки.

♫ ♫ ♫

Когда я работала, обычно двигалась быстро, эффективно и бесшумно. Сочетание всех тех четырёх шпионов на букву «Дж», которыми я восхищалась в детстве. Но путешествие с Адди означало, что мне приходилось замедляться, объяснять ей каждый шаг.

Она отказывалась говорить о том, что случилось в гостиничном номере, в принципе, отказывалась говорить вообще, и я не давила. Даже когда шеф полиции Денвера раздувался от важности и пытался продемонстрировать свою весьма ограниченную власть. Мне нужно было, чтобы ребёнок мне доверял, а в детях я, может, и не разбиралась, но знала точно: запугивание — не способ добиться этого. Вместо этого я должна была доказать, что рядом со мной безопасно. Что я забочусь о ней. А это означало выполнить последнее желание её матери — отвезти её к отцу.

Когда я рассказала Адди о плане, она выглядела напряжённой, но в глазах промелькнул интерес. Я не знала, что именно Анна-Рэйвен рассказывала дочери об отце, но очевидно, что она и понятия не имела, что он живёт в Теннесси — по крайней мере, её удивлённая реакция на наши планы говорила об этом.

Лиленд организовал для нас самолёт агентства, который должен был забрать нас глубокой ночью с базы Космических войск под Авророй. Я въехала прямо на взлётную полосу, оставив служебный внедорожник на попечение других. Адди оглядывалась по сторонам, рассматривая аэродром, самолёт, лестницу, ведущую внутрь, но, в конце концов, скользнула своей маленькой ладошкой в мою и позволила мне направить её внутрь. Пилоты уже находились в кабине за закрытой дверью, так что при необходимости не смогли бы нас опознать. Именно так мне и было нужно.

Я заранее заехала в круглосуточный фастфуд у базы и взяла бургеры, картошку фри и молочные коктейли. Первые несколько минут полёта мы молча ели.

— У тебя нет на это аллергии? — вдруг спохватилась я, продолжая говорить на испанском, который, похоже, вызывал у неё наибольший отклик.

Её крошечные губы дёрнулись, но она покачала головой.

Я хотела спросить, разрешала ли её мама есть такую еду, но вовремя остановилась — упоминать женщину, которую она только что видела жестоко убитой, явно было не лучшей идеей.

— Ты что-нибудь знаешь о своём папе?

Она поколебалась, наклонила голову набок и, наконец, сказала:

— Буэно. (исп. Хороший)

Я чуть не подавилась картошкой. В голове тут же вспыхнули все возможные способы, какими Райдер Хатли мог быть хорош… большинство из которых совершенно не подходили для разговора с его маленькой дочерью.

— Я его встречала, — сказала я, и глаза Адди распахнулись шире. — У его семьи есть ранчо.

Как только я произнесла это слово, её лицо побледнело, она уронила еду, сжалась в кресле и подтянула колени к груди. Ещё одна загадка для меня. Но теперь я была уверена, что версия рабочей группы о лидере Ловато на скотной ферме не была такой уж надуманной, как считали некоторые.

— Брат твоего папы — шериф округа. Его зовут Мэддокс, — продолжила я, делая вид, что не заметила её испуг. — У него есть дочка, она младше тебя всего на год. Её зовут Мила. Получается, она твоя кузина.

В глазах девочки страх ослабел, снова уступая место любопытству.

— Она настоящий ураган. — с улыбкой вспомнила я маленькую блондинку, с которой не раз сталкивалась на ранчо Хатли. Мила в первые же минуты знакомства умудрилась представиться, показать мне всех лошадей и попытаться убедить, что единороги существуют. — Полная твоя противоположность. Шарик энергии. Очень громкая. Говорит с бешеной скоростью. Она почти всё время на ранчо, помогает бабушке — твоей бабушке, печь пироги и всё такое. Так что с разговорами у тебя проблем точно не будет.

На этот раз я даже получила от неё настоящую улыбку, прежде чем она снова исчезла.

— Что-нибудь ещё хочешь узнать о папе или своей семье?

Она выглядела так, будто в её голове крутится тысяча вопросов, но в итоге просто покачала головой.

Телефон завибрировал. Сообщение от Рори. Она прислала изменённое изображение Анны-Рэйвен, которое сейчас прогоняла по системе распознавания лиц. Линия переносицы была сильно изменена, как и форма скул и угол наклона носа. Я хотела показать фото Адди и спросить, так ли её мама выглядела раньше, но пока судмедэксперты не закончили работу с телом, я не знала, насколько давно была сделана пластика. Возможно, девочка знала её только в том виде, в каком мы её нашли.

