Carere morte: Лишённые смерти

Глава 24 Новый план

Он блуждал во мраке, и всюду была смерть. Он забыл прежние цели. Он забрался слишком высоко, откуда прежние мечты казались лёгким облачками, одни таяли, их сменяли другие — столь же недолговечные. Всё проходило, неизменной оставалась лишь жирная чёрная точка в конце. Они с Валерием заблуждались: им не изменить этот мир. Это по силам лишь Избранному. Но, если б у Гектора была возможность выбора сейчас, он бы выбрал: не связываться с историей Дара.

Путей не оставалось. Все двери закрывались перед ним. Впереди была только смерть.

Инициация Избранного? Долго наивный вампир не понимал, что за этим стоит! Что-то огромное, что раздавит слабого… А достаточно ли силён он? Сможет ли Гектор Долус принять странную вечность Великого, со сменой тел, подобной смене одежды, и значащей не более чем переодевание?

Теперь он чаще обычного подходил к зеркалу. Лишившийся вампирских чар человек, что смотрел оттуда, был истощённым и обожженным солнцем — зачем дорожить таким телом? И всё же Гектор не мог. Пожертвовать собой, отринуть привычную оболочку, хранящую узнаваемые черты его рода! Нет, нет. Это же предательство памяти предков! Пусть кто-то другой…

Но и отказаться он не мог: игра зашла слишком далеко. Отступи он теперь — Дэви с лёгкостью убьёт его и тем самым окончательно разрушит мечты Низших о господстве. Противостоять Владыке вампиров способен разве что Великий вампир, Гектора спасёт только защитный доспех чужого тела.

Он вспоминал о Дэви и тогда скрежетал зубами. Нужно торопиться! Едва Дэви явится в Карду, он потребует Гектора к себе. Обратно вампир, вероятнее всего, не вернётся.

Варианта с позорным побегом он не рассматривал.

Прошло три недели с гибели Конора и вступления Гектора в должность владыки Низших, когда совершенно случайно на приёме у графа Эгре Гектор встретил Адама Митто, "правую руку" Дэви. Хозяин дома ничтоже сумняшеся представил carere morte друг другу словно незнакомых людей, и бессмертные поклонились, усмехнувшись про себя. Весь вечер они вели вежливые беседы, издали изучая друг друга, и Гектор тушевался, когда замечал взгляд Адама, и Адам старался спрятаться, если ему казалось, что Гектор подобрался слишком близко. Только перед концом вечера, когда у обоих наметился перерыв в делах, они смогли встретиться друг с другом — как бессмертные подданные Владыки, а не презренные гости Эгре.

Для встречи вампиры выбрали балкон. Гектор задумчиво глядел вдаль, на цепочку огней Набережной Сермы, а Адама больше интересовал ближний сад. Он дождался, когда там стихнет чей-то звонкий смех, и начал.

— Примите мои поздравления, Долус, владыка Низших, — яд в его голосе был тягуч и сладок как мёд. — Один из двух владык бессмертных… Каково это, в свои двадцать с небольшим чувствовать себя равным старейшим?

— Я — слуга Владыки Дэви.

— О, какое смирение, отлично! — глаза вампира вспыхнули. — Не помню, чтоб прежде, в Карде, ты отвечал бы столь же послушно, Гектор…

— Времена меняются, Адам, — оскалился тот.

Адам отступил. Вампир достал из потайного кармана небольшую плоскую фляжечку и, пригубив из неё, заметил:

— Я давно не был в Доне, Гектор, — миролюбиво заметил он. — Расскажи, что за дела творятся тут? Где наши юные, где твои друзья из группы поиска Избранного, помнишь? Фульге, Ингенс, Вако…

— Я не знаю, где они.

— Патрика нашли недавно мёртвым. В убежище Вако…

— Когда его нашли?

— Три недели назад.

