Безжалостный альфа

14

— Что это?! — спрашиваю я, сердце колотится от волнения, когда Мэдд тащит меня за руку за борт лыжной базы.

— Вот увидишь, — смеется он.

Затем он внезапно останавливается как вкопанный, поворачиваясь ко мне лицом и загораживая мне обзор здания своей широкой фигурой.

— Мэдд! — ною я, топая ногой в отчаянии.

Он откидывает голову назад, снова смеясь, протягивает руку, чтобы взять мое лицо в ладони.

— Всегда такая нетерпеливая, — упрекает он, наклоняясь и нежно целуя меня в кончик носа. — Теперь подожди здесь, я хочу видеть твое лицо, когда ты увидишь мой подарок.

Руки Мэдда скользят вниз по моим плечам, и он подталкивает меня встать у стены здания, прижимаясь спиной к грубо отесанному каменному фасаду. Его глаза искрятся озорством, когда он пятится и ныряет за угол, и мне требуется вся моя сила, чтобы оставаться прикованной к месту, пока я жду, когда он скажет мне, что я могу посмотреть.

Я понятия не имею, что за безумный план он затеял на этот раз, но, как всегда, я готова к поездке и горю желанием выяснить. Пару недель назад я сказала ему, что у меня скоро половина дня рождения, потому что это означает, что официально у нас осталось всего шесть месяцев до того, как мне исполнится восемнадцать, и мы сможем бегать вместе при полной луне. Я заметила, как завертелись колесики в его голове, как только я рассказала ему, и сегодня он заехал за мной и сказал, что у него есть для меня подарок на половину дня рождения — как будто отмечать половину дня рождения подарками — это нормально.

— Хорошо, теперь ты можешь выходить! — зовет Мэдд, и волна головокружительного предвкушения накрывает меня, когда я отталкиваюсь от стены и забегаю за угол сторожки.

Мои глаза загораются волнением, когда они приземляются на движущиеся скамейки подъемника, медленно спускающегося по склону, кружащегося вокруг основания и меняющего угол наклона, чтобы совершить свой устойчивый подъем.

— Сюрприз, герцогиня.

Я перевожу взгляд с подъемника на своего парня, стоящего там со скрещенными на груди руками и ухмылкой на губах.

— Он работает?! — визжу я, подбегая к Мэдду с широко раскрытыми глазами и ухмылкой. — Как?!

Он смеется, обнимая меня за талию.

— Помнишь Карсона, ботаника, с которым я стал партнером в биолаборатории? Его брат — механик. К тому же чертовски хороший.

— Не могу поверить, что ты это сделал! — восклицаю я, приподнимаясь на цыпочки и прижимаясь губами к его губам.

Он целует меня в ответ так, как может только Мэдд, — сильно, но нежно, нежно, но требовательно. Обещание передается в каждом скольжении его губ по моим, в каждом касании его языка моим собственным, и, как всегда, у меня перехватывает дыхание, когда все заканчивается, я смотрю на него с таким обожанием, что чувствую, что вот-вот лопну.

Я не могу поверить, что он сделал это для меня. Сколько раз я с тоской смотрела на этот подъемник, говоря Мэдду, что хочу прокатиться на нем в гору? Конечно, он нашел способ сделать так, чтобы это произошло. Если бы я попросила у него луну, я не сомневаюсь, что он придумал бы, как лишить всех остальных ее света, чтобы отдать мне.

— Поймай меня, если сможешь, Мэдд, — поддразниваю я, отталкиваясь от него и срываясь с места в стремительном беге к лифту.

Я слышу его смех, разносящийся по ветру, когда он следует за мной, тяжелый стук его шагов по снегу эхом отдается позади меня.

Он ловит меня, когда я подхожу к основанию лифта, обхватывает руками за талию и притягивает обратно к своей груди.

— Что я тебе говорил насчет того, чтобы ты убегала от меня, — рычит он мне на ухо, отчего у меня по спине пробегают мурашки.

— Что ты всегда будешь ловить меня, — задыхаясь, выдыхаю я.

— Чертовски верно.

Он отпускает меня, резко шлепая по заднице, отчего я вскрикиваю.

Я разворачиваюсь, пронзая его взглядом, но Мэдд просто улыбается мне в ответ с тем пылающим жаром в глазах, от которого я каждый раз таю.

Он кивает головой в сторону лифта.

— Готова прокатиться, Герцогиня?

— Так готова, — выдыхаю я.

