Развод. Искусство слать всех на...

Глава 21. Стас

Только пережив детскую истерику, начинаешь ценить такую малость как тишина. Вокруг меня до одурения тихо. Так что даже шипение кофемашины, которое я не замечал раньше, сейчас звучит музыкой в ушах.

Боже, какой кайф! Вот так сидеть, пить сладкий кофе, читать новости, или тупо пялится в ленту с фотографиями моих знакомых. Даже на письма и те ответить не могу – ноутбук забрал Коля, а с телефона неудобно. И шрифт мелковат и пальцы мимо клавиш промахиваются.

За эти пару часов без всех я как в отпуске побывал. И так не хотелось возвращаться обратно в свою рутину, что завидя внука на руках Коли, я чуть было не застонал от досады. Усилием воли сдерживаюсь, улыбаюсь.

- Как дела?

- Мои - отлично, а твои не очень, - раздраженно бурчит сын.

Я внутренне напрягаюсь. Неужели переговоры не помогли и китайцы не подвинутся по срокам? Если они затянут отгрузку, то мне хана. Потому что деньги под оборудование уже взяты и уже освоены.

Я вовсю обдумываю, как вырулить из ситуации и у кого перезанять бабки, и поэтому не слышу, как сын шепчет Маркусу:

- Ну что, пузырик, посидишь тут пару секунд?

Вижу какое-то шевеление внизу, Коля опускает внука на пол и решительно идет в мою сторону. Наверное, чтобы обсудить дела.

Или нет.

Потому что нет таких дел, которые начинаются с хука справа.

Движения у Кольки быстрые, наработанные, так что мой нетренированный глаз их просто пропускает. Да и что бы я сделал? Коля лет десять ходил на бокс, а я этот самый бокс ему оплачивал, не зная, что в качестве груши сыначка выберет собственного отца.

- Ты че, охерел?! - реву я. Обида обжигает куда сильнее боли. Вообще, если быть откровенным, рожу почти не печет, хоть я и держусь за глаз рукой, но делаю это больше на показ. Уверен, Коля бил без силы, потому что в противном случае я бы уже лежал.

- Охерел здесь только ты, - цедит мой наследничек.

- Поясни?

- А надо? Взрослый дядя сам не понимает? Или это нормально оставлять моего ребенка с какой-то шлюхой, когда я спасаю твою фирму от твоих косяков?!

Коля старается говорить ровно, пару раз его голос срывается на крик, но сын косит в сторону ковра, на котором сидит Маркус и сам себя тормозит. Торможу и я. По другой, правда, причине - не хочу чтобы уже сегодня о нашей ссоре судачили все в фирме. Сплетни здесь появляются быстро, что выстрел в русака. Секунда и готово.

- Я не умею общаться с маленькими детьми, чего ты от меня хочешь? – Развожу руками.

- Так научись, - Напирает Коля.

- Поздно уже учиться, сынок. Да, оставлять с Эммой Маркуса не стоило, мой косяк, но она разве его чем-то обидела?

- Она обидела мою мать! А ты, вместо того, чтобы попросить прощения и как-то загладить свою вину, продолжаешь держать свою подстилку на работе! Ты понимаешь, какое это неуважение к маме? Нет, ко всем нам?! Ты думаешь о чем-то кроме своего члена, или у тебя как у подростка, мысли вслед за кровью – вниз приливают?

Будь Коля в моей ситуации, думал бы о члене постоянно. Легко быть таким дерзким, когда тебе тридцать, и у тебя хер каменный. А вот я столкнулся с другой стороной медали и теперь ломаю голову, как мне поднять спящего бойца. Так что его слова меня ничуть не задевают, наоборот. А Коля, пускай поживет с мое, и посмотрим, о чем он будет думать, когда и у него на часах случится пол шестого.

- Коля, ты перегибаешь. И вообще, я косякнул и извинился, хватит об этом. Так что сказали китайцы? Они вышлют образцы на согласование?

- На хер китайцев! – Рычит сын. С этой копной непослушных рыжих волос и яростью в желтых глазах он похож на настоящего льва. Ладно, львенка, лев здесь по-прежнему я.

– Ты когда уволишь свою шлюху?

- Да что тебе до нее, - взрываюсь вслед за сыном я. Теперь мы оба не обращаем внимания ни на коллег за дверью, ни на Маркуса. Последнего вообще веселит вся эта ситуация. Уверен, он и у Эммы отлично провел Время, а Коля сейчас просто нагнетает.

В злости мы с сыном невероятно похожи. Одинаково смотрим, одинаково дышим, выпуская горячий воздух из широких ноздрей, и даже убить друг друга хотим одинаково – одинаково сильно. Кожу все еще тянет после удара, и это не дает мне забыть о собственном унижении. Вот же щенок! Неблагодарная сволочь, как долго ты скрывал свое истинное лицо, дорогой сыночек?

И как жаль, что этого не видит Рита. Не может насладиться результатами своего воспитания! Дурная Риткина порода, помноженная на ее характер дала такие плоды. Ядовитые. А я ведь говорил жене, что не стоит сюсюкаться с мелким, но нет! Кто б меня слушал!

От злости у меня на секунду темнеет в глазах. Так что, покачнувшись, я теряю равновесие и опускаюсь обратно на кресло.

- Деда смисной! – Хлопает в ладоши Маркус.

Пытаюсь сфокусировать взгляд на внуке, но картинка распадается на пиксели, так что продолжаю жмурится. Смешной… значит. Рита говорила, что я лучший. Сильный, смелый, добрый. А теперь все это пропало, а на замену пришла новая характеристика – смешной.

Я тяжело сглатываю и тянусь к кружке с кофе, но Коля вырывает ее у меня из рук.

