Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста

Глава 36

Славушка

Всю ночь безумствовали. Уставали, выдыхались и вновь сливались воедино. Обессиленно усыпали в объятиях друг друга, а он во мне.

О, боги! Я и не ведала, что это так волшебно. И сладко, и изматывающе приятно. И очень вкусно… Рагнар очень вкусный. Я зализывала потом укус и вновь прикусывала. Он тихо посмеивался, но не отталкивал. И это меня наполняло силой и уверенностью в будущем.

Я его не отдам! Никому!

И биться за него буду, ежели что-то случится. И плевать, что слабая. Плевать, что человечка… Без него меня уже не будет: частями не живут, а существовать и бродить по земле без половины не смогу…

— А ну вставайте, — в тягучесть дрёма врезался голос Греты. Я кое-как глаза открыла, тяжко осознавая, что любиться было приятно, а вот подниматься…

— Быстрее, — рыкнула Герта. — Они уже рядом!

Рагнар торопливо соскочил с ложа и, не стесняясь своей мужской красоты, глянул на меня.

— Оденься, Славк, но носа не показывай. Чтобы не случилось… — покосился на мать, и она кивнула на его немой вопрос:

— Сделаю!

По коже морозец пробежал от её коротко ответа. И пусть не ведала о чём речь, но глубоко в подкорке сознания… шелестело: «Убьёт меня!», ежели…

— Рагнар, — к нему подалась, ногами на пол скользнув и судорожно цепляясь за руку. — Не уходи. Не дерись с ним… — слёзы ошпарили щеки. Знаю, что было глупо и… крик отчаянья, но я не хотела его отпускать.

— Славк… — с укоризной мотнул головой волколак, тараня недовольным взглядом. За подбородок придержал голову, большим пальцем слезинки смазал:

— Мне придётся, иначе никак…

— Ненавижу тебя! — обронила, прежде чем поняла, что собиралась сказать другое.

— Надеюсь, ты не жалеешь, — прозвучало с угрозой.

— НЕТ! — ни секунды не колебалась я.

— Потому что поздно. Запомни, Славк, я тебя теперь скорее убью, чем отдам….

— А ты не отдавай, — успела брякнуть до грубовато-нежного поцелуя. Порывистого и жадного, как глоток воздуха, когда выныриваешь из-под воды.

— Да что вы сопли растираете?! — негодовала Герта, подбоченившись. — Ты, что в своего мужа не веришь? — меня припечатала грозным взглядом. Неуютно стало. Зажмурилась я, не позволяя слезам сильнее политься:

— Рагнару верю. И в него верю, но Зверя Вагра тоже знаю… — обречённо шмыгнула носом, но, собравшись силами, отпустила руку мужа. — Если с тобой что-то случится, — сглотнула боль только от мысли, что такое возможно, — я тебе этого не прощу, — смехотворно пригрозила и поджала дрогнувшие губы.

Рагнар топил меня своей мрачной задумчивостью: взглядом не то прощаясь, не то обещая весь мир. Руками нежно по бокам проскользил, на бёдрах ладони застопорив, и, подарив жаркий поцелуй, неожиданно опустился на колено, лбом уткнувшись в живот:

— Луна ты моя, — мягко прорычал в меня, вызывая дичайший трепет и волнение. Схватилась за него, пальцами в волосы зарывшись, да к себе прижимая, а он целовал животик коротко и жадно. — Не смей рисковать, Славк. Слышишь? Не смей! Вы слишком ценны… — и тотчас оборвал момент. Вырвался из объятий и в несколько шагов, больше не оглянувшись, покинул пещеру.

Я так и осталась стоять обнажённая, одинокая и покинутая. Положив ладони на живот, сохраняла тепло поцелуев своего любимого и ещё не до конца осознавала, что значит «ВЫ!».

Рагнар

Мне не было страшно выйти к брату. Я куда больше боялся, что Славка помчится за мной. Дурёха могла! А ей не стоило дразнить своим видом Вагра. Не сейчас, когда он кровно зол. Не сейчас, когда он слеп и безрассуден. Не сейчас, пока она слаба и беззащитна. Не сейчас, пока в ней только зарождалась жизнь…

Моя девочка! Моё нежное создание… Моё проклятие и дар богов!