Он подходит ближе и обнимает меня за плечи, ведя к месту сбора у подножия подъемника.

Мое сердце колотится, когда мы стоим бок о бок, наблюдая через плечо, как следующая скамейка завершает свой спуск, разворачиваясь и поднимаясь позади нас. Он придвигается ближе, пока не касается наших икр, и я взвизгиваю, плюхаясь на него рядом с Мэддом, наши ноги отрываются от земли, когда он начинает поднимать нас.

Он придвигается ближе, снова обнимая меня за плечи и прижимая к себе.

— Так тебе нравится? — спрашивает он, лучезарно глядя на меня сверху вниз.

— Мне это нравится. И я люблю тебя.

Я прижимаюсь к нему, издавая удовлетворенный вздох, когда мы поднимаемся все выше в воздух, снежный пейзаж зимнего леса расширяется перед нашими глазами.

— Спасибо тебе за это. Лучший подарок на половину дня рождения.

Лифт продолжает свой подъем, пока мы сидим вместе в блаженной тишине, любуясь видом на территорию, горы и за их пределами. Это великолепнее, чем я себе представляла, и я полностью очарована происходящим. Все в этом моменте — совершенство…

Пока лифт внезапно не дернулся, и наша скамейка резко не остановилась. Она раскачалась на тросе, и меня бросило вперед, моя задница соскользнула с сиденья, и крик вырвался из моего горла, когда я почувствовала, что падаю. Затем меня рывком поднимают, сильные руки обхватывают мою руку и крепко держат.

— Я держу тебя! — Мэдд кричит, и я вскидываю голову, наши взгляды встречаются, пока я болтаюсь в его руках над тридцатифутовым обрывом. Его собственные округляются от ужаса, паника написана на его лице.

— Мэдд! — я всхлипываю.

— Давай! — выдыхает он, хватаясь за скамейку и начиная тянуть. — Хватайся другой рукой!

Я протягиваю руку, касаясь пальцами алюминиевого края сиденья, когда он начинает усаживать меня обратно на него.

Затем трос внезапно снова дергается, снова начиная подниматься.

Его руки соскальзывают.

И я падаю…

Мои крики пробуждают меня ото сна, простыни прилипают к моей скользкой от пота коже. Мое сердце бешено колотится, дыхание вырывается прерывистым, когда во мне поднимается уровень адреналина от нахлынувших воспоминаний.

Мне и раньше снилась авария, но никогда так, как сейчас. Сон, от которого я только что проснулась, был таким ярким, как будто я действительно была там, заново переживая каждый ужасный момент. Клянусь, я все еще чувствую прикосновение холодного воздуха к своей коже и призрак рук Мэдда, вцепившихся в мою руку.

Это было больше, чем сон.

…видение?

У моей мамы были видения прошлого — само собой разумеется, что если бы я унаследовала ее дар, у меня тоже могли бы быть такие. И мне приснился тот сон о волках в Денвере…

Я вылезаю из постели и пытаюсь избавиться от тошнотворного ощущения, скручивающегося у меня в животе, но от воспоминания одного из худших моментов моей жизни в таких ярких деталях мой желудок скручивается в узел. Мой лоб пульсирует, и я прерывисто дышу, проводя кончиками пальцев по шраму там, вниз к виску.

По крайней мере, на этот раз была не середина ночи. Дневной свет проникает сквозь щели в жалюзи, когда я бросаю взгляд на часы на ночном столике, понимая, что опережаю будильник всего на десять минут. Если бы мне приснился этот тревожный сон посреди ночи, я ни за что не смогла бы снова заснуть. Как бы то ни было, сейчас у меня есть всего несколько дополнительных минут, чтобы подготовиться перед сегодняшней тренировкой с командой.

Сегодня первый день тренировок с огнестрельным оружием, и Ло и Эйвери предложили мне тоже поучаствовать, поскольку я собираюсь претендовать на место командира отделения. Я понятия не имею, как Мэдд отнесется к этому, но я не могу найти в себе сил беспокоиться после вчерашнего инцидента с поцелуем и бегством на крыше. Мне надоело ходить вокруг да около после этой чепухи.

Я переодеваюсь в леггинсы и майку, расчесываю пальцами вьющиеся волосы и порхаю по своей комнате, готовясь. Пряди все еще немного влажные после моего вчерашнего душа. Я ненавижу спать с мокрыми волосами, но еще больше ненавижу возиться с феном, потому что они просто завиваются, что определенно не хорошо смотрится.

