Безжалостный альфа

11

Я прятался в своем кабинете в командном комплексе с тех пор, как вышел из комнаты Рокси, убивая время, листая свой телефон, в то время как мне действительно следовало отправиться в тренажерный зал на тренировку. Я теряюсь в бессмысленном прокручивании социальных сетей, когда мой внутренний волк внезапно оживляется, за мгновение до того, как я улавливаю малейший намек на запах, который так прочно врезался в мою память, что я не смог бы забыть его, даже если бы попытался.

И я пытался.

Ноты ванили, жасмина и легкий привкус персика щекочут мой нос — отчетливый аромат призрака из моего прошлого, вернувшегося, чтобы преследовать меня.

Я поднимаю взгляд как раз в тот момент, когда Слоан выглядывает в дверях моего кабинета — вишенка на торте с дерьмовым мороженым, которое мне подали сегодня.

Вспыхивает раздражение, когда моя губа отворачивается от зубов.

— Когда я сказал, что мы можем сосуществовать, я думал, что это подразумевало, что мы будем держаться подальше друг от друга, — рычу я.

Вместо того чтобы принять мое предупреждение таким, какое оно есть, Слоан выходит на порог. Она вздыхает, несчастный взгляд в ее глазах и поникшие плечи заставляют меня на мгновение задуматься. Я не уверен, что когда-либо видел Слоан такой… побежденной.

Это что-то делает со мной, и я это чертовски ненавижу.

— Чего ты хочешь? — рявкаю я.

Должно быть, она осознает, насколько жалко выглядит, потому что внезапно выпрямляется, вздергивая подбородок, словно укрепляя уверенность в себе.

— Мне нужна комната в общежитии, — ровным голосом говорит она.

Не спрашивает, а приказывает. Потому что это Слоан, которую я знаю, а не съежившаяся фиалка, которая первой заглянула сюда.

— Крутое дерьмо, — усмехаюсь я, швыряя телефон на стол. — Они все заняты, и даже если бы нет, есть список ожидания. Несколько бойцов из штатного отделения расположились лагерем в казармах, ожидая, когда одна из них освободится.

— О.

У нее перехватывает горло от тяжелого сглатывания, и она кивает, разворачиваясь, чтобы уйти.

Опять же, это не та Слоан, которую я знаю, и эта ее версия меня чертовски раздражает.

— Зачем? — я ловлю себя на том, что спрашиваю — и тут же пинаю себя. Мне должно быть все равно.

Она останавливается как вкопанная, поворачиваясь ко мне лицом.

— Что?

— Зачем тебе общежитие? — грубо спрашиваю я.

Слоан прикусывает нижнюю губу между зубами, как она решает, следует ли мне дать реальный ответ.

— Немного… напряженная атмосфера дома. Я просто хочу свое личное пространство, — она тяжело вздыхает, проводя рукой по волосам. — Не важно, я придумаю что-нибудь еще.

Я убираю ноги со стола, мои туфли со стуком приземляются на пол, когда я поднимаю задницу со стула и запускаю руку в карман спортивных штанов.

— Вот, — говорю я, вытаскивая ключ и бросая его в ее сторону, прежде чем успею передумать или обдумать то, что делаю.

Она не ловит его. Она отшатывается, как будто я только что бросил в нее гранату, позволяя ей упасть на пол рядом с ней с металлическим лязгом. Ее брови в замешательстве хмурятся, когда она поворачивается и наклоняется в талии, чтобы поднять ключи, открывая мне захватывающий вид на ее задницу в маленьких обрезанных джинсовых шортах. Я стискиваю зубы, когда мои глаза останавливаются на идеальной округлости каждой ягодицы, выглядывающей из-под потертого подола, не в силах отвести взгляд.

Мой член подергивается под застежкой-молнией, в голове вспыхивают образы, когда я представляю, как наклоняю ее над своим столом и снимаю эти маленькие шортики, шлепаю по ее великолепной заднице и смотрю, как на ее коже расцветает отпечаток моей рубцовой ладони…

— Что это? — спрашивает она, выпрямляясь, встряхивая меня от нежелательной фантазии, которую я вызвал в своем воображении.

— Комната один-ноль-один, — прохрипел я, перенося свой вес на стул у стола и незаметно регулируя свой стояк. — Я все равно ею не пользуюсь.

Слоан переводит взгляд с ключа на меня, потом обратно. Вероятно, гадает, в чем подвох, поскольку я не был особенно добр или щедр с тех пор, как она вернулась в мою жизнь.

