Безжалостный альфа

4

Это странное чувство — возвращаться домой.

Возвращаться туда, где я выросла; туда, где все началось. Место, которое я покинула восемь лет назад, когда мой отец отправил меня жить к тете и дяде в Денвер, настаивая, что это шанс начать все сначала.

Как будто у меня был выбор.

Я не верила тогда и не верю сейчас. Как только он услышал, что охотники застрелили двух волков из Денверской стаи, он сказал, что я должна вернуться домой. Проблема в том, что шесть стай больше не кажется мне домом. Давно так не было. Даже когда я приезжала сюда на каникулы, я просто навещала семью и друзей и слушала, как развивалась их жизнь без меня.

Это не значит, что я не поддерживала связь с людьми здесь на протяжении многих лет. Я постоянно общаюсь со своей семьей, и я по-прежнему близка с Эйвери и Ло. Они были взволнованы, когда услышали, что я возвращаюсь, так что, хотя это и кажется странным, по крайней мере, у меня здесь есть люди, которые рады видеть меня.

Я знаю, что есть по крайней мере один, кто не будет.

Я не питаю иллюзий, что все может вернуться к тому, что было до моего отъезда. У меня до сих пор остаются шрамы от того, что я бросила стаю в семнадцать лет, как эмоциональные, так и физические.

Мой отец говорит мне ехать прямо в приют стаи в Ривертоне, поэтому, естественно, как только мой брат сообщает мне, что они собирают отряд охраны, чтобы разобраться с ситуацией с охотниками, я полностью обхожу приют стаи и вместо этого направляюсь в полицейский комплекс. Мой отец, возможно, и смог бы заставить меня вернуться сюда, но те дни, когда я позволяла ему командовать мной, давно прошли. Если он не хотел, чтобы я была независимой, ему вообще не следовало отсылать меня в Денвер.

Комплекс является неотъемлемой частью территории шести стай. Он расположен в центре, почти посередине, прямо на окраине города Голденлиф. Территории Мэдда. Я слышала, что он стал Альфой стаи Голденлиф два года назад, но он не ответил, когда я позвонила, чтобы поздравить его. Не то чтобы я была удивлена. Он не ответил ни на один из моих звонков с тех пор, как я ушла.

Сам комплекс отряда огромен — вдоль северной стороны есть здание, в котором есть общежития для бойцов отряда, казармы для новобранцев, столовая и множество мест для отдыха. Затем, чуть дальше, находятся кабинеты руководителей отделений, огромный тренажерный зал для тренировок и IT-центр. Вдоль всей восточной стороны есть крытая арена, используемая в ненастную погоду, граничащая с огромным открытым тренировочным полем, огороженным высокими стенами с юга и запада. Ворота для въезда в комплекс находятся с западной стороны, и именно оттуда я вхожу, припарковавшись за общежитиями и обойдя здание.

Тренировочное поле в стенах командного комплекса кишит людьми, когда я прибываю, подтянутыми молодыми бойцами отделения, с нетерпением ожидающими объявления, ради которого они собрались здесь. Я ввязываюсь в драку, пара девушек оборачиваются и с любопытством наблюдают за мной, когда я прохожу мимо.

— Привет, ты новенькая, — замечает одна из них, и я останавливаюсь, чтобы повернуться к ней и кивнуть.

Ее рыжеволосая подруга выглядывает из-за ее спины, подозрительно прищурившись.

— Откуда ты?

Они молоды — думаю, лет девятнадцати-двадцати. Вероятно, новички в отряде, и не из моей стаи, поскольку они явно меня не узнают.

— Только что приехала из Денвера, — беспечно отвечаю я, расчесывая пальцами свои непослушные кудри.

Они обе улыбаются в знак узнавания. Из-за союза между Денвером и шести стай люди иногда переезжают, так что нет ничего необычного в том, что кто-то из Денвера внезапно появляется здесь или наоборот.