Гектор рассмеялся:

— Подозреваешь меня? Тогда я был немного занят, Адам. После смерти Конора его слуги разбежались испуганным стадом. Как раз три недели назад мне пришлось примерить на себя роль их пастуха. Патрик… что ж, мне жаль его. А Мира, я думаю, не пострадала. Этой дикарке суждено умереть не от ритуала.

— А об Ингенс ты что-нибудь слышал?

Гектор отвёл глаза в сторону, боясь, как бы чересчур проницательный Адам не отыскал в них неиссякнувший ужас от неестественной смерти Селены. Когда после смерти Конора Гектор воротился в своё жилище, тело вампирши всё ещё пожирало само себя. Изломанное, скрюченное, с провалившимися животом и грудной клеткой, с пустыми глазницами и зияющей ямой рта — ужасная картина долго потом преследовала его во снах. Сначала вампир думал закопать это, но испугался, то чувствительный и старый carere morte, пожалуй, заметит столь огромное средоточие Бездны и, чего доброго, пожелает исследовать его. В конце концов Гектор решил растворить тело Селены в водах освященного Орденом Источника.

— Не знаю, где она, — выдавил он сейчас. — Ты возвратился… Надолго?

— Мне поручено подготовить Карду к возвращению Владыки Дэви. Он посетит нынешний Большой Бал, — Адам улыбнулся. — Он так рад, что Низшие признали своим владыкой одного из нас… и непременно захочет поздравить тебя лично…

Разговор с Адамом не обманул Гектора: конечно же, Адам знает о связи убийства Патрика и Конора. Может быть, ему известно и об Ингенс, а значит, и об Избранном!

Итак, Дэви возвращается в Карду. Гектор хорошо понимал, чем это может обернуться для него. Конор не подчинялся Дэви и не служил Бездне, но он, новый владыка Низших, бессилен перед старейшим и Бездной, которой Дэви управляет лучше любого carere morte. Дэви разгромит его! Если Гектор не найдёт Избранного прежде Владыки… Необходимо было действовать и — быстро и решительно.

Гектор чувствовал, что отчаяние овладевает им. Ему, владыке Низших, доступно теперь так много, и у него так мало времени: Дэви возвратится уже в декабре! А ниточка к Винсенту оборвана, а глава охотников вышел из-под контроля Низших, а Орден стеной стал между Гектором и Избранным!

Впрочем, зацепки были. Несколько его фигурок осталось на доске. Гектор вертел их так и эдак, пытаясь вычислить несущую ему победу комбинацию. Он приходил к одному и тому же выводу, к одной и той же дороге: опасной, отчаянной, безумной.

Конор всегда предостерегал его от этого шага. "Встреча с покровителями Ордена, — много раз повторял он, — худшее, что может прийти в твою дурную голову". Низший даже позволил порыться в своей памяти и вытащить всё, что так или иначе было связано с фамилиями Рете, Гесси и Крас, и скоро вся позорная история Ордена открылась Гектору. Он вяло согласился со старшим: да, недопущение того, чтобы информация об Избранном попала к кому-либо из трёх фамилий, должно быть первейшей задачей заговорщиков. Но сейчас… Конора больше не было.

Был день. Низшие, его новые подданные, стерегли входы и выходы большого дома, ранее принадлежавшего Конору, а теперь — чудом не погибшему той же летней ночью Гектору. Высший же закрылся от света в специальном подземном убежище в подвале дома.

Со времён службы Дэви его дневная постель претерпела некоторые изменения. Яма в земле значительно углубилась, и от поверхности вампира теперь отделяла не только каменная крышка, но и столб земли, высотой с взрослого мужчину. Всё результат общения с Низшими и плата за частые дневные прогулки! Чувствительность Гектора к солнцу значительно возросла.

