Carere morte: Лишённые смерти

Глава 23 Лира хандрит

Этой ночью, как вчера и позавчера, как месяц и год назад, Лира сидела у окна и вышивала. Жёсткий стул с высокой спинкой принуждал сидеть очень прямо. Пламя свечей дрожало от дыхания девушки, и расшалившиеся тени скакали по комнате.

Ночью цвета её вышивки меняли оттенки, блёкли. У жёлтой нитки, что вдета сейчас в иглу, был цвет мёртвых осенних листьев.

"Бездна… Её нельзя увидеть, услышать, вдохнуть, — размышляла Лира. — До неё нельзя дотронуться. Она не в тени, наступающей из углов, осаждающей комнату каждый свободный вечер, но терпящей поражение с рассветом. Она не в далёком бесконечном небе, распростёртом над городом за грязным оконным стеклом. Её нет снаружи — её нет внутри. Ей неоткуда взяться в тугих ударах сердца, в шелесте дыхания, она не отражается в глазах — это видно по отражению глаз в зеркале, по живым зелёным искоркам в них. Так где ж она, Бездна? Если оглянуться в поисках чужой взгляда, ничьи глаза не усмехнутся из тьмы. Откуда же пришло ко мне это слово? Это… имя? Всё живое замирает, холодеет, слыша его, но губы упрямо шепчут… Замерзают".

В быстро густеющем сумраке, с которым более не справлялась свеча, была видна лишь одна тускло-серая стена и тёмная картина. Днём — чудесный закатный пейзаж: туман над озером, ажурные кроны деревьев, золотисто-светлая церковь. Сейчас, в сумерках, в зеркале воды Лире виделся бездонный провал, отвратительные скелеты ветвей плясали над ним и белый острый клык здания церкви впивался в блёклое небо. Тишина спящего дома что-то шептала: неразборчиво, быстро, захлёбываясь. Тот, кто однажды разберёт этот шепот, наверняка поседеет от ужаса. Но Лира вслушивалась в тишину с каким-то больным любопытством: "Что ты рассказываешь мне? Чего я не знаю? Что я должна узнать?"

Она прислушалась… Нет ответа. Тишина уже молчала, как ей и полагалось. Девушка зажгла больше свечей и вновь взялась за вышивку. Лира любила вышивать. Любое рукоделие выходило у неё… Игла быстро порхала над тканью.

Она вышивала так час, два. Когда от звенящей тишины вокруг к горлу подступил комок слёз, она начала напевать — тихонько, без слов. А глубокая ночная синева постепенно размывалась, растворялась, её остатки стирал с неба искрящийся свет нового утра.

Перед рассветом девушка оторвалась от вышивки. Теперь, вытянув шею, она неотрывно глядела за окно. Она ждала, когда верхние окна здания через перекрёсток напротив заполыхают золотым. В это время всегда возвращались из рейда родители. Лира ждала солнца и ждала их. Зная, что они не вернутся никогда, помня, что их больше нет, давно не веря в чудо — ждала. Это ожидание оживляло окоченелое безмолвие пустого дома.

Она не помнила, чтобы сильно переживала смерть родителей. Её утешали, обещали позаботиться, за её спиной шептались, как девочка изменилась, как бедную сломали эти смерти, а она усмехалась. Она не чувствовала ничего и лишь равнодушно удивлялась: "Как они ухитряются видеть то, чего я сама не замечаю?"

Шорох в коридоре! Шаги! Не мгновение Лира замерла, но, узнав эти шаги — осторожные, шаркающие, осталась на месте. Это бабуля вздумала прогуляться. Сиделка приходит к ней на день, а ночью бабуля предоставлена сама себе. Лира сквозь стену видела эту тень, ещё одну тень старого дома, слишком большого для двоих: бродит, поглощенная бессонницей, но всё ещё влюблённая в своё существование. Траурные чёрные одежды старухи вызывали у девушки раздражение и иногда страх: Право, бабуля, я всё же ещё жива! Старуха приближалась к её комнате, и Лира спешно задула свечи — пусть думает, что она уже спит. Может быть, напрасно: в последние полгода бабушка стала совсем равнодушна к прежде любимой внучке.

