Любовь, как тыквенная пряность

Глава 7

Генри

— Послушай, — тихо говорю я, подходя к ней и кладя руки ей на плечи, чтобы мягко усадить ее.

Она вдруг стала выглядеть такой потерянной. Совсем не похожей на ту женщину, которая еще несколько минут назад шутила со мной о оборотнях.

— Она может быть маленькой и худенькой, но она не фарфоровая. Что бы ты ни делала, все равно будет лучше, чем оставить ее мерзнуть на улице.

Пусть, сейчас только начало осени, но ночи уже чертовски холодные. Я держу это при себе, но не уверен, что она пережила бы эту ночь, если бы Ник ее не нашла.

— Зная мою удачу, что-нибудь обязательно случится... Не знаю, может, метеорит влетит через мое окно прямо в эту маленькую милашку.

Она качает головой, не отрывая глаз от мирно спящего котенка. Ее глаза бегают по комнате, расширенные от паники, а дыхание прерывистое.

— Я даже не буду говорить о том, насколько это маловероятно, — отвечаю я с усмешкой. Я присаживаюсь перед ней и жду, пока ее глаза цвета океана не встретятся с моими.

Дженсен Эклс, изголодавшийся по вниманию, каковым он и является, тут же подходит и тычется носом в мою щеку, думая, что я встал на колени только ради него. От неожиданности я едва не теряю равновесие. Затем он кладет голову на бедро Ник, и она инстинктивно запускает руки в его шерсть с отсутствующим выражением на лице. Медленно, но неуклонно ее тяжелое дыхание выравнивается, и она откидывается на спинку стула, напряжение спадает.

— Что происходит? — мягко спрашиваю я, положив руки ей на колени и медленно рисуя круги большими пальцами.

— Мне страшно, — шепчет она, и ее глаза блестят от непролитых слез сквозь мокрые ресницы, когда она смотрит на меня.

— Все в порядке, — заверяю я ее, изо всех сил стараясь придать уверенности. — И именно по этой причине я не возражаю отправить это маленькое создание с тобой домой.

— Но... — Она замолкает и продолжает моргать, глядя на меня, и я почти вижу, как мысли проносятся у нее в голове.

Интересно, почему она вдруг почувствовала неуверенность. Есть так много владельцев домашних животных, которые не должны этого делать. Почему человек с самым большим сердцем, которого я встречал за последнее время, так боится?

— Хватит думать. Ты справишься, — подбадриваю я ее, вставая. — Пойдем, мы искупаем ее от блох, а потом я покажу тебе, как ее кормить.

Неохотно она позволяет мне поднять ее, а Дженсен Эклс тихо протестует, когда его человеческая подушка становится недоступной.

— Давай, подержи ее. — Я передаю ей котенка, прежде чем она успевает возразить. Какой бы встревоженной она ни была, она инстинктивно принимает ее, ее напряженные плечи медленно опускаются от облегчения, когда она понимает, что ничего плохого не происходит.

— Подожди, ты сказал «блохи»? — спрашивает она, расширяя глаза от беспокойства. Она тут же отстраняет кошку на расстояние вытянутой руки, с тревогой переводя взгляд с меня на пушистого виновника.

— С тобой все будет хорошо, — смеюсь я и веду их к раковине в углу, позволяя ей встать перед ней, а сам наблюдаю за ней через плечо. — Теперь посади ее на край и включи воду. Проверь, чтобы она была чуть теплее, чем прохладная.

Она старательно следует моим советам, а затем смотрит на меня в ожидании.

— Так?

— Я доверяю твоему мнению. — На ее лице появляется паника, но я быстро отвлекаю ее от мыслей о температуре воды. — Вот шампунь, который тебе понадобится. Выдави немного на руку. Первое, что нужно сделать — нанести его кольцом вокруг ее шеи. По сути, как мыльное ожерелье.

— Зачем? — она тянется к котенку.

К счастью, она с удовольствием позволяет Ник взять ее на руки. Правда, не обошлось без нескольких слабых, плаксивых протестов, когда она впервые наносила шампунь на шею.

