Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста

Глава 3

Они с детства запомнили — жриц Альфа люто ненавидел и жаждал расквитаться с ними за то, что они дочь его убили и жену. Сами в нетерпении были — увидеть, что за Ясновидца такая, посмевшая волколакам пророчить смерть!

Асмуд и Ярэд обменялись настороженными взглядами. Разделившись, стали подступать к жрице с двух сторон, минуя огромное ложе, укрытое мягкой тканью, стоящее в центре залы. Хищно следили за девой в настолько лёгком одеянии, что ткань почти не скрывала обнаженности хрупкой жрицы, а в том, что это кожа была такая светлая, будто её никогда не касались солнечные лучи, братья не сомневались. И это завораживало, как и чёрные волосы, плетёные в тугую косу, лежащей на спине жрицы змеёй.

Тихо остановились на расстоянии, да позади, при этом обшаривая глазами ритуальную залу. Странная она, и кровь морозящая, как и всё, что было здесь. Вроде ничего пугающего, но нутро ощеривалось, словно в логове более страшного зверя ступили.

Пустая, и в то же время наполненная — одна статуя чего стоила. Божество с ликом твари невиданной: удлинённая морда, маленькие глаза, огромные клыки. Но телом могучего мужчины, с дланями в стороны расставленными. Одна с раной, а то, что по стене кровь дорожку вычертила вниз, Звери сразу ощутили по сладкому запаху. Свежая, багровая струя пролегала аккурат до алтаря, что подле ног статуи в стене был устроен. На нём стояла серебряная чаша, рядом кинжал…

Асмунд на брата кинул прицельный взгляд. Ярэд чуть голову склонил и пальцем уха коснулся. Старший сразу понял, о чём младший — о звуках. В ритуальной зале удивительным образом было глухо, словно ничто не вторгалось сюда извне, хотя в других помещениях храма, Грин и Салэх чисткой занимались, а, стало быть, крики предсмертные, испуганные визги жриц, топот, шелест ног были обязаны и сюда просачиваться, наполняли залу множеством звуков и эхом. Но в этом…

Затопленную тишиной залу нарушил гулкий «кап». Жрица, точно и ждала этого звука, ожила — медленно поднялась, но сидеть на коленках осталась, как и прежде деланно не замечая волколаков.

— Ты и есть Ясновидца? — не выдержал затянутого молчания Асмуд, его голос рокотом прокатился по зале.

— Я, — отозвалась ровным, мягким голосом дева, продолжая свой бездейственный ритуал. Братья вновь обменялись настороженными взглядами. Они не привыкли к подобному приёму, и начинали выискивать подвох.

— Почему не сбежала? — Ярэд пристально смотрел на хрупкий силуэт жрицы.

— От судьбы не уйти, а попытка приведёт к худшему итогу, — вот теперь Ясновидца неспешно встала в рост. Асмуд и Ярэд, затаив дыхание, следили как открывалась их взорам дева, красоты невиданной. Смоляные волосы, туго стянутые в косу. Хищные дуги бровей, большие раскосые глаза, чем-то на миндаль похожие, орех диковинный, только цвета тёмного, точно земля мокрая, что по весне могла свести с ума любую молодую кровь волколака. Аккуратный нос, губы отнюдь не невинной жрицы — полные, чувственные, сочные.

Оба брата сглотнули сухость во ртах.

— И ты нас не боишься? — хрипло рыкнул старший.

Никогда прежде не видали они красоты такой. Хрупкой и могучей. Слишком человеческой и до рыка гортанного божественной. Звери их начинали бунтовать и требовать её плоти и крови. Инстинкты хищника оголились — Асмуд и Ярэд воспылали желанием овладеть девой, чего бы им это не стоило.

Ясновидца прочитала это в их глазах, голодных взглядах. Бесстрастно посмотрела сначала на одного, потом на другого волколака, ровно отозвалась:

— Я не боюсь, — неспешно двинулась в сторону алтаря с чашей, и шаги её были едва различимыми, будто жрица не шла, а плыла. — Знаю, что должно случиться. Готовилась к этому долгие годы, — лился мягко и чарующе её голос. — А вы к тому готовы? — загадочно обронила, остановившись перед алтарём и метнув на братьев загадочно-вопрошающий взгляд.