Старуха прошла мимо, но Лира больше не зажгла огня. Тьма отступала пред солнцем, острый чёрный шпиль высокого здания, что стояло через перекрёсток, больно колол несчастное небо, и девушка с досадой отвернулась от окна. Не будет ей спасения от проклятой Академии даже дома… и никогда: стоит, упрямая, каменная, широкой стеной, в каждом воспоминании, каждом сне, каждой мысли!

Она, наконец, решилась лечь спать.

…Она бежит по крыше какого-то бесконечно длинного фабричного здания, каждый шаг сопровождается грохотом жестяных листов, покрывающих её. Тварь, убегающая от Лиры, пока имеет обличье человека — милой девушки. Иногда она оборачивается, чтобы с отчаянием поглядеть на преследовательницу. Лира же привычно старается видеть истинную суть за милым обличьем, как её учили. Вампир, carere morte, порождение Бездны. Не меньше пятидесяти жертв каждый год, бесконечное умножение проклятия через обращение смертных, чёрная воронка смерча — тоннель в пустоту… Лира на бегу раскладывает и заряжает арбалет: всего два быстрых, точных движения, вампирша вновь оборачивается, что-то кричит. Её крик заглушает грохот крыши под их ногами.

"Не улетает! Должно быть молода, неопытна — не умеет взлетать с места", — эта догадка не радует Лиру. Вампирша бросается к краю крыши, и девушка вскидывает своё оружие. Стреляет.

Вампирша не успела преобразиться. Опутанная сетью, она повисла на низких прутьях ограждения, длинные волосы треплет ветер. Лира подходит к ней, всё замедляя шаг. Вампирша чуть приподнимает голову, снова шевелит губами… Что?

"Не отдавай меня Бездне…"

"Неисцелима", — грустный шёпот охотницы опять заглушил грохот, похожий на гром. Лира проснулась.

Уже за полдень, но за окном темно, клочковатое чёрное небо посылает земле частые стрелы — молнии, улицы пусты. Гроза бушует над самым домом, и он словно съежился в страхе перед ней. Давит. Душит… Душно, душно!

Лира проворно подскочила к окну, распахнула створки, вдохнула свежий, мокрый воздух. Она подставила голову хлынувшему ливню и скоро обнаружила, что улыбается. Чистая холодная вода смыла не только мерзкий сон — будто омыла, очистила и серые, тусклые мысли последних ночей.

Она отошла от залитого дождём подоконника и, одеваясь, вновь напевала без слов: весело, беззаботно. Едва высушив волосы мягким полотенцем, не дождавшись, пока солнце высушит мокрый город, девушка вышла на улицу.

Солнце сияло из окон, из каждой капли на каждом листочке вербы у крыльца, сияли камни мостовой, сияние выплёскивалось из жёлоба у кромки тротуара, пленившего шумный ручеёк. Лира пошла прямо по лужам, на её счастье неглубоким: совсем как в детстве, забыв о раскисающей старой обуви, о взрослых длинных юбках. На перекрёстке улиц тёмный закрытый экипаж окатил её водой, но девушка заметила лишь солнце в прозрачных брызгах.

Лира поднялась по ступеням к главному входу Академии. Громада здания нависла над ней, едва поддерживаемая колоннами. Вечно давящая тяжесть! Девушка расправила плечи, желая сегодня нести её гордо, и потянула тугую дверь на себя.

Первая Королевская Академия вела двойную жизнь со дня своего основания. Двести лет назад она была единственным местом сбора Ордена, откуда рассылались тайные патрули. С ростом города её функции перенимали другие точки, но Академия всегда оставалась центром, цитаделью. Сейчас Орден в Доне насчитывал около двухсот адептов, три десятка зданий по всему городу были ограждены Покровом — единственной неразрушимой для carere morte преградой. Под таким защитным куполом была и Академия, цитадель. Отсюда группы уходили в рейды в южный и восточный районы столицы. И днём, и ночью — тайная охота не прекращалась ни на миг.

