Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста

Глава 26

Рагнар

Я держался несколько седмиц. Держался и жил в стае, как другие. Выполнял приказы отца, игнорировал насмешки Вагра и его своры и, конечно, присматривался к паре брата.

Навера урок пережила, да не вынесла из него ничего ценного.

Смирению и послушанию наказанием не учат. Альфа мог бы уже знать, что Зверя порка лишь обозлит сильнее. Навера давно забыла о своём месте, и я знал, рано или поздно, дрянь вновь сорвётся с цепи. Только теперь она скорее сдохнет, чем упустит жертву.

Потому и бдел за ней особо пристально. Ждал и следил. А ещё слушал. О планах. Врагах. Людях. Будущем.

Альфа не раз обронил «уйду на покой»… мы все ведали, что собирался уйти, и этот гон станет решающим для будущего всей стаи.

Дагр приемника назовёт, а стая должна либо его принять, либо вызов бросить, своего выставляя. Но конечно все видели будущим Альфой Вагра. В том сомнений ни у кого не было, да и я не думал оспаривать власть.

Я прекрасно видел, сколько требовалось от Альфы, сколько сил уходило на стаю, на врагов и соперников. Меня совсем не устраивало в такую кабалу влезать, дабы эго потешить и гордым самцом выхаживать. А вот роль одного из… вполне подходила. Меньше власти — меньше ответственности и спроса. И свободы больше, а к ней привык.

— Рагнар, — голос Иррэ нагнал в спину, когда к лесу свернул. — Ты куда? — она давно за мной следила. И ежели я последнее время был подле, то сейчас больше не мог… Горел… Мне было жизненно необходимо увидеться со Славушкой.

Да, повздорили. Я был резок — тому ревность гнилая виной, но я остыл, осознал, что не прав был… да и нет у меня к Славке вопросов. Сам угрызением совести уж давно страдаю. А когда её чуть не потерял… чуть сам не подох. Но о том не скажу, просто предупрежу насчёт Наверы и скажу, чтобы брата остерегалась. Он теперь чаще к селу бегать стал. А предупреждён — вооружён. Пусть будет на чеку, и заодно проверю, как нога её заживала.

Мчался к резервации, уже зная, что войду как господин — дела у меня там… важные. И ежели брата там застану, в драку не полезу — его это ещё больше заденет. В резервации его невеста, а вотчина не его.

И его и без того это раздражало. Он уже к отцу подходил с просьбой его а не меня главным поставить над селом. Но Альфа отказал:

— Нечего тебе там делать. Ты своего Зверя в узде держать не умеешь, вот ещё… доверить тебе невест. Это ж как пустить козла в огород!

Вот и прибавился ещё один пункт ненависти ко мне. Я не боялся Вагра — почему-то от этого особо удовольствие получал. Видеть и чувствовать, что моя отражённая отличная от других. Сильная и характерная. Что не смирялась, даже когда еле ползала и дышала. И отвергала Вагра, сколько бы он вокруг неё кругов не нарезал…

Гордость переполняла — эта самка не ложилась под сильнейшего. У неё была голова на плечах и свои желания, от коих не отступала, даже ежели грозили смертью и расправой.

Личное извращение — готовить слабую человечку к короткому противостоянию, но за то время, что я за ней присматривал, она доказала, что род людей… достоин жизни. Достоин уважения!

Они по праву имели своё место в цепочке существ, коими земля полнилась. И были отнюдь не последними, хоть и не первыми.

Они не хуже нас — просто отличные от…

Да, слабее физически. Да, беззащитней, но это не их вина и не наша заслуга — всего лишь природа так распорядилась. Кого-то больше одарила, кого-то меньше…

И я всё больше сомневался в главном законе животного мира «кто сильнее, тот и прав!» Оно неверно, хотя бы потому, что сила не могла решить всего. Подчас только ум помогал найти выход. Смекался, отвага, доблесть и даже страх и отчаянье. ДА! Даже в слабости была сила, способная в трудную минуту выручить или дать шанс на спасение.

Тому яркий пример — люди!

Они научились выживать в мире сильнейших. Не самые многочисленные из существ. Не самые крупные. Не самые одарённые. Не самые сильные.

Но они… научились: приручали скот, взращивали урожаи, договаривались с нами!

ВЫЖИВАЛИ!!!

Делали то, что, по сути, делаем мы, только в отличие от нас — успешней, ибо их род всё так же многочисленен, а наш, увы, прорежался от века в век.

ЛЮДИ умели выживать! Где хитростью, где слабостью, где умом.

За ними будущее, ежели конечно мы, волколаки, не найдём ту самую особь, которая станет нашим спасением! И жаль будет, ежели брат заменит в стае отца и в статусе Альфы ему посчастливится овладеть ТОЙ САМОЙ.

