Carere morte: Лишённые смерти

Глава 17 Вести из Карды

Часы Солнечной башни Ратуши били одиннадцать, когда пятёрка вампиров собралась на Набережной в верхней части Сатура, южного района столицы.

Большая часть carere morte Доны выходила на охоту в третьем часу ночи. Среди вампиров почему-то считалось, что в это время меньше шансов встретить служителей Ордена, а уж до полуночи рисковали охотиться лишь самоубийцы… и Безумцы с Закатной.

— Значит, так, — подвёл итог Эрик. — Мы летим в Карду и забираем твоего племянника. Далее краткая встреча в Доне с тобой и снова в бега. Ты не шутила, что придётся покинуть страну?

— Не шутила. У нас более чем серьёзные противники.

— А если Винсент не пойдёт с нами? Ты говорила, он ненавидит carere morte, — заметил Элиас.

— Я напишу ему письмо и всё объясню.

— Если Конор узнает о нашем участии, он выдаст нас Ордену, и мы погибнем от мечей охотников. Если Дэви узнает о нашем участии, он заточит нас в восточной башне своего замка, и мы погибнем от солнца, — Сайрус покачал головой. — Невелик выбор…

— Они не узнают. У Винсента дар распознавать вампиров. Вы легко уйдёте от погони.

— Если против нас будет вся армия Дэви, никакой дар не поможет, — заметил Эрик. — И всё же мне нравится эта авантюра!

— Тебе — разумеется! Чем опаснее, тем интереснее. Я не трусиха, я не отказываюсь, но меня терзает вопрос: ради чего всё это? — в сгущающейся тьме Ника близоруко щурилась. Её вопрос остался без ответа. Голодные вампиры обратились к городу, лежащему перед ними.

Отсюда открывался отличный панорамный вид. Мира долго разглядывала подзабытый город. За два года замужества она не сумела заново узнать его. Ночные путешествия вампирши ограничивались одним северным районом, где стоял дом Алиенов.

Сейчас она увидела столицу такой, как в юности — такой, какой её видят дикари. Позади — старейший Сатур, административный центр, за рекой, на западе — бедная Западная Пенна, пожираемая территориями огромных новых фабрик, на востоке — растущий как на дрожжах, но всё такой же тесный Ориенс, между ними залитый огнями Центр. Перед вампирами, за чугунным узором перил, разливалась широкая Серма, отделяющая Сатур от остальных районов Доны. Вода этой реки обжигала carere morte. Поговаривали, что Орден заклял источник в горах…

— Что это там? Новая церковь? — вампирша указала рукой на Ориенс. Вдали, на границе видимости, в небо вздымался белый пик.

— Новый Музей, — сказал Элиас. — Издали он напоминает церковь? А вблизи — куча хлама.

Вампиры Ориенса дружно засмеялись, а Мира и Эрик почувствовали себя лишними.

— Где мы будем охотиться? — спросила Мира после паузы.

— Выбирай. Мы летаем везде, — беззаботно сказал Элиас.

— В шестьдесят первом один новенький, Дэтер, пытался размежевать территорию, поделить Дону между группами. Кричал, что охотники ловят нас только благодаря нынешнему хаосу, когда все летают, где попало. Ему быстро заткнули рот, — сказал Сайрус.

Ника улыбнулась:

— Все новенькие, прибыв в столицу, хватаются за голову, и кричат: "Хаос!"

Мира согласно кивнула.

— В Карде "новеньких" вампиров называют просто юными, — заметила она.

— Для старейших Карды мы все здесь юные, — равнодушно сказал Эрик. Он ловко, за два движения собрал охотничий арбалет, подарок Миры. — Удобная штука. У меня таких уже три.

— Ого!

— И ещё два с ловчими сетями.

— Ты их коллекционируешь? Лучше бы поделился с новенькими, — обронила Ника. — А твой новый облик отвратителен. Смертный, и в изрядных годах… Для родителей стараешься?