— Пара? — спрашивает первая девушка, окидывая взглядом мое миниатюрное тело, словно оценивая меня.

Я просто качаю головой.

— О, тогда тебя ждет настоящее удовольствие, — ухмыляется рыжеволосая. — Командиры отделений здесь чертовски горячие. Хотя у меня есть чур на Тристана, так что не бери в голову никаких идей о нем.

Я ухмыляюсь, борясь с хихиканьем. Если бы она только знала, что говорит о моем младшем брате.

— Вы двое…?

— Она хочет этого! — смеется ее подруга, игриво толкая локтем рыжеволосую девушку. — Тристан едва ли знает о ее существовании.

— Это только вопрос времени, — парирует она, защищаясь.

Брюнетка перекидывает свой длинный хвост через плечо.

— Неважно. В любом случае, Айвер сексуальнее. Или Мэдд.

Мое сердце замирает.

— Мэддокс Кесслер? — рыжеволосая недоверчиво фыркает. — Да, точно.

Она поворачивается ко мне, закатывая глаза.

— Держись подальше от этого чувака, если можешь. Он настоящий псих.

Я усмехаюсь про себя, качая головой.

— Я уверена, что он не такой плохой.

Ее глаза предупреждающе расширяются.

— Ты его не знаешь.

— Ты была бы удивлена, — размышляю я.

Я давно не видела Мэдда, но это не значит, что я ничего не слышала, например, о том, как он изменился после моего ухода. Люди говорят, что он стал холодным. Бессердечным. Безжалостным. Или, по крайней мере, ведет себя так, как будто он такой есть.

Мэдд, которого я знала, был теплым, добрым и полным жизни. Он готов был расстаться с рубашкой, бросить все, чтобы помочь другу выбраться из затруднительного положения. Он всегда был игривым, интригующим и втягивал всех нас в неприятности, но эй, у какого подростка нет бунтарской жилки? В глубине души это не изменило того, кем он был.

Так что да, до меня доходили слухи о ‘Безумном Мэддоксе». Но я им не верю.

Может, он и одурачил всех остальных своим бессердечным дерьмом, но не меня. Когда-то я знала Мэдда, как биение своего сердца. Лучше, чем он даже знал сам.

Мы не разговаривали восемь лет, но такую глубокую душевную связь невозможно стереть.

Я должна была бы знать.

Когда он прервал все контакты после моего ухода, я попыталась двигаться дальше и забыть его — но нравится мне это или нет, Мэдд всегда будет частью меня.

— Так как тебя зовут? — спрашивает рыжеволосая, и ее голос вырывает меня из задумчивости.

Я открываю рот, чтобы ответить, но мой брат опережает меня.

— Слоан! — зовет он с другого конца тренировочного поля, широко улыбаясь и поднимая руку, чтобы подозвать меня.

Глаза девушек практически вылезают из орбит, когда они переводят взгляд с Тристана на меня, пытаясь установить связь. Я слегка машу им рукой, когда отворачиваюсь, оставляя их с разинутыми от шока челюстями, когда подбегаю к своему брату и практически заключаю его в объятия.

— Как поживает мой братишка? — дразню я, приподнимаясь на цыпочки, чтобы взъерошить ему волосы.

— Эй, никакого этого дерьма, пока мы здесь, — смеется он. — Теперь я большой плохой командир отделения. Нужно соблюдать приличия.

Я закатываю глаза, игриво толкая его в грудь, когда Ло и Эйвери подходят, обнимают меня и удерживают между собой.

— Я так чертовски рада, что ты вернулась, — вздыхает Эйвери, ее глаза полны эмоций, когда она отстраняется, чтобы посмотреть на меня.

— Чертовски вовремя, — добавляет Ло.

Она хватает меня за руку, крепко сжимая ее в своей.

— Я уже начала сомневаться, появишься ли ты здесь когда-нибудь снова. Прошли месяцы!

