Развод. Искусство слать всех на...

Глава 37

Последние на сегодня переговоры я заканчиваю под вечер. Почти что ночью. От усталости и стресса у меня кружится голова. А может наоборот, она кружится от успеха и чувства собственной важности? Вспомнить китайский спустя столько лет – чертовски приятно! И пусть я делала ошибки, пусть мое оторопевшее лицо, когда я забывала очередное слово, вызывало улыбку, я все равно чувствую себя королевой!

То ли наши партнеры настолько растерялись от наглой тетки, которая на плохом китайском выбивает скидку и снижает срок поставки деталей, то ли удача благоволит овнам, а я как раз овно, но у меня получилось!

У меня все получилось! Да, не так как я просила, но на все уступки было бы глупо надеяться. На самом деле нам нужно только одно – как можно быстрее закрыть объект. Так что одно то, что подрядчик согласился выполнить наш заказ на месяц раньше оговоренного, стоило всех лет обучения китайскому!

Пока там в Китае, еще не успели опомниться, даю распоряжение внести правки в контракт и подписываю доп. соглашение. Я счастлива! Я почти в экстазе! И когда в кабинет заходит Юра, я даже не замечаю, в каком он потерянном состоянии.

- Юрочка Игоревич, - как по барабанам стучу по столу ладонями, - кажется, я еще на что-то способна! Сэм лу Чин согласился отправить партию уже сейчас. Я убедила, что из-за стыка новогодних праздников, мы увидим детали не раньше февраля, а там новые налоговое пошлины, так что… а что у тебя с лицом?

Чувство эйфории сходит с меня медленными осторожными импульсами. Я все еще радуюсь за собственный успех, но где-то на краешке сознания начинает зреть беспокойство. Никогда не видела Шмелева таким хмурым.

- Юр, ты чего?

- Эх, да, - мямлит он, - вот, Рит. Не знал, что делать и пришел к тебе.

Он протягивает мне фоторамку, в которой через тонкое стекло я вижу свое отражение прямо поверх чужих лиц. Одно Эммы, а второе…

- Это же…

- Саргсян, - кивает Юрка. – Точнее его копия. Как из под ксерокса, ей Богу.

Эмма, красивая и молодая, гораздо моложе себя теперешней, обнимает девочку лет четырех. Малышка так похожа на Геворга, что не может быть никаких сомнений в том, кто ее отец. Те же глаза, та же линия роста волос, низкие надбровные дуги, даже улыбка и та один в один как у нашего когда-то друга. От понимания, что же произошло, у меня по коже разбегаются мурашки. Конечно, они были любовниками. Более того, в память о романе Геворг и Эмма сохранили кое-что материальное – ребенка. Насколько я помню, девочке сейчас то ли десять, то ли одиннадцать лет. Могу ошибаться, никогда раньше не интересовалась жизнью секретарши мужа. Но пару раз, случайно, слышала, как та рассказывала о своей дочери коллегам. Делала она это с гордостью, и чувством триумфа. Это не случайный ребенок, а результат длительных отношений. Плод любви. Потому что обе девушки – и Эмма и ее дочь – смотрят в объектив, то есть на того, кто делал фото с чувством, которое не спутаешь ни с чем другим. С любовью. Именно так женщина смотрит на своего мужчину.

Она его любила. А он ее предал.

Потому что не мог не понимать, что когда-нибудь правда вскроется, а вместе с ней всплывет имя той, которая помогла потопить нашу фирму. И не мог не понимать, что за это грозит самой Эмме.

Грустно. Но если он не пожалел свою женщину, почему это должна делать я?

- Как ты получил фото? – Сухо спрашиваю у Юры.

- Просто полез в стол, - поймав мой осуждающий взгляд, тот принялся оправдываться. – Да ничего такого, она как с тобой поговорила, в туалете прорыдалась и дернула из фирмы, даже вещи свои не собрала. Ну я с ребятами и решил проверить, а самом деле, вдруг у нее там бомба?

- Если только информационная, - шепчу я. – Юр, с фотографии сделай копию, а рамку верни на место. В идеале надо бы еще подловить девочку и сделать пару кадров, если она все так же похожа на папочку, то нам даже ДНК тест не нужен.

- Ты хочешь… а что, собственно, ты хочешь сделать?

Жму плечами. Всякое. Конкретно сейчас я очень хочу поужинать. И за едой подумать, как поступить с информацией, которую мы сейчас узнали.

- Рит, ну ты это… - мямлит Шмелев, - если об этом узнает Авакян, то плохо будет всем, в первую очередь ребенку.

Сам того не ведая, Юра, подсказал прекрасную идею! Тесть Геворга, не смотря на возраст, остается очень влиятельным человеком. И зная характер самого Сарксяна, я была бы уверена, что махинации с фирмой делались с разрешения самого Артура Робертовича. По крайней мере, тот был не против грязного заработка зятя. Но одно дело финансовые преступления, а другое - публичная измена единственной дочке. Любимой, драгоценной Анике. Тема детей никогда не поднималась в их семье, но я знала, что это вопрос болезненный. А тут не просто любовница на стороне, тут фактически вторая семья у тебя под носом! Семья, в которой есть ребенок!

Уверена, если покопаться в истории, то можно найти, и дорогую квартиру, и частные клиники, и поездки, и секции, которые с одной Эмминой зарплатой было бы ни за что не оплатить. А деньги откуда? Если бы не любимый тесть, сидел бы Саргсян и дальше на рынке! Значит Артур Робертович лично оплатил каждую слезинку своей Аники!

А значит это не просто предательство. Это жирный такой щелчок по носу для чванливого старика.

- Рит, - шепчет себе под нос Шмелев, - может, пожалеем ее?

