Топ-модель 2. Я хочу развод

Глава 37

Примерно неделю спустя

Макс

Строчки двоятся, я перечитываю текст еще раз, понимаю, что ничего не понимаю. Мозг натурально кипит, еще немного, и из ушей, как из гейзеров, повалит паром отчаяние. Каждому мальчишке хочется совершать подвиги. Вырасти, стать героем, чтобы всё кругом уважали, и любимая смотрела восхищенно.

В наше время подвиги совершенно отвратительные: с саблей, на коне и в красивом мундире ты ничего не изменишь. Лишь сидя в кабинете, год за годом, среди бумаг, принимая решения, можно повлиять на ход событий. Денис таки отбил дома детского творчества в Кале. Через год начнется стройка.

Достойно ли это восхищения?

Вряд ли кто-то узнает о его подвиге: выделенные деньги дойдут до цели, что особенного? Но виски мы с ним сегодня в баре выпьем.

Ставлю пару подписей, собираю бумаги стопкой и бережно убираю в папку. Взгляд на часы — пора.

Накинув куртку, выхожу на улицу и направляюсь к парковке. Сам набираю номер эфэсбэшника Битникова.

— Сегодня, верно? — говорю без приветствия.

— Да. Привези мне ее в назначенную точку.

— Их. Женщина и ребенок.

— Да, их.

Убираю мобильник в карман. От подружки Ани, Таисии, толку в полиции мало, под программу защиты свидетелей она не попадает. Но помочь нужно, и мы нашли способ. Битников мне должен, у него неплохие связи.

Тень у забора замечаю сразу, и когда она трансформируется в широкоплечего парня и загораживает дорогу, я уже зажимаю в кулаке кастет. Держу так, чтобы видно не было, провоцировать конфликт последнее, чего бы хотелось. Под кучей камер. О чем собираюсь сообщить вслух, если человек не освободит дорогу немедленно.

Он рукой взмахивает, шатается. Не в себе? Пьян? Обдолбан?

Прикидываю, есть ли с собой наличные. В этой ситуации разумнее отдать, чем драться.

Замедляю шаг. Есть ли смысл вернуться к зданию и попросить охранника проводить, как узнаю стоящего напротив человека. Усмехаюсь.

Кастет оставляю в кармане, сам скрещиваю руки.

— Семен, ты ли это прогуливаешься?

— Поговорить надо, Максим Станиславович.

— Давай. В понедельник приезжай ко мне на работу.

— Сегодня! — рявкает он. — Сейчас!

Черт, как не вовремя.

— Тебе отец что сказал, малой?

— Максим Станиславович, я не отступлю! — в голосе слышится неуверенность. Отец у него мужик грозный, ты погляди-ка, парень даже ему сопротивляется. — Не могу и всё! Честно вам говорю, в сердце Аня засела. Занозой, — с размаху впечатывает кулак в грудь. Так отчаянно, что аж сам пошатывается.

— Занозой, говоришь?

— Ни спать не могу, ни есть. Всё время думаю. Ну не могу я тайно за спиной. Хватит с меня. Но и отступиться не выходит.

— И… что ты предлагаешь? Бой?

— Насмехаетесь? Отлично. Я предполагал, вам лет под сорок, а вам всего тридцать два, не так уж вы и старше меня. Так что будет честно.

— Драться мы тут не будем, Семен. Не под камерами.

— Я ее люблю! — вырывается у него.

— Я тоже ее люблю.

Дальше становится тихо. Мы смотрим друг на друга. Темно. Ветер ледяной прошивает.

Улица освещается отлично, не работает всего один фонарь по пути к парковке, и конечно, Семен поджидал именно у него. Мои слова как будто шокировали охранника, он ожидал не этого.

— Она очень хорошая, добрая, чистая девушка.

— Я знаю, — отвечаю. — Пусть она выбирает, окей?

— Она не может выбирать, пока вы ее не отпустите.

— Ты мне предлагаешь ее из дома выгнать для чистоты эксперимента?

Он молчит, потом психует. Пинает сугроб. Я понимаю степень отчаяния, но и помочь не могу. Его любимая — замужем.