Собственно, даже толстый слой земли переставал быть панацеей. Лучи солнца не проникали на такую глубину, но вампир ощущал тепло, что они несли миру. И для carere morte это тепло было жаром костра. Его погребального костра! Он то и дело ворочался, извивался как змея, уходя от плетей солнца, и вечером вставал не отдохнувшим, а, наоборот, измождённым бесплотной борьбой с людским светилом. Что же дальше? Спуститься ещё ниже? Или ограничить дневные встречи, отдать все дни сну, как это и полагается Высшему? Гектор не верил, что последнее поможет. Чувствительность вампиров к солнцу может повышаться, но никак не иссякать с годами. Для carere morte нет пути назад, только вперёд — в Бездну, пустоту. Ему, истощившему себя, оставалось недолго…

Он вновь повернулся, теперь подставив солнцу левую сторону тела. Мысли вернулись к таинственным покровителям Ордена. Три фамилии — трое основателей. Первые тогда и наиглавнейшие сейчас. Все они выступили бы решительно против Избранного и его Дара, едва узнав о нём. У них были на то свои причины. Усмешка кривила губы вампира, когда он вспоминал эти причины… Орден представлялся ему огромным мыльным пузырём. Что будет, если рядовые адепты узнают, кому в действительности они служат? Впрочем, эта тайна пусть пока останется тайной.

Гектор понимал: узнай кто-либо из троих о Даре — главе Ордена немедленно поступит приказ убить Избранного. И не просто убить, а принести в жертву в особом ритуале, чтобы навсегда исчез не только несчастный невезучий смертный, но и его проклятый Дар. Конор всеми силами препятствовал этому, и Гектор, преемник Низшего, должен был бы продолжить важнейшее дело владыки. Но дни шли, и вампир всё яснее понимал, что совсем иное, кажущееся безумием деяние — истинная необходимость. Необходимо, чтобы кто-либо из трёх фамилий узнал об Избранном.

Глава Ордена Латэ, освободившись от власти Низшего, внезапно повёл свою игру. Гектор ожидал, что он сообщит своим начальникам об Избранном, но проходили дни, а в Ордене всё было тихо. Ни Красы, ни Гесси, ни Рете по-прежнему не знали об Избранном. Латэ продолжал дело Конора, не сообщая им о Даре. Не иначе, он вознамерился посвятить Винсента, дать ему силу охотника и разрушить тем самым все планы Гектора! Гектор готов был согласиться с тем, чтобы Избранный был уничтожен… но только не с тем, чтобы ничтожный юнец обрёл исцеляющую силу!

"Нужно действовать", — еще раз повторил он.

Невидимый луч солнца коснулся лица вампира, и он с досадой прикрыл голову рукой. Суматошный день никак не желал уходить. В довершение всему послышался лязг открываемой трубы, что соединяла его подземелье с домом, и бесстрастный голос слуги доложил:

— Господин, прибыла Вера Сольви.

— Пусть ждёт вечера. Впрочем, нет! Я приму её немедленно.

Вера Сольви была из тех Низших, которых Конор отправлял к охотникам. Они помогали Ордену находить убежища Высших-дикарей. При виде её хмурый Высший чуть повеселел, приободрился. Эта вампирша, подруга Леонарда Претера — после смерти Конора ближайшего сторонника Гектора, — была carere morte будущего, столь бережно лелеемого им — провозвестница мира, где не будет Высших, величайшего зла, где будут только смертные и Низшие, которых уже некому будет называть Низшими.

— Рассказывай, Вера, — всё-таки ещё мрачновато потребовал он, едва войдя в зал приёма. — Что в Ордене слышно об Избранном?

Вампирша неспешно поклонилась. Это была белокожая брюнетка с яркими зелёно-золотистыми глазами.

— Мне не удалось узнать, где именно они прячут Избранного, господин, но он определённо жив. Где-то под Покровом.

Гектор кивнул носом, соглашаясь. Под Покровом! Значит, вблизи одного из тридцати их закрытых убежищ!

— Я рискну предположить, что Избранный где-то в Ориенсе, господин, — подумав, добавила брюнетка. — Латэ сейчас отправляет туда самые лучшие отряды.

— Хм-м… Может быть, он просто вознамерился укрыть и весь восток сетью Ордена?

— Так ли это, мне неизвестно, господин. После гибели владыки никого из Низших они не пускают слишком близко.

— Из чего ты сделала вывод, что Избранный жив?