Отрываю взгляд от фотографии и пытаюсь сфокусироваться на Юркином лице. Получается не сразу. И только настроившись, вижу, до чего обеспокоенно глядит мой друг.

- Пожалеть, - переспрашиваю я. – А меня кто жалеть будет? Или, может, тебя, Юрка, кто-нибудь пожалел? Что-то не вижу очереди из жалельщиков. Еще полгода, максимум год и нашу фирму бы продали с молотка, а самое дорогое, что мы могли бы с нее выручить, это комплект стульев из конференц-зала. И Эмма, и Саргсян специально уничтожали то, что вы со Стасом создавали годами!

Юра молчит. Понимает, что я права, и потому молчит.

- Копии сделаешь? Или отдай мне, я сама разберусь.

- Рит, ты же знаешь Артура Робертовича. Он в девяностые людей пачками в бетон закатывал, уничтожить девчонку ему как не хер делать! Она же ребенок совсем!

- А у меня значит, детей нет? – Как кошка шиплю в ответ и разве что когти не выпускаю от злости. – Коля, Оля, Маркус и тот, кто еще даже не родился, они мне не дети? О них заботиться не нужно? Им не надо что-то есть, где-то спать, или это другое? Юра, если бы это касалось только Стаса, то, пожалуйста, пускай делает что хочет со своей частью фирмы. Ты тоже, смотрю, благородным стал и готов все подарить каким-то мудакам! Но из-за этого могут пострадать и мои дети тоже! Это Волков настоял, чтобы Коля пошел по его стопам, пропихнул в тот же ВУЗ, где вы учились, чтобы тот потом перенял дела фирмы. И сейчас из-за тупости одного и трусости другого ломается жизнь моего сына и его семьи!

- То, что ты называешь трусостью, лично я считаю порядочностью.

- Да ну, а где ты такой порядочный был, когда тот же Саргсян плел обо мне гадкие сплетни?! Пересказывал вещи из моей… интимной жизни… которые вы с мужиками наверняка обсудили не по одному разу! Непорядочно отмалчивался, или это другое? Прости, я что-то немного ослепла в этой гардеробной среди кипенно-белых пальто!

О Господи, наконец, я это сказала! Вывалила как есть, про все, о чем молчала, но не переставала думать. Ведь не простила я, не только Стаса, но и Юру. Который был мне не просто другом, он, черт, он же… он же Юрка Шмелев! Всегда поможет, никогда не осудит, ни за что не предаст. И вот так. Узнать, что мой Юра у меня за спиной вместе со всеми обсуждал мои проблемы с моим здоровьем… э ранит. До боли, почти что до смерти. Просто потому что я считала Юру принцем, а он оказался… обычным.

Отворачиваюсь к окну и долго-долго, до бликов в покрасневших глазах, вглядываюсь в темноту. Уже так поздно, что ни один автобус не ходит. Придется вызывать такси. Ну, ничего, если сяду сзади, можно будет притвориться, что я сплю. И не придется разговаривать с водителем. Даже смотреть на него не придется.

- Рит…

Юра кладет ладони мне на плечи. Я вижу это в темном отражении стекла, но не чувствую его касаний. Он даже не дотрагивается меня, держит руки на крохотном расстоянии от моей кожи, зависнув надо мной как стрекоза. Буквально в одном миллиметре.

- Рит, я ничего ни с кем не обсуждал. Я знал, что есть какая-то проблема, Стас тогда сам не свой от переживаний был, да и ты надолго пропала, я ж не дурак. Сам догадался, что что-то не так. Но никогда не обсуждал это ни с кем, тем более с Саргсяном. А тогда, у Кимов дома… ну, идиот я! Подумал, что если начну всех затыкать или влезу с дракой, то это сделает только хуже. Вызовет еще больше обсуждений и пересудов, так что я просто… молчал. Ничего не сделал и очень об этом жалею.

- Ты мог хотя бы уйти оттуда.

- И оставить тебя одну? Я и ушел, но только когда ушла ты. Я, правда, виноват, я такой дебил и… хочешь, я и свою часть фирмы Коле отдам? Ну, не нужна она мне, по сути! Денег мне хватает, а из материального… сколько земли не купишь, последний участок все равно будет не больше двух квадратных метров. Всего в могилу не заберу, а то, что есть… мне это даже завещать некому. Я отдам все тебе и Коле, только давай не будем губить жизнь девочке? Она же ни в чем не виновата.

- Как мило, - шепчу я чужим безжизненным голосом. – Правильно понимаю, ты собираешься мне подарить свою долю в Теплокомплексе, которая через несколько месяцев будет стоить не дороже пирожка с картошкой? Очень благородно, хоть и глупо.

Юра отшатывается от меня. Делает большой шаг назад и замирает так, что я продолжаю смотреть в его лицо - там, в отражении стекла.

- Ты изменилась, Рита. Стала жестокой.

- А может это и есть я настоящая? Может все это время я спала, а теперь, наконец, проснулась? – При этих словах кадык на шее Юры дрогнул. Он тяжело сглотнул и сделал еще один шаг, только на этот раз обратно ко мне.

Оборачиваюсь, чтобы, наконец, посмотреть на него самого, а не в зеркальное отражение:

- Если ты хочешь и дальше оставаться правильным, можешь ничего не делать. Только мне не мешай, хорошо?

Шмелев медленно качает головой. Вид у него изможденный, даже больной.

- Не хорошо. Я сделаю все, как ты просишь, только пообещай ничего не предпринимать без меня. Мы вместе решим, как поступить с Эммой, хорошо?

Думаю всего несколько секунд и только потом повторяю давно забытое слово:

- Вместе.