Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста

Глава 35

Рагнар

К ужину опять Славушка вышла в главную пещеру. Мясо как раз на углях дошло, запах жаренного видать её и выманил.

Герта ей сыскала рубаху длинную, дабы мелкая голой не ходила, потому я порадовался, что глаза более за обнажённую плоть девчонки не цеплялись. И без того тяжко…

Чем себя только не занимал… Вон на охоту постоянно носился, территории проверял, да метил, дабы одичалые мимо ходили.

В этот раз пока за дичью носился, чуть перекусил. Так что сейчас больше думал, как бы девчонка не голодала. Да и мать…

Но Герта к вечеру не своя стала — пуще рычала, принюхивалась чаще, а когда я готовить стал, молча ушла…

Видать Луна и на неё шибко действовала, да и приближающиеся волколаки, коих и я чуял. Долго ещё, но уже шли…

— Как вкусно пахнет, — проскулила Славушка, подле меня сев. И когда ей протянул мясистые куски, накинулась так, словно не ела давно.

Странно, диковато, но мне нравилось смотреть, как она ест. А кушала Славка быстро и жадно, с мурчанием и стонами. Закатывала глаза, облизывала пальцы и урчала. Я ловил неосознанно её жесты, взгляды и понимал, что был полнейшим идиотом, уверяя себя, что смог бы без неё жить.

Она моё ВСЁ! И ежели будет нужно, я умру, чтобы моё ВСЁ жило дальше.

Славка перестала жевать. Смутилась, глаза опустила, медленнее ковыряясь в птице.

Она уже не спрашивала, голоден ли я. Попривыкла за эти годы, ежели молчу, значит сыт и меня лучше не трогать: лучше не мешать думать и смотреть.

Очередной кусочек в рот запихнула, прожевала, а потом облизнулась…

Это вообще на меня убойно действовало. Аж молнией тело прошибло от вида её языка — самый кончик, скользящий по полным, сочным и жирным от сока дичи губам.

Проняло до глубины души.

Сердце гулко у груди заколотилось. В жилах кровь закипела, калёным железом в пах ударяя.

Вот и залип я на её губах, пальцах, едва живой от желания.

Так завис, что запоздало среагировал на вскрик Славки, когда Зверь во мне над человеком вверх взял, и я девчонку за ноги к себе рывком подтащил.

Очнулся, как от затрещины. Сморгнул наваждение, лишь глаза в глаза с сумасшествием своим оказался. Хотел было повиниться за животность свою, да Славушка в который раз удивила — своими пальчиками по моим губами провела, будто проверяла, укушу в этот раз аль нет. И я опять облизал их, с большей жадностью пососав, уже кончая только от того, как это было вкусно.

Ещё со страхом взирал на свою отчаянно сумасшедшую отражённую, не ведая, чего от неё ждать теперь, и что хуже — от себя. Одно дело, когда она под стать Зверю носилась по лесу, меня завлекая пред ликом Луны, а другое… когда вот так…

Она робко улыбнулась моей наглости:

— Ну же… — обронила тихо и чувственно, глаза её полыхнули золотом. — Не ужель мне тебя теперь всё время упрашивать и обольщать?..

Тогда я ухватил за руку и облизал с большим смаком, и когда ни отвращения, ни брезгливость не углядел, с надеждой обшарил её лицо взглядом жадным и губы полные и манящие со смачным чавком попробовал.

Коротко, но аппетитно — голову тотчас дурманом пьянило, и я не смог больше оторваться от губ этих сладких и мягких…

Славушка

Воздух отбирал, набрасывался с поцелуями долгими, глубокими, меня едва чувств не лишая. И без того я себе уж не принадлежала.

Ему! И его Зверю! И вообще меня уже ещё со вчерашнего дня к ночи ближе колотить начинало. Душу рвало на части, изворачивало от жажды на улицу выйти, воздуха глотнуть и завыть… как волколаки, дабы высказать миру, что отныне я с Рагнаром. Что его я… с ним и он мой!!!