Колесо варды сделало круг. Каждый их нас рано или после проживет каждую роль в собственной трагедии.

Семен шаг ближе делает — не очень уверенный. Видно, что настроен на бой, но уместность его под вопросом, оттого и нажрался. Оттого и под камерами. Еле стоит. Портить ему жизнь не хочется.

— Давай так, — я демонстрирую ладони. — Мне нужно девушку вывезти в безопасное место. Сейчас. Ты выпьешь кофе и поможешь, а после мы отправимся в бар, где ждет Денис. Там накатим и дальше видно.

Семен скептически прищуривается.

— Что за девушка?

— Таисия, подруга Ани.

— Не припомню у нее таких подруг.

— Она недавно появилась. И время поджимает.

Кофе покупаем в ближайшем точке макавто, двойной сладкий эспрессо Семену и одинарный — мне. Боец мужественно пытается протрезветь, трясет головой периодически.

— План такой: паркуемся у торгового центра, ждем. Если никто не приходит, идем вот по этому адресу, — показываю мобильник с открытым навигатором. — Ближе подъехать нельзя, машину заметят. Но есть надежда, что девочки спокойно выйдут сами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А… что с ними?

— Таисии двадцать шесть, она талантливый педиатр, и мать прекрасной семилетней девочки. Такой же рыжей, как Аня. Таисия потратила кучу сил и нервов, чтобы выучиться и устроиться на работу, и она просто обожает свою дочь. И все в жизни Таисии было хорошо и замечательно, она кормила свою маленькую семью и платила налог баро. Пока родители не решили отдать ее замуж. За одного козла. Таисия — цыганка, воспитанная в таборе, и хотя она довольно свободолюбива — осушаться не имеет права. Вот только будущий муж — тварь та еще. Он еще не женился, а уже попытался всыпать девочке ремня. Таисия вступилась, и получила от родителей за это.

— Пиздец.

Вздохнув, добавляю:

— У цыган есть такая традиция — заключить браки очень рано, чтобы и жених и невеста были невинны. Нередко девочка переезжает в семью жениха лет в десять, там живет, помогает по хозяйству, привыкает. И как только жених входит в пубертат, их и женят.

— А как же школа?

— Трех классов обычно достаточно. Таисия понимает, что отчим в первый же год совместной жизни отдаст Радку замуж. Так сказать на вырост. Нам нужно вывезти девочек в определенную точку, откуда их увезут очень далеко. Я могу доверять тебе?

— Конечно, — решительно сообщает Семен.

На светофоре открывает дверь, выплескивает на руку воду из бутылки, быстро трет лицо. Захлопывает дверь, растирает щеки.

— Не простудись, малой.

— Вы меня старше на шесть лет.

— Как мне недавно сказали — я свою молодость променял на власть, — шучу. — По плану всё пройдет спокойно, мы просто их вывезем.

— Одного не понимаю. Почему этим делом занимается господин депутат?

Цокаю языком. А это ты зря. Пытаюсь списать на алкоголь и ревность.

— Потому что господин депутат знает Кале. «Чужих» таксистов там не бывает, а свои не помогут. Полиция пока еще не вся на стороне… хм, добра. И я знаю, куда не добивают камеры.

Мы подъезжаем к нужной точке, паркуемся в тени. Я выхожу из машины и закуриваю — тишина. Взгляд на часы.

Плохо. В идеале девочки должны были ждать здесь.

Семен ходит из стороны в сторону, мельтешит. Но хотя бы протрезвел более-менее.

— Я пробегусь по окрестностям?

— Только если быстро.

Он исчезает в темноте, некоторое время я продолжаю курить. Затем смотрю на месяц. Честная цыганка никогда не позволит себе убежать из дома и пойти против воли родителей. Что победит, уважение к семье или любовь к дочери?

Неужели первое? Аня сказала, что Таисия умоляла о помощи.

Едва думаю об этом, как появляются две фигуры. Семен и девушка. Без ребенка.

— Что случилось? — выпаливаю, подлетев.

— Ману, помоги, — задыхается она в истерике. — Радка у Кусаиновых. Пожалуйста! Заклинаю, вытащи мою дочь! — она пытается опуститься на колени, мы с Семеном ее подхватываем, к машине ведем.