Асмуд и Ясэн опять покосились друг на друга. Они с рождения были вместе. Проказничали, огребали, учились, воевали. Всегда плечом к плечу, и даже самок часто вместе брали и без ревности. Братья были — не разлей вода. Близнецы — кровь от крови, плоть от плоти. И ежели хотели что-то — один всегда поддерживал другого, а ещё были уверены, что и смерть вместе встречать будут. По крайней мере, друг за друга и в огонь, и в воду…

Вот и сейчас — их глаза полыхнули животной страстью, каждый чётко видел, что сделает с девой, даже если отец вознамерится их за это убить.

Тем более жрица была не против — она ведала, что это неминуемо и не стремилась изменить свою участь. Это было странно и кровь подогревало ещё сильнее, ведь запретный плод всегда сладок, и сейчас у братьев была возможность его вкусить.

— Только ритуал по правилам сделать надобно, — взяв и чашу и кинжал, подплыла к ближайшему волколаку Ясновидца.

Старший повёл носом, нет ли там яда? Его Зверь не ощерился, признал лишь кровь. Но кровь не простую… Голубую. Ту, которая бурлила в тварях, коих длань божественная коснулась. Редкая и силы несметной. Когда-то и в волколаках её много было, но со временем поистрепалась, разбавилась, и сейчас редкий Зверь нёс в себе бога.

Отец их… главы Белых, Серых, Бурых волколаков. Брат, они, а вот сёстры уже нет!

Околдовывая своей неземной красотой и диковинный поведением, жрица кончиком оружия холодного провела по его стану, едва касаясь. Напрягся Асмуд, готовый в любой момент свернуть хрупкую шею, но при этом до боли естество его восстало. А ежели учесть, что не было на нём одежды — до земель Южных добирались в личинах волков, — сейчас его плоть колом стояла.

Ярэду не по нраву это пришлось. Взревновал младший, что дева не его выбрала, рыкнул предостерегающе, но жрица и бровью не повела — продолжала ритуал свой необычный. Остриём вычерчивала рисунки невидимые пока на груди мощной волколака не затормозила. Глаза в глаза со Зверем… Он медленно тонул в темноте её колдовского взгляда. Дрожь по телу прогуливалась, сердце ледяное заходилось боем сумасшедшим — грохотало, что даже больно было… Уж хотел схватить красавицу и овладеть ей быстро, как чиркнула его ведьма остриём. Даже не шикнул волколак — порез лёгкий был, не смертельный, но кровь бойкой струйкой по стальным пластам его груди побежала, до выточенного пресса…

Не позволила упасть первой капле дева — подхватила её чашей, по струйке провела до пореза, собирая багровый ручеек, а потом к Ярэду обернулась. Повторила ритуал и с ним.

— Во мне кровь бога, но я не бессмертна, а ежели мы обменяемся ей, у меня будет шанс выжить. Или вы хотите нарушить приказ отца? — прозвучало с насмешкой. Чуть покачнула чашу, смешивая и взбалтывая кровь, к губам поднесла. Глупыми не были, бездумностью не страдали, но и не боялись — знать хотели, зачем. И слова Ясновидцы убедили.

Она сделала небольшой глоток, потянулась к младшему брату. Ярэд с жадностью принял игру — поцелуем забрав часть жидкости, а напоследок ещё губы полные жрицы облизнув, точно пёс с голодухи лакомую кость. И чуть не взвыл, когда Ясновидца к брату обернулась. Он уже, раздираемый ревностью слепой, подле них стоял. Яростно сопел и ждал… готовый драку учудить за плоть вожделенную.

Жрица не обидела его невниманием — тоже самое, что с младшим и со страшим проделала.

Кипяток по жилам побежал, головы поплыли, словно от хмеля человеческого, словно от дурмана после кровавой битвы, после соития, когда зов луны особенно силён.

— Ежели потеряю девственность, утрачу дар ясновидения, и тогда стану бесполезной для этого мира и вашего отца… — тихо напомнила жрица, когда Асмуд рывком забрал из её рук чашу и бросил на каменный пол, не в силах больше терпеть. Зверь брал вверх над слабым человеком, и он еле сдерживался, чтобы не наброситься на деву.

