Топ-модель 2. Я хочу развод

Глава 16

Аня

— Давайте встретимся еще раз и тогда уже подпишем, — говорю я немного неуверенно.

Малина Некрасова собирает листы контракта в стопочку, стучит ею по столу. Увесисто. Щеки горят от возбуждения, стыда и неловкости — все вышло не совсем так, как планировалось. Точнее, вообще не так.

Рано утром мы созвонились с Жаном, после чего он прислал контакт менеджера. Мой телефон продолжал разрываться, я хотела работать, но понятия не имела, как из вороха предложений выбрать те, которые меня продвинут, а не загубят.

С Малиной Некрасовой Жан сотрудничает давно. Молодая женщина, лет тридцати пяти, яркая, уверенная в себе, она много лет крутится в мире моды, сотрудничала с разными моделями и брендами. Я о ней, честное слово, не слышала, но часто бывает такое, что менеджеры остаются в тени, их имя на слуху у довольно узкого круга людей.

До выхода журнала Малина бы не заинтересовалась мною, а сегодня мы проговорили весь первый сон Виты.

Дочка проснулась минут пять назад, я взяла ее из коляски и устроила на груди.

— Конечно. Я понимаю, что вы растеряны, но долго ждать тоже нельзя. Волна идет, или ее оседлаешь, или она накроет.

— Я осознаю.

Официант приносит новый чайничек, а когда оставляет нас, Малина делает круг пальцем в воздухе и кивает на дочку:

— С гэвэ желательно будет закончить. Ребенку нечего делать за кулисами подиума. Там бывает проходной двор, мало ли что.

— Эм. Да, понимаю. Но я планировала после года, не раньше. Она пока… не готова. Да и я тоже, — улыбаюсь.

Да, Вита, наверное, выдержит, а вот я буду белугой выть. До ее рождения подумать не могла, что матери такое испытывают, но при одной мысли прекратить кормить грудью своего ребенка скручивает тоска.

— Многие модели и актрисы работали, продолжая кормить детей. Сейчас к этому относятся нормально. Да и статья Жана посвящена тому, что я рано стала мамой и взяла на себя ответственность. Может, я могла бы стать рекламой грудного вскармливания?

Малина тоже улыбается, призадумавшись. Мои романтические речи она, должно быть, переводит в цифры.

Некрасова — приятная, бойкая бизнес-леди с безумной энергетикой. Зашла в кафе — аж светлее стало. Сразу завалила вопросами, планами, перспективами.

Как-то раз к нам в гости приезжал приятель Максима, они болтали за стаканами виски, а я, беременная, сидела и слушала. Мужчины обсуждали новую книгу об экономике Советского союза. Оказывается, в те времена существовала негласная должность выбивалы. Например, государство выделяло больнице, или любому другому предприятию, оборудование, а поставки не случалось. Выбивала ехал в центр и договаривался таким образом, чтобы получить все необходимое, причитающееся по праву. На бумаге все были равны, но в действительности богаче оказывались организации, у которых смелее сотрудники.

Забавно, но именно в то время была популярна поговорка, что скромность украшает.

С тех пор, наверное, мало что изменилось. Продвигать себя самого, отстаивать права, сохранять границы — это практически профессия, такому нужно учиться. А может, эти таланты и вовсе врожденные?

Моделям тоже необходим надежный, пробивной менеджер, со вкусом и связями. Малина — эффектная и миниатюрная, она профессиональная выбивала в мире красоты.

Если я подпишу контракт, все будет идти через нее. Она избавит меня от кучи головной боли, звонков и проблем, но… за это присвоит часть моих денег и моей свободы.

— Вы тогда контракт в двух экземплярах сделайте. Я… эм, оба проверю, мало ли что, вдруг где-то опечатка, — говорю и сразу глаза опускаю. Я как будто обвиняю Малину в преступном желании.

Она пару мгновений молчит. Наверное, я бестактна, но как иначе сформулировать — представляю плохо. Я не могу себе позволить верить на слово, мой муж — опытный юрист, ему нужно соответствовать.

— Нет проблем, Аня, перечитайте столько раз, сколько необходимо. Но вообще, это типовой контракт.

Как же неловко отказывать такому приятному человеку. Я летела на встречу на расправленных крыльях, думала, текста на страничку будет. Малина обрисовала перспективы, а потом протянула стопку бумаг… боже, да там страниц сорок! Она назвала фамилии моделей, которые сейчас блистают в Штатах и Италии, достала ручку.