И его тепла хотелось, уж не ведаю почему… вроде и помнила хорошо, как это больно — любовь такого Зверя, но плоть всё по-своему воспринимала и требовала своего мужчину опять подпустить.

И не болело уж более, томительно изнывала я, как когда-то, когда ещё не знала мужчины. И по телу, как прежде, волны жаркие бегали. Мне до трясучки хотелось любви и поцелуев. Потому судорожно цеплялась в мощные плечи, обвивала за крепкую шею, не позволяя отстраняться. И млела от всего, что он со мной делал, даже ежели гореть начинала от смущения.

В волосы его руками зарывалась, в кулаках сжимала пряди.

Взрыкивал Зверь, прерывая поцелуи так, словно я его убивала, прерывая доступ к воздуху. Жёлтыми глазами меня пожирал и опять обрушивался с ласками…

Хорошо мне стало. Так хорошо, что стонала в губы его напористые и жадные. Волнительно задыхалась, когда передышку давал, и жарко отвечала, когда опять целовал.

— Стой, Славк, — рявкнул, меня за шею к земле пригвождая. — Не будет этого! — и только потянулась к нему, отшатнулся. Да так, что едва в костёр не угодил. Метнулся к выходу:

— Ступай спать, кому велено! Луна сильна, а человек слаб… — и бросился прочь из пещеры.

В растрёпанных чувствах, обманутых надеждах ещё несколько минут смотрела в тёмный проём пещеры, надеясь, что чудовище образумится и вернётся, но его не было. И так в думы неутешительные погрузилась, что очнулась лишь, когда услыхала вой далёкий и надрывный…

ЕГО!

Рагнар лютовал от желания, но опять был готов на что угодно, лишь бы меня не трогать!

Это обижало. Даже оскорбляло моё женское начало…

Расстроенно втянула воздуха, пьянее от свежести улицы, но переборов странное чувство, вырваться на свободу, поплелась в небольшую пещерку. Забралась под шкуру тёплую и смежила веки, раздумывая, как мы теперь с Рагнаром будем жить, когда он вот так себя и меня мучал?

Да, меня тоже одолевал страх. И ежели по чести — не он, а я физически пострадала! Так что мне и решать, что дозволять, а что нет! Не скажу, что прям забылась та невыносимая боль, из-за которой глохла и слепла в первую брачную ночь, но ежели тогда пережила, значит и дальше вытерплю, особливо, ежели он меня не Зверем брать будет, а вот так же целовать. Просто целовать и ласкать…

Мне и от поцелуев хорошо.

Мы же с ним уже творили что-то такое… и без разорванной плоти, без кровищи и слёз. Мне нравилось чувствовать его член в своей руке, и не отвращало, когда семенем своим полил…

Стыдливо, да, до сих пор лицо горело от воспоминаний, но как по мне, мы уже с ним не должны бояться, а наоборот, обязаны учиться быть друг с другом. Ежели собрались вместе и дальше жить — надобно и приживаться!

А, стало быть, выискивать такие любовные игры, при которых не будет больно, и всем станет хорошо!

Проворочалась на ложе, а сон так и не шёл. Наоборот, всё сильнее накатывал жар, удушливее становилось и тело ломило непривычной болью. Кожа чесалась… в голове какие-то звуки стали нарастать.

И тогда я заметалась по пещерке, то в голову сжимая руками, будто пытаясь заглушить голоса чужие, то воздуха жадно хватала, потому что мраком накрывало и паникой. А потом дурно стало, да так, что провалилась в небытие и очнулась только от рыка Рагнара:

— Славк!

Сморгнула наваждение, на Луну во все глаза таращась и никогда прежде она мне такой красивой не казалась. Огромной, светящейся и манящей… я аж руку протянула, чтобы коснуться её.

— Славк, — меня безжалостно дёрнули за плечо, к себе поворачивая.

— Отстать, — и я рыкнула в ответ, желая вернуться к созерцанию Луны.

Но Рагнар грубовато за подбородок мою голову приподнял, в глаза вглядываясь, а потом поразил, когда пальцем губу верхнюю натянул, зубы рассматривая.