— Эту бороду я растил несколько лет! — вскинулся Эрик. — Да, для родителей! Дочь они потеряли… Пусть доживут свой век в уверенности, что хоть у сына всё хорошо!

— Владыка говорит: бессмертные должны поддерживать свой род, — вступила в его защиту Мира.

— Владыка, владыка… А было время, когда ты сомневалась в его существовании, — желчно заметил Сайрус.

Вампирша оскалилась в фальшивой улыбке. Сайрус, один из всей компании, казалось, завидовал ей и беспрестанно пытался как-либо поддеть.

— Мой друг Гектор Долус до сих пор уверен, что его власть — мираж.

— Долус? — переспросил Элиас. — Ты его знаешь?

— Да. Конечно! Ты не слушал, когда я рассказывала о своей беде? Он с Конором, он один из тех, кому мы перейдём дорогу.

— Два года назад он убил Диосов, — задумчиво проговорил Эрик. — Двоих сильнейших охотников! Он силён!

— Он убил их руками смертных! Он хитёр, — заспорил с ним Сайрус.

Так или иначе, друзья призадумались. Впервые авантюра Миры показалась им действительно опасной. Вампирша боялась, что сейчас на неё обрушится водопад отказов, но вокруг разлилось молчание. Потом Эрик встрепенулся:

— Обсудим противников позже. Время охоты!

Пять крылатых теней взмыли в небо и заскользили над рекой на восток.

Мира давно не охотилась так: открыто, свободно, бесстрашно. В последние годы она искала пути в дома соседей, а если голод не давал ей времени на обольщение, ломала барьер "хозяина дома". Она совсем забыла, что такое охота на ночных улицах. Это стремительное скольжение теней, ведомых луной, под грохот чужих, живых сердец. Этот ветер, парусами раздувающий крылья, превращающий волосы в гриву. Это непрестанное чувство опасности, перебиваемое голодом, и неотступный голод, перебиваемый тревогой, — когда в темноте проулков и зеркальной пустоте окон вдруг мерещатся молнии серебряных клинков…

На границе Сатура и Ориенса Сайрус и Элиас, летевшие впереди, резко ушли вправо. Эрик и Ника, сделав красивый пируэт, помчались за ними, а Мира по инерции пролетела дальше. Неуклюже повернув, она бросилась догонять компанию.

Догнав их, она услышала смех Сайруса. Вампир радовался её промаху. Что поделать, она давно не практиковалась в полётах!

— Было время, когда ты оставляла всех нас далеко позади, — заметила Ника, когда они скинули тени. — Что с тобой?

Мира вздохнула. Как им объяснить, что в Карде полёты были для неё под запретом довольно долгое время? Эти дикари, привыкшие удовлетворять самый малый голод, поднимут её на смех!

— В Карде нет охотников, мне не от кого было бежать. Постепенно я растеряла свою стремительность. Там незачем торопиться.

— Опять ты затянула своё: "В Карде…", "Владыка учил…", "Владыка говорил…" Мира, ты стала скучной! — безаппеляционно заявил Сайрус.

Мира развела руками: "Извини, если не оправдала твоих ожиданий!"

— Тсс! Слышите? — громко шепнул Эрик. — Щелчок арбалета!

Друзья недоумённо переглянулись: ночь казалась совершенно тихой. И в этот миг из-за ближайшего дома выпорхнула туча ещё не принявших окончательную форму вампирских теней. Мира сгоряча насчитала десяток carere morte. Когда чёрный туман оформился, она поняла, что их всего пять, и одна из них согнулась, сломалась и пошла клочьями. Один вампир упал, вновь скрывшись за домом, четверо его собратьев нырнули в тучи.

— Кто-то им попался, — пробормотала Ника. — Дэтер?

— Думаю, это кто-то из новеньких. Полетели отсюда! — скомандовал Эрик.