Я сказала, что сперва прочитаю. Приступила. На второй странице стало тяжело: язык витиеватый, предложения на абзац. Но признаться было стыдно, и я продолжала. Потом уже по диагонали. Малина терпеливо ждала, я разнервничалась, потому что времени ушло много, а решение так и не принято.

У меня есть опыт в моделинге, я много контрактов выполнила, но все они были… короткими и простыми: что сделать и какая зарплата.

Сейчас все совершенно иначе.

Еще год назад легко подмахнула бы, чтобы не показаться деревенской дурой. Но не сегодня.

— Нужно будет добавить пункты о том, что я не целуюсь с мужчинами в кадре, не имитирую близость, не снимаюсь голой или в прозрачной одежде.

— Ты уверена, что эти пункты необходимы? — уточняет Малина, переходя на «ты». — Я гарантирую, что никто тебя не тронет сверх того, что нужно по сюжету. Аня, модельерам на тех же показах легче работать со всеядными моделями. И, если будет выбор или-или, выберут не тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Коко Роша никогда не снималась в белье и стала супермоделью, — говорю решительно. — Я хочу добавить эти пункты в контракт, а дальше посмотрим. Возможно, в будущем я изменю решение, но хотелось бы оставить себе возможность для маневра.

— О, ты любишь Коко? — переключается она.

— Я ее обожаю! Она мой кумир. Ее книга очень помогла мне принять и понять себя.

Малина улыбается:

— Я вас познакомлю на Неделе моды.

— Господи боже мой! — выкрикиваю я, едва не подскочив на месте.

Вита на мгновение отрывается от груди и смотрит укоризненно.

— Прости, малышка, у мамы фестиваль эмоций.

Дочка прощает, а у меня щеки еще сильнее горят. Помимо того, что Коко гениальная, она еще и мама трех деток. Нужно усиленно учить английский, так хочется с ней поболтать! Возьму с собой ее книгу, может, Коко мне ее подпишет?

— Аня, я буду ждать твой предварительный ответ завтра до обеда. Если ты согласна со мной работать, то займемся обсуждением спорных пунктов.

— Поняла. Спасибо, что уделили время.

— Тебе спасибо, бриллиант Жана. В жизни ты еще милее, чем он описывал.

Мы пожимаем руки.

Я бы еще поболтала, но пора ехать на съемки. Мобильный разрывается. Как ни взгляну на него — там несколько пропущенных. Предложения о работе сыпятся градом. Поначалу они тешили эго, но сейчас я просто в растерянности. К земле ответственностью, словно камнями, прибивает. Как из шелухи выбрать то, что действительно будет полезно?

Ошибиться страшно. Мне необходим менеджер, который будет отсекать плохие проекты.

Мы с Витой едем в фотостудию, где я буду работать с новой коллекцией бренда сумок. Директор по развитию в «СвитБэг» — потрясающий молодой мужик, он называет меня исключительно женой депутата и грозит пальцем всем, кто смеет подшучивать.

Подшучивают по-доброму, разумеется, и все вместе похоже на игру. Каждый раз, снимаясь для сумок, я испытываю большое удовольствие.

— Это кто такой сладкий к нам приехал! — ахают организаторы, завидев Виту.

— Это я! — кричу, проносясь по залу с дочкой на руках и на ходу снимая куртку.

Директор грозит пальцем тому, кто использовал эпитет «сладкий», а я весело смеюсь.

— Фёдор Ильич, я про ребенка! — оправдывается визажист Лео.

— Простите, пробки такие! И я с дочкой, за это тоже простите, но правда не с кем оставить.

Семён заходит следом, тащит объемную сумку с детским ковриком, игрушками и бутылочкой.

Мы с ним готовим импровизированный детский уголок, но Вита там сидеть отказывается. Держу ее на руках, пока красят и волосы укладывают. Тот еще труд: дочка то хнычет, то тянется за кистями, то хохочет, превращая окружающих в сметану.

Я отдаю себе отчет, что далеко не каждый бренд готов создавать столь удобные условия. Этой фирме подходит, что я жена депутата, работающая молодая мамочка, для них честь, что я ношу их сумки, но и сама стараюсь сделать все, чтобы помочь.

Оставляю Виту на коврике под присмотром Лео и девочек, переодеваюсь и выхожу к камерам. Работаю.