Завело меня то не на шутку, и я не будь дурой, укусила его. До крови.

— Да ну… — сглотнул шумно волколак, руку одёргивая. Я облизнулась игриво, и так мне понравилось, как его глаза желтизной перелились, что я обвила его за шею и совсем не невинно уточнила:

— Ну что, дикой я люба тебе больше? — и нагло носом по нему повела, совсем дурея от запаха своего мужчины. Уж не ведаю, что со мной было, но даже заурчала, как меня пронял его аромат. Он и звучал острее, вкуснее, так, что облизать Рагнара захотелось.

— Не смей… не провоцируй, — но его хриплый голос дрожал. И самого Рагнара колотило сильно. Забавно то было наблюдать, потому муркнула, силу свою ощущая:

— Ну же, великий бесстрашный волколак, — подначивала, прервав свою вольность, а я за гриву его тёмную тянула совсем не думая, больно делала, аль нет. — Неужто пыл угас? Неужто Луна слабину дала? Аль опять страшишься?

— А ты, нет? — Зверь с недоверием затаился, и только я осмелела опять, на себя за волосы его потянув, зарычал утробно, сгребая в объятия стальные.

— Провоцир-р-р-руешь, — протянул, чуть ли не вгрызаясь в мою шею. Я прогнулась навстречу, уже не ведая, что творю. Да только недолго меня дурманом шатало на волнах — оборвал свои порочные ласки волколак.

Хотела было возмутиться — продолжить подначивать. Да Рагнар хапнул с голодухи воздуха, рыкнул бархатно и за зад меня приподнял, на себя усаживая. И тогда я совсем бесстыдством загорелась, ногами обвила торс крепкий и голый и сама припала к его губам, остатками разума слыша, что Рагнар шаг чеканил… уж и гул пещеры померещился. А потом меня на ложе удобное уложили…

Сладкая боль смешалась с дурманом его шалых ласк. Больше не сдерживая себя, давил и мял моё тело, в губы впиваясь. И я исследовала, как получалось, как успевала. Гладила, цеплялась, и мне его телом совершенным казалось. Таким совершенным, что захлёбывалась восторгами, что наконец могла его касаться, царапать, кусать, мять…

И делала это самозабвенно, теряясь в ощущениях…

А когда мои блудливые руки легли на упругие ягодицы Рагнара и бесстыже сдавили, неосознанно толкая его ко мне, волколак взрыкнул с угрозой и быстрыми рывками мои руки поочередно над головой к ложу припечатал, скрестив в запястьях и фиксируя одной своей.

Теперь я возмутилась не то стоном, не то рыком рот в рот, который Рагнар не переставая терзал. Вырваться не позволил, насильно удерживая в той же позе, бессовестной другой по моему телу шаря и явно не собираясь мной овладеть.

— Нет-нет, Рагнар, — взмолилась, к нему подавшись, — Сделай это… прошу… — голос хрипло звучал, тишину пещеры нарушая.

— Порву же, — почти взревел волколак. Пронзило его страхом и меня, но я упёрлась на своём. Во мне и впрямь что-то другое рычало. Желание болезное было уже и томление внизу живота, что не получи я ласку, завыла бы. И без того на грани была… И он…

Обшарил моё лицо взором помутнённым, носом повёл жадно, чиркнул о клык свою руку и к губам моим насильно приложил:

— Пей! — это не было просьбой. Грозный взгляд не позволил увернуться, вырваться и я давилась сладковатой, тёплой жижей, к удивлению осознав, как мне сегодня нравился её вкус. ЕГО ВКУС!

— Ты вкусный, — нехотя оторвалась от лакомства, облизнула губы. Голос мало на мой походил, скорее на рык сытой волколачки.

И я испуганно прокашлялась. Сердце вроде ход остановило. Я замерла, глядя в жёлтые глаза своего Зверя. Он в ожидании на меня… и когда во мне забурлило нечто невиданное и животное, я к нему так лихо подалась, что зубами об его клацнула. Заурчала довольно, чуть ли не вгрызаясь в его губы.