Охота завершилась под утро на безымянной привокзальной улочке с потухшими фонарями. Вампиры заметили одинокого смертного, мужчину средних лет, и настигли его у самой двери дома. Четыре тени укрыли одну плащом крыльев… Всё было кончено в мгновение. Четверо голодных Высших в чудовищном обличье прожорливы, как сама Бездна! Мира не бросилась вслед за ними к жертве. Она осталась в стороне: спокойная, равнодушная, всё ещё сытая.

— Ты что, не взяла себе ни капли? — ошеломлёно спросила Ника, когда в глазах насытившихся бессмертных вновь появилась ясность, и они заметили вампиршу.

— Я не голодна.

— Не может быть!

Мира усмехнулась и ничего не сказала.

— Ты нас разыгрываешь? Сейчас лето, мы выходим на охоту каждую ночь.

— Я — через одну ночь, — вмешался Эрик. — Или даже через две. Чувство голода можно контролировать, но суетливым, нетерпеливым дикарям Ориенса это недоступно. Если бы ты осталась на Закатной, Ника, может быть, ты до сих пор была бы Низшей!

Первый раз за ночь Эрик обратился к Нике. Вампирша удивлённо захлопала глазами.

— Когда Владыка принял меня, его условием была строгая диета. Мне разрешалось одно убийство в месяц. И так на протяжении десяти лет, — созналась Мира.

— Как ты не сошла с ума?! — прошептала Ника.

— Не знаю… Но Эрик прав: чувство голода можно контролировать. Вы поддаётесь каждому, даже самому слабому требованию своей частицы Бездны и незаметно попадаете к Ней в рабство. Контролировать голод — значит, контролировать Её, контролировать свой главный страх.

— А я слышал, раз в несколько лет Дэви устраивает Большую Охоту в подвластных ему землях, — хитро прищурившись, заметил Сайрус. — В эту ночь Владыка всё-таки даёт волю своей Бездне.

— Да, это так. Я участвовала в последней Большой Охоте. Тебе, Сайрус, представляется, что в эту ночь старейшие уподобляются дикарям? Налетают на города ордой, стаей саранчи? Это и так, и… не так. Сила, которую они высвобождают в ту ночь, дикарям столицы и не снилась.

— Докажи!

Мира подбоченилась. Ещё не хватало глупого как её юность пари!

— Можешь не верить мне, Сайрус. По правде сказать, меня это ни капельки не трогает!

Друзья переглянулись как заговорщики. Четверо весёлых молодых людей в чёрной одежде с маслянистыми пятнами крови. Мира почувствовала: то заговор против неё!

— Не обижайся, Мира, — вкрадчиво начал Элиас. — Просто нам интересно посмотреть, на что способны те, кого величают богами.

— Я не Владыка, физически я не сильнее вас и даже, как вы сами видели, медлительнее!

— Зато твои речи исполнены высокого смысла, — усмехнулся Сайрус. — Помнишь, как ты вначале улыбалась риторике Клеменса Граты? Сейчас ты дашь ему сто очков вперёд! Докажи свои слова делом.

Глаза вампирши сверкнули: всё же она поддалась на уговоры. В самом деле, небольшая демонстрация могла бы упрочить её положение среди Безумцев.

Мира выступила вперёд. Она стянула перчатку и, ощупав контуры ближайших домов голой ладонью, махнула друзьям: "За мной!"

— Старейшие редко хватают добычу на улицах. Они в силах разрушить защиту почти любого дома. Они разбивают её, как стекло, и входят в жилище смертных, как хозяева…

Она воскресила в памяти картинку Большой Весенней Охоты. Представила жаркое пламя костров и опьянённых потоком жизни, бьющим отовсюду, рыщущих в ночи бессмертных. Её голос стал низким, грудным, завораживающим. Она неслась впереди всех — по тонкому лунному лучу.