— Знаю, знаю, — смеюсь я. — Я все больше увлекаюсь IT-ульем в Денвере, и время просто ускользнуло от меня.

Глаза Ло загораются.

— Это значит, что ты присоединяешься к ИТ-отделу отряда?

— Ага, — отвечаю я, высовывая язык.

— Ладно, где, черт возьми, Мэдд? — спрашивает Айвер, раздраженно фыркая, когда он, Арчер и Арес присоединяются к нам. — Это он сказал в четыре часа. У меня куча дерьма, которое нужно сделать.

— Наверное, Рокси по уши влюблена, — фыркает Арес.

Мое сердце колотится в груди, желудок сжимается, как камень.

Все, кроме меня, бросают на Ареса злобные взгляды, и его глаза расширяются, встречаясь с моими, когда он поднимает руки, сдаваясь.

— Черт, прости, Слоан…

— Правда, Арес? — Эйвери стонет, бросая на него свирепый взгляд. Ее взгляд смягчается, когда она поворачивается ко мне с извиняющимся видом, обнимая меня за плечи. — Наверное, мне следовало сказать тебе…

— Нет, — говорю я, быстро меняя выражение лица и сбрасывая ее руку. — Все в порядке, правда. Меня долго не было. Мне нужно многое наверстать.

Дверь в полицейский комплекс хлопает, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть, как мое прошлое темным облаком вылетает из здания и направляется прямо ко мне.

Единственный и неповторимый Мэддокс Кесслер.

Меня отбрасывает назад во времени, и внезапно я снова становлюсь той семнадцатилетней девушкой, которая оцепенело смотрит из окна машины на свою первую любовь, когда мой отец уезжает. Но мужчина, стоящий сейчас передо мной, уже не тот мальчик, который стоял посреди улицы со слезами на щеках и кричал: «не уходи».

Он выше. По крайней мере, шесть футов два дюйма, и он значительно пополнел, наращивая мускулы на своем и без того широком теле. Татуировки вьются от костяшек его пальцев вверх по предплечьям и бицепсам, исчезая под рукавами черной футболки и выглядывая из-под воротника, чернила расползаются по его толстой шее. Выражение его лица жесткое, острая челюсть плотно сжата, а темно-синие глаза как камень.

Направляясь к нам, он не смотрит в мою сторону. Такое ощущение, что он смотрит сквозь меня, видя всех, кроме меня.

Часть меня рада этому. Мэдд смотрел на меня так, словно я была единственной девушкой в комнате; единственной девушкой во всей вселенной. Если бы он посмотрел на меня так сейчас, я не уверена, что смогла бы продолжать изображать ту уверенную, невозмутимую маску, которую я напускала на себя с тех пор, как переступила порог командного комплекса.

Но затем другая часть… другая часть меня жаждет хотя бы толики его внимания. Всего один взгляд, своего рода подтверждение того, что я когда-то что-то значила для него.

Я этого не понимаю.

— Вы, ребята, готовы? — спрашивает он, приближаясь, переводя взгляд с Тристана на Айвера и Эйвери, перепрыгивая прямо через меня и приземляясь на Ло, прежде чем метнуться к Арчеру и Аресу.

Все они либо кивают, либо утвердительно бормочут.

— Ладно, тогда давай покончим с этим дерьмом, — бормочет Мэдд себе под нос, проносясь мимо меня достаточно близко, чтобы коснуться.

Его запах обдает меня волной узнавания, и я клянусь, он сильнее, чем был раньше, пряный и отчетливо мужской. Отчетливо его. Я оставила после себя мальчика, но эта более взрослая версия Мэддокса — настоящий мужчина.

— Слушайте сюда! — кричит он, скручивая указательный и большой пальцы и засовывая их в рот, чтобы резко свистнуть.

Внезапно глухой гул разговоров стихает, всеобщее внимание переключается на него. Стоит посмотреть на то, как он командует толпой, от него исходит доминирующая энергия, подобная физической силе.