Я беру ключи, бутылку воды и телефон и по пути к двери замечаю белую бейсболку, лежащую на моем комоде. Мэдд оставил ее вчера на крыше, когда спешил убежать после того поцелуя.

Этот гребаный поцелуй.

От одной мысли об этом у меня сводит пальцы на ногах.

Мне в голову приходит идея, и я возвращаюсь внутрь, хватаю кепку и натягиваю ее на голову — задом наперед, как носит ее он. Если Мэдд захочет поиграть со мной в игры, я верну их ему. В любви и на войне все честно, верно?

Я перекусываю в столовой, затем направляюсь на тренировочное поле, где меня ждут Ло и Эйвери. Глаза Эйвери тут же поднимаются к шляпе на моей голове, в них мелькает узнавание, но она ничего не говорит. У нее просто такой взгляд, как будто ей любопытно, но она боится даже спросить.

Не могу сказать, что я ее виню. Я бы тоже не стала добровольно входить в зону бедствия Мэдда и Слоан.

Мы втроем проходим через ворота и углубляемся в лес, следуя за постоянным потоком бойцов отделения, направляющихся на свою первую тренировку по стрельбе по мишеням. Я щурюсь от яркого солнечного света, пробивающегося сквозь деревья, поднимаю руку и надвигаю шляпу на глаза, чтобы защитить от него глаза. Когда мы добираемся до места назначения, я узнаю, что это территория, которую отделение использует для военных игр с новобранцами — и я полагаю, что это правильно, поскольку тренировки с оружием — это имитация войны, в которую мы, возможно, вступаем.

Бумажные мишени развешаны на дюжине деревьев, к стволу каждого из которых прислонена винтовка. Командиры отделений, которые ранее имели опыт обращения с огнестрельным оружием — Мэдд, Арчер и Арес — стоят там, ожидая прибытия всех, переговариваясь между собой вполголоса.

Когда мы с девочками подходим ближе, взгляд Мэдда скользит по мне и сразу же темнеет, сосредоточившись на кепке, которую я ношу. Он быстро отводит взгляд, но я не упускаю из виду, как сжимаются его челюсти, как напрягается поза.

Вырви свое сердце, герцог.

Я самодовольно улыбаюсь про себя, когда мы с девочками присоединяемся к растущей толпе бойцов отделения, болтая между собой несколько минут, пока Мэдд не свистит, привлекая всеобщее внимание.

— Ладно, слушайте сюда! — рявкает он, обводя взглядом захваченную аудиторию. — Вот как это будет происходить. Мы вкратце расскажем о безопасности оружия, после чего у каждого будет шанс пострелять.

Среди бойцов отделения поднимается нервный ропот, но он тут же затихает, когда Мэдд поднимает руку.

Как и в тот первый день на поле, я в восторге от того, как легко он управляет толпой.

— Тренироваться в стрельбе по мишеням будут двенадцать человек одновременно. Остальные могут оставаться у бункера, пока не подойдет ваша очередь.

«Бункер» — это дрянная деревянная платформа, используемая для военных игр, которая по сути является интенсивной версией capture the flag.

— Важные вещи, над которыми мы собираемся работать сегодня — это ваша позиция и ваша цель, — продолжает он, и я ловлю себя на том, что киваю вместе со всеми остальными, стремясь поскорее приступить к работе.

Мэдд берет одну из винтовок и начинает знакомить нас с основами — сначала он демонстрирует, где находится предохранитель, предупреждая нас не снимать его, пока мы не будем готовы стрелять. Затем он показывает нам, как правильно держать пистолет, как целиться и как стрелять. Я вздрагиваю от громкого треска, когда он выстреливает, дыра пробивает одну из бумажных мишеней. Затем он некоторое время продолжает о том, что мы не должны нажимать на спусковой крючок, пока не будем готовы выстрелить, что нам нужно определить, во что мы стреляем, прежде чем нажимать на него, и что мы никогда, никогда не должны направлять ствол на то, во что мы не собираемся стрелять.

После этого самые нетерпеливые бойцы отделения устремляются вперед, чтобы идти первыми, в то время как остальные из нас идут к бункеру и ждут своей очереди. Они возвращаются минут через десять с широкими улыбками на лицах, и так продолжается в течение следующего часа, пока Эйвери не теряет терпения и не заявляет о своей власти подтолкнуть нас к началу очереди.