— Carere morte — сосуд пустоты. Вашими глазами Бездна смотрит на мир, с вами Она ступает на землю каждой проклятой ночью, Её голос слышится в каждом сказанном вами слове, Она касается всего, чего касаетесь вы. Она дарит вам силу, превосходящую человеческую, и чёрные крылья. Она тлеет, как уголёк в костре, Она хранит в себе зародыш ярого пламени… Что Она любит? Всё настоящее. Неподдельное чувство, не заглушённую морфием боль, разрушающую все иллюзии смерть, искреннюю любовь. Давайте Ей это — и Она будет вашей слугой. Её силой вы сможете разбивать любые стены, побеждать врагов, не рискуя быть побеждённым, останавливать время…

Мира остановилась перед небольшим домом-особняком. Дом имел ухоженный вид. Светлые занавеси, цветы на балконе, декоративный плющ оплетал два окна на первом этаже… Жилище было хорошо защищено. Прорыв его защиты был бы очень болезненным для carere morte, но Мира нарочно не прошла дальше.

— Проще всего дать Бездне смерть. Многих старейших зрелище агонии бодрит больше, чем зрелище юной красивой любви! — вампирша мелодично засмеялась и услышала свой смех как бы со стороны. Она смотрела сон…

"Не она, не Мира Вако. То Бездна смотрела сон о ней!"

Во время Большой Охоты, вампирша сдерживала себя. Она ни разу не убила. Сейчас заворожённые друзья послушно следовали за Мирой, и это подзадоривало её. Тёмная огромная сила переполняла бессмертную. Бездна ждала!

Они вышли из чистого, красивого дома очень скоро, но — изменившимися до неузнаваемости. Лица дикарей посерели, глаза обессмыслились. Они пребывали в мире грёз, пустота переполняла их. Одна Мира сохранила ясность рассудка, но и она то и дело хваталась за голову. Что там было, в чистом красивом доме? Картинки, одна другой ужасней, вставали перед глазами: всё это были картины смерти. В юности она много убивала, но не запоминала свои жертвы. Она отнимала жизнь просто, быстро. Мучения и мольбы смертных, если вдруг дрогнет рука, были досадной помехой. Охота дикарей была игрой: ты должен собрать как можно больше жизни в кратчайший срок и бежишь, не оглядываясь. Сейчас…

Мира провела рукой по лицу, словно хотела стереть давно впитавшуюся в кожу кровь. Что там было, в чистом красивом доме? Она забудет это как сон, оставит этот сон Бездне. Нет, нет! Никогда больше… Так делать нельзя!

Сейчас к ней пришло осознание собственной огромной силы. То, чего ждал Дэви, свершилось: она стала одной из бессмертных… Богиней! Это не обрадовало, лишь испугало Миру. Тень чудовища, что мерещилось ей в зеркалах, выросла и протянула руки к вампирше: "Ты моя, ты — это Я!".

Нельзя вспоминать, нельзя повторять этот опыт! Нельзя!" — прошептала Мира, сама себе ставя запрет, и чуть успокоилась. И обвиняющее дрожание рук прекратилось.

Друзья понемногу приходили в себя. Элиас что бывало с ним крайне редко, достал свою смешную трубку и закурил. Сайрус, как и Мира, лихорадочно стирал с лица несуществующую кровь. Лица Ники и Эрика были непроницаемы, Мира заметила, что Ника подвинулась к Эрику ближе. На миг их руки соприкоснулись…

Один лишь раз вампиры воровато обменялись взглядами, и вновь замкнулись — каждый за стеной своего молчания. Сейчас все они обращались к человеческой своей частице. И Мира задумалась, опустила голову, изучая неровные плиты тротуара. Скорее бы увидеть Винсента! Ей нужно её солнышко, её Избранный. Какая тьма здесь, в столице! Тьма застилает глаза, тьма скрывает истинную суть всех вещей, и страшно, что она давно запуталась, заплутала в этой тьме, страшно, что она давно бредёт не той дорогой…

Следующим вечером Мира сидела за столом над чистым листом бумаги и грызла перо, как школьница. Как следует начать письмо Избранному?

