Топ-модель 2. Я хочу развод

Глава 3

Примерно шесть месяцев спустя

Мой муж наполовину цыган. В нем много светского. Наверное, больше, чем в ком бы то ни было: он посещал элитные школы, учился в престижном вузе у лучших преподавателей. Его друзья и подруги из современного, знакомого мира. Но, видимо, некоторые вещи передаются на генетическом уровне и не поддаются трансформации. Он такой, какой есть, и глупо верить, что я когда-нибудь смогу изменить хоть что-то в этом человеке.

Я приехала в столицу наивной глупышкой и с разбегу влетела в клан Одинцовых. Семья мужа — как маленькая сплоченная община, где все друг за друга, где близкие регулярно общаются, видятся и живут по негласным правилам. Община, где нет секретов и тайн. И где самое страшное наказание — отлучение.

Соблюдай законы — и все у тебя будет. Поддержат, помогут, не дадут в обиду, что бы ни случилось. Ты только… соблюдай эти правила.

Чего бы это ни стоило.

— Вот эта фотография хорошая, — говорю я подруге. — Видно, что ты поработала. И здесь. Вот эти две нормас, остальные, прости, не нравятся. Не хочу тебя расстраивать, но ты сама просила честное мнение. Я бы их не купила.

Диана смотрит на экран ноутбука, моргает, борясь с желанием расплакаться. Она тоже из Упоровки и приехала покорять столицу по моему примеру. Вообще, после моей свадьбы с депутатом многие девочки бросились менять свою жизнь. Я никого не собиралась вдохновлять, просто так вышло.

— Смотри. Бренду не интересно, как именно ты получилась, — объясняю. — Им вообще до тебя нет дела. Единственное, что имеет значение — продала ты товар или нет. Попала ли в нужный образ? Вот здесь ты очень миленькая, но это фото для анкеты на сайт знакомств, акцента на губах нет. А тебе нужно было продать блеск. Поэтому и отказ.

— Я не понимаю. Покажи. Фух… Давай три кадра, как бы Аня Февраль продала этот блеск.

Я смеюсь, доедая салат.

— Прямо сейчас? — бубню с набитым ртом.

— Да, на счет «три». Один, два… — Диана хватает мобильник и включает камеру.

— Да погоди ты!

Торопливо дожевываю. Достаю сумочку, а оттуда косметичку. Мимолетно бросаю взгляд на часы — Максим должен вот-вот привезти Виту. Они сегодня развлекались вдвоем, пока я работала.

Крашу наскоро губы. Диана настраивает телефон и делает несколько кадров, я быстро меняю позы.

— Ва-а-у! — тянет она. — Как?! Как ты это делаешь?! А теперь продай мне тушь!

Смеюсь и показываю, как сделала бы я, если бы предложили поучаствовать в такой рекламной кампании.

Диана просматривает фото и качает головой:

— Ты такая простая в общении, но стоит щелкнуть фотиком — другой человек.

— Пока учусь. И ты научишься. Я… действительно много тренируюсь. Очень много. Максим иногда цокает языком, когда мы с Витой часами позируем перед зеркалом, выбирая идеальный образ.

— Как для «СвитБэг»?

— Да! Например. Я же там на себя не похожа, и это нормально.

Диана находит в соцсети страницу модного бренда сумок, и я там на первой полосе в ярком зеленом платье, с рюкзаком. Фотография действительно классная, под ней куча комментариев. Вчера вроде бы столько не было? Забеспокоившись, открываю ветку и вижу тот самый ролик.

Пот прошибает! Всегда одна и та же первая реакция. Когда уже абстрагируюсь? Когда обрасту толстой кожей? Стыд чудовищный.

Нажимаю кнопку «пожаловаться». Модераторы не успели подчистить.

— Что там?

— Все нормально, забей.

Убейволк, Лев и вся его компания отбывают срок в колонии строго режима. Максим в их отношении был жесток, но время назад не отмотаешь — видео, где мы занимаемся сексом, завирусилось. Впервые оно вошло в топ просмотров, когда Макс подрался с Убейволком, спасая меня. Идиотов столько было! Писали мне в личку, пока он не устроил показательную порку одному из них.

Но ролик, конечно, никуда не делся, и каждый раз, когда где-то мелькают мои фотографии, какой-нибудь уникум его притаскивает со словами: «А не эту ли модель тут имеют как последнюю блядь?»

Ниже споры, эту или не эту, конца и края которым нет!

У меня на носу был шикарный, просто потрясающий контракт с брендом для беременных. У них еще есть отличная линейка кремов для тела, я могла бы работать и после родов, но на самом последнем этапе получила отказ. Почему — не объяснили, но намекнули, что беременность в их представлении не ассоциируется с сексом. А я у людей — ассоциируюсь.