— Тебе стоит немного поспать, — сказала я, кивнув на диван за нами.

Она посмотрела на него, но не двинулась. Вместо этого вытащила из рюкзака Нинтендо. Подняла зарядку, оглядываясь в поисках розетки. Я помогла ей найти, куда подключить, и прежде чем она начала играть, попросила дать мне консоль. Она неохотно передала её.

Я покопалась в файлах, взломала систему, но ничего подозрительного не нашла. Проверила настройки, код, но опять ничего. Девочка молча наблюдала за мной с терпением, которого я ещё ни разу не встречала у детей. Я бы хотела изучить консоль получше, но боялась, что могу случайно повредить её данные, а сейчас это было единственное, что осталось у неё от прежней жизни. Неохотно я вернула ей устройство.

Оставшуюся часть полёта мы провели, уткнувшись в свои гаджеты.

Когда мы приземлились под Ноксвиллом, пилоты остались в кабине, пока мы с Адди собирали вещи. Она натянула капюшон толстовки, и я вывела её вниз, к чёрному Эскалейду, который Лиленд подготовил для нас. Машина была почти идентична той, что в Денвере, за исключением одного момента — в ней было детское автокресло. Я даже не подумала, что оно может понадобиться, когда везла Адди к базе. Очевидно, родительских наград мне не светило.

Адди сама пристегнулась, и мы отправились в Уиллоу Крик.

Мне уже доводилось бывать в куда более опасных ситуациях — например, когда меня окружили партизаны в Южной Америке. И всё же сейчас я нервничала больше, чем когда-либо. Одна маленькая девочка и мужчина, которому я её везла, заставляли мой желудок скручиваться так, будто я столкнулась с винтовкой MK47, имея на вооружении только нож.

Мне срочно нужна была какая-то разгрузка. Я включила радио. В динамиках раздался протяжный голос и соло на гитаре.

— Тебе нравится кантри? — спросила я. Адди пожала плечами. — Там, куда мы едем… люди слушают его так же жадно, как едят домашнее печенье с шоколадной крошкой. Мне тоже нравится, даже когда оно бывает чересчур приторным. В школе я даже заставила старшего брата ходить со мной на уроки линейных танцев.

В зеркале заднего вида я увидела, как у неё снова дёрнулись уголки губ, и мне захотелось заставить её улыбнуться по-настоящему, хоть на мгновение облегчить её боль.

— Брат клялся, что ненавидел каждую секунду, что терпеть не может кантри, но я однажды застукала, как он покачивает бёдрами под Кэрри Андервуд на Рождество. Его невеста его тоже дразнила, особенно потому, что она рок-звезда. Ты когда-нибудь слышала о The Painted Daisies?

Она яростно закивала, а на губах появилась дрожащая улыбка.

— Его девушка Лея, но спорю на самый дорогой планшет, что ты фанатка Адрии Рохас, — сказала я, и Адди снова кивнула. — Чертовски… крутейший барабанщик. Ты немного на неё похожа.

На этот раз я получила полноценную, настоящую улыбку. Тёплую, ошеломляющую, невероятно красивую.

Я хотела сказать ей, что она больше похожа на свою маму, чем на Адрию, и что обе они затмевали эту ударницу, превращая её из бывшей королевы красоты в просто симпатичную девушку. И я знала, о чём говорю — когда-то мы работали вместе в одной операции с ЦРУ. Она была эффектной, без сомнения, но у Адди и её матери было что-то, что невозможно было описать словами.

Теперь я полностью понимала, почему мужчина вроде Райдера Хатли мог ею заинтересоваться, переспать с ней и завести с ней ребёнка. Чего я не понимала — так это того, почему сама мысль об этом резанула меня острой, неожиданной болью. Ни Райдер, ни Анна-Рэйвен не имели ко мне никакого отношения, тем более в то время, когда они зачали Адди. Я тогда ещё училась в колледже — свежая и идеалистичная. И даже тогда Райдер был бы не моим типом. Вечно хмурый и угрюмый — не то, что меня привлекало. Я всегда любила людей с широкой улыбкой, хорошим чувством юмора, лёгким характером.

Адди уснула, её маленькая голова склонилась набок. До Уиллоу Крик оставалось немного, но хотя бы пару часов сна она получит.