День такой насыщенный, что некогда о происходящем задуматься. Дела — как заплата. Кусок пластыря на пылающее сердце. Муж вчера засосов мне наставил — замазали, конечно, но они там есть, под тонной штукатурки. Не греют, а жгут, как что-то запретное, неправильное. Максим не имел права так делать. Не имел права портить мою кожу!

Было так приятно, когда он это делал.

Катастрофа. В личной жизни у меня полный кабздец. Хотеть и ненавидеть. Желать и отталкивать. Болеть до крика и трепета. И презирать себя за слабость и безумие.

Прошлым вечером, уже ночью, нас с Максимом привез домой Альберт. Едва к дому подъехали, я из машины выскочила и пулей внутрь: Вита проснулась, не нашла меня и как давай плакать! Бедная моя девочка, мой ребеночек, моя душа, мое сердце. Проснулась, а мамы нет, мать отношения выясняет, личную жизнь затеяла! Оргазмы ей срочно понадобились!

Боже мой, я ее схватила, прижала к переполненной груди. Так вместе и заснули в обнимку. Вита налупилась молока, аж икала. А я млела. Соскучилась по своему сокровищу.

Ночью спала вроде и крепко, но сны снились бешеные. То мы с Максимом целуемся, то с другой его вижу, то снова целую. То я в Упоровке и дерусь с девками дворовыми, и будто бы из-за Макса. Дурь. Все никак не осознаю, что развод впереди, что осмелилась сказать об этом.

Утром Максим уехал рано, мы с Витой только спустились, а он уже при параде. Заявил, что нужно срочно разогнать забастовку, которая набирает обороты и которая сейчас совершенно не в кассу: он там какие-то дела мутит, и нужно, чтобы пресса не раздувала.

Я фыркнула и отвернулась. Он предложил вместе поужинать — я пожала плечами.

Разогнать забастовку… Все знают, что этим полиция занимается. Бред. Постоянный тупой бред. Думала, мы утром позавтракаем и обсудим, что дальше делать, потому что его вчерашние слова, что не отпустит, прозвучали двояко.

Не знаю, как относиться. Страх, наверное, чувствую. Какие Максим примет меры? Свяжет, и в подвал? Тогда контракт с Малиной нужно быстрее подписать, она меня в обиду не даст.

Но с другой стороны — приятно. Видимо, в глубине души я все еще робко жду, что он влюбится и начнет за меня бороться. Три раза ха! Гашу порыв неуместной мечтательности усилием воли.

— Стоп! Вот это выражение лица! — Директор спрыгивает с высокого стула. — Витя, бери в кадр ее. Витя, вот сейчас. Аня, замри. Работаем, ребята. Да! Вот эта дерзость и уверенность. Это мы! Аня, сокровище ты мое. Продолжай. Лиза, как тебе?

Я перехватываю сумку, меняю позы. Вскидываю подбородок.

Дизайнер Лиза подключается:

— Да-да! Деловая женщина, уверенная в себе. Юная и неотразимая жительница большого города. Не легкомысленная. Она взяла сумку и поехала по делам. Она прекрасна и женственна, она — стиль, она лицо своего поколения. Отлично. Еще. Вот этот супер. Витя, ты всё заснял? Витя-я-я?!

Виктор Егорович, крутейший фотограф, бросает в сторону дизайнера уничтожающий взгляд, а я невольно улыбаюсь. Это вечное противостояние модели, дизайнера и фотографа. Когда каждый занят своим делом, замечательно, но, если один вмешивается в работу другого — конфликт неминуем. Люди-то творческие, обидчивые. Я привыкла к тому, что на меня могут наорать, за спиной Упоровка — обиду глотаю и работаю. Но люди с именем и славой так не поступают.

Простое замечание сделаешь, а им до мяса больно.

Виктор Егорович опускает камеру и рявкает:

— Конечно, Лизавета, я ничего не снял! Я ведь впервые держу в руках камеру, а не ежедневно двенадцать последних лет!

— А если вот так? — предлагаю я новый вариант.

Чуть более легкомысленную позу и выражение лица: у рекламщиков и маркетологов должен быть выбор.

В этот момент раздается крик Лео:

— О нет! Аня! Помогите кто-нибудь!

Визажист бежит ко мне, Вита беспомощной куклой болтается в его руках. А я от одного взгляда умираю: у нее в глазах паника. У девочки моей. Она не может вдохнуть. Подбородок на глазах синеет. Моя дочь задыхается.