— Потому что блохи попытаются убежать к голове, как только ты нанесешь шампунь на ее тело. Если ты нанесешь средство сначала на шею, они не смогут этого сделать.

— Поняла. — Она кивает, медленно, но верно, обретая уверенность в обращении с котенком.

— Отлично. Теперь нанеси средство ниже шеи. Убедись, что оно тщательно впиталось. — Я наблюдаю, как она нежно втирает шампунь в шерсть маленького котенка. — У тебя отлично получается!

— Правда? — спрашивает она. Затем она внезапно напрягается, когда котенок протестует. Черт, эта кошка узнала, что у нее есть голос и, безусловно, использует его. Даже я никогда не встречал такой голосистой кошки.

— Что происходит? — спрашивает она, ее голос становится на октаву выше и полный паники. — Почему она снова кричит? Боже, я делаю ей больно? Ты уверен, что с ней все в порядке?

Я стараюсь не смеяться, но у меня вырывается фырканье.

— Все в порядке, Ник. Я почти уверен, что она просто не любит воду.

— Хорошо. — Она делает глубокий вдох, и ее плечи начинают опускаться, когда напряжение покидает ее тело. — Я понимаю. Я с тобой, маленькая кошечка. Честно говоря, если у меня ванна не с пеной, тремя бомбочками для ванны с ароматом ванили и двумя резиновыми уточками по имени Перри и Дейзи, я ухожу. А это, — она смотрит на шампунь от блох, — определенно не то. Ну, давай начнем. Ты вся намылена. Думаю. Что теперь? — она смотрит на меня. — Это должно впитаться?

— Теперь поставь ее под кран и смой. Постарайся не намочить голову.

— Поняла.

Она вздрагивает, когда кошка извивается в ее руках, пытаясь вырваться. Однако, к чести Ник, она держит животное идеально. Ее пальцы обхватывают ее так, что у нее нет возможности вырваться.

— Теперь возьми эту губку, — говорю я и протягиваю ее ей, затаив дыхание, когда запах ее шампуня достигает моего носа. Она пахнет ванилью и корицей, уютным домашним вечером, и, возможно, это стало моим любимым запахом. Я быстро прочищаю горло. — Намыль ее и помой ей голову. Не попадай в глаза.

— Хорошо. — Она глубоко вздыхает, ее пальцы осторожно двигаются по мордочке маленького существа, быстро отрываясь, когда оно зевает.

— Видишь, теперь не так уж и плохо, да?

Она бросает на меня сердитый взгляд через плечо, а я улыбаюсь, делая шаг назад.

— Слева от тебя лежит полотенце. Вытри ее, когда закончишь, а я приготовлю грелку.

— Грелку?

— Да. Котятам этого возраста нужно тепло, — бормочу я и поворачиваюсь, чтобы уйти. Мне нужно побыть минутку в другой комнате, чтобы вдохнуть этот чертов воздух, не пропитанный ее запахом.

Потому что это сводит меня с ума.

Моя неспособность думать, когда она рядом, то, как ее присутствие делает все возможное, чтобы заглушить каждую крупицу логики в моем мозгу — как она может так очаровывать меня? Я знаю ее меньше недели.

Насколько я знаю, она может быть серийной убийцей. Черной вдовой, которая отравила своего бывшего, и придумывает паутину историй о том, как он изменил ей с ее сестрой.

Но я склонен ей верить. Такой уровень отчаяния невозможно подделать.

Находя грелку на автопилоте, я не могу не задаться вопросом. Она появилась из ниоткуда, принеся с собой вихрь... и, по-видимому, кошку-призрака. О боже.

Я сжимаю переносицу между глазами и со вздохом улыбаюсь.

Черт возьми, что она со мной делает?

Когда я возвращаюсь в смотровую, то нахожу ее баюкающей котенка на руках. Брови Ник благоговейно сведены, и она тихо воркует с котенком, нежно поглаживая его по голове. Я останавливаюсь и достаю свой телефон. Что-то заставляет меня быстро сфотографировать эту безмятежную сцену. Надеюсь, однажды, когда она будет меньше паниковать, она вспомнит сегодняшний день с нежностью и обрадуется, что я сделал снимок.