— К настоящему моменту большинство из вас уже слышали слухи об охотниках в Денвере, — начинает Мэдд, обводя взглядом орду бойцов, собравшихся перед ним. — Я здесь, чтобы сказать вам, что это правда.

Волна дурного предчувствия прокатывается по толпе, нарастает гул тихого ропота и перешептываний, когда все они с тревогой смотрят друг на друга.

Мэдд раздраженно сжимает челюсть, пощипывая переносицу большим и указательным пальцами, когда звук вокруг него нарастает. Затем он поднимает руку, и вот так просто все снова замолкают.

— Ладно, все, черт возьми, успокойтесь, — рычит он. — Надеюсь, вы выкинули это из головы, потому что вы последние, кому следует паниковать. Приберегите это для детей и стариков, беззащитных в наших стаях. Что касается нас, именно по этой причине мы здесь. Это то, ради чего мы тренировались. Если эти придурки все-таки доберутся до наших границ, мы будем первой линией обороны.

Он снова обводит взглядом собравшихся перед ним людей, и напряженность в его глазах передает всю серьезность ответственности, которую несет команда.

— Это наша работа — защищать наших людей, отстаивать наши стаи и нашу землю. Вы воины. Лучшие из лучших. Вы те, кто уничтожит этих охотников, если они постучатся. Так вы со мной? Вы готовы сражаться за то, что принадлежит нам, и отправить этих демонов обратно в ад, где им самое место?

Мэдд определенно знает, как вывести из себя толпу. Одобрительный рев раздается от бойцов отделения на поле, эхом отражаясь от гофрированных металлических стен командного комплекса и заставляя птиц разлететься с деревьев в окружающем лесу. Все это время я с восхищением наблюдаю за Мэддом. Кажется, он не может даже взглянуть на меня, но я не могу отвести от него взгляд. Он как темный бог, все здесь полностью очарованы его невероятным присутствием.

Включая меня.

— Ладно, хорошо, — рявкает он, и толпа успокаивается, чтобы он мог снова заговорить. — Теперь с этим покончено, мы собираемся внести некоторые коррективы в расписание тренировок в будущем, но сначала нам нужно поговорить об удвоении патрулирования.

Он переводит взгляд на свою сестру.

— Эйвз?

Она кивает, подходя к нему, чтобы взять поводья и объявить о новых назначениях в патруль. Эйвери сама по себе является силой, командующей толпой почти так же властно, как и ее брат, когда она начинает излагать новый план патрулирования.

Я едва слышу ее из-за стука собственного пульса в ушах. Я все еще смотрю на Мэдда, наблюдая, как он складывает свои толстые, покрытые татуировками предплечья на груди, как напрягаются мышцы на его челюсти, когда он смотрит на мужчин и женщин, которых ведет за собой.

Он знакомый, но все же другой.

Что-то удобное, но пугающее.

И на мгновение мне приходит в голову, что слухи могут быть правдой — может быть, он действительно совсем не такой, каким был раньше. Может быть, он незнакомец.

Но затем он протягивает руку, проводит пальцами по волосам, прерывисто вздыхая, и меня пронзает волна эмоций, когда я узнаю это движение. Раньше он всегда делал это, когда был измотан; я помню, как дразнила его, говоря, что это один из его признаков того, что его тело нуждается в отдыхе. Иногда мы засиживались допоздна, просто часами разговаривая ни о чем и обо всем на свете, и когда он начинал вот так расчесывать пальцами волосы, я настаивала, что пора ложиться спать.

Сейчас он крупнее; накачанный с трудом заработанными мышцами и весь в чернилах. Волосы на макушке он носит немного длиннее, чем раньше, но это ему идет. Его голос стал глубже, а взгляд тверже. Он может выглядеть по-другому, но я знаю, что мой Мэдд все еще там; мальчик, который сказал, что никогда не перестанет любить меня.

Он всегда был хорошим лжецом.