- Ты б сердце пошел проверил, батя. – В голосе ни грамма сочувствия. Потому что смешные не вызывают сострадания, только жалость.

- Врачи-грачи, - хриплю я, - ничего умного они мне не скажут. Это все твоя мать! Если бы она была рядом, ничего этого со мной бы не случилось.

Очевидно, что мой мотор шалит. Собственное сердце стучит так громко, что кажется, бьется оно где-то в районе глотки. А еще немеют и колют иголками пальцы. Поджимаю их, напрягая все мышцы, но лучше не становится – я все равно не чувствую рук.

- Бать, - Коля наклоняется и смотрит мне в лицо. – Давай, скорую вызову?

- Иди в жопу, - смачно ругаюсь в ответ.

Какая на хер скорая? Они все равно ничего не понимают. Только Рита может меня вылечить, а она куда-то делась. Сбежала!

- Если бы твоя мать не пропала, - повторяю я, - то все было бы хорошо. Вот где она сейчас ходит?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Коля медленно поднимается на ноги, отряхивает без того чистые брюки, и, подхватив внука, идет к выходу. На прощание оборачивается и смотрит на меня долгим, задумчивым взглядом.

- Мне кажется, тебе не делает чести, что ты не знаешь, где твоя жена, отец. А еще, мне кажется, что от хороших мужей жены не сбегают. Так что хватит винить во всем маму, сам ты далеко не подарок.

От этой галимой псевдомудрочти хочется блевать. Откидываю голову на спинку кресла, лишь бы не видеть сына. Не ожидал, что тот предаст меня так быстро! Я ведь все для него делал и получил в ответ такую неблагодарность!

- Вот как мы заговорили? А твоя то почему ушла?

- Потому что я придурок.

- Ну, это не в меня.

- Конечно, не в тебя. В соседа, пап. Или вон, в дядю Юру. Дядь Юр, - кричит он в сторону коридора, - тут папе плохо, то ли сердце, то ли голова, то жопа, но что-то его точно беспокоит, вы проверьте, чтоб не помер, а мне сына укладывать пора.

Сын уходит, а ему на замену приносится усатая нянька, которая зачем-то сбрила усы.

- Стас, ты че, - Юрка наклоняется так низко, что я чувствую запах его мятной жвачки, - ты это, сердце что ли? Стас, да не молчи ты, бесишь! Сейчас скорую вызову!

Пока он ищет в кармане телефон, я размышляю, как же докатился до такой жизни. Один, среди незнакомых по сути людей, без семьи, без жены, без сына. Все они ушли от меня, все предали. И случись сейчас что с сердцем, только порадуются на моих похоронах.

Не дождетесь!

- Все нормально, Юр, - кряхчу с кресла я. – Просто устал.

И, кажется, я даже не вру. На меня столько всего навалилось, а рядом нет плеча, которое раньше помогало удержать всю эту тяжесть, вот и сдал, старичок.

Шмелев зачем-то суетится возле меня, видно и правда не хочет, чтоб я сдох. Я пью какие-то таблетки и дурно пахнущие капли. Через час, когда меня отпускает окончательно, секретарь приносит из кафе горячий куриный бульон. Шмурдяк полный. Рита вкуснее готовит. Мысли о жене доставляют боль, и болит там же, где и во время сердечного спазма. В самое сердце!

- Давай все-таки в больничку, - я отмахиваюсь от Юркиной рожи. Пусть не жужжит над ухом. Ну, какая больница, что эти врачи мне сделают?

Нет, мне нужна Рита!

Кое-как кандыбаю до кабинета, беру сумку и ключи от тачки, но в последний момент вызываю такси, вместо того чтобы ехать самому. А дома… меня ждут бардак в комнатах, пустой холодильник, мошки на сгнивших яблоках. Рита жуть как любит яблоки, вот я и купил в самый первый день, когда думал, что она еще вернется. А потом, закрутилось, вот и забыл. Как и вынести мусор – возле двери стоят и воняют три огромных пакета.

- Я дома! – Кричу по инерции, знаю же, что никто не ответит.

Не глядя по сторонам, скидываю куртку прямо на порог и заваливаюсь в кабинет спать. После того как Рита ушла, я ни разу не ложился в спальне. От подушки пахнет ее духами, да так сильно, что я даже находиться в той комнате не могу.

И поэтому жмусь на неудобном диване, в надежде что меня вот-вот вырубит. Я так хочу наконец заснуть! Потому что сны мои гораздо ярче, гораздо правильней любой яви. Во сне я вижу жену. Она возвращается домой, и вместе с ней здесь снова становится чисто, уютно, тепло. Из кухни вкусно пахнет едой, а после ужина мы смотрим фильмы. Те, которые нравятся ей. И я улыбаюсь, глядя на то, как радуется моя девочка.

Зачем-то звенит телефон, наверное, я забыл его выключить. Открываю глаза, тянусь к аппарату, и чуть ли не падаю с дивана. Потому что вижу, как сон и реальность смешались в общую кашу и посреди моей новой жизни возвышается Рита. Старая Рита. Точнее, не старая, а прежняя, как раньше. Красивая, жизнерадостная, в платье каком-то и даже на каблуках.

Почему я уверен, что еще сплю?

Потому что никогда на свете моя жена не выкрасила бы себе волосы в розовый цвет. А во сне вон, до пошлого яркие пряди обрамляют холеное лицо.

Лицо хмурится.

- Волков, как же ты оскотинился, - бурчит она.

Улыбаюсь. Я так скучал по ней, и даже по тому, как она на меня злится.

- Ты пришла, чтобы снова ругать меня? – Улыбаюсь, глядя на нее, такую красивую и родную.

- Нет, Стас. Я пришла, чтобы с тобой развестись.

И только когда она кладет на стол стопку каких-то бумаг, я понимаю, что уже не сплю.