В наступившей тишине, нарушаемой только радиоприёмником, я сосредоточилась на том, как сказать Райдеру правду о его дочери. Факт был прост: как бы я ни подошла к этому разговору, он воспримет это в штыки. Он мне не доверял, и если бы я просто заявилась к нему с таким известием, он бы отмахнулся от него так же быстро, как я его произнесла. Я не хотела, чтобы напряжение между нами заставило Адди почувствовать себя нежеланной.

Одна лишь мысль о том, что он может её отвергнуть, закрутилась во мне, как ядовитая змея. За каких-то несколько часов я почувствовала себя более защищающей эту девочку, чем кого-либо, кроме собственной семьи. Хорошо это было или плохо, я не знала. Если дело дойдёт до критической ситуации, это может затуманить мой рассудок. Мне нужно было держать это в голове.

Чем ближе мы подъезжали к Уиллоу Крик, тем яснее становилось, что есть способ проще. Человек, которому Райдер поверит больше, чем мне. Поэтому вместо того, чтобы ехать прямо на ранчо Хатли, я направилась в офис шерифа к его брату.

Братья Хатли были близки. Они заботились друг о друге так же, как я со своим братом. Если бы Холден пришёл ко мне с новостью, что у меня есть ребёнок, я бы ему поверила, даже если это было бы физически невозможно.

Я содрогнулась от самой мысли о ребёнке.

Мне и с семилетней девочкой на заднем сиденье было непросто разобраться. Она была моей ответственностью лишь до тех пор, пока я не удостоверюсь, что она в безопасности. А это означало довериться шерифу и надеяться, что мои инстинкты меня не подведут.

Из письма Анны было ясно, что Хатли не связаны с Ловато. Скорее, наоборот — Анна пыталась защитить Райдера и его семью от картеля. Но, несмотря на это, семья уже дважды пересекалась с ними слишком близко. Этого было достаточно, чтобы я насторожилась. Достаточно, чтобы снова перетряхнуть их прошлое и финансы.

Если кто-то из них — или хотя бы кто-то, кто находится рядом, — работал на картель и услышал бы об Адди, он тут же бы рванул в Теннесси за ней. А если они считали, что у неё есть что-то из того, что оставила Анна, они сделали бы с ней гораздо хуже.

Но этого я не допущу.

Солнце только вставало над горизонтом, когда я въехала на мощёные улицы Уиллоу-Крика и припарковалась у участка, рядом со служебным пикапом, на котором я не раз видела Мэддокса. Для него было рановато, но я облегчённо выдохнула, увидев, что он на месте.

Я заглушила мотор и посмотрела на Адди. Она протёрла кулачками глаза, моргнула, пытаясь понять, где находится, и я увидела, как мимолётное осознание прорезало её лицо болью.

— Всё будет хорошо, — сказала я. — Я знаю, тебе страшно и больно. Я знаю, что тебе будет так ещё долго, но это пройдёт.

Я не имела ни малейшего понятия, о чём говорю. Я никогда не теряла близких. Пара болезненных расставаний — это не то же самое. Единственные люди в моей семье, которые умерли — это бабушка с дедушкой по маминой линии, но это случилось, когда я была совсем маленькой. Я любила их так, как положено любить родных, но я их не оплакивала. Не так, как эта девочка сейчас оплакивала свою маму.

Я сглотнула, вышла из машины и обошла её, чтобы открыть дверь для Адди.

Она спрыгнула вниз, перекинула через плечо рюкзак, который был почти с неё ростом, и взяла меня за руку.

Это был жест доверия, которого я ещё не заслужила.

Горло сжалось, но я ничего не сказала, просто направилась к двери участка.

Когда мы вошли, пожилая женщина с бледно-серыми глазами и волосами белее снега поднялась из-за стойки. Она посмотрела на меня, потом на девочку, потом снова на меня.

— Чем могу помочь?

— Мне нужно поговорить с шерифом, — сказала я и вытащила удостоверение, показывая ей. — Это срочно.

Она внимательно осмотрела мой значок, приподняла бровь, снова взглянула на Адди и скрылась в кабинете.

Через пару минут дверь распахнулась, и из неё вышел Мэддокс Хатли.

Он был худощавее брата, с тёмно-русым, почти карамельным цветом волос, в то время как у Райдера они были тёмно-шоколадными. Но у них обоих был одинаковый загар, квадратная челюсть, орлиный нос и чистые голубые глаза. Я никогда не видела, чтобы взгляд шерифа вспыхивал опасностью, как у его брата, но и не доводила его до той степени, как Райдера.

— Есть место, где Адди может подождать в безопасности? — спросила я у них обоих.

Они обменялись взглядами, после чего пожилая женщина протянула руку девочке.