Её запах и мягкость глаз не лгали. Она ни на миг не пожалела о нас. И теперь я познал, что значило быть с любимой. Что значило быть с отражённой. А ещё меня душило от переизбытка чувств — теперь я как никогда чётко понял, что именно вот так мужчины теряли себя, и отдавались своим женщинам без остатка. И именно в такие моменты слабости… расщеплялись на частички, готовые только о любви говорить и обещать… клясться… лишь бы ОНА была рядом!

На поляне близ пещеры стоял недолго. Вагр и его верные псы, протаранив кусты и юркая между деревьев, меня окружили.

Брата не сразу узнал. Он почти одичал. Шерсть дыбом, клочьями слиплась от крови и грязи. В щепе и соре. Глаза безумные: кровью налиты да золотом переливались.

Дико скалился. Раненный, потрёпанный, загонявшийся, но живой!

Боги ведали, через какие земли он продирался, и через каких противников, но точно опосля себя дорогу из трупов оставил. Не хотелось бы из-за его одержимости потерять кого-то из знакомых и родных.

— Ублюдок, — рыкнул брат, не в силах обернуться человеком. — Ты поступил подло и трусливо! Ты ответишь за это!

По обе стороны скалились его ближайшие прихвостни: Хессес и Герр. Они были, как и Вагр, сильно потрепанные дорогой и драками. Одичали, но плечом к плечу следовали за другом.

— Не понимаю, о чём ты, — ровно отозвался я. — Я, как и ты, участвовал в загоне. Невеста по праву моя…

— Но как ты оказался первее меня у обрыва? — бросил обвинением брат. — Я плутал и петлял по лесу, точно заблудший щенок. Глупый, слепой и глухой щенок! — вторил гневно. — Вечно терял её след, возвращался на место и вновь начинал охоту, — голос был полон лютой злобы и ненависти.

Я промолчал, ибо врать бессмысленно, а говорить правду — признаваться в сговоре, но за меня дилемму решил Вагр:

— Я нашёл тряпку с каракулями, — обрушил новость. — Это был план! Твоя девка его выронила, когда прыгала с обрыва. Я не сразу понял, что это и чьих лап дело… А потом… Ты отступник! — припечатал обвинение. — Предатель и ЛЖЕЦ! Убийца!!! Никакие законы стаи меня не остановят. Для меня ты — отброс и ублюдок, посмевший пойти против семьи и меня, твоего брата! Поэтому я вызываю тебя, чтобы обелить своё имя, чтобы отомстить за Наверу и покарать тебя за предательство наше рода…

— Красивые слова, — выслушал Вагра, но в драку не бросался. — Только ты пришёл больше из-за униженного самолюбия, чем из-за стаи и рода! Из-за того, что самка выбрала другого!..

— Девка — не самка! — рыкнул Вагр, порывисто шагнул ко мне, клацая от бешенства клыками:

— Сука рода человеческого, и я буду рвать её с особым смаком и извращением, чтобы она подыхала в муках.

— Она моя истинная, Вагр! — не пытался достучаться до разума брата, просто озвучил правду. — Она не только моя отражённая, теперь она моя… жена! По всем правилам. Ты же понимаешь, что это значит? — мрачно напомнил.

И ежели его псы тотчас присмирели и озадачено зыркали на своего друга, то Вагр лишь зло посмеялся:

— Ха-ха-ха! Законы Серых действуют только на наших землях, а на ничейных… тут нет судей! Нет Альфы! Нет никого! И я тут закон! Я судья! И я палач! — умолк на миг, пристреливая лютым взглядом. — Ты ответишь за всё! А я буду чинить месть, как посчитаю нужным, — оскалился хищно Вагр.

Он озвучил то, чего я страшился.

Вагр пойдёт до конца! Значит… лишь смерть нас рассудит, а я так не хотел убивать, но ради своего счастья и любимой, даже брата не пощажу!

— Значит, так! — Во мне забурлила кровь…

Вагр не выдержал — бросился на меня первым. Завязалась бойня, не на жизнь, а на смерть. Мы драли друг друга и полосовали, вымещая всю ненависть, скопившуюся за эти годы. Он — обиды и презрение, я — потому что боролся за Славку, а он посмел ей угрожать!