Вампирша попыталась представить, как Винсент выглядит сейчас. Зимой ему сровнялось восемнадцать. Сейчас он — ровесник Алана, а пройдёт ещё год, и Винсент будет старше своего бессмертного неповзрослевшего двойника. Может, тогда чары знакомого образа наконец оставят её?

"Мой дорогой племянник", — Мира, не удержавшись, прыснула. Не то! "Милый", "любимый"… Что ещё? "Мой дорогой друг?"

"Любимый", — пожалуй, ей стоит вообще забыть это слово. Мира скомкала лист, на котором случайно черкнула пару завитушек, и взяла новый. Его она начала легко, перо быстро запорхало над бумагой и остановилось только в самом конце листа. Оставалось ещё несколько строк…

От открытого окна тянуло холодом. Мира накинула шаль и повернулась к зеркалу, чтобы поправить волосы, и из осколков стекла на неё посмотрело чудовище. После вчерашней ночи оно отрастило клыки и когти. В неизвестном звере более не угадывалась когда-то красивая девушка. Истощённое тело, тускло-серые волосы, напоминающие мочалку… Мира лишь на миг заглянула в уголья зрачков, и зеркало разбилось в стеклянную пыль.

Вампирша воротилась к столу. Перо вновь задвигалось над бумагой. И — откуда, почему, зачем? — смешная слеза прочертила блестящую дорожку по щеке.

"Помнишь сказку, которую я рассказывала тебе в детстве? Об Избранном и его Даре? Мы живём в странном, меняющемся мире, но я верю, любовь к этой легенде мы оба пронесём через года. Мы и сами, хотим того или нет, уже герои этой сказки, вслед за нами она пойдёт с книжных страниц в реальный мир, новым солнышком осветит Землю Страха… Ты можешь не верить мне сейчас, главное, что верю я. А может, быть когда-нибудь, разуверюсь я — тогда ты меня поддержишь, любимое дитя моей души. Поддержишь и выведешь вновь к свету. Сказки — неискажённое отражение реальности, и, как всё неискаженное, способны на истинное волшебство. Однажды наша сказка преобразит этот тёмный мир".

— Что ты пишешь? Дневник? — ещё не увидев, она узнала голос Гектора.

Мира подскочила от бесцеремонного оклика, а рука машинально потянулась прикрыть написанное от чужих недобрых глаз. Она повернулась к открытому окну.

Вампир удобно устроился на подоконнике. Гектор был в непривычном для себя щегольском светлом костюме. Взгляд вампирши скользнул по его шляпе и трости, аккуратно пристроенным на краю окна, и её губы искривила усмешка:

— Когда ты только успел…

— Я мог бы украсть твою шаль, и ты бы не заметила! Уткнулась в свои закорючки — ничего вокруг не видишь.

— Ты весел сегодня. Где ты был две недели?

— Было одно дело в Меторе.

— Мог бы сообщить мне. Я ждала тебя, — Мира фальшиво улыбнулась, тихонько прикрывая письмо книгой. Но Гектор заметил её осторожное движение.

— Чернила же ещё не высохли! Что там у тебя? Ты пишешь стихи?

— Прозу, — буркнула вампирша. — Роман. О любви.

Возвращение Гектора нешуточно испугало её. Был ли он в Карде? Если был, почему возвратился так скоро? Неужели Избранный уже у них?!

— Что же, твоё дело удалось? Ты пришёл рассказать о нём? — дрогнувшим голосом спросила она. — Или… Что?!

— Что ты разволновалась? Я соскучился по тебе… и пришёл. Мне уйти? — вампир отвернулся, готовясь шагнуть в темноту за окном.