Затем я сразу же отступаю назад, пока снова не исчезаю в коридоре, прислоняясь головой к прохладной стене и делаю глубокий вдох.

Я никогда не утверждал, что знаю, каково это — испытывать «детскую лихорадку», но, возможно, я подхватил «кошачью лихорадку», наблюдая за этими двумя. «Ник-лихорадка». Что бы это ни было, я мог бы часами смотреть на них.

— Генри?

Я качаю головой и глубоко вдыхаю, когда слышу, как она зовет меня шепчущим криком.

Возьми себя в руки, Генри. Я не был так сильно влюблен в девушку со времен Синди Лоусон в старшей школе.

Расправив плечи, я снова заворачиваю за угол под ее встревоженным взглядом.

— Все в порядке? — шепотом спрашивает она, но поспешно подносит палец к губам, когда я открываю рот, чтобы ответить. — Подожди. Она спит. Давай насладимся этой блаженной тишиной и поговорим позже.

— Подержи ее еще секунду, — отвечаю я таким же тихим голосом, подключаю планшет и достаю из-под стола коробку и одеяло. Секунду спустя я соорудил гнездышко для кошки и жестом показываю Ник положить ее в него.

— О нет, — ругается она, но голос ее снова становится нормальным, когда котенок снова начинает мяукать. — Я разбудила ее.

— И я уверен, что она не раз ответит взаимностью, — говорю я со смешком. Когда я подхожу к тому, что называю своим «кухонным шкафом», моя собака следует за мной в надежде на угощение.

— Детская бутылочка?

— Ага. — Ухмыляюсь я, присаживаясь рядом с ней. — Я же говорил, что покажу тебе, как ее кормить. И, как в случае с детской бутылочкой, тебе нужно подогреть молоко до 37–38 градусов. Просто поставь ее на теплую водяную баню и попробуй, прежде чем кормить, — объясняю я, делая именно это и чувствуя, как она следит за каждым моим движением.

— А что, если я все испорчу? — ее широко раскрытые глаза быстро перебегают с бутылочки на котенка, дыхание снова учащается, и я быстро протягиваю руку, чтобы ободряюще сжать ее.

— Ты этого не сделаешь, — заверяю я ее. — Я уверен, что Хаос привела к тебе котенка не просто так. Она бы этого не сделала, если бы думала, что ты ее убьешь.

— Если только она не одинока и не хочет составить себе компанию в царстве призраков. Мы ее не знаем! Она может быть мстительным призраком, пытающимся создать армию кошек-убийц с паранормальными способностями. Это может стать началом фильма ужасов, Генри! Просто возьми меня на роль нервной блондинки с дурными наклонностями, и бац, новая франшиза.

— Или, — я уже вижу, что она хочет возразить, но продолжаю, не давая ей возможности вмешаться, — выслушай меня. Может быть, она выбрала тебя, потому что знала, что ты не сдашься. Так же, как и не откажешься от нее. — Наши взгляды встречаются, и на мгновение кажется, что мир замирает, и мы ведем безмолвный разговор. Она сомневается в себе, в ее голове прокручиваются воспоминания о том, как она нашла Хаос, а я пытаюсь ее успокоить.

Когда она все еще сомневается, я оставляю бутылочку и кладу кошку ей на ладонь, сгибая ее пальцы так, чтобы было удобнее держать ее.

— Что...

— Для кормления нужно, чтобы ее головка была слегка приподнята, — объясняю я и передаю бутылочку ей в другую руку. Чем дольше я позволяю ей бороться со своими сомнениями, тем неувереннее она становится; теперь пришло время показать ей, что она может это сделать. — Давай. Посмотрим, возьмет ли она это.

И, как и было предсказано, беспокоиться не пришлось, потому что котенок немедленно вцепился в нее и проглотил жидкость.