Мира больше не будет! Землю вновь окутает паника, кровь и смерть.

Потому что Вагр не сторонник мира. Брат не желал родниться с людьми. Даже ежели пророчество окажется правдой, лучшее, что ожидает невесту — жизнь до рождения наследника. А потом смерть! Не сам убьёт, так её задерёт Навера! Волколаки не умеют сдерживать Зверя, ежели дело касается пары. А Славка…

Мысль оборвалась, лапы меня уже несли к ней… только с каждым саженем лесной тропы, меня неотвратимо накрывало неизлечимое чувство ревности. Тугой, свирепой и слепой.

Затапливала душу, застилало кровью взор. Я мчался к человечке, уже скалясь одичалым Зверем. Не разбирал дороги, да и не видел ничего. Помнил лишь испуганный всхлип Славки, когда нагнал её меж деревьев на краю леса.

— Тронул тебя? — собственный рык резанул слух. — Он? Тронул? ТЕБЯ? — вторил, ослеплённый гневом.

— Конечно, — огрызнулась Славка. И ежели сначала испугалась меня, теперь её глаза презрением сверкали. — Он же ЖЕНИХ! — выделила с чувством и будто специально больнее наносила рану в сердце. — Поэтому теперь меня каждый день трогает. Рассказать как?

Меня это едва не убило! Я точно знал, о чём спрашивал, и уж тем более ведал, что этого не готов услышать.

Рыкнул злобно близ вожделенной пульсирующей жилки, в которую с большим смаком вонзил бы зубы, ставя метку. Носом скользнул по шее по груди, яростно вздымающейся. Пьянел всё сильнее от похоти животной. В бессилии перед человечкой, уткнулся мордой в живот плоский, а по телу судорога болезненного удовольствия прошла, шибанула в голову, сдавила глотку, скрутила кишки и ударила по лапам.

Я чуть не рухнул от сладости, что по венам прокатилась. От тепла… волной от лап до башки пробежавшей.

Невинна… моя мелкая ещё невинна.

МОЯ!!! Бился в агонии нездорового желания волколак.

МОЯ! Выл даже человек.

Истекал я смазкой, желая оказаться именно в ЭТОЙ САМКЕ. УТВЕРДИТЬСЯ в своей власти перед ней и познать, что значит близость с отражённой.

— Пусти, — нарушила непристойные мысли Славка. Пихнула меня грубо, ненавистью обжигая:

— Зачем пришёл? Убедиться, что жива? Что ещё не тронута? ЖИВА!!! НЕВИННА!!! И буду сражаться со всеми вами! — процедила зло. — Потому что презираю ваш род. Брата твоего ненавижу. И тебя! Трус! Предатель… Слабак… — выплюнула злобу. Выпрямила спину, голову гордо подняла и похромала дальше. Видел, с какой тяжестью давались шаги. Как старалась не стонать от боли. Шла, не позволяя разреветься.

Калеченная она теперь. Хромота не проходила, а это значило…

Близ дерева следующего затормозила, уперлась в него рукой и обернулась немного, бросив через плечо:

— Никогда! Никогда больше не подходи ко мне! Ты мне не нужен!

— Ты ещё не готова…

— Приготовлюсь, — кивнула решительно. — Без тебя! — отчеканила ровно и похромала дальше. А я всё смотрел на неё и ждал… что одумается, споткнётся, оглянется, но нет…

Славка ни разу не остановилась и не бросила на меня взгляда.

И я сорвался — Зверь требовал крови, требовал срочно сбросить напряжение. Мчался, лап не чувствуя. Задыхался яростью, жаждал свободы…

Задрал лося, с наслаждением клыки в его шею вонзая. Потрошил, себя не помня… а к Иррэ явился уже спокойный и с дичью.

Не думал, но на следующий день был на месте прежнем. До вечера прождал Славку. Второй день, третий… и так седмицу кряду.

Грешил на её ногу больную.

А потом человеком явился в село, якобы по делам — никто моих обязанностей не отменял, и как бы невзначай мимо хоромин, где невесты жили, прошёл. На месте. Жива, здорова. Подпитался её запахом и даже краем глаза увидал, правда уже когда вечерело…

Сердце трепыхнулось, в крови собственного бессилия искупавшись. Я тяжко вздохнул, принимая её решение и ушёл…

Несколько седмиц ещё прошло. Я держался на расстоянии, но Славушку ощущал как себя. Не смел приближаться, но воровал запахи. Не имел права, а глазами всё равно пожирал.

