Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста

Глава 24

Рагнар

Разобраться с братом толком не удалось. Я пришёл на поляну, где он меня и ждал, да только решить разногласия нам не позволил отец. Появился в самый не подходящий момент. Отчитал как детей малых, да по углам расставил:

— Нам стаю держать сплочённой надобно, а вы как щенки подзаборные, драки на пустом месте устраиваете! Меня в глазах стаи принижаете своим разбродом. Стыд и позор! — его слова всегда разили метко. Вагр ощерился люто, а я лишь кивнул понятливо.

— Ещё раз увижу, — пригрозил тихо Дагр, — обоих взашей по разным резервациям погоню без дозволения в семью вернуться! Мне рубежи укреплять давно надобно, вот и займётесь этим.

Мысль мне пришлась по душе, я даже глянул с надеждой на Вагра, но опосля другая подоспела. Как же без меня участь Славки решится?

Нет уж, потреплю, а потом хоть из стаи уходи, да к одичалым подавайся — всё одно жизни не будет!

Славушка

Поутру проснулась бодро.

Сила в теле ощущалась, да вот только увеченная нога вновь изрядно болела. Не успела обдумать, что дальше, в комнатку вошла волколачка. Морозно глянула. На стол завтрак водрузила и так же молча вышла.

Мне не выбирать, что дали, то и поем — тем более непритязательна была, лишь бы голод утолить. И за то спасибо! И за кров, и за лечение…

Чуть погодя, не дождавшись никого, кое-как встала. Отметила, что рубаха на мне другая, а вот платья нигде не увидела. Обуви тоже… Как есть прошлась до двери, придерживаясь то стола, то стеночки — уж очень по нужде хотелось, а горшка не нашла. Зато палочку, прислонённую к стулу, сыскала.

За это особливо благодарна!

Толкнула скрипящую створку и едва не навернулась от свежести на улице, где нещадно тарабанил дождь.

Глазами обшарила округу, но не увидя никогда поблизости, вышла. Схоронилась в кустах по нужде, а до дома дойти не успела, запнулась несколькими шагами из укрытия выйдя. Рагнар подле дерева ближайшего стоял и, не обращая внимания на ливень, пилил меня злым взглядом. Скользил сверху-вниз, стопоря то на груди, то на ногах, то на лице.

Мне бы пристыдиться, укрыться, а я продолжала стоять как есть: гордая, обиженная, мокрая, вздрагивающая от холода.

— Ты ж понимаешь, что нельзя без ведома выходить…

— Так мне нужно было…

— О том сказать могла.

— Кому?

— Ночник в доме…

— Не нашла. Да и о чём спор? Я в плену? — не собиралась сдаваться. — Мне теперь дышать по вашему велению?

— Ежели будет нужно — да! — рыкнул Рагнар, он тоже продолжал стоять на месте. — Ступай в дом, а то уже стая собирается, самку молодую учуяв.

— Так потому и не надо мне в дом. Не собираюсь я тут оставаться.

Рагнар прищурился:

— И как добираться будешь? Поползёшь? — оборвал насмешку-издёвку. Головой повёл, словно запахи ловил сквозь завесу дождя.

Я ещё не поняла, что да как, а мы уже не одним были. Десяток молодых волколаков с интересом на меня поглядывали и шептались меж собой, порыкивали, улыбки давили.

— Ты посмотри, — усмехнулся Альфа, он следом появился и волколаки расступились, почтительно дорогу давая, — она уже к гону готовится!

Фраза заставила сердце ёкнуть и на Рагнара испуганно глянуть. А вот ему хоть бы хны — как стоял, так и стоит, даже мускул на лице ни один не дрогнул.

— Уходить собралась? — Дагр подступил ко мне. Я бы может и шарахнулась, не выдерживая его мощи и властности, да Зверь быстрее был, за плечо придержал, тяжёлую руку водрузив. И пальцы стальные в плоть больно врезались:

— Слаба ещё, — перестал скалиться Альфа.

— Но тут не хочу оставаться, — качнула упрямо головой.

— Рагнар, — Дагр даже не обернулся, — ты бы ей одёжу дал, а то, — запнулся Альфа окинув меня морозными глазами. Без скверны и желания облизать взглядом:

— Негоже стаю дурить своей молодостью, — всё же озвучил. Я тотчас руками срамоту прикрыла, жгучим стыдом снедаемая. А Рагнар безмолвно ступил за дерево, оставляя меня одну с толпой волколаков и Альфой.

— В дом ступай, — велел Дагр мне, — сейчас придумаю, как тебе до села добраться.

— Спасибо, — буркнула, торопливо кивнув и поспешив укрыться под крышей.

Я зябла, клацала зубами… от холода и сырости, но Рагнар пришёл быстро. Протянул сухой свёрток:

— Ежели нужна помощь, скажи, — безлико. — Я позову Иррэ.

— Сама справляюсь, — холодно обронила я, — не руки же сломаны, — стараясь на него смотреть. Не знаю почему, но теперь мне с ним вообще не терпимо было. Когда ясность ума наступала, я раздумывала, как оказалась в лагере… и только одно приходило на ум — Рагнар.