У всех, блин, кроме собственного мужа! Сейчас уже ровно, а тогда — как ударили. Такая обида взяла! Разозлилась страшно! Я столько времени потратила на кастинг. А может, просто доказать хотелось Максиму, что могу, что крутая!

— А как, по-вашему, беременность получается? — уточнила. Рассмеялась менеджеру в лицо: — Непорочно трахают, что ли, ваших покупательниц? У меня зато все прозрачно. Вот секс, вот живот, — ткнула на слоненка.

В общем, уж не знаю из-за длинного языка или порочного видео, но осталась я без контракта и денег.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Впрочем, чуть позже появились другие варианты.

— Аня, смотри, твой муж, — выпаливает Диана.

Поднимаю глаза и действительно вижу Максима. Он заходит в кафе с дочкой на руках, оглядывается, находит меня. Подскакиваю и спешу к ним!

Вита подпрыгивает, тянется, а у меня такое счастье, что словами не описать! Любая, даже крошечная разлука с дочерью — это пытка. Не думала, что когда-то смогу так сильно любить. И что любовь эта будет взаимной.

— А где моя девочка? Где мое солнышко? Звездочка сладкая! — Беру Виту, прижимаю к себе, та сразу начинает беспокоиться, ерзать. Я обращаюсь к Максиму: — Привет. Она ела?

— Заявила, что, если мне надо, я сам могу поесть из той бутылки, что ты оставила. Юной леди такое не в кайф.

Смеюсь.

— Вообще отказалась? Тогда она же голодная, Макс.

— И не только она, — усмехается муж. — Эти три часа были длинными. В следующий раз я привезу орущего ребенка к тебе на съемку, Аня, — говорит строго.

Я делаю вид, что не тушуюсь от его голоса.

— Хорошо. Спасибо тебе, — благодарю искренне. — Пообедаешь с нами? Мы только сделали заказ.

Максим смотрит на часы.

— Да, успеваю. Привет, Диана.

— Добрый день, — улыбается та, мгновенно оробев.

Он по-прежнему одинаково действует на всех моих подруг, и если раньше это вызывало горячую ревность, то теперь — больше сухое раздражение. Сколько можно кипеть? Надежда его очаровать давно испарилась.

Присаживаемся за стол. Я отворачиваюсь, прикрываюсь пеленкой и прикладываю дочь к груди.

Максим мажет по нам глазами, чуть сжимает зубы и берет меню. Ему не нравится, что я кормлю Виту в общественных местах, еще меньше — что езжу на работу и участвую в съемках. Спорить с ним трудно, но другого выхода нет: если я не буду учиться и работать, навсегда останусь домашней зверюшкой, как Луна, которую в свободное время он не против погладить.

Нам приносят блюда, Максим принимается за еду, Диана тоже ковыряет вилкой в тарелке.

— Чуть не забыл, твоя мама звонила, — произносит Максим. — Слушай, Ань, она зовет меня теперь исключительно «господин Одинцов». Давно в нашей семье взялись эти низкопоклоннические вещи?

Он сказал «в нашей семье», потому что мои родные теперь тоже к ней относятся. Говорю же, клан.

— После вашей ссоры, когда Вита родилась. Вообще-то уже полгода.

— Да? — хмурится он. — В тот момент меня повысили до господина?

Диана смеется, я тоже улыбаюсь. Пожимаю плечами.

— Или понизили? Она ведь тем самым дает понять, что я ей не нравлюсь, — догадывается мой образованный муж.

— Что ты недалекий высокомерный сноб, — подсказываю я.

— Вот как.

Прыскаю.

— Прости. Ты же знаешь маму. Либо делаешь, как она скажет, либо становишься недалеким.

— А что случилось? — спрашивает Диана.

— После родов мама приехала помогать с Витой. Первый месяц был тяжеленьким, дочка родилась раньше срока и была совсем крошкой. У нее не было сил сосать молоко, я таскалась с этими молокоотсосами, пытаясь наладить процесс. Мама же вынесла мне весь мозг, и когда Максим в очередной раз приехал с работы, а я в слезах, он просто взял ей билет обратно.

— Ничего себе!

— Мама прожила у нас пять дней и больше с тех пор не приезжала ни разу. — Опускаю глаза и добавляю с легкой улыбкой: — А Максим из любимого зятя превратился в господина.

Макс тем временем успевает доесть салат. Смотрит на дочку и расплывается в улыбке. Вита налопалась и сидит у меня на коленях, крутит в руках погремушку. Поймав взгляд отца, улыбается, а потом визжит от радости. Тянет ручки.

— Вита, погоди, дай папе поесть. Он только сел.