Сейчас коридоры Академии были пусты — время летних каникул, и, кроме того, время очередного рейда. В большом холле Лира не встретила никого из рядовых адептов. Зато сам глава Ордена, Филипп Латэ, переговаривался с кем-то у центральной лестницы — быстрый, тревожный, приглушённый до степени абсолютной секретности разговор. Девушка не решилась отвлекать охотников приветствием. Она отыскала в левом крыле библиотеку и спряталась здесь от мира, радуясь новой возможности побыть в одиночестве.

Она прогулялась между столами зала-читальни, воображая, как если бы училась в Первой Королевской… Весной Лире исполнилось шестнадцать, по возрасту ей полагалось бы ходить в школу, но отношения с учителями и, особенно, с соучениками у неё не ладились никогда. Последние два года она обучалась дома, точнее, делала вид, что обучалась… К счастью, госпожа Рете, её последняя наставница, строго спрашивала лишь историю Карды, цитадели вампиров.

Вспомнив об истории Карды, Лира с досадой вздохнула и спустилась на цокольный этаж, в архив Ордена, соединённый с библиотекой лестницей. Здесь она просидела несколько часов за книжкой, редко отвлекаясь лишь затем, чтобы снять нагар со свечи. Когда девушка очнулась, подняла глаза от книги, тени в углах зала без окон чернели по-вечернему — за долгие месяцы бессмысленных бдений над книгой Лира научилась различать малейшие оттенки этого чёрного. Арсенал, в который вела единственная дверь архива, был тих, но её обостряющийся вечером слух улавливал там движение. Наступало время ночных рейдов — единственной знакомой ей жизни.

— Группа Бовенса здесь? — спросила Лира, войдя в помещение арсенала. Вопрос был ненужным: она сразу заметила подругу-напарницу. — Откуда начинаем?

— Сегодня я пойду с Тэго, Родерик где-то занят, — отозвалась Агнесса, аккуратно раскладывавшая на столе экипировку.

— А я?!

— Узнай у главы. Он пока у себя.

— Почему "пока"? — усмехнулась Лира. Ей не верилось: неужели Латэ собирается сегодня покинуть свою берлогу?

— Что-то случилось. Какое-то серьёзное событие. Разве ты не заметила, какие у них лица?

— Нет…

— Тревога, сумятица, спешка — по словам Майи, с полудня… — но Лира уже отвернулась, перестала слушать подругу. Она терпеть не могла сплетни!

Филиппа Латэ, главу Ордена, Лира нашла в коридоре второго этажа, у лестницы. Это был менее всего похожий на предводителя охотников на вампиров пожилой человек, преподаватель Академии. Стоя у окна, он беседовал с высокой, просто, но элегантно одетой дамой. Лицо её скрывала вуаль, но по сквозящим в каждом, даже незначительном движении благородстве и хрупкости, девушка узнала свою наставницу — Адору Рете.

— Покров пропустил carere morte! — беспомощно говорила Рете. — Такого не было никогда. Неужели наша защита ослабла?

— Нет, Адора, наша защита прежняя. Тайник не вскрывали. Покров на месте. Видимо, к нам постучалась особенная вампирша, — глава Ордена усмехался, непроницаемо глядя за окно, в наступающую ночь. — Не могу найти иного объяснения! Сегодня нам придётся довериться ей. Конор оказался хитрее, чем я думал, он…

Лира поднялась на три ступени — вынырнула из тьмы лестницы, и беседующие заметили её.

— Сегодня моя стража. С полуночи, — коротко отрапортовала девушка, почтительно кивнув в качестве приветствия. — Я узнала, что Бовенс не ведёт группу в рейд. С кем мне идти?

— Присоединись к Тэго, — глава был краток, и Лира отступила. Адора легонько улыбнулась ученице и, будучи в хорошем расположении духа, Лира даже согласилась принять её тихую поддержку.

