Carere morte: Лишённые смерти

Эпилог. Палач

Юноша замер, не отводя от девушки глаз. Лира Диос — это имя звучало как музыка, не земная — райская. Высокая дама в странном готическом маскарадном костюме была серьёзна, даже немного печальна. И, когда она улыбалась, он понимал: то печаль святой… Она была прекрасна! — Руководитель миссии предыдущего Бала вампиров, леди во главе охотников, отважная и невинная!

То было начало бала. Тогда, только знакомясь с Лирой Диос, Ульрик и не подозревал, что скоро светлый образ, живший, увы, лишь в его воображении, разобьётся на тысячу осколков и те, сверкая, сгинут в темноте.

И туда же, в преисподнюю, обрушится весь его мир…

"Всё это очень мило, юноша, но я давно не охотник".

Лира Диос — предавшая священнейший из обетов, смеющаяся над священнейшей из миссий!

Даже увидев крылатого льва на её гербе, он не сумел и в мыслях назвать её: "carere morte", но, должно быть, презрение всё же отразилось на его лице. Тогда, в начале Бала она пыталась найти союзника в охотнике. Улыбаясь, она сулила помочь им в миссии уничтожения Дара. Странная Лира Диос, не признающая ни Орден, ни Владыку. Одинокая, насмешливая, резкая…

Но он сделал выбор. Другой выбор. Ведь Лита, Избранная, попросила о защите! Впрочем, он старался об этом не задумываться… Подумать только, они осмелились пойти против приказа Краса! И он, и Солен предпочли довериться гербу посланницы Ордена. Но как странно и страшно было читать осуждение: "Предатель!" в глазах Лиры Диос… в глазах посланницы Владыки вампиров!

Да, этой ночью всё перевернулось с ног на голову. Гордись, охотник, ты не поддался врагу!

Вампиру…

"Обманщица! Лгунья! Предатель!" — но это всё, что он мог сказать леди Диос, узнав об истинном её прошлом. Другие, нужные слова не приходили: "Проклятая тварь? Исчадие Тьмы?"

"Я — охотник, мой рубеж единственный, первый и последний. Я стою на пути древнего зла, пришедшего, чтобы пожрать мир. Зло это не властно надо мной, не коснётся меня", — как обессмыслились эти слова! Оказывается, можно предать их и сметь нести герб Владыки вампиров! — Так стоит ли верить им? Оказывается, цитадель, которой он клялся в верности, многие годы скрывала в своих стенах вампиршу Вако! — Так что стоит слово тех, кто поручился за него на посвящении? А слово главы Ордена?

Солен и Селеста казались уверенными и спокойными. Их вера в Орден не пошатнулась. А он теперь не знал, чему и кому верить. Он просто шёл за Литой, и света этой звезды было довольно, чтобы освещать путь.

Ульрик шёл. Пока новая пропасть не разверзлась под ногами…

Лира Диос проворно освободилась от его жалких рук и всё стояла, покачиваясь, над телом Избранной, которую убила. Щёки девушки разрумянились, волосы растрепались, грудь мерно, сильно вздымалась и опускалась. Она дышала, жила… Не воплотившаяся мечта — пробудившийся демон. Из-за стекла зелёных глаз глядело безумие. С кинжала, который она продолжала отчаянно сжимать в руке, капала кровь. Не тёмная грязь, что течёт в жилах carere morte — живая, человеческая, и серебро всё также поблёскивало из под разводов…

Чёрная ненависть, какой он не знал прежде, поднималась с самого дна души. Чёрные тени, гримасничая, плясали перед глазами. Сколько он стоял так: не двигаясь, кажется, не дыша? Видимо, недолго. Когда дверь комнаты вновь отворила графиня Ларгус, из залы донёсся всё тот же звонкий Хрустальный вальс.

— Бедная девочка! — заметила Селеста. — Несчастная действовала под чарами: это заметно по глазам.

— Кто? Лита?

— Лира, бывшая охотница Диос. Какой-то сильный carere morte направил её на убийство Избранной.

Ульрик проглотил холодный ком в горле. Губы его искривляла омерзительная змеиная усмешка, и он был бессилен её скрыть.

— Помогите мне, — мягко улыбнувшись, шепнула охотница. — У меня здесь осталось одно неоконченное дело. Мой брат Рикард.

Легко пройдя сквозь стену его взгляда, она по-матерински обняла юношу:

— Видите, сколько игр, в которых вам нет места, здесь ведётся, кроме главной бальной? Не принимайте дела Ордена так близко к сердцу, Ульрик. Живите полной жизнью…

Ульрик почти не слушал, но послушно шёл за ней. Его мир поглощал мрак.

— Ульрик, заканчивайте ритуал!

— Per signum crucis de inimicus nostris libera nos, Deus noster, — ненужные, беспомощные слова. Они обессмыслились для него, как и клятва охотника…

"Кто он? Зачем здесь?"

— In nominae Patris, et Filii, et Spiritus Sancti…[3] — мёртвые слова на мёртвом языке — слабые, холодные, далёкие…

Лира Диос тихо спала на полу у его ног…

Рикард Ларгус рассыпался прахом.