— Ты уверен? — неуверенно спрашивает она.

Я коротко киваю ей.

— Спасибо, — говорит она с придыханием, в ее голосе слышится облегчение.

Интересно, что, черт возьми, случилось дома, что она так торопится уехать. Впрочем, спрашивать не буду. Потому что мне должно быть все равно. Мне не все равно.

Она снова поворачивается, чтобы уйти, и, пытаясь довести эту мысль до конца, я кричу ей вслед.

— Слоан.

Она замирает, оглядываясь на меня через плечо. Ее зеленые глаза широко распахиваются, когда они встречаются с моими, как будто она боится, что я передумаю насчет своей внезапной щедрости.

— Это ничего не меняет между нами, — рычу я.

— Да. Я знаю.

Смирение в ее голосе и опущенные плечи снова чуть не доконали меня. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки так сильно, что ощущаю металлический привкус крови на языке, когда она уходит, и шквал вопросов захлестывает мой мозг.

Что случилось, что так сломило ее?

Это был я?

Часть меня должна была бы радоваться, если бы это было так, верно?

Разве не этого я хотел — сломать ее так же сильно, как она сломала меня?

Но даже если бы это было так, любое чувство победы становится пустым звуком, когда сталкиваешься с реальностью, когда видишь ее такой. Что только заставляет меня презирать ее еще больше, потому что я не должен чувствовать себя чертовски плохо из-за того, что Слоан наконец получила то, чего заслуживает. За то, что она испытала лишь малую толику той боли, которую испытал я, когда она ушла из моей жизни.

Я поднимаюсь со своего рабочего кресла, решив, что сейчас самое подходящее время пойти и ненадолго погрузиться в тренировку, чтобы больше не думать об этом дерьме. Я все еще чувствую запах Слоан в коридоре, когда выхожу из своего кабинета, мучительно знакомый, толкающий меня прочь оттуда, чтобы сбежать от него. Я быстро спускаюсь в тренажерный зал и, когда прихожу, нахожу тренирующихся Тристана, Арчера и Ареса.

— Эй, Мэдд, куда ты пропал прошлой ночью? — спрашивает Арчер, когда видит, что я вхожу.

— Я мог бы спросить тебя о том же, — говорю я, машу рукой Тристану, проходя мимо него, делающего повторения в подтягивании в ширину. — Слышал, ты куда-то уехал с Кейли.

Уголок рта Арчера приподнимается в усмешке.

— Моя девочка хотела экскурсию по старому домику, поэтому я ей позволил.

Он облизывает губы, озорной блеск в его глазах дает мне понять, чем именно они занимались в том ‘туре».

— Однако через некоторое время мы вернулись на вечеринку. Слышал, ты ушел.

— Здесь мало помощи, братан! — выдыхает Арес сквозь стиснутые зубы, изо всех сил пытаясь выполнить жим лежа перед Арчером со штангой, прижатой к его груди.

Арч выругался себе под нос, очевидно, вспомнив, что он должен следить за своим братом. Он бросается вперед, чтобы ухватиться за перекладину, помогая Аресу поднять ее на стойку и опускает с громким стуком.

Арес резко садится, тяжело дыша и вытирая пот со лба.

— Все еще пытаешься догнать меня на скамейке запасных? — поддразниваю я.

Он поворачивается в талии, указывая на стопку гантелей, прикрепленных к каждому концу перекладины.

— Я добираюсь до цели.

Я подхожу ближе, наклоняюсь и прищуриваюсь, чтобы показать, какой вес он поднимает.

— Похоже, тебе еще предстоит сбросить около шестидесяти фунтов, приятель.

Он закатывает глаза, отмахиваясь от меня и вскакивая на ноги.

— Где Эйвери? Что-то я ее сегодня не видел.

— Дома отдыхает, с тех пор как ты пытался отравить ее прошлой ночью.

— Эй, я ни о чем не жалею, — смеется Арес, пожимая плечами. — Я успешно напоил ее настолько, что она потанцевала со мной.

Арчер фыркает, обхватывает брата рукой за шею и дергает его голову вниз, заключая в захват на затылке.

— Эйвери Кесслер настолько далека от твоей лиги, что вы даже не занимаетесь тем же видом спорта.

Арес хватает Арчера за предплечье, выворачиваясь, чтобы вырваться, и я делаю шаг назад, когда они двое начинают бороться друг с другом, направляясь к тренажеру для жима ногами рядом с Тристаном.

