Безжалостный альфа

25

В последний раз, когда мы со Слоан трахались на этой крыше, мы были парой неуклюжих подростков, срывающих друг с друга одежду с отчаянной настойчивостью.

Теперь, восемь лет спустя, кажется, что мы ничем не отличаемся.

Как только она потирается бедрами о мои колени, мой член вытягивается по стойке смирно, как ракета с самонаведением, и вся моя кровь устремляется на юг. Слоан Мастерс погубила меня для других женщин — она чертово совершенство, и с тех пор, как она вернулась в мою жизнь и дала мне почувствовать, чего мне не хватало, я не мог смотреть ни на кого, кроме нее.

Это всегда была она.

И это чертовски взбесило меня, когда я подумал, что последние восемь лет она провела, игнорируя мое существование. Но теперь…

— Заставь меня забыть.

Ее губы касаются моих с каждым произносимым шепотом словом, и я хватаю ее за затылок и притягиваю ближе, захватывая их своими, прежде чем она успеет передумать. Наши губы изгибаются, приоткрываясь, чтобы наши языки переплелись, когда она опускается на мой быстро твердеющий член, добиваясь трения его гребня о свою сердцевину.

Я не должен торопиться с ней. Учитывать это. Но вместо этого мы словно перенеслись в прошлое, два возбужденных подростка, безумно желающих как можно быстрее раздеть друг друга.

Через несколько секунд после того, как наши губы встречаются, мы в исступлении срываем друг с друга одежду, чтобы убрать барьеры между нашими телами. Первой снимается ее рубашка, за ней моя. Затем я дергаю вверх ленту ее спортивного лифчика, ее сиськи вываливаются прямо мне в руки, когда она стягивает его над головой. Я грубо сжимаю их, бормоча свое одобрение, прежде чем поднять ее со своих колен и заключить в объятия. Вскакивая на ноги, я разворачиваюсь, чтобы уложить ее на широкий бетонный выступ, опускаю лицо к ее груди и втягиваю в рот один из этих идеальных сосков.

Вьющиеся темные волосы Слоан рассыпаются по ее голове, когда ее спина соприкасается с гладкой поверхностью выступа, мое тело нависает над ней. Я провожу языком по ее соску, перекатывая твердый пик между зубами, когда с ее губ срывается хриплый вздох.

— Мэдд, — стонет она, запуская пальцы в мои волосы и дергая за пряди.

Черт, мне нравится, когда она так произносит мое имя.

Я отпускаю ее сосок с громким хлопком, поднимая голову, чтобы посмотреть на ее великолепное лицо.

— Да, детка?

— Еще, — выдыхает она, выгибаясь мне навстречу, в то же время она тянет мою голову обратно вниз, тыча своими сиськами прямо мне в лицо.

Если она пытается задушить меня в своем декольте, я могу придумать способы и похуже.

Я облизываю ее вторую грудь, проделывая с ней то же самое, что и с первой — обводя языком контур ее соска, затем втягивая его в рот, дразня зубами твердый бутончик, пока с ее губ срываются еще более требовательные вскрики.

Слоан всегда нравилось, когда я играю с ее сиськами. Когда мы только начали дурачиться, клянусь, однажды я подсадил ее на игру с сосками.

Ее ноги обвиваются вокруг моей талии, притягивая меня ближе, в то время как я продолжаю боготворить ее грудь руками и языком. Наша разница в росте ставит меня в явное невыгодное положение, потому что я чувствую жар ее сердцевины у своего пресса, а не там, где я действительно этого хочу, мой твердый член болезненно прижимается к бетону под нами.

К черту все это.

Я в последний раз целую каждую из ее сисек, сжимаю их в последний раз, затем покачиваюсь на пятках, вставая над ней на колени.

Она выглядит как гребаная богиня, лежащая подо мной, верхняя половина ее тела обнажена, сиськи блестят от моей слюны, а румянец ползет вверх по ее шее. Ее восхитительно пухлые губы приоткрыты, когда она делает короткие, судорожные вдохи в предвкушении.

— Скажи мне, чего ты хочешь, герцогиня, — бормочу я, наклоняясь, чтобы грубо обхватить ее киску через леггинсы.

Ее тело дергается, и она испускает короткий вздох.

— Трахни меня, герцог, — выдыхает она, ее зеленые, как мох, глаза впиваются в мои. — Трахай меня, пока я не забуду. Трахай меня так, как можешь только ты. Трахни меня, как будто я твоя.