А ещё с обрыва в реку сигал, с того места, откуда Славка прыгала. Раз за разом, как и она, кости ломал, выискивая правильный наклон, дальность прыжка и точку, откуда было бы удобнее всего нырять, чтобы побег не замедлить и со следа загонщика сбить.

После очередного неудачно прыжка, решил чуть ниже по течению пробежаться, да здесь оказались шибко крутые пороги. Даже я не смог выгрести — потому меня лихо утянуло течением, и я едва не утонул, пока сражался за жизнь уже опосля сплава с водопадом ниже по руслу.

Оклемался и туда воротился, но переправляться на другой берег было хоть и безопасно, но для погони без осложнений. Такой как Вагр, реку одолеет, не моргнув глазом. Смекнёт, что девка могла обезопаситься… Потому выше по течению поднялся… узко, извилисто, каменисто — вот и вернулся к первоначальному плану и продолжил выискивать идеальную точку для прыжка…

Нашёл. Ближе к водопаду, близ моего тайного укрытия-пещеры, но прыгать надобно было, как можно дальше, дабы камни, коими берег завален, ноги не калечили… А потом грести, что есть мочи — иначе опасные водовороты не одолеть и река утянет, а сплав с водопадом вряд ли Славке пережить.

Потому оттачивал прыжок и раздумывал, как о том Славке передать. Подловить — не выходило, на тренировке, когда я наставником приходил — она не появлялась, а с кем-то записку передать — не решился. Так и маялся в отчаянье, пока не сыскал её тайник с одёжой.

От радости чуть не завыл… На тяпице угольком нарисовал путь до обрыва и линию береговую, как помнил точнее, крестиком место — откуда лучше прыгать, и стрелкой дугу описал с цифрой в три сажени не меньше.

Оставил в тайнике и теперь с уже жил чуть легче, всё же, Славка предупреждена, и за своими нет-нет, да и приглядывал — страшился, что Навера решиться на расправу. Да и Вагр странно себя вёл. Пару приструнивал, на меня Зверем позыркивал, и слухи поползли, что всё чаще он по ночам зверствовать начинал.

То ли дело к гону близилось, вот его животная сущность и рвалась на свободу, крови и плоти требуя, то ли связь с парой рвалась… вот и искал другую. А ведь Навера ему как никто подходила: и характером, и жаждой власти, и темпераментом. А Вагр и до того не особо нежничал, а опосля проводов Славушки ожесточился шибко.

И с отцом стал чаще перепираться. Ощериваться… И с друзьями. И молодняком.

Видать сила бурлила, вот в нём Альфа и говорил, требуя утвердиться на законном месте.

А что ежели он в Славке истинную признал?

Ежели так, обмануть природу никак. Я с этим мучаюсь уже вон сколько лет. Бестолково уверяя себя, что переживу ежели она станет другому невестой, но Зверь… он… требует своё забрать! Потому что ни одна не заменит отражённую. Не затмит Луну. Ни одна не погасит желания…

По крайней мере первого, самого дикого и звериного, от которого горишь в огне и готов шкуру с себя живьём сдирать, лишь бы… облегчение настало.

Тут сложно соперничать, как бы пара по крови не была хороша! Как бы ни любил. Как бы умом не понимал…

Потому я понимал Вагра.

Зов Луны. Призывность людской невесты… Его это сводило с ума. Как и меня. Только в отличие от меня он не был к этому готов. Он не сражался со Зверем столько, сколько я… Он отрицал и сопротивлялся… Вот только, чем дольше сопротивляешься, тем сокрушительней падение ждёт! Это я подкоркой сознания осознавал всё яснее. Уже был готов уничтожить любого, кто встанет на пути, чтобы завладеть вожделенным: будь то Альфа, близкие друзья, родные, другая самка.

Инстинкты обострялись, и в итоге один оставался — обнажённый, первобытный, острый… Тот, что делал из любого живого существа — неуправляемого Зверя.

Этого и страшился я — привык собой владеть, но голод и жажда всё чаще побеждали. Даже мои инстинкты давали сбой: даже моя выдержка трещала по швам.

Потому и решил окончательно: мне нужно держаться в стороне. Всё, что мог, уже сделал. Что мог, дал… Теперь дело за Славушкой. Ежели не спасётся, может, хоть агонию продлит и сделает этот брачный ритуал незабываемым: для Вагра — позорным, а для себя несколько часов свободы и надежд отвоюет… Надеюсь, она их выстоит достойно. Возможно, даже Альфа обратит внимание на человеческую особь и её желание выжить и… пусть не с ней, так с другими невестами людей решит гон вести по-другому. Захочет изменить правила, пока не поздно для нашего рода…

Для всех нас! И людей, и волколаков!

