Любовь, как тыквенная пряность

Глава 28

Генри

— О, а вот и наш внук, — проворковала мама, как только открыла дверь нам с Дженсеном, и тут же опустила взгляд на мою собаку. Она одета в свою обычную одежду для выходных: мягкий свитер, очки для чтения, все еще сидящие на голове, и та теплая улыбка, которая каким-то образом возвращает меня в шестилетнего мальчишку.

Дженсен сразу же врывается в дом, так яростно виляя хвостом, словно готов был оторваться от земли, и запевая свою фирменную песню. Его возбужденный топот эхом раздается по коридору, пока он нерешительно бегает зигзагами, разрываясь между тем, чтобы поздороваться с мамой или папой.

— Нет, Дженсен, сидеть, — строго говорю я, когда он решает поздороваться сначала с мамой и прыгает на нее. Моя мама тоже всю жизнь держала собак и не обращает на него никакого внимания, пока он не садится спокойно у ее ног, и только его виляющий хвост показывает, как он взволнован.

— Какой хороший мальчик, — говорит она высоким детским голоском и дает ему лакомство, наконец-то поглаживая его и целуя — куда более восторженно, чем она поприветствовала меня, должен добавить.

— Иди в гостиную. Еда почти готова. — Мама машет мне рукой, и я смеюсь, закрывая за собой дверь.

— Я тоже рад тебя видеть, мама, — невольно сухо замечаю я и качаю головой с притворным неодобрением.

— Да, да. — Она опускается на колени, позволяя Дженсену лизать ее лицо и отвечая на его скулеж. — Твой хозяин сегодня в плохом настроении!

Я слышу шум еще одних приближающихся лап, и с улыбкой бросаю взгляд в гостиную.

— Вот ты где, Нала.

Золотистый ретривер моих родителей, может, и староват, но в душе он все еще щенок. Она радостно приветствует меня, бегая зигзагами по коридору и следуя за мной в гостиную.

Папа на кухне, доготавливает обед. На нем одна из его потрепанных фланелевых рубашек с закатанными рукавами, а на кончике носа у него сидят очки для чтения, и он разглядывает еду так, будто та вот-вот убежит.

Нала получает от него отвлеченную поглаживание, когда она касается его ноги. Он как обычно в своем стиле: напевает что-то под нос и совершенно довольный.

— Сынок, — приветствует он меня быстрым объятием и крепким хлопком по плечу.

— О, картофельное пюре, — радостно говорю я и быстро пробую его пальцем, ругаясь, что оно оказывается гораздо горячее, чем я ожидал, и тут же облизываю его. — Очень вкусно, папа.

— Спасибо, спасибо, — говорит он с гордостью, как обладатель «Оскара», и улыбается, даже не притворяясь, что не одобряет мою пробу на вкус. Он проиграл эту битву двадцать лет назад. — Помоги мне накрыть на стол.

— Конечно. — Я достаю тарелки из шкафа, отношу их к обеденному столу и ставлю на те же места, на которых мы сидим с тех пор, как я себя помню.

— Она когда-нибудь любила меня так же сильно, как любит Дженсена? — спрашиваю я с улыбкой, наблюдая, как мама развлекает внука.

— Не уверен, — шутит папа, подавая мне столовые приборы. — Но, с другой стороны, помни, ей пришлось тебя воспитывать: истерики, какание в вазы с цветами и все такое. А не просто любить тебя так, как она любит твою собаку. С Налой она тоже строже.

— Справедливо, — признаю я с улыбкой и кладу вилки и ножи рядом с каждой тарелкой.

— Хотя я никогда не буду жаловаться на человеческого внука, — говорит мама многозначительно, бросая на меня острый взгляд, приподняв бровь к линии роста волос, отчего я закатываю глаза.

Я даже не удостаиваю эту маленькую колкость ответом и продолжаю накрывать на стол.

— Эй, кстати, мы все еще будем отмечать поздний День Благодарения? — спрашиваю я, наполняя нам всем стаканы и гладя Налу, которая принимает позу: «Пожалуйста, сэр, можно мне немного еды?» прямо рядом с моим стулом.

Что тут скажешь? Мама, может, и балует мою собаку и тайком подсовывает ей еду, но я делаю то же самое с их собакой, чтобы отомстить.

— Да. — Мама и папа растерянно кивают. — А почему бы и нет?

— Да так, ничего особенного, — объясняю я, пожимая плечами. — Просто Ник и Лорен спросили, не хочу ли я присоединиться к ним на День Благодарения. Я хотел уточнить у вас, что ваш круиз все еще в силе и не помешает нашим планам.

— Он по-прежнему в силе. — Мама подходит к папе, который сразу же обнимает ее, будто защищая, а она целует его в щеку. Боже, эти двое по-прежнему отвратительно влюблены друг в друга. Я так хочу, чтобы однажды и у меня так было.

— Нам нужно отпраздновать годовщину свадьбы.

— Конечно, да. — Папа улыбается и снова целует ее в висок.

— Не забудь пригласить Калеба, дорогой. Но, кстати, насчет Ник и Лорен... — Она шевелит бровями и жестом предлагает мне сесть, пока они вдвоем несут кастрюли с едой к столу, а я стону. Я точно знаю, что будет дальше.