— Все нормально. — Максим поднимается и берет дочь. — Поешь сама, тощая стала, одни глаза и ноги, — отчитывает меня беззлобно. Возвращается на свое место. — То ли дело вот эта булочка, да? Вот это щеки, идеальной формы. — Он наклоняется и зацеловывает Виту в шею, та снова визжит от восторга.

Любит его. Очень любит.

В груди сладко ноет тут же. Я смотрю на этих двоих и не могу проглотить кусочек курицы, который до этого жевала. Не могу привыкнуть. Не получается. Каждый день вижу, как Макс с дочерью возится, и каждый раз до слез прошибает. Все опасаюсь подвоха, какого-то сюрприза неприятного.

Но какие уж тут сюрпризы! Он ее ждал. Если начистоту, он ждал ее больше, чем я.

Моя дочь растет в любви и обожании. Она… даже не представляет себе ситуацию, чтобы папа ее проигнорировал, чтобы не улыбнулся и не затискал. Он другой с ней. Для всех, в том числе домашних, есть один Макс Одинцов — суровый, ответственный, вечно погруженный в дела. И только для этой девчушки существует вариант номер два — папа Виты.

Как-то раз он говорил по телефону по работе, отчитывал кого-то, но не повышая голоса и, конечно, без ругательств, — она услышала и разрыдалась. Не поняла, почему папа злится, и так горько ревела, что Максим потом долго просил прощения.

Моя дочка совсем не такая, как я. И растет в других условиях.

Об этом, кстати, не раз говорила мама: избалуете девочку. Но как тут не баловать?

Максим ее с рук не спускает. И он действительно будто рад… просто рад, что у него есть ребенок. Его собственный.

Когда он уезжает и я успокаиваю Виту, отвлекая от расставания с отцом, Диана произносит:

— Боже, Февраль, у тебя идеальный муж. Если бы у меня был такой, я бы ни дня не работала, только бы рожала ему детей. Как в сказке Пушкина: я б для батюшки-царя родила богатыря!

— Но мы ведь не в сказке, — улыбаюсь я, целуя дочку.

У меня есть своя машина, но зачастую нас с Витой сопровождает Семён или Альберт, водитель Максима. Сегодня за рулем Семён, он останавливает авто у дома, в котором снимает комнату Диана. Мы тепло прощаемся.

Провожаю глазами подругу, которая забегает на крыльцо, и опускаю их.

— Хотите мороженое? — весело спрашивает Семён.

— Что?

— Мороженое будете? По пути можно заскочить в МакАвто. Я бы съел. Ну и я угощаю.

— Вообще, можно, — улыбаюсь. — Спасибо, Сёма. Классная идея.

— Абсолютно не за что. Только не грустите, пожалуйста.

— Не буду.

Я достаю мобильник и смотрю на верхнее письмо в ящике. Там несколько фотографий, на них ничего криминального — Максим разговаривает с девушкой. Только разговаривает. Он… обычно предельно осторожен, попался только единожды. Со мной.

Сжимаю зубы.

«Гостиница ”Флорет”, номер 16. Сегодня. Будьте в курсе. Поклонник».

Качаю головой. Это уже третье письмо, первые два я сразу после прочтения удалила. Мне часто пишут. И Максиму, знаю, тоже пишут про меня какую-то чушь. Людям делать нечего.

Вновь смотрю на фотографии: эффектная девушка. Брюнетка. Лица не видно, но фигура отпад.

Закрываю письмо и зажмуриваюсь. Диана права, у меня идеальный муж. Вот только жизнь с ним — хождение по раскаленным углям. Я замужем год, не глупая, понимаю: если муж не спит с женой, значит, он спит с другой женщиной.

Мне на это плевать: у меня есть дочь, есть дом, учеба и работа. У меня все хорошо.

Вот только почему же так больно? Каждый раз! Почему так нестерпимо больно даже думать о том, что Максим обнимает другую? В груди горит, крутит, тянет. Это какая-то изощренная пытка — жить с ним, видеть его каждый день. И знать.

Осознаю, что пальцы дрожат.

Семён протягивает мороженое, я беру неудачно, и оно падает прямо между сиденьями. Он тут же заверяет, что все в порядке, жертвует мне свое. Сам же сворачивает на парковку и достает влажные салфетки. Вита морщится во сне, а потом широко улыбается.

Я не удерживаюсь и целую ее в лоб. Мое сердце, мое спасение. Единственный фактор, почему я еще не сошла с ума от своего «счастливого» замужества с идеальным мужчиной.

— Что ж, малышка, судя по всему, папа снова задержится. Не будем с тобой готовить ему ужин, да? Лучше займемся чем-нибудь повеселее.