— А мы не нарушим, — криво хмыкнул младший, подперев её сзади и наконец сделав то, о чём мечтал последние невыносимо тягучие минуты. В несколько рывков косу распустил и с нескрываемым вожделением провёл рукой по идеально прямому полотну смоляных волос, что водопадом спускались до тонкой талии, подчёркнутую тонким нарядом под пояс. А потом сжал в кулак хвост и в пару вилков, намотал сильнее, чуть прогибая деву к себе:

— И ты запомнишь каждого из нас! — процедил близь полных губ, что приоткрылись от боли из-за хвата волколака. И опять с голодухи лизнул жрицу, как пёс верный любимого хозяина. И до того сладка Ясновидца показалась, что не удержался Ярэд, задрал голову и завыл, мир извещая, что эта самка станет его.

Асмунд с треском рванул платье красавицы, оголяя небольшую, упругую грудь. Сглотнул сухость в горле, глазами жадно обшаривая полусферы с розовыми ореолами и крупными сосками, сжавшимися как косточки вишни, накрыл большими ладонями напрягшие груди, сжал осторожно, точно проверял их на твёрдость.

Задрожала дева, ахнула, прогибаясь ласки, коей никогда не ощущала. Задрожала пуще, и если бы не младший, кто со спины придерживал, упала б от слабости в теле.

Асмуда словно небытие накрыло. Застыл, от возбуждения уже ничего не соображая, а потом глотнул воздуха так, будто под водой долго был и выбрался редко на поверхность. Его ладони сменили ладони брата. Он был грубее и решительней в ласках, а старший хоть за ним и не видело терпение и любовь растягивать удовольствие, проскользил руками по коже белоснежной и гладкой до округлых бёдер. Смял ягодицы девицы, коими она уже по паху брата ёрзала, похоть его естества распыляя ещё сильнее.

Развёл стройные ноги, да прижался своим разгорячённым членом к девственной плоти Ясновидцы, всем телом ощущая стан хрупкий и трепещущий, и влагу промежности. Голод раздирал его на части, Асмуд до рыка животного мечтал взять красавицу немедля. Зверь его с ума сходил от запаха призывного… Усилием воли волколак сдерживал порывы дикие, смаковал дурман от игры, смаковал ощущения, что дарили прикосновения к ней.

Носом прочертил прямую от ложбинки между грудями Ясновидцы до её острого подбородка. Затормозил на пике, к губам свернул. Поддел кончиком нижнюю, и припал на сладостный миг, прикусив напоследок её до крови. Слизнул каплю, и под стать младшему брату, поклялся богам, что и он возьмёт её…

И жрица не сопротивлялась — приняла свою участь, как должное. И даже больше — была ненасытной и отзывчивой: ласкала, позволяла, дарила, брала.

Братья были неудержимыми самцами, терзали хрупкое тело, едва сдерживаясь от того, чтобы не нарушить девственность её лона, а она принимала их животную страсть, как никто и никогда. Хрупкая, тонкая и такая греховная…

Усыпали любовники на ложе жрицы, крепко прижимая живую и почти не покалеченную деву. Не обманула… смешенная кровь богов творила чудеса.

Вздрогнул Родем, слушая глас Зверя. Взвился на ноги, хотя сидел на высоком деревянном троне, шкурой тигра укрытом, думу думая и планируя следующий поход в земли люда диковинного, кожей черного. И чутьё ему ясно сказало, что неладное случилось — о том догадался сразу и потому уж знал, что покарает сыновей, ведь никому не дозволено ослушание.

Приказ Альфы — закон! Даже для сыновей.

Особенно для них!

Луна была сильна, Звери наоборот слабы…

Асмуд и Ярэд до последнего не могли оставить Ясновидцу, каждую ночь приходили к ней, пока отряд двигался к лагерю Альфы. И брали её до последнего, уже под конец ссорясь, кто из них её достойней: кто будет просить отца дозволить брачный загон невесты.

Только отряд во главе с сыновьями прибыл, Роден тотчас убедился в своих мыслях. Учуял на Ясновидце запах сыновей. Рассвирепел в миг. И чтобы окончательно решить — убить Асмуда и Ярэда или нет, схватил красавицу за глотку и лизнул размашисто:

— Ты пахнешь пороком, а на вкус невинна, — даже призадумался, как такое могло быть. Простые человеческие самки не могли выжить после натиска Зверя, а эта… источала грех, его не отрицали, как и затаившиеся сыновья, но при этом дева оставалась девственной.