Его смутно помнила в обрывках воспоминаний. Что из воды достал. О боли говорил… Но провалы в памяти никак не давали полностью вспомнить, что случилось и как разрешилось, окромя того, что я здесь оказалась.

Потому и горела. Я истлевала рядом, потому б глазами мои его не видели.

— Как будешь готова, кричи, — напоследок бросил Рагнар, уже ступив к выходу. — Дождь вот-вот притихнет. Самое то — уходить.

Я промолчала. Только он ушёл, спешно сменила влажную рубаху на сухую и платье. Оно было чуть великовато, зато тёплое.

Помялась в доме, ожидая кого-нибудь, но так и не дождавшись, вышла. Хотела было по-тихому сбежать, свернув за ближайшим домом, там за околицу, и плевать на ногу, на сырость, да кто бы позволил?

Меня уже у порога дома лекаря поджидали.

Альфа словно специально момент оттягивал. Ненавязчиво дорогу указывал и молча рядом шёл.

— Прежде чем уйдёшь, знай, — мы были не одни, следом Рагнар топал, его пара и ещё трое мрачных волколаков. — Мы живём по своим законам, чтобы опять не переступить черту…

— Но эту черту вы же и определяете, — подметила я ровно. — Какая разница мне, ежели для меня и она чуждая?

— Мы не может подстроиться под всех, уже говорил, что в мире, где сила решает многое, было бы странным, подстраивайся мы под всех, а не все под нас. Мы и без того, шаг за шагом становимся всё более человечными и слабыми. Нашей сути претит большее смирение…

— Но это всё равно для нас не спасение, — продолжила я свои рассуждения. — Мы обречены, покуда вы… — не привыкла вести заумные речи с могучим и кровожадным Альфой. Для меня разговор с любым волколаком окромя Рагнара уже невероятность, которая ужасала, но я решила озвучить, как думала, раз Дагр слушал. — Покуда вы не позволите нам самим выбирать наш путь.

— Это… невозможно, — тихо пророкотал Дагр. — Ибо нам грозит вымирание, ежели мы не сможем найти одну из вас, кто станет прародительницей нового рода.

— Как по мне, и без насилия многие бы согласились на ваши жуткие условия, но было бы хорошо, ежели б вы свой брачный гон заменили на что-то менее кровавое и жестокое. Попробовали бы людской обряд. Где не ужас невестой управляет, а радость, где не ждёт она расправы, а мечтает о счастье и любви — крепком плече и нежных словах. Тогда, может, не куски её плоти землю будут питать, а ваше семя в ней прорастать, а шанс выжить у девиц возрастёт.

— Мы Звери, гон для нас такой же обряд, как для вас Ваш. Мы не жаждем крови, не жаждем насилия… просто вы так и не становитесь сильнее, как б мы вас не готовили к тому.

— Дух укреплять не то, что плоть… Духом мы не слабее вас, — наглость озвучила, а может даже дерзость. А ещё не побоялась поднять глаза на Альфу. Он сурово меня рассматривал, но не разозлился — ждал.

— Ибо только сильный духом пойдёт на ваш загон, ведая, что его ждёт участь незавидная. И идём! — кивнула значимо. — Не от глупости, а потому что за своих боимся. Осмелься хоть одна отказаться, вы же накажите всю резервацию, и как бы они нам не были чужими, они НАШ род, а подставлять под клык столько народу… Я бы не смогла. Лучше самой кануть, а у других хоть шанс выжить будет.

— Это хорошо, что ты понимаешь такие вещи, — кивнул Альфа. — Закон и его выполнение залог управляемой стаи. Крепкой, послушной, с множеством хвостов! Поэтому не только вы несёте наказание за ослушание. Волколаки как никто ведают, что слово Альфы — закон. И ежели Зверь возьмёт вверх, его ждёт наказание! — Дагр властно меня за плечо направил вглубь селения. Вся моя сущность сжималась от недоброго предчувствия. И пусть я человек, но тоже зверь, и ощущала, что от этого хищника мне лучше удрать. И как можно быстрее!

Вот только каждый шаг давался с трудом. Подходя всё ближе к открытому пяточку, их площади, ежели верно разглядела, где было скопление волколаков, мои страхи и сомнения усилилась.

Мы вышли на площадь, где у центрального столба, на сырой земле сидела в мокрой рубахе волколачка. Красивая, глаз не оторвать.

Кровавые борозды рассекали ткань и тело девицы. Руки крепко связаны за спиной и столбом. Подол скомкался до бёдер, оголяя грязные ноги. Но глаза девицы не смирение выражали — сверкали лютой злобой… и были на меня нацелены.