Она возвратилась в арсенал. Разумеется, то, о чём так осторожно говорили наверху, здесь уже было представлено несколькими версиями. Доминик шёпотом поведал, что вампиры прорвали Покров и, надо полагать, Владыку Дэви следует ожидать с минуты на минуту. Алекс, не веривший ему, робко предполагал, что глава, возможно, сам позвал вампира на переговоры. Карл отмалчивался, против обыкновения не споря ни с тем, ни с другим: может, ему опять было известно больше, чем всем, а, может, он ещё только готовил собственную сногсшибательную версию произошедшего.

Лира отыскала ночную накидку с капюшоном, надела её и занялась экипировкой: кинжал, арбалет с ловчей сетью, святая вода в маленьком хрустальном пузырьке… Новые её мысли были под стать этому оружию — холодные, острые, быстрые, серебристые: "Может быть, сегодня я наконец верну какому-нибудь лишённому смерти его смерть!"

Да, это так. Пятнадцатое поколение на службе Ордена, гордо несущая страшную для carere morte фамилию Диос, своей силой, полученной по крови, превосходящая многих и многих охотников, воспитанная и обученная жить в узких рамках жестокого ночного мирка — Лира до сих пор не убивала. Много раз в рейдах она уступала другим право вести ритуал, в завершении которого вампир рассыпается прахом. Почему — слабость? Доброта? Нерешительность? Два года назад, на последнем испытании четырнадцатилетняя охотница твёрдо заявила, что уничтожение carere morte — есть убийство, а она никогда-никого-не убьёт, хотя бы ей самой угрожали смертью. Латэ, едва вступивший в должность главы Ордена, снисходительно разрешил её посвящение, полагая, что девочка слишком мала и скоро поймёт и передумает. Он недооценил её упрямство! — Лира держалась своего убеждения две страшных зимы и два сонных, жарких лета.

— Лира?

Охотница обернулась излишне резко, поспешно, будто уличённая в преступлении. Кинжал-предатель выскользнул из рукава, зазвенел серебром, ударившись о каменный пол.

Сомнение было ясно написано на добром лице Адоры Рете. Дама подошла к девушке, ласково коснулась щеки, заставляя воспитанницу взглянуть ей в глаза.

— Лира, я тревожусь за тебя, — просто сказала она. — Тебя посещают тёмные мысли, я вижу.

— Я не страдаю и вполовину так, как вам кажется.

— Ты храбришься, — Адора оставила девушку, обошла кругом стойку с посеребренными мечами. — Лира, я хочу тебе помочь, — выдохнула она.

Лира молчала, привычно ждала продолжения. Огромный зал арсенала был пуст — лишь они двое: погрузившаяся в раздумья девушка не заметила, как все охотники разошлись отсюда.

— Сегодня в Академию приходила вампирша, — сказала Рете. — Она сумела перейти Покров. Двадцатилетняя сarere morte, приближённая Владыки вампиров! Она просила аудиенции у главы Ордена.

— Ого!

— Филипп говорил с ней. Она рассказала, что carere morte по приказу Владыки многие годы искали Избранного, способного дать им Великого вампира. Но поиски заинтересовали Валерия Конора, и он опередил вампиров Дэви. Недавно он нашёл Избранного и теперь хочет забрать себе его Дар. Вампирша просила у нас защиты… для Избранного.

— Разве Конор — не друг Латэ?

— Что ты говоришь, Лира! Друг?! Один из информантов Ордена, естественно, ведущий свою игру. И он, пожалуй, заигрался!

— Интересно, — ещё равнодушно обронила Лира. Сказка об Избранном не стала ей ближе, чем была в детстве, когда её рассказывала мама.

— Я сказала это, потому что тебе сейчас нужна вера. В чудо. В Избранного, — Рете отошла и вновь вернулась. Девушка отступила, чуть ли не испуганно: так странно сияли светлые глаза наставницы!

— Филипп обещал вампирше, что мы защитим Избранного, и это обещание он намерен сдержать. А нам предоставляется шанс захватить самого Конора.