— Что здесь происходит?! — Вернир Реддо подошёл незаметно, неожиданно. — Что… это?! И…

— Это? — Только горстка пепла, — усмехнулась Селеста. — Ах, нет, это? — Труп молодой, красивой леди…

— Дорогой брат, — Солен отвела его в сторону. — Никакой полиции. Помнишь прошлый Бал? Родители оставили тебя тогда в счастливом неведении…

Герцогиня возвратилась через минуту. Надменное лицо казалось бесстрастным, но Селеста всё же что-то прочитала в нём, сказала, успокаивая:

— Ты убила предателя, давно приговорённого к смерти. Она молила сама. Ты — оказала милость.

— И сделала бы это ещё раз! — холодно отрезала та. — У меня встреча с герцогом Тенером. Слугам я сказала убрать её…

— Не надо. Давайте я, — тихо предложил Ульрик.

— Да? — Солен обернулась, и сейчас он заметил растерянность и усталость молодой герцогини. — Хорошо… Благодарю вас, сударь. Отнесите её в склеп. Слуга вас проводит.

Он поднял её, вынес прочь из дома. Мысли путались… Печально поглядела на охотника мраморная девушка с барельефа над входом в сад, и Ульрик отшатнулся, вскрикнув. Ему почудилась насмешливая и беззащитная улыбка, милые ямочки на щеках и маленькие острые клыки.

Хитрые Реддо выстроили своё поместье на северной границе Короны и прихватили к территории небольшой лесочек на предгорье. Ульрик отправил слугу в поместье, спросив дорогу в склеп. Сейчас ему не нужна была ничья компания. Он ненавидел весь мир.

Охотник миновал круглый прудик, и сад закончился. Он ступил в лес и скоро очутился у склепа Реддо. Дверь в гробницу была открыта. Какая-то тень со свечой двигалась там, внизу. Наверное, ещё один слуга герцогов.

— Куда положить её? — мрачно спросил Ульрик слугу о своей невесомой, но нелёгкой ноше. Невысокий человек со странными белыми глазами, казалось, растерялся. Он пожевал губами, но всё-таки сообразил:

— Что, ещё одна? Ну и ночка сегодня! Неужели, и здесь маниак объявился? Ещё на прошлом Балу люди пропадали…

Ульрик не слышал его, вновь погрузившись в мрачные мысли. Вслед за слугой он прошёл в какой-то зал, положил свою ношу на холодный мраморный пол. Лицо Лиры всё ещё было прекрасно. Кожа белее мрамора… Тёмные припухшие губы улыбались. Загадочно, завлекающее… насмешливо: "Щенок! Глупец! Ты проиграл, охотник! Ты оказался слаб!"

— Идите, господин, идите, — бормотал за его спиной человек. Свеча в его руке дрожала, воск капал на белый пол. — Идите. Я о ней позабочусь…

Но Ульрик продолжал смотреть вниз, на неё: Лицо спокойное, отрешённое как у спящей. Только брови страдальчески приподняты: должно быть, мучительный сон ей снится! Лира Диос мертва…

"Её душа свободна, это не значит: "смерть…" — Нет, довольно! Ульрик опомертью кинулся из склепа, точно за ним гнался призрак.

"Отвратительная, мелкая, чёрная, лживая душонка! Смерть стала милостью для тебя, Лира Диос!"

Очнувшись в парке, он повернул было обратно. Какая неведомая сила до сих пор тащила его к ней?! Но дверь склепа оказалась заперта.

"Да, полно, был ли он там, в склепе?"

Ульрик возвратился на бал. Здесь юношу ждало очередное потрясение: Селеста убита, Солен и Мира покинули Бал, не дождавшись его окончания! Куда-то исчезла и Габриель.

Чёрные тени тянулись из углов, окружали гостей Бала. Они корчили охотнику рожи, безумно хохотали и ледяным колокольчиком в этом гоготе и гаме вновь и вновь звенел смех той, что лежала сейчас на холодном полу склепа, не более живая, чем белая девушка на барельефе…

Охотник обхватил голову руками… Потом рассмеялся: они сбежали! Сбежали! Оставили его… Оставили Бал вампирам!

Часы бальной залы показывали шесть утра. Мир пробуждался ото сна, как и он… Но тяжек был его сон этой ночью! Священная миссия обернулась кошмаром. Эта Ночь для забавы перевернула его мир с ног на голову и, посмеявшись, отбросила его прочь, как ненужный сор с дороги — ты, щенок, тщился победить Проклятие? Избранная! Лита! — Погасла единственная звезда, освещавшая ему путь. Теперь вокруг был мрак. Он узнал рождение и смерть надежды. Он увидел изнанку ожившей легенды на дне холодных зелёных глаз.