Мой член ударяется о молнию, рычание вырывается из моей груди.

— Ты моя, Слоан, — протягиваю я, склоняясь над ней и обхватывая татуированной рукой ее горло.

Я опускаюсь ниже, пока мое лицо не оказывается прямо над ее, наше хриплое дыхание смешивается.

— Ты всегда была моей.

Моя.

Мой волк повторяет это слово в моем мозгу, когда я наклоняюсь, чтобы захватить ее нижнюю губу зубами, оттягивая ее, когда она издает еще один сладкий стон. Я сжимаю ее губу зубами, пока она не выскальзывает, затем наклоняю голову, высовываю язык и облизываю складку ее надутых губ. Ее аромат обволакивает меня, как наркотик, — ноты ванили, жасмина и персика; уникальная, опьяняющая смесь, которая так отчетливо принадлежит ей, что у меня щемит в груди.

Я снова откидываюсь назад, чтобы опуститься над ней на колени, обводя взглядом ее полуобнаженное тело.

— Извини, детка, я не собираюсь заставлять тебя забывать, — ворчу я, хватая ее за бедра и поднимая их, чтобы она обернула их вокруг моей талии.

Я притягиваю ее ближе, ее спина скользит по выступу, пока она не оказывается прямо напротив меня, так что я могу тереться своим твердым, как камень, членом о ее центр. Я встречаюсь с ней взглядом, пристально глядя в ее чарующие зеленые глаза.

— Я собираюсь заставить тебя вспомнить, кому ты принадлежишь.

— Пожалуйста, Мэдд, — выдыхает Слоан, проводя руками по своим обнаженным сиськам, выгибая спину и сжимая их вместе.

Я снимаю ее ноги со своей талии, наклоняясь вперед, чтобы ухватиться за пояс ее леггинсов и стянуть их вниз. Ткань запутывается вокруг моих рук, когда я спешу снять их, и они цепляются за ее кроссовки, разочарованное рычание вырывается из меня, когда я изо всех сил пытаюсь снять с нее кроссовки и избавиться от этих чертовых штанов. Как только я, наконец, стягиваю их и отбрасываю в сторону, мой взгляд возвращается к ее телу, распростертому передо мной во всей его обнаженной красе, и я подношу кулак ко рту и прикусываю его, чтобы подавить стон при виде нее.

— Черт возьми, ты сексуальна, — бормочу я, пока мои глаза исследуют каждый дюйм ее кожи, останавливаясь на покрасневшей, сморщенной плоти над пупком.

Огнестрельное ранение.

Почти все зажило, но от одного взгляда на это, осознания того, что это случилось, меня пронзает острая боль. Если бы Дженкинс не был таким никудышным стрелком, эта пуля могла бы оборвать ее жизнь сегодня. Я наклоняюсь над ней, провожу пальцами по поврежденной коже, прижимаюсь губами к отметине.

— Мне жаль, что так получилось, — прохрипел я, снова нежно целуя его. — Мне жаль, что меня там не было.

— Не надо, — шипит Слоан, поднимая голову и тряся ею. — Не сейчас.

Она снова зарывается руками в мои волосы и наклоняет мою голову вниз, приподнимая бедра, чтобы направить меня между своих бедер и показывая, как именно она намерена заставить меня замолчать.

Не то чтобы я жаловался. Я дрочил на мысль о том, чтобы зарыться языком между ее бедер, по меньшей мере дюжину раз с тех пор, как слизал ее вкус со своих пальцев в тот день в конференц-зале.

Я скольжу вниз по ее телу, прижимая ладони к внутренней стороне бедер, чтобы раздвинуть ее шире, прежде чем погрузиться внутрь, проводя языком по всей длине ее щели.

Слоан прерывисто дышит, ее пальцы крепче сжимают мои волосы, когда она приподнимает бедра, преследуя мой язык.

— Ты чертовски восхитительна, герцогиня, — стону я, покусывая зубами губки ее киски. — Катайся на моем лице, пока не кончишь, детка.

Я лижу между ее складочек, ощущая сладкий, острый вкус ее возбуждения, танцующий у меня на языке. Она трется о мое лицо, когда я опускаюсь к ее центру, практически задушив меня своей жадной киской — но опять же, я могу придумать способы и похуже. Слоан извивается, постанывает и тянет меня за волосы, пока не овладевает мной именно там, где хочет, мой язык касается чувствительного бугорка ее клитора, ее бедра дрожат у меня за ушами.