А менять нужно. И меняться нужно! НАМ! Всем…

И мне кровь из носа нужно себя спасать иначе… сорвусь. И будет нам смерть! А я не хочу пустых воин и бессмысленных жертв. Уже давно сделал выбор и затачивал себя под людей. Ломал, гнулся и терпел.

Я сильнее, чем кажусь.

Я терпеливей, чем думали.

Я умнее, чем полагали.

Потому до сих пор живу!

Потому без особых помех довёл свой план почти до конца!

Осталось, сжав зубы, следить за гоном, и принять как должное его результат.

У меня другое будущее. Моё будущее с другой…

Славушка

— Отдай её мне, — резанул охриплостью голос Вагра.

Настал самый страшный для меня и других невест день — отбора для загона. Я стояла чуть жива и страшилась посмотреть на Альфу. Ежели бы прочитала на его лице желание угодить сыну, сорвалась бы, разревелась. И без того этот Зверь мне последнее время жизни не давал. За каждым кустом поджидал: и не покупаться, и не погулять, что уж там — не побегать вдоволь.

Приходилось радоваться хотя бы занятиям с остальными невестами, да только толку в том не видала. Привыкла к нагрузкам более изнуряющим. Вот тело и серчало на то. И ежели раньше тугими мышцами была обвита, то за время мирной жизни, мягкости на боках и заду прибавилось.

А теперь и того лучше, мерзкий волколак меня требовал ему отдать без гона!

— Так не пойдёт! — холодно бросил Альфа. Я едва сдержалась от вздоха облегчения и благодарности. Но это от пристального взгляда Вагра не уберегло — он ощущал мои страхи, и мою радость, что участь оттянулась. Зверь всегда это чувствовал. Окатил хлёстко недовольством и опять на отца посмотрел:

— Ей всё одно моей быть! Не убежать! — каждое слово звучало точно гвоздь в стену заколачивал. — А так, — сглотнул брат Рагнара, — я буду острожней. Мягче возьму, чтобы шибко не травмировать. Она и без того… — махнул порывисто, и я понимала о чём он. Моя нога хоть и зажила, но уж не была равна другой. Нет-нет, я прихрамывала, а от долгой пробежки, она болела жутко.

— Ей бы ещё год… раз уж с ногой беда, — прищурился Альфа.

Воздух в груди застрял — я не поверила счастью. Всем мои инстинкты орали: «ДА!! ЕЩЁ ГОД!!!»

— Куда ещё тянуть? — зарычал Вагр. — Уж и так больше других ходит в девках. Нога залечена, а хромает… — опять махнул, только теперь зло, — то в голове ещё страх её нагружать. Ничего, пробежится на инстинктах — забудет…

— Но ежели время дать — она хоть окрепнет, — рассуждал Альфа.

— Не дотянет она, — обронил с жутким спокойствием Вагр, глядя в глаза отцу. — Сам же видишь, я держусь из последних сил. А не дашь мне её — сорвусь. Хоть на привязи держи — я освобожусь и порву…

Признание меня ледяной водой умыло. В ровности голоса и рычании на конце я гибель свою услыхала. Обречена я… под этим лютым Зверем помереть, как бы не обещал мягкости и осторожности отцу.

И даже ежели он будет стараться подавлять животную суть — не выйдет… Тварь страдала бешенством. Потому и просил…

На миг… всего на миг прикинула такой исход гона без загона и вновь ледяным потом умылась. Не убьёт, так покалечит. А как же жить опосля?

Я же ненавидеть буду себя… и не дай бог понести от монстра.

Не позволю ему родиться…

Потому точно знала, что без боя не сдамся — лучше страшная и кровавая смерть.

— Вижу — кивнул Альфа. Это был конец, уж читала в спокойствии Альфы согласие на сдачу трофея. — Хорошо, — пробурчал задумчиво Дагр, — но так не отдам. По обычаям добыть её должен. Со всеми выйдешь по сроку. След возьмёшь, а там уж… — запнулся, всех девиц бегло осмотрев и своих волколаков, — как судьба решит. Быть ей твоей, аль нет…

Гневное женское рычание со стороны раздалось. Я среагировала на порывистое движение Наверы. Бледной, злой, рычащей от ревности… Она потопталась подле дерева, но осознав, что проиграла, метнулась прочь.

— И пару свою к этому подготовь, — Альфа с большим неудовольствием отвернулся от толпы, коя бурчала и роптала, выражая неодобрение происходящим.

— О том давно было надобно позаботиться, — добавил холодно Альфа. — А теперь всё! Решено! В этот гон будет не дюжина невест, как обычно, а тринадцать! Ты, — глаза в глаза глянул на меня Дагр, — быть тебе тринадцатой невестой!