Один из парней, который уступает нам свое место, смотрит мне в глаза, проходя мимо, и у меня сразу возникает зудящее, неприятное чувство. Я наклоняюсь к Эйвери, толкаю ее локтем и шепчу:

— Кто это?

Она переводит взгляд с меня на молодого воина с растрепанными каштановыми волосами.

— Кто, он? — тихо спрашивает она, наклоняя голову в сторону парня.

Я киваю.

— Это Люк Дженкинс. Он из моей стаи. Забавная история, мы с его мамой были, типа, смертельными врагами. Ханна Дженкинс.

Она замолкает на мгновение, прищурившись в раздумье.

— Не могу вспомнить имя его отца. Черт, это ужасно, ведь я из семьи альфы? Я должна знать такие вещи, — она качает головой, тихо хихикая. — Мой дядя Тео всегда называл его шваброй, так что именно так я о нем и думаю.

Я тоже посмеиваюсь над этим.

Эйвери наклоняется ближе, подталкивая меня локтем.

— А что, ты думаешь, он милый или что-то в этом роде? — она шепчет.

Я с гримасой качаю головой.

— Нет, дело не в этом. Ну, я имею в виду, он не не привлекательный. Но я не знаю, что-то в нем просто чувствуется… мерзкое.

— Не, этот чувак безобидный, — усмехается она, пренебрежительно махнув рукой. — Честно говоря, я даже не знаю, как он попал в команду. Он чертовски неуклюж.

Мы обе хихикаем, когда группа впереди нас возвращается в бункер, чтобы присоединиться к нам, и мы присоединяемся к следующей, которая бежит к импровизированному тиру, где Мэдд, Арчер и Арес меняют бумажные мишени.

— Всем взять винтовки, — нетерпеливо рявкает Мэдд, когда мы приближаемся, намеренно избегая зрительного контакта со мной, даже когда я прохожу мимо него.

Как будто его язык не был у меня в горле только вчера.

Я дрожу при воспоминании о его руках на мне, о его губах на моих. Парень превратился в колоссального придурка, но, черт, он хорошо целуется. И хотя Мэдд может сказать, что ему все равно, жар, стоявший за этим поцелуем, говорил об обратном.

— Держите ствол направленным на землю, пока я не скажу, — инструктирует он дальше, пока мы выстраиваемся в линию в самом дальнем месте, каждый из нас берет оружие.

Оно легче, чем кажется, но все равно неудобное и увесистое, когда я неуклюже поднимаю его обеими руками. Мы все находимся примерно в десяти футах друг от друга, но от такого количества оружия в одном месте я чувствую себя крайне неуютно. По моей коже бегут мурашки, волоски на затылке встают дыбом. Трое командиров отделений двигаются позади нашей линии, и когда Мэдд выкрикивает свою следующую команду, я вздрагиваю.

— Хорошо, давайте посмотрим на вашу позицию.

Я поднимаю винтовку, скольжу по ней руками, пока хватка не становится более удобной. Тем не менее, я все еще чувствую себя неловко и неуравновешенно, и Арес подходит ко мне сзади, когда замечает, что я борюсь со своей формой.

— Нужна помощь? — мягко спрашивает он.

Я бросаю ему благодарную улыбку через плечо, в то время как другие члены отделения начинают стрелять по мишеням.

— Пожалуйста.

Он улыбается мне в ответ, придвигаясь ближе.

— Постарайся немного расслабиться, — напевает он, кладя руки на мои напряженные плечи.

Затем он обнимает меня сзади, поднимая свои руки, чтобы накрыть мои и ослабить хватку.

— Так лучше?

Так действительно лучше. Чувствуешь себя в большей безопасности.

Однако, прежде чем я успеваю ответить, он хмыкает, тепло его тела покидает мою спину.

Я резко поворачиваю голову и вижу, что Мэдд схватил его сзади за шею, и хотя Арес не сутулится, Мэдд сбрасывает его с меня, как тряпичную куклу.

— Какого черта, братан?! — протестует Арес, пятясь назад и морщась, потирая затылок.

— Иди помоги Эйвери, — рычит Мэдд, мотнув головой в сторону сестры. — Я разберусь с этим.

Арес не спорит — он просто бросает на Мэдда свирепый взгляд и отходит, слишком желая потереться об Эйвери.

— Тебе не кажется, что это было немного драматично? — бормочу я, снова поворачиваясь лицом к мишени и сжимаю пальцами винтовку в своих руках.

