Любовь, как тыквенная пряность

Глава 24

Ник

— Мы желаем вам счастливой осени, — поет Лорен на мотив песни «We Wish You a Merry Christmas», пока мы бредем по городу, качаясь и сияя улыбкой на лице.

Я впервые вышла в город с тех пор, как появились Джей и Марисса. Аманда пообещала сама следить за запросами на своем сайте. Тем временем мы с Лорен прекрасно провели время, общаясь с моими кошками, выпекая осенние сладости и пересматривая «Девочек Гилмор». Хотя Лорен всегда прощалась, когда Генри приходил в гости, потому что, как она говорила: «Вы двое слишком сладкие. У меня будет кариес».

Но Киран заверил меня, что не видел ни одного из них в городе в течение последних нескольких дней, и вот мы здесь.

Часть меня задается вопросом, не сказал ли он это только потому, что ему надоело приносить мне кофе, вместо того, чтобы мы все встречались у Калеба. Но всякий раз, когда он жаловался на это, Лорен или я сажали ему на колени кошку. Это всегда заставляло его забыть о своем недовольстве тем, что он был нашим личным кофейным посыльным.

Кофе Калеба, возможно, был слишком крепким для нас с Лорен, когда мы его впервые попробовали, но сейчас? Мы не представляем жизни без него.

И вот мы вернулись в город с кофе в руках, потому что Киран сказал нам, что сегодня встреча на осенней ярмарке, и поручил нам помочь.

— Декорации определенно нуждаются в женском подходе, поэтому я указал вас, — сказал он, что, по сути, не оставляло нам возможности отказаться. И несмотря на сомнительное распределение работы, мы с Лорен решили вложить в это все свои силы.

За последние несколько дней мы обдумали декор, проверили, какие украшения имеются в наличии и могут быть быстро доставлены, а затем составили список всего, что хотели купить.

Мы обе были более чем готовы купить их сами и объявить украшение вкладом в сообщество. Но комитет, организующий осеннюю ярмарку, решил не утверждать их как расходы.

Это не помешало нам сходить в ближайший магазин и купить еще больше. Как только мы начали, остановиться было невозможно. Все, что нам нравилось, попадало в корзину. А все, что мы не используем для осенней ярмарки, будет украшать один из наших домов.

Уверена, к тому времени, как мы закончим, Уэйворд Холлоу будет выглядеть как осенняя страна чудес. У посетителей не останется другого выбора, кроме как поддаться осеннему настроению. Это будет потрясающе.

— Как ты думаешь, они действительно купили чучело? — спрашиваю я Лорен, но она только хихикает в ответ и указывает на другую сторону улицы, где нас поджидает целая армия чучел.

— Они не шутили, — смеется она и берет меня под руку, чтобы перейти улицу. — Мы могли бы инсценировать знаменитую битву с их помощью.

— Или убийство Цезаря? — думаю я вслух, поглаживая подбородок. — «Я есть Брут» странным образом вписывается в мою жизнь.

— Боже, как мне нравится, что ты уже можешь шутить об этом, — с облегчением говорит Лорен и сжимает мою руку. — Понятия не имею, что бы я делала, не будь ты одной их тех, кто справляется с проблемами с помощью юмора.

— Ник! Лорен! — Киран машет нам издалека. Он одет в красно-черную рубашку лесоруба, а через плечо перекинут небольшой тюк сена. Романтизировать эту осень было нашей с Лорен миссией, но он определенно на шаг впереди нас, по крайней мере, в плане одежды.

— У меня галлюцинация или это действительно сексуально? — шепчет Лорен, пока мы машем ему в ответ, и я не могу сдержать смех.

— Я думаю, у тебя галлюцинация, но, с другой стороны, ты также считаешь, что эта черно-белая рыбка из «В поисках Немо» сексуальна.

— И многие другие разделяют это мнение. Не выделяй меня, — она шутливо ругает меня, и мы направляемся к Кирану.

Мы едва успеваем сделать пару шагов, как я вдруг слышу за спиной резкий стук каблуков по асфальту, и кровь застывает в жилах.

Потому что я знаю, кто это. Мне даже не нужно оборачиваться. В таком городе, как Уэйворд Холлоу, только один человек, чёрт возьми, наденет каблуки, и, как ни печально, у нас общая генетика. Черт возьми.

— Никола! Боже мой, вот ты где!

Я замираю. Этот слащавый голос, которым она говорит в присутствии посторонних, стекает по моей спине, как обжигающая горячая карамель. блядь. Я думала, она уехала.

Лорен крепче сжимает мою руку, бросая на меня обеспокоенный взгляд, и ободряюще улыбаюсь ей. Я делаю глубокий вдох, расправляю плечи и медленно оборачиваюсь.

Вот она.

Марисса. Одета так, будто сошла с чертовой страницы осеннего модного журнала. Каждый волосок ее светлого каре лежит идеально, а на ее дизайнерском наряде нет ни одной складки. Она совершенно не вписывается в это место, где все одеты для физического труда. На ее лице застыла та чрезмерно дружелюбная, фальшивая улыбка, которая дала ей все в жизни. Та, которую я мечтала стереть с ее лица в течение многих лет.

— Вау, — говорит она, подходя ко мне, как будто между нами ничего и не было. Судя по ее улыбке, можно подумать, что мы лучшие подруги, которые давно не виделись и просто случайно столкнулись. — Ты только посмотри на себя. Жизнь в маленьком городке тебе идет. Я сначала тебя почти не узнала. Ты… — она делает широкий жест в мою сторону — выглядишь такой расслабленной. Ты действительно перестала стараться, и это тебе очень идет.

