Топ-модель 2. Я хочу развод

Глава 10

Три стука в дверь. Я как раз заканчиваю говорить с Элей и произношу:

— Входи.

Дверь открывается — на пороге муж с большим букетом бордовых роз! Не успеваю обрадоваться, как он бросает их на кровать.

Блин. Не от него.

Мгновенно догадываюсь об этом. Роль курьера Максиму не идет, да и сам он явно бесится.

Вита радостно взвизгивает, Максим, увидев дочь, сразу добреет, улыбается. Подхватывает ее на руки. Прошлым вечером я нарядила Виту в белую пижамку с зайчиками, которая его особенно умиляет. На мне точно такая же. Специально так сделала.

— Доброе утро, зайчишка, — говорит Макс дочери, не мне. — Как спала? Восстановила силы за ночь?

Вита что-то отвечает, включаясь в диалог на своем языке.

— Это мне? — спрашиваю.

— Надеюсь, пока не зайцу. Там еще несколько коробок внизу.

— От кого? Была карточка?

— Не увидел.

Блин.

— Максим… я не ждала, правда…

Он берет дочку и выходит из комнаты. Дверью не хлопает, но прикрывает ее достаточно плотно. Ясно и дураку — отгораживается.

Качаю головой и падаю на подушки. Ну какой он непробиваемый! Это просто знаки внимания, и, конечно, они у меня будут! Смысл психовать?

Развод. Спокойно через него проходят, должно быть, какие-то сверхлюди. Или те, у кого нет претензий и ожиданий друг от друга. Так бывает, наверное, когда проходит любовь и остаются лишь приятные воспоминания об общих минутах.

Нам с Максимом надо так же делать, у нас дочь маленькая, но как будто не получается. Словно у обоих в душе пепелище, и мы, ведя себя как взрослые люди, походим со стороны на каких-то мимов из представления. Роли наши карикатурны, а в душе что… богу только известно.

Я смотрю на розы и злюсь! Не могу с собой совладать! На части рвет.

Вот зачем Макс их сюда притащил? Я, разумеется, не ждала, что в вазу поставит, но можно было внизу сложить. Ну что он за скотина такая! Правда решил, что я над ним специально издеваюсь, давая поклонникам домашний адрес, чтобы те прямо сюда подарки слали?!

Снова кричать что есть силы на него хочется. Безумие. Просто безумие. Я накрываюсь покрывалом с головой. Трясет. От злости трясет, от негодования. От какой-то неописуемой ярости, которая глаза застилает! Еще недавно он говорил, что доверяет. Варил для меня кофе, болтал весело. Теперь конец этому? К своему ужасу, я вдруг понимаю, что, вероятно, после развода придется отсюда съехать.

Весь день только и делаю, что придумываю, как сделать мужу больно. Хочу мстить, обижать. Я так мучаюсь, что не могу с этим справиться. Целый день как на иголках.

А цветы продолжают слать! Пишут блогеры, интервьюеры, поступают приглашения на вечеринки. Все за меня рады, все хотят общаться, работать, дружить.

Только Максим не рад. Совсем.

С дочкой на руках много дел не сделаешь, она еще и капризничает, будто чувствует, что мать на взводе. Я звоню Папуше с просьбой побыть с Витой, но та отвечает, что занята до вечера. Прохладным голосом разговаривает, что тоже обижает. Не ожидала от нее столь резких перемен. С Евгенией Рустамовной даже не пытаюсь связаться, хотя сегодня воскресенье и у нее выходной. Видимо, прошлым вечером нанянчились.

У Максима сегодня несколько неформальных встреч по работе. Он предупреждал, что в выходные на него не надо рассчитывать, но все равно бесит — он работает, а я? Мне когда это делать?

В итоге весь день с дочерью мотаюсь и только ближе к шести пересекаюсь с Папушей, отдаю ей Виту, сумку размером с дом. Потом в машину прыгаю и выдыхаю.

На встречу с подругами остается не больше часа. Вот такая вечеринка в мою честь. Когда приезжаю, они уже поели и выпили. Бегом-бегом я рассказываю, что сама не ожидала такого эффекта: сразу, без проб, предложили несколько контрактов, которые нужно, разумеется, как следует изучить. Жан пообещал, что пришлет своего человека в понедельник, тот поможет во всем разобраться.

— У тебя же муж юрист, попроси у него помощи, — советуют подруги.

— Так и сделаю, — лгу я.

Максим с радостью поможет, да. Все дела бросит и кинется читать мои контракты! Бросит он меня на съедение, глазом не моргнув. Вот какой он! Или по правилам его табора живешь, или проваливай.