— Латэ теперь невозможно прочитать, но стало возможным прочитать других. Например, главу северного района, Бовенса. Он был с Латэ в ночь убийства владыки и понял, что глава охотников какое-то время был под чарами Низшего. Это посеяло в его душе сомнение, и я сумела проникнуть в него. Я прочитала, что Избранный жив, но его судьба неопределенна.

— Латэ колеблется, — Гектор прошёлся по залу, заложив руки за спину, неосознанно подражая Дэви. — Он боится, что после посвящения в Орден Дар так выдаст себя, что скрыть Избранного от Красов и Гесси станет невозможным…

— И они прикажут убить Избранного…

— И если Орден воспротивится, он прекратит существование, — вампир мудро улыбнулся. — Мне, пожалуй, даже жаль Латэ! Не представляю, к какому решению пришёл бы я на его месте. Удалось ли тебе узнать имя рыжеволосой девушки, про которую я рассказывал? Она была в ночь убийства Конора с охотниками. Очень юная, можно сказать, подросток. Неплохо управляется с большим арбалетом… Кто она?

— Наверное, вы говорите о Лире Диос, господин.

— Диос? Я убил последних. Три года назад.

— Я не сомневаюсь в вашей силе, господин. Это их дочь.

— Вот как! — промолвил Гектор и замолчал. Знаком он приказал вампирше уйти.

Солнце взобралось на самую вершину неба, чтобы потом головокружительно быстро скатиться оттуда. Высший вновь спустился в своё подземное убежище, но уснуть ему вновь не удалось.

"Говорят, Дэви не спит совсем вот уже два столетия!" — невпопад подумал он.

Потом он подумал о Диосах. Профессиональные охотники на вампиров, пятнадцать поколений на службе Ордена! Гектор помнил последних, мужа и жену. Они были сильны и настолько уверены в своей силе, что вдвоём не побоялись бы выйти против Первого… Как же глупо им суждено было погибнуть! Вовсе не Гектор, наречённый их убийцей, сумел сделать это. Он только устроил встречу незнакомых ему охотников с уличной бандой смертных. Он не знал, что в примитивную ловушку попадутся сами великие Диосы! Даже тела охотников после той встречи стали предметом спора нескольких кукловодов: каждому хотелось заполучить такой великолепный трофей. В конце концов, их забрала госпожа Калькар, пообещавшая Гектору самую крупную сумму. Только ничего у неё не получилось: строптивые служители Ордена оставались опасными и после смерти, и могли пойти против нового хозяина! Осторожная Сесилия поместила в них часть своего проклятия, но побоялась поднимать марионеток. Диос — одно это имя повергало в трепет даже старейших! Гектор усмехнулся, вспоминая, как оказалось, последнюю уцелевшую, Лиру. Девчонка сильна, но в ее сердце заметна червоточина. Она была той ночью с Латэ и Бовенсом, значит, и её посвятили в историю Избранного. Значит, она близка Линтеру, а по своему возрасту — ближе многих других… Можно попробовать подобраться к ней, воспользовавшись помощью какого-нибудь чувствительного Низшего и потом к Винсенту — через неё. Ювелирную работу, что Конор проделал с Избранным, перечеркнула одним взмахом, одним разговором глупая вампирша Вако, но можно попробовать проделать ту же работу с юной охотницей. Она казалась Высшему весьма подходящей. Один мимолётный взгляд связал их на тёмной ночной улице, но этого мгновения Гектору хватило, чтобы заметить сумрак на дне обиженных девичьих глаз. Её душа станет отличным домом для Бездны. Сейчас она верит в Орден, но если открыть ей тайну основателей, она разочаруется в нём! Только откроет эту тайну ей не он, убийца её родителей… Он не замутит её разум жаждой мести. Девочка должна остаться ясной, предсказуемой! Он будет лишь идти за нею шаг в шаг, он станет её бессловесной тенью. Пусть Лира считает, что кроме неё и Ордена ничего не существует!