Я дразню ее вход кончиком пальца, ее внутренние стенки сжимаются вокруг меня, когда я погружаю его в нее. Я толкаю его внутрь и наружу, затем добавляю еще один, растягивая ее, чтобы она была готова принять мой член. Она двигает бедрами, преследуя мои пальцы, мой язык. И как только я обхватываю губами ее клитор, ей не требуется много времени, чтобы достичь грани оргазма — я знаю все явные признаки того, что она близка. Отрывистое ее дыхание, слабые всхлипы, напряжение ее мышц.

И я точно знаю, что ей нужно, чтобы пересечь финишную черту.

Я сосу сильнее, двигая пальцами внутрь и наружу, и она красиво опускается на край блаженства, раскрываясь подо мной. Напряженный крик срывается с ее губ, когда она распадается на части под моим языком, киска сжимает мои пальцы, когда ее сотрясает оргазм. Мой член тяжело висит у меня между ног, пульсируя от желания. Я не уверен, что мне когда-либо было так тяжело в моей гребаной жизни — если я не войду в нее в ближайшее время, это действительно может убить меня.

Я отталкиваюсь от выступа, расстегиваю пуговицу на джинсах и стягиваю их с бедер, чуть не спотыкаясь в спешке, чтобы сбросить их с ног. Голова Слоан склоняется набок, ее глаза прикрыты тяжелыми веками, когда она наблюдает, как мой член высвобождается, ее розовый язычок высовывается, чтобы облизать губы.

И да, я бы с удовольствием засунул свой член в эти пухлые губки и трахнул ее в горло, но я слишком близок к краю, чтобы заниматься прелюдией. Я хочу быть похороненным глубоко в ее влагалище, когда кончу, заполняя ее и заявляя права на нее как на свою собственную. Потому что она всегда была. Всегда будет.

Моя.

Дело не в чувствах, эмоциях или неопределенном статусе наших отношений; это глубоко укоренившаяся первобытная потребность, животное стремление утвердить свое господство и заявить о своих правах. Потому что, как я однажды сказал Аресу, Слоан никогда не не будет с кем-то другим. Возможно, я не знаю, куда мы должны двигаться дальше, но я знаю это наверняка.

И судя по тому, как она смотрит на меня, она тоже так думает.

Я снова подхожу к выступу, хватаю Слоан за ноги и сдвигаю ее вбок, пока ее задница почти не свисает с края, закидывая ее ноги себе на плечи. Затем я обхватываю рукой свой болезненно твердый член, проводя головкой по ее скользким складочкам, пока она не начинает хныкать, требуя большего, вращая бедрами, когда я располагаю кончик у ее входа.

Низкий стон вырывается у меня, когда я толкаю бедра вперед, чтобы скользнуть домой, ее внутренние стенки растягиваются вокруг моего обхвата и душат мой член. Я стискиваю зубы от желания выплеснуть свою ношу прямо здесь и сейчас, мои пальцы оставляют синяки на ее икрах, когда я прижимаю их к своей груди, погружаясь глубже.

— Черт, — рычу я, замирая на мгновение, когда погружаюсь по самую рукоятку, мой таз плотно прижат к ее. — Эта гребаная киска…

Я выхожу наполовину, затем снова вхожу глубоко, бормоча свои мысли вслух сквозь стиснутые зубы.

— Черт возьми, девочка. Это чертовски приятно.

Слоан стонет, выгибая спину, хватаясь за свои сиськи и сжимая их, когда я начинаю входить в нее. Все это время я наблюдаю за ней с пристальным вниманием, в полном восторге от того, насколько она чертовски сногсшибательна.

Меня. Она выбрала меня.

Все эти годы в прошлом и снова прямо сейчас. Любой парень отдал бы левую руку, чтобы оказаться в моей позе между ее великолепных бедер, но я счастливый сукин сын, которому она досталась. Моя герцогиня. Моя гребаная королева.

Моя луна, мой волк шепчет где-то на задворках моего сознания, и это только заставляет меня вбиваться в нее сильнее, когда она кричит в экстазе.

Я раздвигаю ее ноги шире, опуская их по обе стороны от своих бедер, и наклоняюсь над ней, обнимая рукой за спину. Как будто ее тело полностью настроено на мое, она немедленно обвивает руками мою шею, и я запечатлеваю поцелуй на ее губах, поднимая ее, прижимая к себе и насаживая на свой член.