А чёрные тени всё плясали и плясали…

Избранная, Лита… Её прозрачный образ вдруг встал перед глазами — отражение свечи. "Лишь призрак", — поторопился уверить он себя, и огонёк погас. Но последняя яркая вспышка пламени на миг отогнала тьму, и всё внезапно стало ясно: "Проклятие везде. Оно прячется в сотнях щелей, оно таится в умах людей. Есть пещеры и тайники, куда вовек не проникнуть Солнцу. Это проклятие можно истребить… только мечом!"

Бал вампиров с уходом Дара превратился в пир вампиров. Давно carere morte не выпадало такой удачной ночи! Вот пробежала совсем юная новообращённая, не старше шестнадцати лет… Другой, молодой господин, фланировал под руку со смеющейся дамой. В смехе охотнику почудился вызов. Молниеносно он ринулся в комнату, ту, где исцелили Лиру Диос, схватил со стены оружие, замеченное ещё тогда: тяжёлый холодный верный стальной клинок.

Он догнал пару в одном из тихих боковых коридоров. Резко взмахнув рукой, одним ударом отрубил вампиру голову, и она покатилась в угол, глухо, отвратительно стуча. Но этот стук успокоил Ульрика. Также медленно, холодно билось сейчас сердце охотника.

Дама отскочила, настолько испуганная, что даже не взвизгнула. Она вовсе не была carere morte, но он лишил жизни заодно и её: она сама шла с вампиром! Она смеялась, улыбалась ему! Она уже была проклята!

В последний час Бала он стал палачом carere morte. Один, он был силён, хитёр, непобедим. Его взгляд разил как серебряный кинжал, вампиры замирали в страхе, не смея ни пошевелиться, ни отвести глаз. Но всё отчаянней сверкала молния его меча: он сражался с многоголовым чудовищем, и конца этой битве не предвиделось. Он понимал, что не успеет очистить дом от зла до утра. Нежданное спасение пришло перед последним танцем.

Ульрик вновь стоял на балконе, озирая поле битвы. Многие, многие, пьяные своим весельем и своим безумием кружились внизу, празднуя грандиознейшее начало недели нежити.

Герцог Реддо с молодой дамой в красном бархатном платье остановился рядом.

— Вы ведь из шайки моей сестры? — заговорщическим шёпотом спросил он. — Моя невеста, баронесса Филиппа Асто, — дама вежливо склонила голову, — надоумила меня сделать гостям сюрприз. Смотрите!

И громким, звонким голосом он объявил с балкона:

— Бал окончен!

Свет в зале погасили. Слуги герцога действовали чётко, точно: шторы, закрывавшие окна, упали, и они тотчас же распахнули рамы. Внутрь хлынул целительный солнечный свет, и многие, многие чёрные тени, упившиеся этой ночью чужими жизнями, рассыпались прахом.

— Что?! — изумился Ульрик. — Только седьмой час… Откуда солнце?!

— Вы правы, здесь оно бывает около восьми. Филиппа посоветовала перевести часы, — сообщил герцог, с удовольствием озирая зал Бала, закончившегося мгновенной яркой вспышкой, — и Солен пришла в восторг от этой идеи.

— Вы не боитесь мести?

— Я давно осведомлён о том, что творится в Карде в ночь с тринадцатого на четырнадцатое декабря, — молодой Реддо, строгий, как и его отец, усмехнулся. — Девятнадцатый Бал вампиров следовало бы объявить "Нетрадиционным" Маскарадом нежити. Никто не соблюдает обычаев! Так что остаётся делать Хозяевам Дома? Мы с сестрой ради собственной безопасности должны были быть нейтральными в этой битве, но, после выходки Солен со вступлением в Орден, семейству Реддо всё равно придётся покинуть Карду, — он вздохнул… с печалью, но весьма довольный собой. — Так что, я "закрыл глаза" и нарушил последнюю традицию: Девятнадцатый Бал Карды закончился на рассвете!

— Мы думаем поехать в Дону, — вступила Филиппа. — Солен уверяла, что там безопасно.

— Вовсе нет, — уверенно сказал Ульрик. — Цитадель Ордена подточена изнутри. Это проклятие везде, — он обернулся к Реддо. — Вы отчаянно смелый человек, герцог…

Ульрик покинул Бал вампиров один и шёл, не торопясь. Ночной мрак растерзало солнце, но оно бессильно было изгнать мрак из его души. "Нарекаю себя Палачом, убийцей вампиров, — шептал он. — Я — истребитель древнего зла, пришедшего, чтобы пожрать мир. Зло это хитро, многолико и скрывается под многими масками. Оно изъязвляет серебро и таится от солнца во тьме. Но я изрублю его железом и сожгу огнём!"

Из дома Реддо он захватил меч.

Эпоха carere morte близится к концу. Владыка вампиров отстранился от дел и проводит время в бесплодных терзаниях по ушедшим временам и возможностям. Охотники легко приняли в качестве главы вампиршу-некромантку, и возглавляемые ей, собираются в поход на цитадель вампиров. На стороне охотников выступает Избранная — обладательница особого Дара, стирающего проклятие вампиризма. Скоро лишённые смерти останутся жить лишь в легендах… Но не рухнет ли в войнах carere morte и охотников сама Земля Страха, ведь вампиры всегда были залогом её существования?