Ее трясет то ли от страха, то ли от холода.

— Перенесем побег?

— Они мне ее не отдадут! До свадьбы и удочерения не отдадут! — захлебывается. — Ее подарят в другую семью, Ману! Ей семь лет! Только семь!

— Она в доме Анхеля?

— Да-а. Ей бы знак подать… какой-нибудь! Радка может выбраться, есть дыра в заборе. Но я не представляю, как подать. Конечно, телефон, планшет и часы у нее отобрали.

— Щас подумаю.

Блядь, все так четко было спланировано. И ночь темная, располагающая.

— Ману, пожалуйста, вытащи ее. Я без нее не поеду. Не поеду ни за что!

Сжимаю ее руки, смотрю в глаза:

— Сядь. Дай мне подумать. Окей?

Смотрю на Семена.

— Ты протрезвел?

Кивает.

— Мы прогуляемся. Закройся и сиди тихо.

Таисия пытается увязаться за нами, и на ее уговоры уходит непозволительное количество времени. После чего мы по дворам аккуратно добираемся до нужного дома. Почему аккуратно? Я интуитивно обхожу заборы, за которыми громкие собаки. Знаю семьи, которые таких держат.

Знаю, где камеры, и их тоже мы обходим.

Дом баро Кусаинова — чертова крепость, окруженная двухметровым забором. Там и камеры, и собаки. Попасть и вылезти незаметно — нереально. Однажды, много лет назад, я нашел лазейку — по ветвям березы, но дерево в тот же день срубили.

— У вас же нет с собой оружия? — хмурится Семен, прикидывая, не решусь ли я на шторм.

Качаю головой.

Картинки перед глазами возникают нехорошие. Я думаю о Насте, о нашей первой встрече, которая состоялась спустя два месяца после ее брака. Случайная встреча в городе. Она бросилась ко мне и разрыдалась. Я был с друзьями. В тот день Жора пообещал, что поможет навести порядок в Кале. Мы пробовали через полицию — но быстро поняли, что это нереально, система в Кале настолько прогнила, что необходимо влияние сверху.

Качаю головой и усмехаюсь. В отношении побегов у меня какой-то гештальт незакрытый. Что ж. Доведем сегодня дело до конца.

Пишу: «Отправь девочку».

Прочитано.

«Сейчас?»

«Да».

— Есть предположения, в какой она комнате? — спрашивает Семен. — Можно было бы бросить камешек или посветить в окно.

— Подожди пока.

— У вас есть кто-то в этом доме, кому вы доверяете?

— Пятьдесят на пятьдесят. Посмотрим сейчас. Вообще, наверное, зря я тебя позвал с собой.

— Думаю, вам очень повезло, что напился я именно сегодня. Это большая редкость.

Усмехаюсь. Сам на окна смотрю. Надежда и правда есть, но не такая уверенная, как хотелось бы. Раньше доверял. Такое было. Сейчас — под большим вопросом. Слишком много времени прошло, слишком мы с ней изменились.

— Внимательно следи за забором.

— Уже.

Мы прячемся за дальним сараем, чтобы не попасть на камеры. Ждем. Ждем-ждем- ждем. Ожидание становится убийственным, на часах половина десятого.

Свет гаснет на первом этаже.

Долго. Зато Семен на морозе трезвеет с каждой секундой, хоть какой-то плюс. Подбирается, наконец, превращаясь из влюбленной размазни в бойца, которого я кого-то нанимал. Его инстинкты обостряются, он готов в стычке, если придется.

Мы оба напряжены предельно. В любой момент нас могут обнаружить, и если я не смогу договориться — будет его выход.

Пульс отбивает.

Движение замечаем одновременно. Несколько кирпичей падают на снег, образуя в заборе совсем небольшое отверстие, через которое чудом пролезает худенькая девочка. Жалость, которую ощущаю, не передать словами.

Никто сюда не придет спасать, потому что никто не догадывается, что здесь живут и хороше люди.