Наступил вечер. Вампир покинул своё убежище, и тень его крыльев слилась с ночью, стала ночью. Он нёсся над городом, гонимый не голодом, но мыслями, трепещущий перед необходимостью принять судьбоносное решение, сгибающийся под тяжестью новых вопросов, которые оно несло.

Чёрным вихрем он пронёсся над брошенным жилищем вампирши Вако. Он задумал всю авантюру с Избранным не в последнюю очередь из-за Миры, из-за того взгляда, тёплого и затуманенного мечтой, которым она одаривала лишь одного — своего Винсента. Как смешно! Теперь Мира не имела власти над его сердцем. Убив Патрика, он думал убить и вампиршу, но остановился, представив, как её глаза наполнятся болью, когда он уничтожит её Драгоценного… Это стоило того, чтобы сохранить Мире жизнь ещё на одну ночь! Её предательство, конечно, было неожиданностью, но большей неожиданностью стало предательство Латэ. А Конор клялся ему, что крепко держит главу охотников в узде!

"Теперь Орден — помеха, а не подспорье на пути к Избранному. Пусть же основатели укажут Латэ его место!"

Гектор понимал, что, возможно, он опоздает или не сумеет отнять у них Избранного, но он предпочёл бы видеть Избранного мёртвым, чем видеть исцелённую им Миру. Даже сознание того, что этим он навеки погубит великий Дар, не останавливало его!

"Ты торопишься, слишком торопишься!" — мелькнула мысль и пропала.

Голод вампира меж тем разрастался, и движения Гектора стали нервными, рваными. Он жадно искал добычу, зная, что скоро придёт Страх… Улицы были пусты, а близ стоянки извозчиков его спугнули охотники. И вот он уже не искал, а просто бежал в ночь — от Страха, тенью преследующего его.

Гектор проклинал обмен кровью, когда-то связавший его и владыку Низших. Частица Конора, что была в нём, погибла вместе со своим хозяином и подарила Гектору незабываемое ощущение смерти. Пустой, бессмысленной и окончательной смерти carere morte. Если б он был слаб, он погиб бы тогда вместе с Валерием — от страха.

Он выдержал, но страх смерти теперь навсегда был с ним. В полночь, когда Высший пил чужую жизнь, Страх маятником качался над его головой, Страх пульсировал, словно ещё одно огромное сердце внутри. Небытие. Пустое, бессмысленное, окончательное. Пустота. Пустота-а-а…

Совсем отчаявшись, он поспешил в Карду. День в купе поезда Гектор провёл в тяжелом забытьи, которое сложно было назвать сном. В уме он перебирал возможные варианты действий, но возвращался всё к той же единственной дороге…

В Карде опять шли дожди. Серые камни мостовой металлически блестели. Гектор, пролетая над городом, посматривал в сторону замка Дэви, но на высокой башне пока не трепетало знамя с огненно-красным львом.

"Время есть… Есть!"

Он снизился над зданием театра, ступил на мостовую и скинул мокрую тень. Под косыми струями дождя ему полчаса пришлось ожидать окончания вечернего представления, но вот извозчики за его спиной заволновались, а двери театра впереди распахнулись. Показалась публика. Скоро Гектор оказался в центре богато разодетой толпы. Он озирался, ища знакомую усмешку и маленькие подпиленные острые клыки.

— Либитина! — потеряв терпение, крикнул он. — Где ты?! Покажись!

От него отшатнулись, как от сумасшедшего… Но в безликой толпе вампиру померещился знакомый блеск глаз Северного Кукловода. Да, та самая дама — мумия в изящной фарфоровой оболочке, улыбалась ему из толпы! Гектор бросился к ней, а марионетка Либитины уже скрылась, её расшитый золотом лёгкий плащ вздулся парусом и исчез. Вампир вздёрнул голову, ища крылатую тень в небе, но твари Либитины не было. Только большая чёрная птица на козырьке крыши театра склонила голову набок, насмешливо оглядела Гектора озорным чёрным глазом и хрипло каркнула.

"Она!"