Лира кивнула, незаметно облизнула пересохшие губы. Волнение медленно поднималось в ней.

— Я говорила с Латэ. Он согласен, чтобы ты приняла участие в нашем сегодняшнем предприятии, — суше сообщила Рете, разочарованная её реакцией. — У тебя есть час. Пока, отдыхай. Я приду за тобой.

Она ушла, шелестя широкой юбкой. Лира подобрала кинжал, неловко вложила его в ножны на ремне и опустилась на скамью, почувствовав, как нервно задрожали ноги. Новая ночь обещала грандиозное приключение!

Адора забрала её, как и обещала, через час. Лира сбегала за ней по ступеням центрального входа, когда часы далёкой Солнечной башни городской ратуши очнулись, начали бить. Полночь! По синему покрывалу светлой летней ночи мелким бисером рассыпались звёзды: их искорки мерцали вверху, мотыльками вились вокруг фонарей, светили из зеркал невысохших луж. Охотницы прошли к стоянке экипажей на другой стороне перекрёстка, где среди серых повозок был спрятан богатый экипаж с гербом герцогов Рете. "Проспект Нессморса, семь", — тихо приказала Адора. Лошади взяли с места в карьер. Лира проводила взглядом свой дом, окно на втором этаже с почти растаявшей свечой… и повернулась к наставнице.

— Где твоя маска? — спросила Адора.

Охотница всполошилась, ощупала карманы одежды, но они были пусты.

— Забыла, — повинилась она. — Я накину капюшон плаща. Вот. — Лира, послушай, — вздохнула Адора, и девушка опять приготовилась к долгому разговору. — Об этом происшествии с вампиршей знают немногие. Ордену рано сообщать об этом. Дар, Избранный — опасные тайны.

— Я никому не скажу, но объясните, почему секретность?

— Узнав об Избранном, кое-кто может устрашиться, решиться его убить, уничтожить навсегда его Дар. К сожалению, этот кое-кто очень могуществен.

— Могущественнее вас? — без лести спросила Лира: кто может быть могущественнее герцогов Рете? Король? Вряд ли.

— Да, гораздо могущественнее, — опять вздохнула Рете и, прищурив светлые глаза, улыбнулась задумчиво, одними губами. — Меньшее горе будет, попади Дар к carere morte. Вампиры, по крайней мере, его не уничтожат!

Лира хотела было усомниться в том, что этот Дар-путешественник возможно уничтожить кому бы то ни было, но промолчала. Неприятная уверенность чувствовалась в смутных словах герцогини Рете.

Они стояли в начале улицы, врезающейся в длинный проспект справа. Латэ вполголоса отдавал последние указания. Лира с удовольствием вдыхала воздух: ветер, приходящий с северного озера, ещё нёс малую, но заметную часть холодной прозрачной воды. Здесь было пятеро охотников, считая её и Адору. Под масками девушка узнала Родерика Бовенса и Феликса Крауса — получается, неизвестная взбалмошная вампирша собрала всю верхушку Ордена! В такой важной компании Лира не чувствовала себя неуверенно, пусть самому младшему из них, Родерику, она годилась в дочери. Всё-таки происхождение, кровь играют роль! — она не была здесь лишней. Благодаря фамилии Диос она была лучшей уже сейчас, в шестнадцать.

Послушавшись главу, Лира и Родерик остались на правой стороне улицы, Адора ушла далеко вперёд, а остальные скрылись в тени домов по левой стороне мостовой.

Девушка замерла, прижавшись к стене, слившись с ночной тенью. Её арбалет, стреляющий сетями, был наготове, хотя удерживать его неподвижно было тяжело: огромным в разложенном виде, громоздким, неуклюжим, по сравнению с его младшим братом, предназначенным для стрел, — им обычно пользовались мужчины. Но ещё давно Лира настояла на этом оружии для себя и наловчилась обращаться с ним. Ей невыносимо было даже представить себя с другим арбалетом, безжалостно рвущим плоть, пусть неживущую плоть carere morte.