Мира вздохнула. Жалобное: "Мне уйти?" растрогало её. Она задула свечу и сама шагнула к Гектору, обняла за плечи, вновь соглашаясь забыть, что перед ней враг. Письмо осталось лежать до рассвета, придавленное книгой.

Внезапное возвращение Гектора разрушило всё цепочку её рассуждений и последовавших за ними действий. Мира полагала, что Гектор сорвался в Карду из-за Избранного. Теперь она не знала, что подумать. Может, в Карде всё по-прежнему спокойно и до двадцатилетия Винсенту ничто не угрожает? Она всё-таки отнесла письмо на почту и сообщила о своих сомнениях Эрику. Пятёрка, собравшись на Закатной, постановила ждать вестей из Карды.

В рассчитанный срок ответного письма не было!

Мира более не скрывала тревоги. Позабыв о конспирации, она бегала к Элиасу, на чей адрес должно было прийти письмо, каждый вечер. Письма не было! На седьмой вечер она поняла в чём причина — и расхохоталась.

— Моё письмо перехватила Агата! — вымученный, злой смех. — Она не дала Винсенту прочитать его! Как глупо вышло! Боже…

— Просто жди. Может быть, письмо придёт завтра, — заверила Ника.

— Вечное завтра!

— Я всё-таки спрошу Тессу, что ей известно о планах Конора, — сказал Эрик.

— Тесса? Твоя Низшая? — встрепенулся Сайрус. — Это можно…

— Нельзя! — жёстко сказала Мира. — С ума сошли? Она нас выдаст! Конору! Попробуй обратиться к ней, Эрик, и я перегрызу тебе глотку!

— Она служит Конору только на словах. Без неё мы так и будем строить слепые догадки. Вы зря боитесь довериться ей!

— Нельзя служить владыке только на словах, — заметила Ника. — Если она согласилась служить ему, она не наша. Однажды она предаст тебя, Эрик.

Вампир отрицательно мотнул головой, Ника всплеснула руками. Два упрямца разошлись по разным сторонам комнаты.

Вдруг хлопнула дверь — возвратился хозяин дома, Элиас.

— Вот твоё письмо! — крикнул он, хлопнув по столу большим твёрдым картонным пакетом. — Читай! Вслух!

Под тихие смешки друзей, Мира забрала письмо и ушла читать под лампу.

— Нельзя служить Конору только на словах! — запальчиво повторяла Ника, оказавшаяся неподалёку. — Я знаю, что говорю. От него приходили ко мне. В самом начале… Сначала они сулили блага, говорили о мире без Высших. Потом, когда я уже числилась в Безумцах и начала пить живую человеческую кровь, они пугали меня неизбежностью Бездны. Последний раз они пришли, когда Бездна была близка, когда я примеряла крылья перед зеркалом. Тогда они угрожали расправой Ордена! Я сумела уйти от них, но я всегда была редкой счастливицей…

— Почему ты отказалась служить ему? — острым ногтем вампирша разорвала пакет. Ника коротко и звонко рассмеялась:

— Я шла в carere morte за свободой и нашла её… у вас. Зачем мне владыка?

— Стой… Что это? — В руки Мире выпал белый бумажный конверт. Её невскрытое письмо. Эрик присвистнул:

— А ты оказалась права! Сестра перехватила письмо.

— Тут есть ещё один лист, — Ника достала из пакета сложенный вчетверо листок.

— Дай мне! — Мира схватила бумагу, вцепилась глазами в твёрдые незнакомые строчки.

Через минуту она без сил опустилась на стул.

— Это пишет соседка, Беата Меренс, — еле выговорила она. — Она узнала мой почерк. Агата мертва, сердечный приступ. Винсент уехал из Карды. Один. Две недели назад.

— Куда он уехал? — тихо спросила Ника.

— Этого Беата не сообщила, — Мира тяжело вздохнула и вдруг улыбнулась. — Главное, что он не у Конора!