— Я Эми. У нас в комнате отдыха есть пончики и горячий шоколад. Хочешь?

Адди сильнее сжала мою руку и прижалась ко мне. Я присела, заглянула ей прямо в глаза, надеясь, что мой взгляд её успокоит.

— Мне нужно поговорить с шерифом, прежде чем мы сможем отвезти тебя к папе. Я ненадолго, обещаю. Буду прямо там. — я указала на дверь кабинета. — Если тебе станет страшно или тревожно, просто врывайся туда, несмотря ни на что. Поняла?

Прошло несколько секунд, прежде чем она медленно кивнула.

Когда она отпустила мою руку и неуверенно шагнула к Эми, я испытала странное чувство утраты, которое не могла объяснить. А следом пришла тревога, пока я наблюдала, как пожилая женщина ведёт её по коридору к открытому помещению, где виднелись холодильник и микроволновка. Я напомнила себе, что она в безопасности. Никто не знает, кто она. И всё же то напряжение, от которого я пыталась избавиться в дороге, снова запульсировало в крови ещё сильнее.

Мэддокс кивнул мне на дверь, приглашая войти, и я последовала за ним. Когда он потянулся, чтобы закрыть её, я остановила его.

— Оставь открытой. На случай, если я ей понадоблюсь.

Он ничего не сказал, только кивнул.

— Джиа, верно? Ты останавливалась у нас на ранчо в прошлом году. Немного потрепала нервы моему брату, — в его глазах блеснуло веселье, будто этот факт доставлял ему немалое удовольствие.

— Было дело.

— Думал, ты журналистка по сельскому хозяйству или что-то вроде того. Но Эми сказала, что у тебя федеральный значок.

— АНБ, Служба специального сбора. Уже некоторое время под прикрытием.

— И ты искала что-то на нашем ранчо? — Он скрестил руки на груди, моментально насторожившись, и напряжение в комнате возросло.

— Да.

— Чёрт возьми…

— Вы тогда только что столкнулись с Ловато, а я работаю в межведомственной группе, занимающейся их устранением.

Он потер небритый подбородок, направился к столу и сел за него. Я тоже заняла жёсткий пластиковый стул напротив.

— Главарь Вест Гирс совершил ошибку, пытаясь выйти на них. После его смерти байкеры вернулись к своей обычной тупости. Досадно, но ничего критичного, — признал он.

Я не стала ни соглашаться, ни спорить, и это его разозлило.

— Так зачем ты здесь с маленькой девочкой на хвосте?

Я рассказала ему основное. О том, как следовала за другим зацепом и нашла в Колорадо женщину мёртвой в гостиничном номере. А потом о том, как маленькая девочка пряталась там и, скорее всего, видела всё, что случилось.

— И?.. — Он поднял брови, недоумевая.

— У девочки было письмо, в котором говорилось, что если с её мамой что-то случится, её нужно отвезти к отцу.

— И он живёт здесь? Он что, один из Вест Гирс?

— Нет, — ответила я, на секунду замолчав. — Это твой брат.

Шок промелькнул на лице Мэддокса, а затем он разразился смехом.

— Да ну, на секунду я почти поверил! Кто тебя подговорил? Райдер? Сэди? Чёрт…

Я достала из кармана копию письма. Оригинал оставался у криминалистов в Денвере, но я заранее сделала несколько снимков и копий. Переместила один лист по столу в его сторону.

— Хотела бы я шутить.

Его улыбка мгновенно исчезла. Он поднял письмо, словно это был огромный волосатый тарантул. Пробежал глазами строчки, и выражение лица стало мрачнее.

— Если бы в письме было любое другое имя, я бы до последнего настаивал, что это розыгрыш. Но Рэйвен?.. Чёрт. — Он покачал головой. — Райдер никогда бы не использовал её имя ради шутки. Никто из нас бы не стал. Мы даже не произносим его. Она чуть не уничтожила его, когда за два дня до свадьбы сбежала с приличной суммой из кассы ранчо. Оставила только письмо, в котором сказала, что потеряла их ребёнка. Блядь… блядь, блядь, блядь.

Он с силой ударил по столу, подчёркивая каждое слово, и этот звук отдался у меня внутри.

Неудивительно, что Райдер Хатли не слишком доверял женщинам. Неудивительно, что он смотрел на меня, как на дьявола, когда застал меня за шпионством. Неудивительно, что он целовал меня, а потом практически швырнул прочь, боясь подпустить к себе человека, который, по его мнению, лжёт и крадёт.

Я не воровала.

Но я лгала.

И сделала бы это снова.

И он это знал.