Его верные псы тоже не чурались влезать в драку и пытались меня сбить с толку суетой и обманчивыми бросками, подлыми атаками.

Но я выстаивал. Хоть и напропускал ударов, но отбивался и даже сам атаковал, чувствуя себя гораздо сильнее, чем думал.

Вагра подводила одичалость — глупость поступков: отчаянье бросков, пустая злоба укусов…

Я просчитывал больше количества атак, уходил от самых опасных укусов и ударов когтей. Наносил раны то одному, то другому. Даже уверовался, что одолею его и диких псов… Но ког удачно завалил, всадив было клыки в загривок, надеясь завершить драку смертным хватом, как среагировал на движение близ пещеры.

— Нет!!! — завопила Славушка, метнувшись к нам. Я от ужаса обо всём забыл. Уж было решил, что Хессес и Герр подло напали на мать и Славушку, но увидав, что бабы сами выбежали к нам, а мелкая ещё и вопила: «Не убивай его!» — проглядел удар. В последний миг, уклонился, но атака была разящей — брат когтями чиркнул мне по боку. Нестерпимая боль опалила тело. Я подвыл, шарахаясь прочь, но прихвостни Вагра, меня пугнули с разных сторон ложными атаками и конечно брат не упустил момент, метнуться на меня, чтобы добить.

Попытка увернуться, не увенчалась успехом. Я путался в лапах, заваливаясь под тяжестью Вагра, и в тот же момент, поляну надсадный наполнил вой волколачки. Герта, наплевав на мою просьбу, метнулась к побоищу, в прыжке обращаясь Зверем.

Сознание мутнело, я пытался из последних сил сбросить Вагра, но его клыки уж таранили мой загривок.

Я не боялся умирать — я дико страшился за Славку! И за детей…

Из последних сил взбрыкнул, краем глаза углядев, как мать без видимых усилий расправилась с Хассем, и не поверил себе, когда Герр, заскулив, точно пёс, коему лапу отдавили, поджал хвост, схоронился за нами с Вагром.

Тогда и я застыл, не веря глазам.

Две волколачки, Бурая и Белая, скаля пасти, подступали к нам, грозя порвать Вара, ежели он меня не отпустит. И когда на него напал ступор:

— Это невозможно! — опешил брат от неожиданности и новости, я подгадал момент и сбросил его с себя. Кое-как подскочил на лапы, старательно удерживаясь в Яви, а меня шатало пуще, сознание настырно ускользало. Я сжал зубы, сморгнул темноту — не смел пасть прежде врагов!

Хоть и держался из последних сил, но на Славку с матерью покосился. Моя мелкая… и впрямь стала волколачкой. Она сделала свой первый переворот! Это ведь… невозможно! Запоздало вспомнил о щенках и перевёл взгляд на живот. Чуть не завыл от счастья — они были живы!!!

— Не смей больше обращаться, — рыкнул, понимая, что больше всего на свете боялся потерять ИХ ВСЕХ!

Вагр больше не кидался, он, как и Герр, скаля испуганно пасть, отступал, неверующе смотря на волколачек. Хессес, тушкой валялся в стороне и слезливо поскуливая, зализывал огромную рану на животе. Жить будет, если не добьём! А добивать никого не хотел… Было необходимо срочно разрешить дело, иначе Вагр очнётся. Взбесится ещё сильнее и тогда…

— Уходи, и я забуду об этом, — мотнул головой, давая брату шанс решить битву полюбовно.

Меня шатало и мутило. Я смаргивал темноту, накатывающую все сильней.

— Вы… ты… предатель! — утробно рыкнул брат, явно не находя слов. — И ты убил мою пару! — нашел ещё причину продолжить драку.

— Она пыталась убить мою отражённую, — напомнил я жуткую правду.

Вагр рыкнул от бессилия, но броситься не решился.

Как бы не желал мести, он был слабее. Теперь точно это познал на своей шкуре. И будучи умным волколак, успел оценить шансы, которые у него остались в данной ситуации, при данном раскладе.