Девочка в тонком комбинезоне, без верхней одежды. Ежится от дикого холода, воровато оглядывается по сторонам. Семен уже машет фонариком, она замечает и доверчиво стартует к нам. Не бежит, а стрелой летит, едва снега касаясь. Стягиваю куртку, расправляю. И в момент, когда девочка добегает, ловлю ее, закутываю и поднимаю на руки. Принимаюсь растирать плечи, спину. Семен присоединяется, трет ей пятки, жарко дышит на них. Натягивает на маленькие ступни свои рукавицы.

— Ты что же босиком? — ругаюсь.

— Попрятали! Попрятали сволочи поганые сапожки! — выдает она чисто, звонко.

И от этой внезапной детской искренности мы с малым срываемся на смешки. Славная девочка. А то, что рыжая, — будит внутри отцовские инстинкты. Моя Вита могла бы быть такой же, если бы в Аню пошла.

— Где мама? Мамочка моя? — начинает беспокоиться девочка, испуганно оглядываясь по сторонам.

— Ждет в машине. Поспешим, а то у нее уже слез не осталось.

Семен надевает Радке свою шапку и забирает на руки. Я кутаю ее ноги, чтобы оказались под тканью, мороз — не просто кусает, он жрет заживо.

— Куда-то вы меня не туда втянули, — сквозь зубы размышляет боец, когда пробираемся теми же окольными путями. — Это точно законно?

— Ты можешь уйти в любой момент.

— Чтобы вас тут с ребенком прибили, ага. И многих вы так вытащили?

— Достаточно, Семен. Поверь, больше тебе знать не захочется.

— Дяденька, вы же меня тут не бросите? — вспыхивает Радка, обнимающая Семена за шею.

— Дяденька этот добрый, он тебя ни за что не бросит, — отвечаю. — Но вот обувь где-то раздобыть тебе надо, причем срочно.

Поворачиваем за угол, и я вижу, наконец, машину. Вокруг никого. Тихо. Облегчение неимоверное.

Таисия выбегает навстречу, несется к нам и вцепляется в дочь. Обнимает ее, целует в щеки.

— Мама, мама, всё хорошо! Мне тетя Лала сказала спешить, я дождалась, пока бабуля уйдет спать, и через забор и пролезла. А дяденька меня на руках нес всю дорогу!

Ощущаю, что от холода сводит плечи.

— В машину, — тороплю. — Быстрее.

— Ману! — раздается за спиной.

Блядь. Оборачиваюсь. Этого еще не хватало.

Настя стоит метрах в десяти. Дышит тяжело, быстро — запыхалась. Длинное траурное платье. Серая шаль на плечах. Она давно одевается как старуха. Вся ее жизнь — траур.

— Ты мне сорвешь операцию.

— Которую спасла.

— Мы спешим, некогда.

— Одна минута. Пожалуйста, всего одна.

Быстро подхожу. Закуриваю.

Она тоже тянется, угощаю сигаретой.

— Артур в тюрьме, ты ведь знаешь об этом. Не можешь не знать. Над ним издеваются. Я навещала недавно, живого места нет.

Ее младший брат. Морщусь. Славный пацан был, пошел по статье, десять лет сидеть будет.

— Его бьют каждый день, Ману. Помоги.

— Я ничего не могу сделать. Пусть Анхель проплатит, у него есть связи.

— Он не будет! — взрывается. — Не потратит и копейки на моего Артура!

— Попроси мужа, пусть повиляет на баро.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты мне мстишь? — вскидывает глаза. Дергается.

Жар пробегает по телу, что на морозе ощущается диковато.

— Ты не пришел в прошлую пятницу, я ждала почти всю ночь.

— Денис должен был предупредить.

— Ты не пришел и не связался со мной! Его бьют всю эту неделю! — Она толкает в плечо. Грубо, резко.

И тут меня взрывает злостью.

— Перестань орать, ты срываешь операцию! — обрываю ее негромко. — Я не могу спасать твоих братьев. — Она пытается ответить, но я перебиваю: — И сыновей не смогу.

Резко замолкает. Перестает дергаться. Глаза огромные, влажные, слеза капает на щеку. Сигарета тлеет между пальцев.

