Топ-модель 2. Я хочу развод

Глава 44

Макс

Говорят, люди не просто так любят бриллианты: поиск воды всегда был одной из главных задач человечества, а вода блестит на солнце. Когда мы видим что-то блестящее — будь то драгоценный камень или озеро, нам приятно.

Аня Февраль — как вода. Как бриллиант. Как мой оазис.

Неимоверным усилием воли заставляю себя отвести глаза от жены и взглянуть на двух разъяренных мужиков.

— Сейчас решим, — говорю быстро. У Ани щеки горят, глаза круглые. Наклоняюсь и и произношу полушепотом: — Что, с обоими? По очереди или разом?

Аня таращит глаза. На следующем вдохе улыбка растягивает ее губы. Аня взрывает хохотом, пополам сгибается. Сам тоже смеюсь, прижимаю к себе, но не слишком сильно — бок всё еще ноет при каждом движении.

Так-то лучше. Чуть успокоившись, девица торопливо поясняет, что случилось. Заканчивает:

— …Нужно было или в отель ехать с позором, как эта гадина и хотела, или… В общем, я одолжила у мерзавки платье. Потом сразу пожалела. Но было поздно.

— Серьезно?

Иван не дает ответить. Подскакивает и начинает вываливать свою версию. Дмитрий уже в дверях, в зал его не пускают, но телохранитель скрещивает руки и грозно сверлит глазами.

Напрягаюсь, прикидывая, дойдет ли до драки. Кастет у меня с собой, но пользоваться им в Испании не хотелось бы. Особенно учитывая, что я на подписке от невыезда.

Делаю шаг к графу. Иван, несмотря на то, что секунду назад жаловался на Аню, ни грамма не смутившись переходит на английский:

— Вы нам должны платье ценой в четыре тысячи евро. В гримерке были камеры, у меня есть видео, на котором Колет ведет себя как полная идиотка. И в драку она кинулась тоже первой, — поднимает телефон.

Аня молчит. Иван блефует, никакой записи у него и в помине нет, но поддерживаю.

Граф меняется в лице.

Дмитрий умудряется растолкать охрану и возникнуть у меня за спиной.

— Решаем сами или с полицией? Уж поверьте, скандал я устрою, — достаю мобильник. — Российское посольство у меня на быстром наборе.

— Деньги, штраф, — выдает граф сквозь зубы.

— У меня есть деньги. А у вас?

Колет извиняется долго и сбивчиво. Хнычет, мямлит. Аня не понимает ни слова, слишком плохой у француженки английский, сам с трудом разбираю слова. Аня бросает на меня осторожные взгляды, я киваю, показывая, что нормас.

— У нас еще три встречи на сегодня, и можете быть свободными, — предупреждает Иван, когда в ситуации ставится точка, и мы возвращаемся на свадьбу. Уходит.

Оглядываю зал и произношу вполголоса:

— Свалим?

— Да! — подпрыгивает на месте Аня.

Аккуратно мы продвигаемся к выходу. Едва оказавшись на улице — спешим к машине, Дмитрий уже поджидает, прогревая салон.

— Максим Станиславович, куда едем?

— В бар. В маленький местный бар. Любой. У нас девушка умирает от голода.

— Понял.

В машине Аня выглядит восторженной, на лице играет загадочная улыбка. Вкладывает ладонь в мою руку, сжимаю. Иван набирает минуты через три. Вот ищейка.

Психует, что у него планы! Что завтра съемка в десять! Что так не пойдет.

— Я привезу ее в десять. Даю слово.

Мы с женой пялимся друг на друга, пока едем по тихим улочкам испанской провинции. Встреча всё еще кажется нереальной. Оказывается так это просто — купить билет и поехать в аэропорт.

Заваливаемся в небольшой самобытный бар, занимаем дальний столик. Здесь не говорят на английском, и мы делаем заказ, ориентируясь по картинкам. Аня выбирает много всего, набрасывается на еду, жалуясь на Ивана и его бесконечную диету.

— Конечно я эту Колет легко уделала, она тощая как веревка, руки слабые, ноги — никакие, — лопает паэлью. — Господи, как вкусно, наконец-то мясо!

Мой аппетит всё еще плох после операции.

— У меня небольшие проблемы с законом, — сообщаю ей осторожно. — Поэтому мне лучше не светиться перед камерами.

— В смысле?

— В смысле я должен быть сейчас в России.

— Почему?

— Чуть позже расскажу, ты ешь, малыш. Я посмотрю.

— Как я ем?

— На оазис, — повторяю вслух.

Она чуть розовеет, смутившись. Доедает всё до крошки. А потом начинаются караоке.

Испанцы поют, танцуют, да так легко и артистично у них получается, что мы заслушиваемся. Аня тоже включается. А потом, выпив немного вина, исполняет пару песен на русском, провоцируя взрыв аплодисментов.

Следующую песню мы, выпив еще, исполняем дуэтом. Много смеемся.

Вернувшись за столик, целуемся. При всех. Страстно. Горячо.

Едва начав, остановиться не получается.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Жгучая похоть ломает контроль. Сердечная мышца горит, колотится. Поцелуи становятся безумными.

Аня отправляется в туалет. Спустя минуту иду на поиски. Узкий коридор. Небольшой тамбур. Крючок на двери. Мне отчего-то весело. И плевать на всё.

Горячие объятия, жажда нестерпимая.

Ее шепот: «Ману, Ману, я скучала».

Помню.

Ее эти слова: «Все отдам, чтобы ты меня трахнул». Я тогда сознание терял от потери крови. Сразу как-то взбодрился.

Разворачиваю лицом к стенке. Дизайнерское платье Колет поднимается до талии. Еще один поцелуй. Прикусываю шею. Аня хрипло смеется. Толчок. Еще один. Адреналин кипит в венах. Узкая плоть кайфово сжимает. Движение. Одурь. Не виделись с женой три недели. Мы жарко трахаемся, сжимая зубы, чтобы не стонать громко. Чтобы быстрее. Чтобы получить это с ней.

Необходимость. Действие. Результат. Я летел сюда со швами, чтобы получить это.

Потом, за столиком, пока прошу счет, Аня обнимает меня, всхлипывает и шепчет: «Я так устала, так хочу домой».

— У меня для тебя есть еще один сюрприз.

Когда приезжаем в отель и поднимаемся в номер, нас встречает няня. И Аня понимает, кто спит в спальне.

Ее лопает натуральным образом. Плечи опускаются, руки трясутся.

Аня вздрагивает и на полусогнутых рысью несется в комнатку.

Вита сопит посередине кровати, раскинулась звездой. Аня лежит рядом и аккуратно поглаживает волосики. Невесомо целует дочке ладошки и лоб.

Когда я присаживаюсь рядом, Аня тут же тянется обниматься.

— Почему не предупредил, Макс? — шепчет. Улыбается. Наконец-то расслабленная, спокойная, будто счастливая.

— Не был уверен, что нас с Витой выпустят. Я же сказал, есть некоторые проблемы, но запрет на выезд не наложили. В нашем с тобой последнем разговоре мне показалось, что ты скучаешь по дочери. А еще я не был уверен, что ты меня ждешь, и решил, что… — усмехаюсь неловко. Но что уж теперь? — Решил, что нам с дочкой пора вернуть тебя из мира блесток домой.

— Ох Макс, — всхлипывает она и снова прижимается.

А я поглаживаю ее волосы и закрываю глаза. Это полет — делать что-то для женщины, и получать восторги и благодарность. Это полет, и мы летим. Остальное — по колено.