Герр был более понятливым и уже признал мою силу, возвращая Зверя к человеку.

Но кто его ведал, возможно, Вагр бы бросился в отчаянье, но нас потревожили незваные гости. И ежели брат, был ослеплён жаждой кровавой мести, и пропустил их приближение, то я учуял волколаков задолго до их появления.

Секундой погодя, как Герта ощерилась, встречая Дагра, к нам, с разных сторон пещеры, двумя многоголовыми потоками «вытекли» и Серые волколаки, во главе с отцом, и Бурые с их Альфой — Баурром…

Совместный приход — был чем-то запредельным и невероятным, впрочем, как и всё, что происходило последнее время. Поэтому, оставлять их приход незамеченным было уже невозможно. И коль я больше не страшился за нападение со стороны брата, шатко повернулся, встречая гостей.

— Вагр, — рявкнул Дагр, мощным прыжком завалив сына и лапой, его морду к земле прижав. — Как ты посмел?! — рычал гневно отец. Но Герта не оценила поступка Альфы. Нахохлилась, зло сверкая глазами. Славка, забыв обо всех, ко мне метнулась. Заглянула в морду.

Я чуть не убил дуру любимую. Ну почему женщины такие отчаянно безмозглые? Уже хотел ей о том сказать, как она любовно облизала меня ещё раз: и винясь, и признавая заранее, что я прав! Хотя, кровь из носу, не понимала, в чём заключалось моё неудовольствие…

— Щенок не воспитанный… — грубоватая реплика, заставила сморгнуть подступающее Небытие и глянуть на отца и брата. — Я запретил преследовать брата! — слова Альфы звучали, точно гвозди, заколачиваемые в стену. — Ты проиграл гон! Тебе это либо принять, либо покинуть стаю…

— Не нужны вы мне, — скалился Вагр, униженным псом.

Герр был не настолько дик — голову склонил, выказывая уважение, подчинение и любое наказание, кое озвучит Альфа.

— Щенок, ты ещё молод и глуп, чтобы управлять стаей, — изрыгал недовольство Дагр. — Но я тебя люблю. И силу твою признаю. Поэтому и позволил соперничать с Рагнаром. И брат в отличие от тебя своей силой распоряжается умело. Он достоин того места, которое ему судьба уготовила. Прими его победу с достоинством, и это станет первым шагом к миру… Не только между братьями… стаями, но и мирами.

— Он всего лишь помесок… — взрыкнул Вагр, но из-под отца выбраться даже не пытался.

— Он волколак! — поправил Дагр, ещё раз приструнив лапой сына. — Один из нас! И я горд тем, что он другой. Что именно мой сын и твой брат, смог отыскать нужную невесту! И что самое ценное, он единственный, кто смог приручить своего Зверя! Ни одни великий волколак этого не умел…

— Он предатель, — скулил жалобно Вагр, уже осознав, что проиграл свой главный бой. — Он не должен стать нашим Альфой…

— Он не предатель, а великий и достойный Зверь! Ежели ты научишься владеть собой, хотя бы в часть, как это делает Рагнар, повзрослеешь, поумнеешь, быть и тебе великим предводителем стаи Серых.

— Альфой? — поправил Вагр с надеждой. — А как же… Рагнар? — гнев чуть поутих.

— Рагнар… — Дагр повернулся морду ко мне. Несколько секунду размышлял о чём-то мрачно, а потом сделал то, о чём я никогда бы не подумал — оставив в покое младшего сына, склонил голову, признавая мою власть и силу.

Меня повело сильнее, я едва не упал, припадая на лапы с одной стороны. Чтобы выровняться, рядом слезливо поскуливая, Славка продолжала зализывать мне раны.

Нет-нет, да и порыкивал, чтобы не позорила. Только девка упрямая, не слушала. Хотя, когда бы она меня слушала? Кивала, соглашалась, даже глаза дурила, но всегда по-своему делала…

Моя… вредная, упрямая, настырная самка!

За мыслями сладкими, запоздало увидал, что вся стая Серых, под стать Альфе, меня признавала сильнейшим. А темнотой Небытия меня всё же накрыло, когда стая матери, рвано… тоже склонилась в почтении.