— Посмотри на них, — показываю на машину. — Они хотят выбраться. Хотят жить честно. Нормально. Вот им я помогу. И буду продолжать помогать по мере сил и возможностей. Мне это непросто — лезть в колонии, искать там кого-то, проплачивать. Это не моя сфера. Я могу выкупить его на полгода, но потом придется снова платить. И так все десять лет, а он выйдет и сядет. Я не могу приезжать каждый раз, когда у тебя проблемы. Я не могу их решать, это похоже на бег по кругу, толку никакого, а движений масса. Ты поняла?

— Ему никто не поможет. Ты же знаешь Артура, он хороший.

— Он… блядь! — встряхиваю руками. — Он продавал наркоту, и его взяли на этом! Ты понимаешь это? У тебя сыновья. Я тебя предупреждал еще два года назад: Артур на примете, и фамилию твоего старшего уже отметили. И он тоже сядет. Скоро. И его тоже будут бить. И я ничего не смогу сделать, — развожу руками. — Мне жаль. Но это всё.

Разворачиваюсь и иду к двери.

— Максим, — окликает. Впервые именем по паспорту. Машинально поднимаю глаза.

— Если я тоже решусь убежать? С мальчиками.

— Поспеши с решением. Времени мало.

— Насколько мало?

— В обрез.

Сажусь в машину и выжимаю газ. Спустя минуту понимаю, что пальцев не чувствую, Семен добавляет печку молча.

Времени и правда в обрез. После нового года снимаем судью, полагаю, сразу после этого случится облава. Плюс минус месяц. Дальше будем работать по новым правилам. Как именно — одному Богу известно.

— Это кто? — спрашивает Семен.

— Этот тетя Лала, она очень добрая и хорошая. Переживает за меня?

— Переживает, Радка, — отвечаю. — Еще как за тебя переживает.

— Жаль, что она не смогла поехать с нами.

— Чтобы поехать с вами нужно иметь столько отваги, сколько не у каждого генерала.

— Мы отважные, — шепчет Рада матери, и я слегка улыбаюсь. Еще какие.

Через час мы передаем Таисию с дочерью эфэфсбэшнику Битникову, который обещает пристроить ее в какой-нибудь дальний небольшой город, где девочек никогда не найдут. Под присмотр какого-нибудь генерала на пенсии.

Перед расставанием Таисия крепко обнимает меня:

— Спасибо, Ману.

— Это Ане спасибо. Я уже и забыл, зачем это всё делаю. Она… будет рада. Ты ее подарок на годовщину свадьбы.

— Ничего себе, — Таисия быстро вытирает щеки. — Аня — чудесный человек, не обижай ее.

— Я буду стараться.

Девочек увозят, а мы с Семеном направляемся в бар, где уже заждался Денис.

Заказываем виски и отмечаем ряд удачных сделок, в том числе сегодняшнюю. Адреналин всё еще кипятит кровь, надо успокоиться.

Денис о Таисии не знает, и Семен, даже будучи пьяным, ни словом ни взглядом не выдаст авантюру, в которой поучаствовал.

Скоро настанет время, когда никого из Кале не придется вывозить. Прятать. Спасать. А дальше будем строить — на обломках, да. Но зато что-то крепкое, и надеюсь, не столь мрачное.

Семен с Денисом доигрывают партию в бильярд. Небольшое, но серьезное дело, как я и смел надеяться, взбодрило бойца. Он изрядно повеселел и расслабился.

Есть такие люди, которых в тылу съедает апатия. Моя Аня — слишком хорошая девочка, охранять ее было скучно. И малой придумал себе развлечение. Открываю альбом на мобильнике, у меня там сплошь дочь и жена. Красивая жена. Если и сходить с ума по чужой женщине — то по такой. От мысли, что приеду домой к своим девочкам, да еще и с хорошими новостями, становится спокойно.

Расходимся в два часа ночи. Провожаем Дениса до такси, потом ждем свои машины: я слишком много выпил, чтобы садиться за руль. Поглядываю на часы.

Семен поворачивается и говорит:

— Одно свидание с Аней.

Да твою мать!

— Нет, — отвечаю я.

— Одно свидание, Максим Станиславович.

Я повторяю:

— Нет.

Он размахивается и пьяно толкает меня в грудь. В следующую секунду замахиваюсь и бью в ответ.