Они, может, и живут в трех городах отсюда, но сплетни в этих краях разносятся быстро.

— Мы слышали о странных людях, ошивающихся в Уэйворд Холлоу. — Мама обеспокоенно смотрит на меня и берет за руку. — Все в порядке? Они опасны?

— Не думаю, — говорю я и сжимаю ее руку в ответ, а затем отпускаю, чтобы наложить себе в тарелку хорошую порцию картофельного пюре.

Дженсен, конечно же, лежит рядом со столом и бросает на меня взгляд, который говорит: «Давай, наслаждайся едой. Я здесь просто умираю с голоду, но ладно», — взгляд, который я научился игнорировать за последние месяцы.

— Кто они? — спрашивает папа в замешательстве. — Никто точно не знает.

Я поднимаю глаза, удивленный. Серьезно? Эта часть не попала в сплетни?

Я усмехаюсь и подцепляю вилкой немного картофеля, дуя на него, чтобы охладить. Мой все еще слегка горящий палец напоминает мне о том уроке, который я усвоил во время контроля качества.

— Это бывший жених Ник и ее сестра. — Они обмениваются растерянными взглядами, прежде чем снова повернуться ко мне.

— Это… не то, чего мы ожидали. Карен сказала, что они какие-то хулиганы.

Я рассказываю им обо всем, что произошло, и с каждой новой деталью выражение лица мамы становится все более потрясенным. Даже обычно невозмутимое лицо отца теряет самообладание, особенно когда я дохожу до того момента, что ее родители не только знали об их плане, но и поощряли его.

— Ее жених? И ее сестра? — спрашивает папа в шоке, и я медленно киваю.

— Бедняжка, — наконец шепчет мама, и в ее глазах блестят слезы. — О Боже, я не могу себе этого представить. Как вы двое справляетесь со всем этим?

— Она справляется... как-то. Иногда я застаю ее на заднем крыльце, уставившуюся в никуда, и понимаю, что она все еще скорбит о семье, о которой мечтала. Я не знаю, как ей помочь, — говорю я, гоняя еду по тарелке, внезапно теряя аппетит. — Я не могу просто стереть ее эмоции.

Я глубоко вздыхаю и кладу вилку.

— Она страдает, но это только подбадривает их. Им нравится сыпать соль ей на раны и смотреть, как она мучается, и я ничего не могу сделать, кроме как быть рядом с ней.

— Ты же можешь им как следует надрать задницу, — замечает папа, но я качаю головой, а мама бросает на него неодобрительный взгляд.

— Он не сделает ничего подобного, — ругает она его, а затем бросает на меня резкий взгляд. — Скажи мне, что не сделаешь.

— Слово скаута.

— Хорошо. Дорогой, насколько я понимаю, эти двое хотят вызвать у тебя реакцию. Это история стара как мир, истинная мотивация любого обычного хулигана. Им все равно, какая именно, но, если ты реагируешь, они знают, что могут тебя достать. Они достигли своей цели. Я уверена, что большинство жителей Уэйворд-Холлоу оценили бы, если бы ты сломал ему нос, и я уверена, что Эрик случайно отвернется и ничего не увидит, но я не думаю, что было бы разумно дать им то, что они хотят.

Мама хмурится, откладывая столовые приборы.

— Я уверена, что их возмездие придет. А до тех пор лучшее, что ты можешь сделать, — это игнорировать их. Может, так они сами уйдут.

— Я не настолько оптимистичен, но у нас нет особого выбора, — говорю я, и мой аппетит постепенно возвращается, вероятно, из-за приятного маслянистого запаха картофеля, от которого у меня текут слюнки. — А если нет... кто знает? Может, вилы действительно пригодятся.

— В таком случае я жду звонка, — говорит папа с лукавой улыбкой. — Последняя охота на ведьм была, когда мы учились в старшей школе.

— Дорогой, ты же понимаешь, что это было не по-настоящему, да? Просто мероприятие, которое они организовали, чтобы создать атмосферу добрососедства.

— И это сработало, — смеется папа, а я качаю головой.

— О, зато вокруг многое происходит. Ты знаешь, что корова Джейкоба отелилась несколько дней назад?

— Не может быть, — говорит мама, полная восторга, ее глаза сияют от счастья. Она обожает телят. — Знаешь, я все равно хотела поскорее навестить твою тетю.

— Конечно, конечно, — говорю я и забавно качаю головой.

Если бы она могла, у нее было бы здесь полфермы, но тогда она не смогла бы поехать в тот круиз. Собак, может, и пускают, но на счет коров я не уверен.

И пока они препираются о том, когда навестить сестру моего отца, я не могу оторвать от них глаз. Как они смотрят друг на друга. Как внимательно мой отец следит за каждым движением мамы, кладет руку на край стола, когда она поднимает что-то с пола, чтобы она не стукнулась головой, когда поднимается.

Вот такую любовь я хочу иметь, когда буду в их возрасте.

И, кажется, я знаю, с кем я хочу ее испытать.