Я опускаю глаза на свои широкого кроя брюки. Они очень красивые и сидят прекрасно. Раньше я думала, что состоятельные люди одеваются сплошь в громкие бренды, но на самом деле это не так. Есть огромное количество малоизвестных дизайнеров, которые шьют действительно эксклюзивные вещи. Их имена знает ограниченный круг людей. Чудесные ткани, удобство, стиль. Наверное, теперь я снова могу носить мини и скинни. Наверное, надо.

По-прежнему больно даже думать о муже и обо всем, через что предстоит пройти. Все еще не верится, что это происходит.

Эля ждет в половину восьмого в одном из кафе, расположенном недалеко от ее квартиры. Она просила увидеться прямо с утра, но у меня было несколько важных телефонных разговоров, которые, правда, благополучно сорвала Вита.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Привет, — бросаю, порывом ветра проносясь мимо золовки и падая на стул.

Усталость ощущаю ошеломительную. А еще размышляю о том, что этот разговор не нужен ни мне, ни Эле. Почему согласилась? Из всех Одинцовых младшую сестру Максима я опасаюсь меньше всего — мы никогда не ладили, и мне совсем не страшно снова с ней поссориться.

Поговорить о разводе придется и со свекрами, и с Ба-Ружей. Пусть сегодняшний вечер станет репетицией.

— Привет, Аня, — непривычно приветливо улыбается Эля. В руках коктейль держит, подозреваю, что алкогольный. — Заказать тебе выпить? Я угощаю.

— Я бы с радостью, но мне Виту кормить ночью. И я за рулем.

— Тогда чай?

Мы делаем заказ. Аппетита нет совсем, хотя я весь день практически ничего не ела. Нервы, эмоции — лучшее питание модели.

— Поздравляю с обложкой. Крутой результат, — уклончиво начинает Эля. — Реально. У меня в окружении все о тебе спрашивают.

— Спасибо, — благодарю неискренне, ожидая издевок или чего-то в этом роде.

Я хочу расспросить ее о родителях, бабушке, обо всей семье! Но не решаюсь, так как не готова слушать колкости. Обе с минуту молчим.

Эля делает еще один глоток и вздыхает.

— Слушай, мы не очень начали, но давай помиримся. — Она протягивает руку.

Я сперва вглядываюсь в ладонь, нет ли на ней краски или еще чего похуже — уж очень подозрительно. Но отказываться странно, и я пожимаю руку.

— Отлично. Фух! Думала, ты откажешь, — пожимает она плечами. — Извини, что называла тебя тупой деревенщиной.

— Ты меня так называла? — вскидываю брови. Щеки начинают гореть.

Брови Эли тоже летят вверх, она на секунду отводит глаза.

— Ты не знала? Эй. Давай, будто прошлой минуты не было, начнем сначала?

— Эля, что происходит? О чем ты хотела поговорить?

Золовка вздыхает, будто собираясь с мыслями и силами.

А я напрягаюсь. Уж не о встрече ли с Рибу она хочет попросить?

— Аня, у меня к тебе личная просьба. Не уверена, что ты согласишься, но и не попытаться было бы глупо… Фух! Ладно. Погнали. Мы с Тимуром хотим пожить вместе. Ты не могла бы убедить Максима, что это нормально? — Эля вдруг краснеет до кончиков ушей. Трясет ладонями у лица, словно наконец решилась озвучить идею. — Я это сказала!

Я на миг застываю.

— С Тимуром?

— Моим парнем. Хочу пригласить Тима на следующий семейный ужин и объявить, что мы будем жить вместе. Но ты ведь знаешь Максима! Ему это не понравится. Тимур сам предложил съехаться. Жениться мы пока не готовы.

Я вновь моргаю. История любви Эли настолько не бьется с тем, что я ожидала услышать… На миг ощущаю шок от понимания: у других людей свои жизни, которые не вертятся вокруг моей обложки.

— Поздравляю! Жить вместе — это важное решение, круто.

— Спасибо. Так ты поможешь?

— Эм. Эля, я бы с радостью, но с чего ты вообще взяла, что я могу помочь, когда дело касается гнева Максима?

— Он тебя послушает.

— Смеешься? — Машинально разрываю салфетку на тысячу крошечных кусочков.

Но на лице Эли ни намека на улыбку.

— Я буду твоей должницей.

— Мне жаль, но я даже не представляю, как бы могла к нему подкатить с этим.

— Понятно. Тогда не смею больше задерживать, — выпаливает она, начиная громко собираться. Все еще красная как рак, на глазах слезы.

Я впервые вижу ее такой уязвимой и не выдерживаю. Соскакиваю на ноги, хватаю за запястье.

— Эля… я не хотела обидеть. Поверь, если бы я только знала к нему подход…

— Если кто-то в этом мире и знает к нему подход, так это ты! — тараторит она.