Глохла и слепла от своих диких порывов. Не могла удержать развратного, постыдного желания, потому и стонала-рычала, не позволяя меня отпустить. Ногами обвила за торс Рагнара и прогнулась навстречу, ёрзая по его крепкому телу и дрожа от того, как желала его ощутить внутри.

— Р-р-р-агнар-р-р, — подвыла, потому что он медлил. Я чувствовала его животную похоть, его мягкие укусы на своём теле, его совершенно не нежные касания и меня раздирало на части от нетерпения, когда же он всадит в меня свой огромный член.

— Правда хочешь? — сомнением уточнил, прервав глубокий поцелуй, от которого не то растекалась, не то расщеплялась.

— Да, — кивнула нетерпеливо. Мои мозги точно в кисель обратились. А мысли вязли в болоте дурмана. — Ну же!..

— А ежели опять порву? — разрывался между желанием и страхом Рагнар.

Я его ощущала у лона так ярко, что уже делала попытки сама на него насадиться — качалась навстречу, тёрлась развратней, кусала в ответ, торопя и требуя:

— Прощу, — уже сходя с ума. — Молю, — ниже и протяжней. А когда не выдержала и когтями в его плечи вонзилась, он надрывно завыл, вызывая в моём теле странный озноб и жар… Перед глазами помутнело, кожа так зудела, что хотелось её содрать и кости стало ломать…

— Ну же! — зарычала недовольно. — Быстрее!!! — завыла, больше не в силах терпеть этого издевательства надо мной.

— О боги, — сглотнул натужно Рагнар. — Чокнутая… отчаянная… — за задницу придержал, качнул нас, словно на волнах: темп задал, и когда я от желания вновь его в себе ощутить, раскрылась сильнее, за ягодицы к себе поднял и протаранил мою нежную, едва зажившую плоть своей…

А вот и вновь пришла на смену испепеляющему желанию непрошенная боль. Заскулила я от неприятного чувства, пытаясь выбраться из хвата, но Рагнар застыл:

— Чшш, — прошелестел волколак. — Пока держусь, не провоцируй, — прорычал низко, и я перестала биться в агонии боли. Как и он — замерла, дыхание усмиряя. — Я буду медленно входить, чтобы ты привыкала ко мне. По крайней мере, пока в себе, — добавил виновато.

Губу закусила и, понимая, что другого выхода нет, кивнула.

— Уверена? — всё же дал мне выбор Рагнар, но в его взгляде я прочитала ЕГО смерть, ежели оттолкну.

Не могла я любимого отвергнуть. Кивнула решительней:

— Я буду сильной для тебя. Истиной, — выдавила улыбку и тотчас натянулась, когда Рагнар ещё чуть в меня углубился.

Поцеловал, моля терпеть: я напряглась, ожидая разрывающей боли, но через несколько секунд осознала, что её нет… Той боли пронизывающей и раздирающей. Чуть тянуло, но то от размера, к которому моя плоть пока не привыкшая была.

Еще секунда, и стало даже приятно, томительно, но не полно, словно я не дополучила, что желала. Глядя в его налитые золотом глаза, неспешно подалась навстречу, прислушиваясь к своему телу… к телу Рагнара.

Волколак зарычал:

— Славк…

— Ещё, — шепнула требовательней.

Не поверил Рагнар — воззрился, будто пытаюсь его обмануть, и тогда я решительно качнула бёдрами, прогибаясь от сладости, что в этот раз по телу волной прокатилась.

— Ещё, — чуть резче подалась к нему и Рагнар, накрывая мои губы, с утробным рыком, проник в меня глубже.

— Ещё, — то стон удовольствия сорвался, негой по венам расползаясь.

И ещё раз, и ещё, с каждым мои всхлипом-стоном, с каждым блаженным выдохом, всё глубже и быстрее в меня входил, всё сильнее и резче. Подгонял, подталкивал к чему-то невероятно приятному и до такой степени во мне чувства забурлили, что укусила… аккурат, когда оказалась на пике того самого удовольствия, что уже когда-то дарил волколак. Но было это дольше и блаженней…