Гектор преобразился. Он прекрасно помнил, как строго Дэви наказывает тех, кто пренебрегает в Карде простейшими правилами поведения, но Либитина не ждала: птица снялась с места и полетела куда-то к Патенсу.

Нагнать маленькую тварь вампиру всё не удавалось — птица Либитины была сверхъестественно быстра и бросалась то вниз, то вверх, ловко играя с ветром. А Гектор пару раз чуть не расшибся о стены домов. "Куда она ведёт его? Может быть, в ловушку?" — эта мысль мелькнула и пропала. Главным сейчас было — догнать.

Птица ринулась вниз и у самой земли растаяла в тени дома. Исчезла. Из тьмы вынырнуло новое воплощение Нефандуса — кукла-подросток. Новый этап погони — бег по улицам. Иногда кукла оборачивалась и заливисто смеялась над неловким преследователем. Она была также сверхъестественно быстра и ловка. Гектор несколько раз протягивал руку, но ухватить развевающийся черный плащ не успевал. Редкие прохожие шарахались в стороны, жались к стенам домов, завидя их, а уже через десять минут соглашались считать двух странных существ сном, ночной иллюзией… — сильны чары вампирской цитадели!

Они выбежали к Нижнему мосту. Кукла, очертя голову, ринулась с моста в реку, Гектор — за ней, едва успев на ходу накинуть крылатое обличье. Но из-под арки моста вылетела уже другая тварь Нефандуса: снова птица, невесть, как попавшая в северный город, чайка…

Патенс — и снова смена облика: теперь стая бродячих собак. Они неслись страшными, фантастическими, невозможными скачками, лапы едва касались земли. Гектор начал отставать.

— Либитина! — крикнул он измученно. Твари не останавливались.

"Чего она добивается? Она? Она! Да, несомненно, она! Северный Кукловод всё-таки женщина, узнаю! Вероломство, хитроумие, бесконечные капризы и какая-то потрясающая бессмысленность действий…"

Вампир уставал. Он чувствовал, скоро ему понадобится чужая жизнь. Возможно, целиком… Он жадно прислушивался к биению чужих сердец вокруг — в домах, на улицах, в подвалах, в кронах деревьев. Стая собак неслась трущобами Сальтуса. Гектор на бегу перехватил крысу с мусорной кучи, не побрезговав, выпил до капли, но этого так мало для Высшего вампира! Он сунулся было к бездомному, не упуская из виду стаю, и отшатнулся, вскрикнув. Это нищий был куклой Нефандуса, он смеялся над вампиром, показывая маленькие подпиленные клыки. И в тусклое окно ближайшего дома застучала какая-то тварь, лишь смутно похожая на человека. Она хохотала и показывала ему язык. Это также была кукла Нефандуса…

"Весь город мой — это ты хочешь показать?!"

Стая скрылась за поворотом… Гектор не побежал за тварями Кукловода. Довольно! Он не позволит делать себя марионеткой! Он показал твари в окне язык и засмеялся, но смех тут же оборвался. Из тьмы грязного переулка выступила высокая фигура в плаще охотника, молнией сверкнул серебряный меч. Гектор не успел преобразиться. Лезвие меча рассекло тонкую тень чудовищного обличья, прежде чем крылья вампира обрели окончательную форму. Серебро разрезало и одежду, и глубоко погрузилось в грудь. Потом охотник изменил направление удара: лезвие меча прошило Гектора насквозь и вошло в расщелину между кирпичами ближайшего дома, пригвоздив вампира к стене.

Страх парализовал вампира прежде серебра в сердце. В странном оцепенении Гектор смотрел, как охотник достаёт из ножен кинжал, маленькой серебристой рыбкой сверкающий в лунном свете. Страх смерти, преследующий его с ночи гибели Конора, восстал огромным призраком и заслонил собой весь мир. Если б охотник ударил сейчас, вампир истлел бы в мгновение ока, Гектору казалось, он уже ощущает жжение проклятия, текущего по его жилам… Но охотник почему-то медлил. Он снова спрятал кинжал, приблизился к вампиру, проницательно поглядел глаза в глаза и, увидев его лик — лик своей смерти, Гектор вскрикнул: крик не ужаса — удивления. Этот охотник был ему знаком. Но… вампир убил его, много лет назад, его мечом он снёс голову Патрику… Откуда он здесь?..

