Развод. Искусство слать всех на...

Глава 13. Стас

Это был настолько всратый день, что я уже не чаял, когда тот закончится.

Похмелье шарашило так, что я только к обеду перестал щуриться на свет. И ничего не сделаешь: очки в помещении не наденешь, шторы не задернешь, лампочки не выкрутишь. У нас тут гребанный опен спейс, все по фен шую! Так что приходится страдать с коллективом от яркого, нездорового освещения.

Вот только мои охламоны не пили вчера, а я, кажется, перебрал.

Вот зря остался с Саргсяном. Надо было, как просила Карина, сразу ехать домой. Нет же, я ж самый умный, все хотел кому-то что-то доказать, спровоцировать, вызвать в своей жене хоть какие-то чувства.

А той, судя по всему, по хер.

Она даже на телефон не отвечала, моя марсианка с далекой галактики. Обиделась и сидит себе где-то у подружки, и не дописаться до нее, и не дозвониться. И мать свою лесом послала, что тоже не хорошо. На невестку тем более надежды нет, Олька сказала, чтобы разбирались с моей старушкой сами, даром, что мы с Ритой этой дуре волосы в человеческий цвет перекрасили и от наколок отмыли.

Нда… Неблагодарное растет поколение.

От резкого поворота головы, к вискам снова приливает кровь, и я морщусь. Как же больно, мать вашу! И никто кроме Ритки не знает, какие таблетки мне пить, и чем меня откармливать.

- Вот еще тут подписать надо, - слышу знакомый приятный голос, но сейчас даже его звучание мне не в радость.

Ставлю закорючку в углу акта и еле-еле поднимаю глаза на секретаршу. Хороша. Даже когда я с перепоя, а она в простых черных брюках и водолазке, все равно хороша! Да, не по мою больше честь!

- Помаду вытри, - грубо обрубаю я, глядя на красные губищи. Не хер со мной флиртовать, все равно не поможет.

- Хорошо, Станислав Денисович, - Эмма грустно улыбается и складывает все документы обратно в папку. - Еще будут распоряжения?

- Да. Кольку моего позови, поговорить надо.

От мысли, что придется сделать лишнее движение и взять сотовый, у меня в глазах лопаются капилляры. Нет, мне не просто плохо, я действительно заболел. И вдвойне обидно, что кое-кому до этого нет дела. Рита, девочка моя, ну что же ты с нами творишь?!

Я опускаю голову на стол и закрываю веки. На секунду боль проходит, но в следующее мгновение новый приступ оглушает меня.

- Пап, что с тобой?

Коля тупо мнется на пороге, не зная, что делать. Надежды на него никакой, мужик мужику в таком деле не помощник. Единственное, что мне от сына сейчас нужно, чтобы тот помирил меня с Ритой. Сам я уже с ситуацией не справляюсь.

- Заболел, - хриплю в ответ я. – Омикрон, или еще какая дрянь.

Выгляжу я конечно впечатляюще. Если черный экран айфона показывает хотя бы половину правды, то по виду я не просто заболел, я уже давно помер. Поэтому Коля мне легко верит.

- Может врача?

- Грача, - огрызаюсь я. – Коль, херни не мели, я тебя по делу вообще вызвал.

Я слишком сильно дергаю головой, отчего виски снова простреливает болью. Хватаю со стола обмотанный в полотенце кусок мяса, который нашел в нашей морозилке и прикладываю ко лбу. Лед приятно холодит кожу, так что я снова оживаю.

- Короче, это… Эмму в свой отдел переведешь.

- Какую Эмму, - не понимает моя кровинка, а поняв, морщится: - Эту?!

- А у нас их много?

- Но ты ж должен ее уволить.

- Ага. И вообще весь штат разогнать, фирму бросить и вас с Оленькой по миру пустить, да сынок? Эмма хороший сотрудник и потом, взяв ее, я сделал одолжение Саргсяну, так что увольнять бабу не дело.

- Но она же… ты же мать обидел.

- Я обидел, я и извинюсь. – Прикладываю сверток с мясом к другому виску, щурясь от короткого удовольствия. – Кстати об этом. Позвони матери, и скажи, что Маркус заболел.

- Зачем, - не понимает мой охламон.

- За шкафом! – Я больше не повышаю голос, знаю, что за этим последует новый приступ боли. Теперь я говорю тихо, почти шепотом, и это звучит даже страшнее. – Рита не вернется ко мне просто так, я уже все перепробовал. А мне нужно выманить ее к вам домой, мама приедет, чтоб с малым Ольге помочь, а там я с цветами. Ты ж знаешь ее, она упертая, но отходчивая.

Коля думает. Слишком долго для такой простой просьбы, но видит Бог, я не могу его торопить. Сам сейчас еле соображаю, так у меня хоть есть оправдание – я пил. А он что?

- Я не буду прикрываться болезнью сына, - наконец говорит мое сокровище. Наследник млять года!

- А зарплату больше всех, получается, будешь? И в отпуск, не в Анапу, а Анталию тоже будешь. И хату в Хамовниках прям совсем-совсем будешь! А отцу помочь семью спасти, не будешь, - у меня едва хватает сил на ехидство. Но ситуация бесит. Единственный, у кого могу попросить помощи, мне отказывается. И это сын! Что об остальных говорить! Не зря Саргсян сказал, все они эгоисты!

Я для них нараспашку, а мне в ответ кукиш.

Под моим взглядом Колька смурнеет, опускает лицо вниз. Знает же, где б он был, если бы не моя фирма. И если б не его китайский, потому что сейчас хер найдешь кого-то с приличным языком, а Коля многостаночник, умеет по-всякому заграничному, а не только с Китаем.

- Я скажу, - наконец отмирает он, - что мы с Олей в кино идем. А ее попрошу с Маркусом посидеть. Только, пожалуйста, когда будете мириться, не разнесите нам квартиру.

Машу рукой. По хер. Давно уже по хер. И квартира Колина по сути не его, а моя, и разносить мы с Риткой ничего не будем. С момента ее операции мы больше друг другу стихи вслух читаем, чем это самое. Да и как теперь, когда Рита без органов? Там же типа пустота, или что? Мне ее врач объяснял, схему рисовал, что там теперь и как, только я ни черта не понял. Потом и психолог что-то советовал, рассказывал как Риту лучше поддержать, когда она плакала, я и поддержал. Купил ей ее любимого Пушкина, в парк вывез, вслух читал.

Рите, слава Богу, потом полегчало. У меня сердце разрывалось, когда видел ее слезы, а помочь ничем не мог. Снова пошла на свою йогу, цветочками там занялась, внуком, опять же. Красота!

Я, получается, ее спас, а о том, как мне самому дальше жить, никто почему-то не думал.

И когда я нашел выход из ситуации, то меня еще и с дерьмом смешали.

Головная боль наконец отступает, я возвращаюсь к работе и увлекаюсь настолько, что забываю и про Колю, и про свою просьбу. Тем неожиданнее слышать его взволнованный голос:

- Пап, там мама пропала. Совсем!

- Чушь не мели, - резко смотрю на сына. Тот стоит красный, еле дышит.

- Ее нигде нет. Ни дома, ни у Оли, ни у Карины. На квартире старой тоже пусто. И это… телефон выключен.