Лорен встает рядом со мной, прочищая горло, но я опережаю ее с ответом. Это один из самых безобидных двусмысленных комплиментов, которые она когда-либо мне делала, и за эти годы я поняла, что игнорирование ее колкостей разозлит сильнее любого ответа.

— Чего ты хочешь, Марисса?

Ее идеально подведенные глаза, обрамленные накладными ресницами, расширяются в притворном удивлении, и она драматично хватается за грудь.

— Ну, это не очень-то гостеприимно. Я думала, что в этом городе живут только хорошие люди. Я просто хотела навестить свою младшую сестренку!

— Это из-за денег? — Я поднимаю бровь, затем смотрю на Лорен, и наши взгляды говорят сами за себя, хотя мы не обмениваемся ни словом. — Держу пари, из-за денег.

— Да ладно, ты опять перегибаешь палку. Кажется, пора зарыть топор войны.

— Что? — Я не могу сдержаться и взрываюсь смехом. Не знаю, от того ли, что Марисса ведет себя чертовски нелепо, или от того, что это просто уморительно. — Закопать топор войны? Боже мой, это смешно. Ты планируешь снова закопать его в моей спине или вывернуть тот, что там оставила?

На мгновение, всего на долю секунды, ее маска спадает. Ноздри раздуваются, а челюсть сжимается, но она быстро берет себя в руки.

— О, Ник, ты все еще слишком драматизируешь. Ты и Джей с самого начала не подходили друг другу. Ты должна была это понять. Тебе нужно отпустить это. Пусть прошлое останется прошлым.

— Нет, спасибо. — Я качаю головой. Лицо Мариссы каменеет, Лорен замирает, и я мягко сжимаю ее предплечье. Марисса не стоит того, чтобы получить обвинение в насилии. — Я прекрасно обхожусь без тебя. На самом деле, у меня все отлично. Гораздо лучше, чем когда-либо. — Я отпускаю Лорен и подхожу ближе к Мариссе, натягивая на лицо свою чрезмерно сладкую улыбку. — Я серьезно. Для меня ты мертва. А теперь, как насчет того, чтобы развернуться и убраться к черту из моей жизни?

Улыбка Мариссы не дрогнула, но из ее глаз исчезло пренебрежительное веселье, уступив место чистой ненависти. Она делает один маленький, размеренный шаг вперед, листья грустят под ногами.

— Знаешь, — ее голос становится тише, так что слышу только я, — я надеялась, что ты одумаешься, но, похоже, нет. Ты по-прежнему не более чем цирковая обезьяна, выставляющая себя дурой и надеющаяся найти людей, которые действительно могут тебя полюбить. — Она слегка наклоняет голову, окидывая меня быстрым взглядом.

Не буду врать, это больно. Не так, как «тысяча иголок, колющих кожу», как в тот вечер, когда я их поймала. Это тупая боль, как будто кто-то тысячу раз щелкает по одному и тому же месту.

— А я думала, что наконец-то до тебя дойдет, что ты никогда не получишь от меня ни цента. — Я скривила губы в безэмоциональной улыбке. — Похоже, нет, — насмешливо цитирую я ее и скрещиваю руки на груди. А потом решаю еще подлить масла в огонь.

— Кому нужна любящая семья, когда у меня есть деньги, чтобы жить жизнью, о которой я всегда мечтала? То, что я могу жить так, без твоего вмешательства — это дополнительный бонус. Теперь позволь мне выразиться как можно яснее и объяснить это твоему мозгу золотой рыбки: я больше никогда не хочу тебя видеть. Ты никогда, ни в какой вселенной не увидишь от меня ни цента. И поверь мне, Марисса, после того что ты выкинула, я готова пойти на многое, чтобы это обеспечить.

Она на секунду задерживает мой взгляд. Затем еще на секунду. Маска рушится, ее улыбка медленно сползает с лица.

— На этот раз мама и папа не смогут тебя спасти, — продолжаю я резким голосом. Я делаю шаг вперед, заставляя ее отступить назад. — Потому что их мнение — значит еще меньше, чем твое. С меня хватит. Со всеми вами.

Она ловит себя на этом, останавливается и снова натягивает на лицо фальшивую улыбку, сопровождая ее убийственным взглядом.

— Ты всегда была такой драматичной. Честно говоря, это утомительно. — Она поворачивается к Лорен и добавляет с лучезарной улыбкой: — Не понимаю, как ты ее терпишь. Ты святая.

Лорен собирается открыть рот — вероятно, чтобы сказать что-то нецензурное — но я качаю головой. Не здесь. Не ради нее.

Это моя борьба. Не Лорен.

— Наслаждайся своей маленькой фантазией, Ник, — говорит Марисса, отступая, и ее каблуки эхом раздаются по всей улице. — Но помни: сказки всегда заканчиваются. Обычно сразу после того, как кто-то разозлил не ту ведьму.

— Боже, твои угрозы смешны. — Я закатываю глаза. — Что ты собираешься делать? Бежать к маме и папе, как ты делала, когда тебе было десять? Срочная новость, Марисса. Времена, когда они могли заставить меня делиться игрушками, прошли.

Она пристально смотрит на меня, ее губы дрожат, затем она разворачивается и убегает, выглядя совершенно невозмутимой для постороннего взгляда.

Но я ее знаю.

Я вижу гнев в том, как она сгибает пальцы, доставая телефон, несомненно, готовясь выплеснуть всю ту злость, которую не смогла выразить лично.

— Признанная вина — уже половина искупления? — говорит Лорен, высоко подняв бровь, но я качаю головой.

— Ты никогда не заставишь ее признать свою вину. Даже перед собой. Это понятие не существует в ее голове. — Я делаю глубокий вдох. — Неважно. Я готова.