Неожиданно сильный, влажный порыв ветра качнул девушку, кинул вбок. Восстановив равновесие, Лира сдалась, перенесла арбалет на левое плечо, размяла закостеневшие пальцы правой руки. Спокойный, равнодушный Родерик только чуть развёл руками: "Ты выбрала это сама". Но тут же глаза его сверкнули, он тихо, лишь взглядом указал ей — вампиры здесь!

Лира, наконец, увидела их: всего трое. Двое, мужчина и женщина, шли впереди, негромко переговариваясь, один, совсем не похожий на вампира, — чуть поодаль. Стучала его трость.

— Валерий Конор, — сообщил Бовенс, указав на него. — Наша главная цель. А даму не трогать.

— Та самая? — на всякий случай уточнила Лира и, получив ответ, утвердительно кивнула.

Адора, не скрываясь, шла навстречу вампирам, и они не узнавали в ней охотника. И ещё двое подошли к вампирам почти на расстояние удара: такова приятная особенность их охоты — carere morte не замечает готовящегося нападения, пока оно не совершается. В присутствии охотника, защита которого сильна, carere morte слепнет, глохнет, слабеет… Лира вновь цепко схватила свой арбалет, и Бовенс поморщился, точно её движение вызвало не легчайшее колебание воздуха, а настоящий грохот.

Carere morte словно что-то поняли. Мужчина рванулся в сторону, и сеть Лиры, как и стрела Бовенса, пролетела мимо, не задев. Охотница подалась вперёд, выступила из тени, надеясь ошеломить вампира — многие carere morte застывали, просто увидев её глаза, но этот уже, крутанувшись на месте, преобразился. Оказавшаяся неожиданно большой тень его чудовищных крыльев ударила девушку, отбросила назад. Лира упала, больно стукнувшись коленом об арбалет. Родерик тем временем перезарядил свой, но и вторая стрела не достала вампира. Он ушёл, тень, похожая на гигантскую летучую мышь, растаяла в небе. Маленькая вампирша, его спутница, на которую все едва ли обращали внимание, также преобразилась, взлетела — неровно, неловко, будто раздумывая.

Лира оглянулась. Третьего carere morte Латэ и Краус тащили в тень. Родерик поспешил к ним.

Тёплой летней ночью девушке стало холодно — до дрожи. Тротуар впереди казался странно серым, блёклым, он будто лишился сочной чёрной ночной тени. Обычное следствие превращения вампира — обращаясь крылатым зверем, carere morte словно забирали себе часть ночной тени, оставляя после себя холод. Охотница накинула спавший при падении капюшон, досадуя, что не надела маску: открыть лицо какому-нибудь carere morte во время рейда считалось серьёзным проступком. Морщась от боли в колене, пошла за Бовенсом.

Бовенс и Краус держали вампира. Адора приготовила маленький кинжал, но, увидев воспитанницу, отступила от группы. Подойдя к Лире, она мягко, но решительно развернула её, повела прочь.

— Валерий Конор! — Адора не могла заставить девушку не слышать звучный голос Латэ. — Мне известно, что ты больше не можешь справляться со своим проклятием. Ты на пороге превращения в Высшего. Орден более не сотрудничает с тобой. Твоя нить проклятия будет обрублена.

Лира, резко рванувшись, освободилась от опёки Адоры, обернулась, проницательно поглядела на этого вампира, Конора, так не похожего на carere morte. В его глазах ещё теплились искорки жизни, не съеденной до конца проклятием. Вот значит, что… Низший! Латэ привечал таких, как и её родители. Но только до поры до времени: все Низшие вампиры, кто раньше, кто позже становятся Высшими, когда проклятие окончательно побеждает их, — и несчастных убивали, обычно даже до появления первых признаков высшей степени вампиризма.

— Он ещё не Высший, — тихо заметила девушка. Намерение поучаствовать в ритуале было забыто.

— Он опасен другим, — возразила Адора. — Он — владыка Низших и он опасен для Избранного. Пятнадцать лет назад он уже пытался повредить другому владельцу Дара.