— Она получила только десять плетей. Ты имеешь право нанести ей от себя ещё десяток, ежели посчитаешь нужным. Как урок…

— Нет, спасибо, — устало мотнула головой я, — не желаю ей боль причинять. И пару её не желаю разбивать… — Опять глянула на волколачку — красавица по-прежнему меня желала убить. Стало горько и досадно — я ведь ничего не делала. Как это просто — ненавидеть невиновного и пытаться убить слабого. Да, Твари, а не Звери…

— Неужели вы думаете, что это как-то изменит её ненависть ко мне? — буркнула я. — Ежели только наоборот — она станет ещё крепче меня ненавидеть.

— Это не делает тебе чести, — сухо отозвался Альфа. — Ежели не ставить на место обидчика, безнаказанность его развратит. Зверь всегда чует, где слабо и добьёт при возможности. Потому мы обязаны держать в узде свои порывы. Иначе вседозволенность опьянит — и на землю грянет кровь, хаос, насилие…

— То ваши законы, вам и решать, — пожала плечами — не переубедил меня Дагр. — Я за мир и свободу…

— Мы тоже, — мрачно обронил Альфа, — только добиваться этого приходится ограничениями и наказаниями.

Ещё больше засомневалась в его словах. Покосилась на девушку и мне дурно стало. Не было в ней ни толики вины или желания показаться смиренней. Вызов, злость, обида, а ещё лютая ненависть и желание отомстить.

— Странно это, чем больше хочется мира — тем больше воин, чем больше жаждешь свободы, тем больше неволи…

— Диковинны твои мысли, но не лишены смысла, — удивил Альфа. — Сын, — повысил голос, — твои десять плетей для Наверы, — прозвучало жутко.

Я с замиранием сердца смотрела, как Вагр со спокойным лицом, взял плеть из рук могучего волколака, кто рядом с девицей стоял.

Неужто он подымет руку на свою пару?

До последнего не верила, надеялась, что он попытается уговорить отца… Возможно, другое наказание выпросить, но Вагр ни на миг не запнулся. Навера тоже не просила пощады, не требовала пару остановиться. И что самое страшное, я видела, что ни одно наказание не усмирит бунта в её душе и сердце. Лишь обозлит пуще. И мне придётся за это расплачиваться, ведь никто не помешает молодому Альфе жениться на ней, а я… ежели он меня нагонит и сделает своей… и я выживу… стану лишь людской, второй женой. О том, как жили нелюбимые человеческие жены, знала каждая из девиц. И сколько они жили… ежели выживали опосля гона, потому ко всем бедам стоило прибавить ненависть первой жены…

Так что меня ожидало ещё более скверное будущее, чем думала когда-то.

Вагр широко размахнулся… Плеть вжикнула, прорезая воздух и обрушился на волколачку, оставляя кровавый след.

Глухо взвыла девушка, дёрнулась от плети, но путы были тугими, поэтому попытка избежать следующего удара оказалась нелепо тщетной.

— Это ваше дело, как жить своим народом и как воспитывать послушание, — отвернулась от столба и хлестких вжиков плети, что меня стегала не слабее, чем волколачку. Я внутренне содрогалась от каждого. — Я хочу домой. Прошу. И без того долгий путь.

— Дело твоё, — кивнул Альфа, но его глаза задумчиво сверкнули желтизной. Бросил он взгляд в сторону, где Рагнар со своей парой стоял.

Сердечко гулко стукнуло в груди. Грешным дело подумала, что Альфа сейчас велит Рагнару меня проводить, но Дагр огорошил:

— Вагр, — перевёл взгляд на палача, — заканчивай невесту послушанию учить, — тебе бы человечку до села проводить.

— Я? — перестал плетью махать волколак.

— Ты, — прозвучало с затаённой угрозой. Рокот от которого по коже испуганные мурашки засуетились. — Гон уже скоро, а за ней глаз да глаз. Да и познакомишься, пока ведёшь, — тон не сулил ничего хорошего, ежели сын посмеет огрызнуться. — Сам же рвался совсем недавно, аль остыл уже?

— Как скажешь, — буркнул Вагр, на меня покосившись. Мне ещё хуже стало. Сердце чуть не остановилось, я удушливо вдохнула, понимая, что это конец. Было прощальный взгляд на Рагнара бросила, но удержалась. Вот чего не желала видеть вовсе, так ЕГО с другой. Видеть ЕГО равнодушным к происходящему. Видеть его безликим ко мне! Рядом с волнующейся ЗА НИХ другой!

Так и стояла спиной ко всем. Молча выстаивала торопливых, но не щадящих невесту последних ударов плетью, вздрагивая при каждом. И прощаться не стала — опираясь на палочку, похромала прочь, только услышала, что наказание окончено.

Спешила прочь из мира, который не могла принять.

Из лагеря, который пугал.

От существ, кто не был сердцу мил.

Хотя и была благодарна лекарю — он путь преградил и как бы невзначай в руку вложил маленькую бутылочку:

— Примешь сейчас, перед долгой дорогой, а потом — только когда боль топить собой будет.

— Спасибо, — кивнула, но он уже уходил.

Схоронилась за деревьями и на ходу, глоток сделала. Горькая, тягучая настойка, зато боль и впрямь чудесным образом притупляла.