Если только…

Альфа проскрежетал зубами, оценив хитрость сыновей и их выдержку. Так или иначе, Асмуд и Ярэд посмели его ослушаться, несмотря на нетронутость чрева жрицы, и были обязаны понести наказание.

Чтобы было неповадно, казнить собирался сыновей, но заглянув в чёрные очи красавицы, в омуте её чар утонул. И голос её чарующий: «Они не виноваты, не тронь их. Луна, зов, слабость Зверя. Я всё ещё тебе полезна могу быть», — от детоубийства отвёл.

— Прочь! — гаркнул Роден, даже не взглянув на гневно пыхтящих сыновей. — На рубежи дальние! — припечатал веским словом. — За порядком следить, территории охранять! — отправил с глаз долой, дабы не мешали они великой миссии Альфы волколаков.

Отправил. Сыновья до отъезда пытались достучаться до разума отца, но Роден с тех пор был сам не свой. Даже руку поднимал на каждого, кто осмеливался рот открыть без дозволения. Ведь до последнего был уверен, только увидит главное зло — Ясновидцу «Культа Проклятых» — шкуру живьём сдерёт, но вместо этого сидел и долго смотрел на жрицу:

— Зачем? — озвучил то, что гложило столько лет. Что вновь его сделало таким… Даже не договорил, так и оставил вопрос подвешенным и недосказанным.

— Она была нужна, чтобы остановить тебя, — Ясновидца точно поняла о чём речь: прилетело спокойно и без малейшего намёка на страх.

— Я жил в мире…

— Это обманчивая ложь! — мягко укорила дева.

— Я не вёл воин, — настаивал Альфа, переходя на рык.

— Твоя суть не поменялась, и если бы не тогда, в другой момент вырвалась, и последствия были бы куда плачевней.

— Для кого?

— Для Земли и природы…

— Что мне до них?! — недопонял Альфа.

— Они — наше всё! И ежели пойти супротив — они покарают.

— Я не шёл против них!

— Знаю, тебе просто нет до них дела, — понимающе кивнула жрица, но в тоне мелькнуло такое искреннее сочувствие в глубокой недалекости Родена, что это не понравилось Зверю.

— Что ты хочешь сказать? — ощерился он.

— То, что не замечать очевидного, глупо, мой Альфа, — она нарочно это сказала, потому Зверь Родена тотчас принял смиренность человечки. А она тем временем продолжала: — Нужно уметь уживаться и слушать богов, и тогда они будут благосклонны.

— Но ты у меня, и только от меня зависит — жить тебе или умереть. И то, как умереть и как жить, — добавил вкрадчиво. — Не богам…

— О том спорить не стану, но я не простой человек — свою судьбу видела и точно знаю, что случится и когда.

— А кто ты?

— Я дочь богини Инур, жены главного бога жизни и смерти Аруа, а вы любимые его создания — волколаки. Но мать всегда стояла за людей… Аруа — за силу. И если муж и жена зачинают спор — нарушается равновесие и природе приходится находить выход, как его выправить. Потому на вас проклятие и обрушилось.

— Нет его! — рыкнул Альфа.

— Так ли? — удивилась Ясновидца.

— Ваш род с каждым поколением становится всё меньше и слабее, а люди напротив, как бы вы их не истребляли — плодятся и крепнут. Приспосабливаются к новому порядку, выживают, как могу и умеют. Они станут сильнее…

— И что, смогут нам противостоят? — даже нелепой показалось такое заявление.

— Сравниться с вашей силой не смогут, но в них другой дар заложен. Плодородность.

— А нам что с того?

— Ты же не глупый, Альфа…

— Хочешь сказать, что мы сможем с ними спариваться, не убивая?

— Увы, — покачала головой Ясновидца, — всё равно редкая сможет принять зверя.

— Но сможет? — настаивал Альфа с живейшим интересом.

— Да и даже зачать, — нехотя кивнула жрица чуть погодя и тотчас значимо добавила: — но разродиться — только одна! И плод этого союза уже будет существом другого порядка! Существом новой, великой силы. Гораздо умным и приспособленным к жизни на новой земле. Именно оно станет тем, кто сможет удерживать мир в равновесии.