— Вот так.

— О боже, она ест. — Она смотрит на крошечное существо с восхищением. Беспокойство все еще видно по ее сдвинутым бровям, но ее выражение лица смягчается с каждым глотком молока, который принимает котенок. Я просто знаю, что она оставит ее себе.

Дженсен Эклс скулит у моих ног, требуя внимания, и я рассеянно почесываю ему голову, наблюдая за ней.

— Ты отлично справляешься.

— Правда? А что, если...

— Ничего не будет. — Я не могу сдержать улыбку. — Смотри — она закончила. Ты справилась. Теперь положи ее и погладь ей животик.

Я кусаю губу, когда она кладет ее в маленькое гнездышко, и вдруг она становится такой... чертовски близкой.

Мне требуется вся моя сила воли, чтобы сосредоточиться на том, чтобы показать ей, что нужно делать, и я щиплю себя за бедро, чтобы заставить себя держаться. Она так чертовски хорошо пахнет. От нее исходят ароматы корицы и ванили, словно я провел уютный день, уткнувшись в книгу.

Что, черт возьми, происходит? Мы же не в чертовом фильме «Сумерки».

— Ладно, думаю, я поняла, — говорит она, все еще неуверенно.

— Поняла, — говорю я ей уверенно и делаю шаг назад. — Теперь делай это каждые три-четыре часа до следующей недели, а потом мы снова ее проверим.

— Каждые три-четыре... — она замолкает, а потом стонет. — Круто. Кому нужен сон, когда от усталости у тебя могут начаться галлюцинации? Скажи Калебу, что у него скоро появится новый любимый клиент-зомби. А из-за любви к всему, что содержит кофеин, ему нужно добавить в меню тыквенные специи. Это как объятия в кружке, а его обжарка, возможно, включит мой организм в «режим бодрствования», но она более горькая, чем мой бывший. — Ее глаза слегка расширяются, как будто она не может поверить, что пошутила о причине своего срыва в прошлый раз.

— Осторожнее, — смеюсь я, пытаясь снова поднять ей настроение. — Скажи это ему в лицо, и он отключит тебя быстрее, чем Netflix отменит твой новый любимый сериал. — Ее глаза снова фокусируются на мне, и на ее губах появляется озорная улыбка.

— Тогда, пожалуй, мне понадобится, чтобы ты тайком принес мне капучино из-под прилавка. Считай это нашим первым совместным преступлением, связанным с кофе.

— Первым? — я поднимаю бровь, развеселенный. — Похоже, у тебя большие планы на мой счет. Расскажи мне больше.

— Это только для тех, кому нужно знать, — шепчет она, подмигивая мне, от чего я краснею.

— В любом случае... — Я нервно прочищаю горло. — Это только до следующей недели. Если она будет в норме, ты сможешь увеличить интервал до трех раз в день.

— Хорошо, — говорит она, кивая и выпрямляя плечи. — До следующей недели. Звучит терпимо. — Ее взгляд метнулся ко мне, и ее улыбка наконец выглядит расслабленной, а не нервной или панической. — Спасибо, Генри.

— Не за что, — уверяю я ее, заметив очаровательный румянец на ее щеках. — И, если тебе что-нибудь понадобится, ты знаешь, где меня найти. У тебя теперь есть мой номер, не стесняйся звонить, если что-то непонятно. Или, знаешь, пришли мне фотографии этой маленькой кричащей дамочки, потому что она просто очаровательна.

— Пришлю. — Она благодарно улыбается мне, прижимая к груди коробку с маленьким, теперь крепко спящим котенком.

— Спасибо. Правда.

В ее словах есть что-то весомое, что я не могу определить, но они обволакивают меня, словно теплый душ.

— Всегда пожалуйста.

Я жду у двери вместе с Дженсеном Эклсом, пока она не усаживается в машину. Она машет мне рукой, когда уезжает, как раз в тот момент, когда мой телефон начинает вибрировать. Я в замешательстве поднимаю брови. Как, черт возьми, Киран достал мой номер?