Это определенно лучшая часть разницы в размерах между нами. Слоан такая чертовски маленькая, что я могу подбрасывать ее, без особых усилий маневрируя. Она прижимается ко мне, когда я хватаю ее за бедра, направляя ее по своему члену навстречу каждому моему твердому движению.

Она облизывает мои губы, просовывая свой язык мимо них и крадя еще один грязный горячий поцелуй, пока я трахаю ее стоя. Затем я поворачиваюсь, опуская нас обоих, пока моя задница не упирается в выступ, и сажаю ее к себе на колени, чтобы она могла оседлать меня. Ее колени опускаются, упираясь в бетон по обе стороны от моих бедер, и она откидывается назад, впиваясь зубами в нижнюю губу, когда она прижимается к моему члену, гоняясь за собственным удовольствием и одновременно поднимая мое на новые высоты.

Если бы мне сказали мне сегодня утром, что сегодня днем я буду здесь, на крыше, уткнувшись носом в пизду Слоан, я бы рассмеялся им в лицо. Но теперь я понимаю, насколько это было неизбежно, даже без душераздирающего осознания того, что кто-то намеренно держал нас порознь. Слоан и я подобны двум магнитам, которым суждено столкнуться. Чем упорнее мы боремся с этим, тем сильнее сталкиваемся друг с другом.

Я прижимаю тело Слоан к своей груди, захватывая ее губы своими, пока она скачет на мне верхом, приподнимая мои бедра, чтобы встретить каждый мой толчок. Наклоняя голову, чтобы углубить наш поцелуй, я проглатываю ее стоны, затем обнимаю ее за талию, поворачиваюсь, чтобы снова уложить ее на выступ, одна моя нога все еще стоит на земле, а другое колено прижато к бетону.

Приподнимая одно из ее бедер между нами, я склоняюсь над ее гибким телом, вылизывая дорожку между ее грудями и вверх по изгибу ее шеи. Я осыпаю поцелуями ее подбородок, поднимаюсь к виску, прижимаюсь губами к ее шраму. Это может быть болезненным напоминанием о прошлом, но это часть нашей истории, часть нас. Следуя по неровной дорожке, я прокладываю поцелуями свой путь вдоль края ее шрама до самого лба, погружая свой член глубоко в нее и обводя бедра.

Ее ногти впиваются в мои бицепсы, когда пронзительный крик срывается с ее губ, трение моего таза о ее клитор подталкивает ее ближе к кульминации.

— Ты собираешься кончить прямо на мой член, герцогиня? — я тяжело дышу, прижимаясь своим лбом к ее лбу и глядя ей в глаза, пока я вгоняю свой член в нее сильнее.

— Да, — выдыхает она, впиваясь ногтями в мою кожу. — Черт, я близко.

Черт, я тоже. Мои мышцы сжимаются, яйца напрягаются, когда я вонзаюсь в ее идеальную гребаную киску, теряя себя в блаженстве пребывания внутри нее.

— Дай это мне, — прохрипел я, сильнее терзаясь о ее клитор. — Кончай для меня, детка. Прямо сейчас. Блядь…

Мои слова обрываются гортанным стоном, когда ее внутренние стенки сжимаются вокруг моего члена, толкая меня прямо к краю моей собственной кульминации. Мы оба жестко кончаем, содрогаясь, постанывая и цепляясь друг за друга изо всех сил, пока переживаем это.

Мы оба задыхаемся, когда спускаемся обратно. Я вырываюсь и скатываюсь с ее тела, безвольно падая на бетон рядом с ней, совершенно, блядь, опустошенный.

— Черт возьми, герцог, — прохрипела Слоан, все еще пытаясь отдышаться.

Она поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, на ее губах появляется довольная улыбка.

Я не могу не ответить тем же, вытягиваю руку вверх и кладу ее под голову, в то время как моя грудь быстро поднимается и опускается в такт дыханию.

— Лучше, чем когда-либо, — бормочу я, моя грудь болит от этого признания.

Это странно — внезапно быть с ней таким открытым после того, как я так долго возводил стены вокруг своего сердца, чтобы не подпускать ее к себе, но теперь все по-другому.

Мой желудок камнем падает при этой мысли. Потому что, если честно, я понятия не имею, что делать дальше.