Топ-модель 2. Я хочу развод

Глава 31

Примерно неделю спустя

— Я смогу! — говорю громко и для верности поднимаю руку вверх.

Ведущий оборачивается, смотрит пристально. Им нужна девочка, которая выйдет в черном пышном платье, упадет на колени и при всех разрыдается.

До показа остается меньше пяти минут, дизайнер вдруг решил, что ему нужны слезы прямо сейчас, ведущего потряхивает от раздражения и беспомощности. Мы — не актрисы. Не учились играть роли, умеем улыбаться, но плакать по щелчку пальцев — выше наших сил. О таком нужно предупреждать заранее.

Но я сделаю.

Иван запихал меня на это шоу в последний момент. Ведущий подходит вразвалочку.

— А ну-ка, Февраль.

Я опускаю глаза, делаю вдох-выдох, вспоминаю вчерашний разговор с мамой. Слезы брызгают из глаз. Я стою ровно, позволяя им начертить кривой узор поверх косметики.

— Хрена себе. Сань, вот ее в финальное платье. Работаем!

— А как же я? — возмущается модель, которая должна была изначально.

Ее все игнорируют.

— То, что рыжая — ничего? — хмурится Саня, рассматривая мои веснушчатые плечи.

— Ну зачешите ей хвост по-быстрому и припудрите шею. Даепвашумать, живее! Февраль, девочка, не подведи.

— Не подведу.

Бросаю взгляд на модель, которая хочет разорвать меня на части, пожимаю плечами. Ничего личного, просто я могу расплакаться, а ты нет.

Залаченые волосы больно дерут, зачесывая в пучок, мужественно терплю. Ведущий уже на сцене, следом дизайнер говорит пару слов, кланяется. Время тянет. Наконец, музыка, софиты. Организатор дает отмашку первой модели, вторая готовится.

Шоу стартует!

Привычные теплые мурашки бегут по коже. Раньше я испытывала огромное волнение перед тем, как выйти на подиум или встать перед камерой. Потом я встретила Максима, и поняла, что значит волноваться по-настоящему. Я ни в коем случае не обесцениваю чьи-то страхи и подвиги, просто у меня жизнь сложилась таким образом, что я испытала то самое яркое головокружительное чувство, которое и ведет по жизни. Иногда, в такие дни, как вчера и сегодня, только оно и любовь к дочери помогает держаться.

Я не ничтожество. Я бриллиант, и я докажу это.

— Февраль, готов-сь!

Киваю. Модель, которую вытеснила в последний момент, проходя мимо грубо толкает плечом. Это замечают все, но я полностью игнорирую. Смотрю вперед. Настраиваюсь. Пошла она в задницу, это моя работа. В зале мой муж.

Организатор дает отмашку, и я выхожу.

Софиты слепят, платье безобразно длинное, колючее и тяжелое. Это авангард, такие вещи не продают в магазинах, они ненужны никому. Наверное, у далекого от фешн-индустрии человека они вызовут приступ истеричного смеха.

Боже, они непригодны даже для маскарадных костюмов! Но в этих нарядах столько моды и чистого творчества, что они непременно станут вдохновением не многих дизайнеров. На основе этого шоу будут создаваться коллекции. Мода рождается здесь и сейчас.

Я дохожу до середины подиума, эффектно выгибаюсь поломанной куклой, слушаю проигрыш. Иду дальше. А в финале, как было велено, падаю на колени. Смотрю вперед, в потолок, а потом… плачу.

Поднимаю руки, сцепляю пальцы, будто в молитве. Душераздирающая музыка создает полную тишину в зале. Вспышек камер так много, что реветь впору только из-за них.

Слезы катятся по лицу, капают вниз. Зал застывает. Все смотря на меня. А я напоследок нахожу глазами Максима, он подходит совсем близко и смотрит в упор. Кажется, будто задержал дыхание. Он бледный. Взволнованный. Вдруг понимаю, что если протяну руку, он снимет меня с этого гребаного подиума у всех на глазах и увезет. Он сделает это. Лишь бы я не плакала.

Сердце колотится на разрыв.