— Кукла! — крикнул он и захохотал. — Ну, Либитина, это была твоя лучшая шутка!

Охотник отступил, выдернул меч из тела вампира. Гектор теперь даже не почувствовал боли. Страх ушёл, он весь был — удивление.

— Хорошо же ты меня знаешь, — проговорил он, изучая Либитину, представшую ему в обличье охотника. — Но откуда? Кто рассказал?

— Я знаю о тебе больше, чем ты сам, — кратко сказала кукла.

— Тот же голос, интонация… Ты великолепный подражатель!

— Хозяину полагается знать всё о своих куклах, — охотник ловко подцепил кончиком меча ещё одну крысу и швырнул её вампиру. — Подкрепись, тебе нужно восстановиться.

— В таком случае… ты знаешь и о моей столичной кампании?

К его неудовольствию, кукла не ответила, только покачала головой:

— Как сильно ты боишься, Гектор Долус! Страх погубит тебя…

Гектор глубоко вздохнул. Страх ушёл, но воспоминание о нём по-прежнему обжигало стенки сосудов изнутри. Проклятие carere morte — грязь и залог их вечности… Как избавиться от него, оставшись бессмертным?

— Мне нужно не пророчество, а совет, — он постарался спокойно смотреть кукле в глаза. — Дэви возвращается, а у меня нет оружия против него. Я хочу забрать Избранного себе, но для этого…

— …Придётся сообщить о Даре Арденсам?

— Я не вижу другой дороги.

— Плохая дорога!

— Другой нет.

— Если ты не видишь дороги впереди, зачем идти? Остановись и смотри, как Владыка вампиров танцует свой танец смерти вокруг звёздочки-Дара…

— Опять пророчество! Мне нужен совет!

— Ты что, не услышал его? Так даю его ещё раз: остановись.

— Либитина!.. — но кукла уходила. В последний раз сверкнул меч, убираемый в ножны, белый плащ охотника скрылся в пелене чёрного тумана, и через мгновение кукла взлетела над крышами домов и взяла курс на север. Гектор рванулся догнать, но не смог преобразиться — повреждение от серебра ещё не зажило.

Возвратившись в Дону, он призвал Леонарда Претера.

— Мне нужна встреча с Гесси, Рете, Красами, — с ходу потребовал Гектор. Приняв решение, он как всегда понёсся с места в карьер, закусив удила.

— Невозможно. Рете и Гесси — ревностные служители Ордена, Красы вне Ордена, но боятся carere morte как чумы.

— Стоп. Мне довольно будет Красов. Кто может устроить встречу?

— Встречу, Долус? Путь carere morte в их дом заказан.

— Что ж, ладно, — Гектор оскалился. — Хватит и короткой записки.

Леонард осуждающе хмурился.

— Гектор, что ты намерен предложить Красу? Неужели ты хочешь отдать ему Избранного?

— Не отдать. Лишь указать, — Гектор встал, прошёлся по комнате. — Я не предаю идею Конора, Леонард, — всё-таки счёл нужным пояснить он.

— Если Крас узнает об Избранном, о том, что глава Ордена скрывал его несколько месяцев… Латэ будет снят с поста, а Избранный уничтожен.

— Может быть, нет, Леонард. Латэ хитёр. Он сумеет остаться во главе Ордена. И теперь — теперь! — он уже не подчинится Красам.

Леонард помолчал, всё же заметил:

— Можно мне сказать? — получив утвердительный кивок, он продолжил. — Лучше пусть Избранный будет в Ордене, чем его Дар перестанет существовать. Почему ты хочешь отнять надежду? — Не только у них, но и у нас, владыка Низших!

Теперь молчал Гектор.