Я чувствую, как взгляд Мэдда прожигает меня, когда пытаюсь расслабить плечи и сжать винтовку, как показывал мне Арес, но она все еще немного шатается в моей руке.

— Приклад ружья нужно крепко прижимать к плечу, — ворчит Мэдд.

Я поправляю его в руках, поднимая заднюю часть винтовки повыше.

— Вот так?

Он раздраженно вздыхает, и я чувствую, как он придвигается ближе. Затем его руки обвиваются вокруг меня, накрывая мои собственные и поправляя винтовку в моей руке. Твердые линии его груди соприкасаются с моей спиной, тепло его тела проникает в меня.

— Сюда, — ворчит он. — Теперь наклонись, посмотри в ствол, чтобы прицелиться…

Хочу, но трудно сосредоточиться, когда он так близко ко мне.

— Сними предохранитель, — продолжает он.

Я подчиняюсь.

Его руки оставляют мои, и он отступает на шаг.

— Стреляй, когда будешь готова.

Я резко втягиваю воздух и нажимаю на спусковой крючок, производя выстрел. Пуля попадает в цель на добрых пять футов, пуля попадает в ствол другого дерева, и я с разочарованным вздохом опускаю ствол винтовки.

— Тебе нужно держать руки ровно, — говорит Мэдд, снова подходя ближе.

Я поднимаю винтовку, и он накрывает мои руки своими, чтобы помочь мне еще раз.

— Попробуй вдыхать, когда целишься, и выдыхать, прежде чем нажать на спусковой крючок.

На этот раз он не отступает назад. Он помогает мне ровно держать винтовку, пока я делаю выстрел… и на этот раз подрезаю край бумаги.

— Лучше, — одобрительно хмыкает Мэдд. — Еще раз.

Я нажимаю на спусковой крючок, и в бумажной мишени пробивается дыра.

— Да! — я победно шиплю, снова погружаясь в Мэдда.

И вот тогда я чувствую, насколько далеко простирается его одобрение, потому что безошибочно узнаю выпуклость его стояка, прижимающуюся к верхней части моей задницы.

У меня перехватывает дыхание.

— Еще раз, — настаивает Мэдд.

Я стреляю и полностью промахиваюсь.

— Прими стойку, — приказывает он отрывистым тоном.

Я прижимаюсь задницей к его очевидному стояку.

— Не веди себя так раздраженно, тебе это явно нравится, — поддразниваю я.

Испачканная чернилами рука Мэдда покидает мою, скользит вверх и обхватывает мое горло.

— Ты не знаешь, с кем играешь, малышка, — рычит он мне в ухо, крепче обхватывая мою шею.

— О, думаю, да, — выдыхаю я, прицеливаясь из винтовки. — Вопрос в том, знаешь ли ты?

Я выбрасываю последний патрон, и каким-то чудом он попадает почти точно в цель.

На моем лице расплывается ухмылка, и я начинаю опускать винтовку и поворачиваюсь к нему, вздрагивая, когда он рявкает: — Предохранитель!

Я нажимаю на предохранитель, направляю ствол в землю и торжествующе разворачиваюсь.

Мэдд с хмурым видом выхватывает у меня винтовку. Затем он срывает кепку с моей головы и надевает ее задом наперед на свою.

— Ну и как у меня дела? — спрашиваю я, ухмыляясь, как кот, которому достались сливки.

Потому что да, попадание в эту цель было полной случайностью, но это не могло произойти в лучшее время. И я вроде как горжусь тем, что у меня так хорошо получилось в мой первый раз с оружием.

— Возможности для совершенствования, — бормочет он. Затем он поднимает подбородок, лениво наклоняя голову. — Давай, беги назад и отправь следующую группу.

Я бросаю взгляд вдоль очереди и вижу, что остальные закончили, Ло и Эйвери отстают, ожидая меня, и настороженно наблюдают за моим взаимодействием с Мэддом.

— Спасибо за твою помощь, — щебечу я, приподнимаясь на цыпочки и касаясь губами его щеки.

Он отшатывается, словно я обожгла его, поднимает руку, чтобы коснуться оскорбленной кожи, и хмурится еще сильнее.

Я просто разворачиваюсь и бегу прочь, на этот раз оставляя его в пыли мучиться из-за того, что только что произошло.

Я наслаждаюсь моментом своей победы, потому что не сомневаюсь, что рано или поздно мне придется за это заплатить.