Выпрямляюсь, одариваю дерзкой улыбкой зрителей. Разворачиваюсь и под оглушающие аплодисменты шагаю за кулисы, волоча за собой три метра безобразного шлейфа.

Дизайнер обнимает и расцеловывает в щеки, щебеча, что это высокая мода. Улыбаюсь, киваю и благодарю за честь стать частью его мира. Мы делаем еще один проход, после чего спешим в гримерку.

Напоследок, украдкой обернувшись, я к своему удивлению вижу как дизайнер вцепляется в букет в руках Максима, думая, что это для него. Самый красивые букет этого вечера. Самый яркий и прекрасный.

На лице Макса отражается паника и шок. Он в жизни не дарил мужикам цветы, разумеется, машинально дергает на себя. Дизайнер тоже не спешит выпускать листы упаковки, и тянет в свою сторону.

Я смеюсь в голос и снова плачу, от чувств, эмоций, от веселья и внутреннего раздрая.

Модель, что должна была идти замыкающей, вновь меня толкает, но в этот раз я уворачиваюсь и сама даю сдачи. Резкое быстрое движение плечом. Удар. Она охает и хватается за руку. Отшатывается. А я прохожу мимо, задерживаюсь на секунду и выдаю сквозь зубы:

— Сука, еще раз так сделаешь, пожалеешь и очень сильно.

Едва спускаюсь в фойе, переодевшись и умывшись, сгибаюсь пополам от хохота. Максим стоит в сторонке с отбитым у дизайнера букетом. Держит его для верности двумя руками. Я честно стараюсь сдержаться, подходя ближе, но не получается. Прыгаю ему на шею. Он тут же обнимает одной рукой, приобнимает и даже кружит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты мой герой! Я видела, как отчаянно ты бился.

— Я в ахуе, малыш, — он округляет глаза, и я снова смеюсь.

Мой брутальный старомодный муж так сильно не списывается в мир красоты.

— Такие цветы дарят гвоздю программы. Они слишком шикарны. Наверное, он решил, что все скинулись на эту прелесть для него. Взял, обидел дизайнера.

— Я их выбрал для тебя.

— Я бы поняла. Правда.

— Эй нет. Ты ничего не поняла. — Он сжимает мое запястье, заставляя остановиться и посмотреть на него. — Это тебе.

Краска заливает щеки, и я ощущаю смущение. Откуда-то оно берется, хотя вчера мне казалось, что я тоже выжжена. Полностью.

Снова смеюсь, а Макс вдруг тянется и целует меня в щеку. Почти в уголок губ. Дух на миг захватывает, он пялится на меня во все глаза, и это бешеное внимание прокатывается по нервным клеткам.

Мы занимаемся любовью пару недель, одну из которых — спим в одной постели. И с каждым днем, с каждой ночью жажда его тела усиливается.

Не знаю, как это объяснить, не используя слово химия. Она как будто есть, наши элементы соединяются, и все вокруг — сверкает, кровь в венах бурлит. Все сильнее и ярче.

Я не приглашала мужа на показ. Он уехал с работы раньше.

Макс вручает цветы, наклоняется, и мы легонько целуемся в губы. Это по-прежнему слишком аккуратно для влюбленных, но зная мужа — это сверх максимум.

— Ты что творишь! — шиплю.

— Выхожу из зоны комфорта с женой супер-моделью, — пожимает плечами. — Эй, а ты правда плакала или это какое-то средство? — спрашивает он, прищурившись. — Натурально вышло, я думал снимать тебя со сцены.

Пожимаю плечами и сообщаю, что это для роли.

— И давно ты такое можешь?

— Поверь, — усмехаюсь, — каждый раз, когда я из-за тебя ревела — это было по-настоящему и от всей души.

Мы смотрим друг другу в глаза. Недолго, но как-то остро, болезненно. Чем чаще мы спим, тем болезненнее становятся вот такие взгляды. Они какие-то… по лезвию. Теперь я не представляю, как можно не разговаривать с ним неделями. Как можно пережить измену, если вдруг она повторится.

— Я вспомнила один из своих дней рождения, — говорю ему. — И они полились, — указываю на глаза. — Никто не пришел.