— Я сохранил остатки чувствительности Низшего, — молвил соратник. — Сейчас, я чувствую, наш владыка поглощен ненавистью к Избранному. Но не как к Избранному, а как к простому смертному, когда-то перешедшему ему дорогу…

— Это не так!

— Мы нарекли тебя владыкой, Гектор, потому что полагали, что ты продолжишь дело Конора. Потому что в твоей крови до сих пор остаётся его частица. Но, я вижу, ты забыл о своих подданных. Ты оставил мечту всех Низших!

Гектор поднял глаза.

— Кто вы, Низшие, без меня? Даже мечту всех Низших дал вам я! Зачем я говорю об Избранном Красу? — Потому что сейчас — прямо сейчас — нельзя допустить посвящения Избранного в Орден! Если я не получу Великого, Дэви, возвратившись, уничтожит меня, а со мной и мечту всех Низших. Кроме того, я хочу посеять смуту в одном юном сердце… Мне нужно сделать предателя в стане охотников, того… ту, которая отдаст мне их Избранного. Я хочу, чтобы она, посвященная в планы Латэ, прозрела. Когда герцог Крас вмешается, ей неминуемо откроется главная тайна Ордена — тайна основателей! И, когда юная Диос поймёт, что ей незачем защищать Орден, она придёт ко мне. Время будет. Я предсказываю: Латэ подчинится Красу на словах, но спрячет Избранного и постарается замедлить выполнение приказа покровителя. Кроме того, сама подготовка ритуала жертвоприношения займёт несколько месяцев. Я должен успеть! Если же мой план не удастся и Крас всё же уничтожит Дар и проклятого Избранного — что ж, тем лучше! Кому подлинно известно, каков этот Дар? Бездна подсказывает мне, как действовать! Избранный — неизвестное чудовище, наделённое разрушительной для нашего мирка силой. Я или подчиню его, или уничтожу, но не отдам другим!

Леонард отступил.

— Слова владыки, — уважительно молвил он. Наступила тишина.

— В моей крови более нет частицы крови Валерия, — после долгого молчания признался Гектор. — Она сгорела в ритуале, когда убивали владыку. Я не сказал это, чтобы вы продолжали верить в своё бессмертие. А его нет, Леонард! Бессмертие carere morte — главная иллюзия carere morte! Я видел смерть глазами Конора, и за ней для нас нет ничего: нет ни для Высших, ни для Низших. Раньше я не знал смерть. Теперь узнал — и не дамся ей! Дэви, вернувшись, назначит мне час гибели, если только к тому времени я не стану Великим. Поэтому, может быть, я… немного тороплюсь.

Он отошёл к столу, более не сомневаясь, быстро написал краткую записку и, запечатав конверт, отдал Леонарду.

— Пусть Себастиан передаст её герцогу Красу.

— Да, господин, — механически согласился Леонард, забыв недавнее недовольство.

— Ещё будет нужна юная Низшая. Тонко чувствующая, способная учиться. Кого посоветуешь?

— Могу рекомендовать Тессу… Терезу Конс.

— Привези её сюда. Нужно дать ей указания.

Кости брошены! Он сделал свой ход. Гектор был уверен, что поступил правильно. Эта уверенность подкреплялась какой-то неизвестной силой, витавшей в воздухе: там, куда Гектор ступал, мгновенно возникал коридор, приглашающий его пройти ещё дальше. Что это, как не воля Бездны, госпожи вампиров? Все истинные Владыки слышат её голос! Его комбинация казалась ему верхом совершенства. Сам Дэви рукоплескал бы ему, если б наблюдал игру со стороны, а не был в её участниках! Лишь где-то глубоко внутри занозой засела мысль, что Либитина права: пора остановиться. Замереть! Превратиться в статую — наблюдателя. Ибо он безумен, и новый его план — шедевр сумасшедшего. Последний шедевр, последняя картина, явившаяся взору гениального безумца перед падением в пропасть. Бездна приглашает его действовать… но чтобы возвысить или чтобы погубить?