Она вновь обняла Лиру, пытаясь увести, но та не тронулась с места…

…Это было первое убийство вампира, которое она видела. В родном доме! Такой же тихой летней ночью… Она узнала этого человека, хотя лицо его было безобразно обожжено сейчас. Он считался другом семьи. Лира любила его смешные истории. А сейчас он был приколот к стене кинжалом её отца. Мама скорым речитативом прочла какое-то, как показалось девочке, заклинание и рассыпала над ним искрящиеся капли хрустально прозрачной воды. И этот человек исчез, словно что-то огромное, тёмное поднялось в нём и пожрало его изнутри. Опустевшая оболочка источилась в мелкую пыль, от поднявшегося внутреннего жара истлела и его одежда — и ничего не осталось. А Лира так и стояла, не испуганная, больше поражённая этими сильными, страшными… незнакомыми людьми. Она уже знала, что родители — охотники на вампиров, но не видела их… за работой.

— Зачем ты проснулась!? — плакала потом уже знакомая, добрая, слабая мама. — Рано тебе видеть это.

— За что вы убили его?

— Этот вампир был на пороге нового превращения, — вмешался уже знакомый, насмешливый, чуть усталый отец. — Он убил бы многих, стань он Высшим…

— Лира, идём, — убеждала Адора.

— Оставьте меня!

Она осталась смотреть. Вампир ещё пытался торговаться. Он всё говорил… Он уверял в своей благонадёжности, клялся оставить мечту о Великом, сулил поведать все планы Дэви, Владыки вампиров, и неразборчиво, странно напоминал о каких-то "узах дружбы".

— Лучше помолись, — посоветовал на это Латэ и снова впился в него взглядом. — Что ещё, кроме защиты Избранного, ты внушил мне? Это твоими стараниями вампирша сумела перейти Покров сегодня утром?

— Какая вампирша?! — на миг вампир растерялся. — Нет… Нет! Я ничего не знаю об этом, — он замолчал, совсем как смертный тяжело дыша: глава уже забормотал сквозь зубы формулу ритуала. Лира не отвернулась, только задержала дыхание, чтобы случайно не вдохнуть страшную, серую, ещё горячую пыль.

— Где второй? — начальственно спросил Латэ, отступив. — Ушёл? Плохо.

— Я сегодня же займусь слугами этого Конора, — сообщил Родерик.

Далеко на улице показался ещё один человек, юноша. Он шёл легко, быстро. Скоро Лира узнала его. Высокий и худой, светловолосый, с тонкими нервными чертами лица — она часто видела его среди новичков, ещё не прошедших посвящение. Девушка легко вспомнила и его имя. Винсент Линтер. Он пришёл в Орден едва ли год назад, но о нём уже говорили больше, чем о ком-либо из охотников.

— Двое улетели, я знаю. А в округе всё чисто, — звонко доложил он главе, подойдя, и лишь потом поприветствовал всех. Увидев Лиру, он чуть улыбнулся, не удержавшись: должно быть, действительно смешно выглядела она, такая серьёзная и юная, среди стариков. А та непонятно почему опустила глаза. Лира вообще не могла выдерживать его взгляд. Со стороны это, наверное, походило на смущение влюблённой девушки, но было совсем не тем. Винсент ей вовсе не нравился. Слишком легкомысленный, пустой, несерьёзный…

— Она ведь была здесь? — спросил он Латэ, чуть тревожно.

— Была, — сдержанно ответил тот. — И всё же тебе не следовало выходить из дома…

— Я хотел посмотреть на Конора, — с ненавистью проговорил Винсент. — Жаль, что не успел!

"Избранный? Он?! Да, точно, он!" — глоток воздуха, неожиданно холодный. Лира чуть не подавилась им. Но она заметила, как недоверчиво, изучающе смотрят охотники на "Избранного", просто препарируя его взглядом, и устыдилась своего удивления.

— И с твоим посвящением придётся подождать, — Латэ непроизвольно поднёс руку к губам, словно боясь сказать что-то лишнее, опасное. И Лира, кажется, даже пожалела Винсента.