— В смысле не пришел?

Мы спускаемся в гардероб, Макс держит за руку. Немного спешим, потому что нас ждет долгая дорогая на машине в загородный отель, где мы сняли целый коттедж.

Макс вчера был допоздна на работе, и мы с мамой долго болтали в кухне о том, о сем. Макс приехал и отправился в душ. Я же вылезла из-под одеяла и отправилась нюхать его рубашки. Они пахли потом и его туалетной водой, в тот момент я вновь будто увидела себя со стороны, вспомнила слова мамы, и ощутила внутри пустоту.

Что я делаю?

Что. Я. Делаю, вашу мать?!

Потом что-то щелкнуло внутри. Сегодняшней модели повезло, что я не расцарапала ей лицо.

— Вчера с мамой вспоминали мое десятилетие, — рассказываю. — Я позвала пять детей с улицы, но никто не пришел. Мама сказала, все разъехались по речкам-озерам. Лето же. Но я все равно думала, что они не захотели, потому что меня потом ни разу не пригласили в ответ. Так вот, вчера мы это вспомнили, я похвасталась, что завела кучу подруг, а мама призналась, что обзвонила всех родителей и попросила не приходить. Потому что они могли заразить Кирилла.

— Ему было восемнадцать. Он мог уйти из дома на время детского праздника.

Как всегда господин депутат первым делом ищет решение проблемы.

— Он сидел в своей комнате весь день. Я вспомнила, как ждала и молилась, чтобы пришел хоть кто-то. Хотя бы один человек! — Вытираю слезы, а потом широко улыбаюсь. — Видишь, я могу расплакаться в любой момент. Это несложно. Наверное, у тебя тоже есть что-то такое, что может заставить плакать.

Он снова вручает букет цветов, который нес, так как он слишком тяжелый. Я принимаю, подношу к лицу розы, вдыхаю аромат и улыбаюсь. Это мило.

Максим тем временем забирает из гардероба пальто, помогает надеть сверху на спортивный флисовый костюм.

Мы заезжаем в квартиру за Витой и няней, после чего прем в загородный дом.

В машине снимаю ботинки, закидываю ноги на приборную панель. Няня развлекает Виту, которой как раз подходит время сна, они обе позади, а я впервые с рождения дочки восседаю на переднем сиденье рядом с мужем. Максим тоже спортивном костюме, розы болтаются в багажнике, я не смогла их оставить.

Машина летит навстречу отпуску.

Мной правит кураж, немая решимость и какое-то внутреннее безумие. Я правда не знала, что мама так сделала. И наверное, делала не единожды.

Дело там было не в болезнях Кирилла, в восемнадцать он был в порядке. Она это делала, чтобы ему не было обидно, потому что у него не было ни одного друга. Никогда. И девушка его бросила, уехав в столицу, а он забоялся отправиться с ней.

Она это делала, чтобы у меня не было бонусов. Чтобы я не чувствовала себя лучше и счастливее. Когда я это осознаю, волосы поднимаются дыбом.

Надеюсь только, что отец не был в сговоре, но не хочу знать правду.

— Давай на твое двадцатилетие снимем ресторан и пригласим всех. Вообще всех, кого ты знала когда-либо. А можно и тех, кого не знала. Кто тебе симпатичен.

— И потратим денег больше, чем на свадьбу?

— Почему бы и не потратить?

Он снова ищет решение. Какое-то простое решение проблемы, не находит и бесится. Это заметно.

Как можно превратить девку с щенячьим взглядом в принцессу? Когда он позвал меня замуж, он стал для меня богом. Я вспоминаю себя прошлую, и самой от себя тошно.

Вчера, в последний раз обнюхивая его рубашки, я это осознала.

Клянусь, что в последний раз.

Смотрю вперед.

На то, как мелькают укутанные в снежную шубу, высаженные по обочинам деревья. На бледное небо и на линию горизонта, где оно встречается с черным полотном дороги. Чувствую покой и тихое счастье, что мы куда-то едем, и что ехать еще долго, и впереди нас ждет отпуск.