— Знаешь, почему Слоан только что заходила ко мне в офис, чтобы попросить комнату в общежитии? — спрашиваю я, обходя тренажер, чтобы установить вес.

— Значит, она прошла через это, — вздыхает он, отпуская рычаг.

Гири с глухим стуком опускаются за его спиной, и он наклоняется вперед, вытирая рукой вспотевшее лицо.

— Голди сказала, что Слоан ранее поссорилась с отцом, и все стало довольно скверно.

Я выгибаю бровь в его сторону. Это объясняет, почему Слоан сказала, что дома напряженно, но я бы никогда не подумал, что она на самом деле сорвалась на своем отце. Она всегда соглашалась со всем, что он говорит, — вот почему мы вообще оказались во всей этой ситуации.

Тристан проводит рукой по своей гудящей голове, хмурясь.

— Я знаю, ты не хочешь, чтобы она была здесь. Я посмотрю, что смогу сделать, чтобы попытаться переубедить ее.

Я качаю головой, опускаясь на сиденье для жима ногами.

— Меня действительно не волнует, что она в общежитии, — ворчу я. — Я все равно не провожу там время.

— Да, но, наверное, для нее было бы лучше быть подальше от тебя, верно?

Я бросаю на него косой взгляд, и в глубине моего сознания зарождается слабейшее подозрение. Трис никогда раньше не совал свой нос в мои дела, когда дело касалось его сестры, так что немного странно, что он вдруг вызвался вмешаться от моего имени. Может быть, это потому, что она вернулась, и все изменилось. Или потому, что он был свидетелем того, как я вел себя с ней как придурок прошлой ночью.

Если бы мне пришлось рискнуть предположить, то, скорее всего, последнее. Я бы, блядь, убил кого-нибудь, если бы они так разговаривали с Эйвери.

Я чертов лицемер.

— Я имею в виду, я сомневаюсь, что ты захочешь столкнуться с ней, когда пойдешь к Рокси, — добавляет Тристан, пожимая плечами.

— Да, ну, с этим тоже проблем не будет, — говорю я, сгибая колени, чтобы прижать ступни к пластине при жиме ногами и отжимаясь, начиная с первого набора повторений. — У нас с Рокси все кончено.

— В самом деле? Почему?

— С каких это пор ты так интересуешься? — я выдавливаю из себя, мышцы моих ног начинают гореть.

Трис не отвечает, и я вздыхаю, немедленно сожалея о своем неверно направленном разочаровании.

— Она хочет отношения, — бормочу я.

— И что?

— Это не мое.

Я поворачиваю голову и вижу, как Тристан закатывает глаза, поднимаясь со скамейки.

— Я имею в виду, у вас, ребята, практически уже были отношения, не так ли? Так в чем же разница?

— Ты бы этого не понял, — бормочу я, отворачиваясь от него и продолжая приседать, мое дыхание с каждым разом становится все более затрудненным.

— Это как-то связано с моей сестрой? — Трис спрашивает нерешительно.

— Людям действительно нужно перестать, черт возьми, задавать этот вопрос.

— Это справедливый вопрос.

Я резко сгибаю колени до упора, тарелка тяжело опускается, гири звякают.

— Нет, это не так, — рычу я, садясь и поворачиваясь к Тристану, пригвоздив его взглядом.

Тренировки должны меня успокоить, но прямо сейчас они просто заставляют мою кровь биться быстрее по совершенно неправильным причинам.

— Мы больше не в старшей школе, братан. Прошло восемь гребаных лет. Я двигаюсь дальше, так что всем остальным нужно сделать то же самое и просто оставить меня, блядь, в покое по этому поводу.

Он вскидывает руки в знак капитуляции, его глаза расширяются.

— Ого, я просто спросил. Больше не буду.

— Хорошо, — бормочу я, хватаясь за край своей футболки и стаскивая ее через голову.

Мне слишком жарко — моя кровь кипит в жилах, опаляя меня изнутри. Я отбрасываю ее в сторону, поворачиваюсь, чтобы снова прижать ноги к пластине, и начинаю выполнять еще один сет повторений.

Тристан мудро ускользает, чтобы заняться другим тренажером, оставляя меня тушиться, пока я продолжаю приседания. Чем сильнее я напрягаю свое тело, тем больше отключается мой разум. Те бурные мысли, которые кружились в моем мозгу, начинают погружаться в блаженную тишину, когда я погружаюсь в медитативный ритм, и впервые за несколько дней я начинаю ощущать умиротворение.

Если бы только это продлилось.