И что я сижу впереди, а не с Витой на заднем сиденье, которую обожаю, но при этом именно сейчас ощущаю себя не только матерью, но еще и женщиной. Прекрасной женщиной, на которую смотрели сотни людей, и которой муж привез самый шикарный букет. Боже, бедный дизайнер, бедный Макс. Поворачиваюсь к насупленному мужу и спрашиваю вполголоса:

— Тебе меня жалко? Только честно.

Он чуть хмурится, произносит:

— Ты знаешь, я испытываю странное удовольствие, когда тебе хорошо. Но у меня мало понимания, как это делать. Ты часто отстраненная и печальная. Как, например, сейчас. Хотя я душу едва не заложил, чтобы выбить этот домик, брони расписаны до марта.

Прыскаю. Он продолжает:

— На подиуме ты была точно счастлива.

— И сейчас.

— Уверена?

— Абсолютно.

На телефон падает сообщение, я вижу кругленькую сумму, которую прислали за работу. Показываю Максу.

— Ого, — тянет он. — Еще немного, и я ухожу на пенсию.

Смеюсь!

— Обалдеть, да? Невероятная сумма. Макс, спасибо за Ивана. Он грубый такой, но объясняет всё четко.

— Да причем здесь Иван. Это ты рыдала в колючем платье.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Потираю грудь и бока — приняла душ, но действительно до сих пор все чешется. Еще и проволокой поцарапали.

— Притом, что меня запихали на крутой показ.

— Все твои дни рождения будут веселыми, — обещает он.

— Я знаю, — говорю быстро. Стреляю в него глазами.

Потом мы оба смотрим вдаль, на дорогу. Няня с Витой посапывают на заднем сиденье, негромко играет музыка.

Я не раз слышала фразу, что за каждой сильной женщиной стоит один козел, который испортил ей жизнь. По мне так более унизительную тупость придумать сложно. Если ты ноль внутри, если ничего из себя не представляешь, так понятно дело, что об тебя ноги вытрут и жизнь тебе испортят. Чего стоит твоя жизнь? Чего стоишь ты сама? Ни-че-го. Ноль не притянет успех. Не притянет прекрасного человека. Ноль — это пустота.

Я думаю, что за каждой сильной и счастливой женщиной стоит кто-то, кто ее поддержал. Показал примером, что границы существуют лишь в голове. Кто вдохновил, пусть даже нелюбовью, работать и расти. Кто был недосягаем и стал целью.

За каждой счастливой женщиной стоит мечта.

Невозможно заставить мужчину полюбить себя, но стремясь стать лучше, в сухом остатке ты получаешь себя новую. А потом, наверное, уже и неважно, любит он или нет. Потом ты нравишься самой себе. И твоя жизнь становится прекрасной.

Я смотрю на Максима, когда в фойе гостиницы он подает документы. Глаз с него не свожу. Кем бы ни была. Чего бы ни достигла. Он — так и останется мечтой.

Приносят шампанское, и Максим вручает мне бокал. Чокаемся и делаем по глотку. Вита на руках у няни обалдело глазеет по сторонам — здесь уже вовсю готовятся к новому году, украсили елку, натянули гирлянды. На улице восхитительные инсталляции и ледяные скульптуры. Уютно и сказочно.

Мы любуемся дочерью, а потом с тем же выражением смотрим друг на друга.

Макс осушает бокал и просит принести еще.

— Всё. Отпуск, — оправдывается. — Никаких дел.

— Никаких дел, — поддерживаю я, делая еще глоточек.

Подхожу к огромному витражному окну и смотрю на прекрасную природу. Снег здесь настолько белый, что слепит даже вечером в свете фонарей. Не перестаю любоваться.

Чувствую себя спокойной и удовлетворенной. Я в том месте, в котором бы сейчас хотела быть. На данный момент я сделала максимум. Это приятное чувство.

Муж забирает едва тронутый бокал и допивает. Поторапливает:

— Идем заселяться?

Мы договорились, что сегодняшний вечер Вита проведет с няней. Они неплохо ладят. А мы… пойдем на свидание. Отмечать показ, мою бешеную зарплату и начало первого общего отпуска!